— И я хочу сделать вам предложение, мисс Марагон, выйти за меня замуж…
— Я что, похожа на сумасшедшую? — удивилась Кэссиди. — Да как вы только осмелились предложить мне подобное?! — возмутилась она.
Удивленное выражение на лице Рейли уступило место смущению.
— Мне казалось, что это скорее комплимент, чем оскорбление, — пробормотал он.
— Наверное, вы думали, что, женившись на мне, заставите меня молчать и свет не узнает о преступлениях вашего брата?
Герцог присел в кресло около нее.
— Я и сам считаю его негодяем.
Кэссиди отвернулась, пытаясь побороть рыдания, которые готовы были вырваться из ее груди.
— Вы говорили, что уйдете, если я вас об этом попрошу, — с трудом проговорила она. — Так вот я вас прошу — уйдите! Я больше никогда не хочу вас видеть!
Рейли переполняла жалость к этой девушке. Она казалась ему такой маленькой и беззащитной. Он чувствовал себя глубоко виноватым в том, что с ней произошло, — ведь именно его семья заставила ее так страдать. Ему хотелось защищать ее, заботиться о ней.
Он хотел взять ее за руку, но решил, что этот жест может напугать ее.
— Я прошу дать мне еще минуту, чтобы я мог еще кое-что объяснить!
Кэссиди окинула его ледяным взглядом.
— Нам не о чем больше говорить, — заявила она, — и ваше предложение неприемлемо. Как только вы могли подумать, что я соглашусь выйти замуж за человека, брат которого самым подлым образом соблазнил мою сестру и бросил ее в тот момент, когда она больше всего в нем нуждалась?
Рейли мужественно выдержал взгляд Кэссиди и немного помедлил, обдумывая ее слова. Разве можно допустить, что Хью женился на Абигейл Марагон и об этом не знали ни Лавиния, ни он, Рейли? И леди Мэри, и, по-видимому, мисс Марагон считали именно так.
— Что говорила вам сестра? — спросил Рейли.
— Умирая, сестра просила меня отвезти ребенка герцогу Равенуорту, своему мужу. Поскольку вы герцог, я и приняла вас за ее супруга в тот злополучный день.
Рейли охватила ярость. Так, значит, Хью снова принялся за свои старые мерзости — он соблазняет девушек, прикрываясь титулом, который ему не принадлежит!
— Поверьте хотя бы тому, — горячо произнес он, — что честь моей семьи для меня священна. Единственное, чего я желаю, это вернуть ваше уважение к фамилии Винтер!
Сама не понимая почему, Кэссиди поверила, что он говорит искренне.
— Это правда, что вы сражались под Ватерлоо? — поинтересовалась она.
— Да, мисс Марагон. Пять лет я был за границей и только недавно возвратился…
— Вы не в силах вычеркнуть у меня из памяти страшные тюремные ночи на соломенном тюфяке, который кишел насекомыми. Вы не можете заставить меня забыть ужасное варево, которое мне приходилось есть. Вы не в силах вычеркнуть у меня из памяти ужас и отчаяние, которые я тогда чувствовала… А также многое другое. Нет, ваша светлость, предложением жениться на мне вы не исправите того, что было. И я не хочу иметь к вашей семье ни малейшего отношения!
Рейли не мог найти слов, чтобы успокоить несчастную девушку, и его сердце болезненно сжалось.
— Увы, я не в состоянии ни смягчить ваши страдания, ни избавить вас от ужасных воспоминаний, — кивнул он. — Но, мисс Марагон, мы тем не менее крепко связаны — желаем мы того или нет…
— Ошибаетесь, ваша светлость, между нами нет ничего общего! — запальчиво воскликнула Кэссиди.
— Вы не правы, — мягко продолжал Рейли. — Ребенок моего брата и вашей сестры и есть эта связь. Вы задумывались о будущем, которое ожидает малышку? Кэссиди напряженно выпрямилась в кресле.
— Так вы угрожаете мне?
— Да нет же, нет! — проворчал он. — Я лишь хотел сказать, что если бы мы поженились, то у нее была бы нормальная семья.
— Но я не хочу выходить за вас замуж. С какой стати? Я до сих пор не уверена в том, что вы не были замешаны в моем похищении!
Рейли устал защищаться.
— Буду с вами совершенно искренен, мисс Марагон. Вас похитили двое мужчин, которых наняла моя мачеха. Она полагала, что вы Абигеил Маратом, и рассчитывала таким образом избавить своего сына от нежелательного брака.
— Как она могла решиться на подобное? — изумилась Кэссиди. — Вы себе не представляете, что…
— Уверен, мы не в состоянии предвидеть, что еще взбредет ей в голову, — мрачно заметил Рейли. — Но хочу вас уверить, что больше она не принят зла ни вам, ни ребенку. Отныне вы оба не представляете для нее никакого интереса.
— Я никогда не соглашусь выйти за вас замуж ради того, чтобы успокоить вашу совесть.
— Я надеялся, что вы воспримете мое предложение иначе.
— У меня есть более высокие цели в жизни, ваша светлость, чем брак без любви, — заявила она, сверкнув глазами. — И у меня тоже есть гордость. Пусть Марагоны не так богаты и могущественны, как Винтеры, но эта фамилия ничем себя не запятнала!
— Я это знаю, — кивнул Рейли. — Неужели вы думаете, что я просил бы вашей руки, если бы был о вас другого мнения? Даже чувство вины не заставило бы меня передать титул герцогини недостойной женщине!
Кэссидн горько рассмеялась.
— Но я вынуждена отказаться от подобной чести!
— Прошу вас, подумайте, какую пользу принесет наш союз вашей маленькой племяннице! Если бы вы согласились на мое предложение, то малышка приобрела бы такое состояние и титул, что никто бы не посмел смотреть на нее свысока!
Кэссиди ответила ему гордым взглядом.
— Мне не нужны ваши деньги. Я сама смогу о ней позаботиться.
— Значит, «нет» — ваше последнее слово? Внезапно Кэссиди вспомнила о том, что сделал с ней грязный тюремщик, когда она находилась без сознания, и задрожала от ужаса. Теперь она никогда не сможет выйти замуж за порядочного человека. И уже, конечно, не за такого высокомерного господина, как этот!
— Теперь я хочу, чтобы вы ушли, ваша светлость, — сказала она, избежав конкретного ответа на его вопрос. — Больше нам не о чем разговаривать.
.Рейли поднялся и пристально взглянул ей в глаза.
— Очень жаль. Мне кажется, мы бы могли прекрасно с вами ужиться, мисс Марагом.
Она была так смущена его словами, что не знала, как отвечать.
— Я ухожу, — продолжал Рейли, — но мое предложение остается в силе.
Кэссиди почувствовала в его голосе не только тоску, но и муку одиночества. Впрочем, возможно, она и ошибалась. Скорее всего он старался лишь задеть в ее душе струны жалости.
— Если я вам понадоблюсь, мисс Марагон, — сказал он на прощание, — в течение двух недель вы сможете застать меня в моем лондонском доме. Потом я возвращаюсь в Равенуорт.
Кэссиди смотрела ему вслед и с удивлением чувствовала, что потеряла что-то очень важное.
Глава 19
Леди Мэри поспешно вошла в спальню Кэссиди. В ее глазах светилось беспокойство.
— Дорогая моя, мне сообщили, что приходил герцог Равенуорт и ты приняла его. Зачем ты это сделала? Нужно было просто не принимать его.
— Я и так обошлась с ним невежливо, тетушка Мэри, — вздохнула Кэссиди.
Леди Мэри поправила подушку за спиной племянницы.
— Даже если ты была с ним не слишком учтива, то это еще не конец света, милая моя! Выбрось это из головы!
— Боюсь, что не смогу, — прошептала Кэссиди.
— Тебе вредно волноваться. Попробуй вообще не думать о герцоге! — посоветовала тетушка.
— Ах, тетя Мэри, я сама не знаю, что я наделала… Леди Мэри заметила в глазах племянницы страх.
— Он говорил, что хочет просить твоей руки, — сказала она. — Именно это тебя потрясло?
— Ты знала, что этот человек собирается сделать подобное нелепое предложение, и даже не предупредила меня! — с укоризной воскликнула Кэссиди.
— Я пыталась с тобой поговорить, но ты запрещала мне даже упоминать его имя.
— Мне и в голову не приходило, для чего он пришел.
— Он просил у меня разрешения поговорить с тобой о женитьбе. Нельзя сказать, чтобы я очень удивилась. Я была уверена, что ты ему откажешь.
— Я должна была отказать, тетя Мэри. Но теперь мне кажется, что я совершила ужасную ошибку.
— Ну-ну, моя дорогая! Успокойся! Я не хочу, чтобы ты снова заболела.
Кэссиди начала бить дрожь. Она протянула тетушке письмо.
— Вот что взволновало меня, — сказала она, беспомощно всплеснув руками. — Только что принесли письмо от Генри. Завтра он будет здесь и заберет меня домой. Возможно, мне следовало бы принять предложение герцога.
Стараясь ободрить племянницу, леди Мэри улыбнулась.
— Мне не хотелось, чтобы ты выходила замуж только для того, чтобы избавиться от опеки Генри, — сказала она. — Когда твой брат приедет, я уговорю его, чтобы ты и Арриан остались здесь.
— Генри никогда на это не согласится, — прошептала Кэссиди.
— Предоставь это мне. Надеюсь, с помощью дяди Джорджа нам удастся его убедить, — с оптимизмом произнесла леди Мэри.
Кэссиди едва верилось, что такое возможно, однако она улыбнулась.
— Я была бы счастлива, если бы можно было остаться с тобой и дядей Джорджем!
Леди Мэри присела на кровать и взяла Кэссиди за руку.
— Давай не будем говорить о Генри. Лучше расскажи мне поподробнее об этом красавце герцоге и о том, как ты решилась указать ему на дверь, хотя любая девушка в целой Англии сочла бы за великое счастье оказаться на твоем месте…
— Он действительно показался мне совсем не таким, каким я его себе представляла. Он рассказал мне о своем брате и мачехе. Если только герцог не притворяется, то, по-видимому, он человек с понятиями о чести и достоинстве. К тому же у него, наверно, добрая душа.
— И, несмотря на это, ты все же отказала ему?
— Он меня пугает… — призналась Кэссиди.
— Может быть, не пугает, а интригует! — улыбнулась тетушка, пристально вглядываясь в Кэссиди.
— Увы, — призналась та. — И это хуже всего. Меня тянет к нему, хотя я и сама не понимаю почему. Я почувствовала это в тот день, когда впервые увидела его. Мысль о нем не оставляла меня ни на минуту. Я вспоминала о нем в Ньюгейте… Даже сейчас, стоит мне закрыть глаза, я вижу его словно наяву!
— Ах, моя дорогая, — воскликнула леди Мэри, прижимаясь щекой к щеке Кэссиди, — ты только начала превращаться в женщину! Твое сердце ждет любви. В твоей душе зарождаются женские мечты… И не нужно этого пугаться! Должна уверить тебя в том, что даже взрослая и опытная женщина была бы покорена обаянием Рейли Винтера.
— Так, значит, его зовут Рейли… Я не знала этого, — проговорила Кэссиди, задумчиво рассматривая узор на рукаве своего платья. — Я удивляюсь самой себе, — призналась она. — Конечно, нельзя так быстро перейти от ненависти к любви, но я ловлю себя на том, что думаю о нем без враждебности. Он даже вызывает во мне интерес… Скажи, тетушка, а ты сразу привязалась к дяде Джорджу?
— Если честно, то да. Но Джордж совсем другой человек, чем Рейли Винтер. Джордж похож на большую спокойную реку, которая всегда течет в одном направлении. А Рейли Винтер скорее напоминает бурное море. Он из тех мужчин, которым нужна женщина, способная внести покой и умиротворение в их жизнь.
— Да, я тоже это почувствовала. Он показался мне таким одиноким и заброшенным.
— Быть может, ты окажешься именно той женщиной, которая внесет в его жизнь мир и покой, — предположила тетушка.
— Нет, тетя Мэри, — вздохнула Кэссиди, — к сожалению, ею буду не я…
— Давай на время забудем о Рейли Винтере и подумаем о том, как нам справиться с твоим братом, — предложила тетушка.
Когда Генри на другой день появился в доме на Перси-стрит, он был настроен весьма воинственно.
— Я приехал забрать мою сестру и без нее не уеду! — заявил он. — Прошу вас немедленно собрать в дорогу ее и… ребенка.
— Будь благоразумен, Генри, — попыталась уговорить его леди Мэри. — Кэссиди еще слишком слаба, чтобы отправиться в дорогу. Позволь ей остаться здесь, пока она не окрепнет.
— Самое лучшее лекарство сейчас для твоей сестры — покой и заботливый уход, — в тон жене прибавил Джордж. — Кэссиди пришлось многое пережить.
— Именно! — воскликнул Генри. — Если бы она сидела дома, то ничего бы подобного с ней не случилось!
Леди Мэри внимательно посмотрела на племянника.
— Если я смогу оставить у себя Кэссиди на законных основаниях, то непременно этим воспользуюсь.
Но Генри лишь криво улыбнулся. Он знал, что тетушка никогда не подаст на него в высший суд, и не слишком с ней считался.
— Она поедет со мной домой, — заявил он.
— Что за жизнь ее там ожидает? — проворчала тетя Мэри. — Она снова станет твоей рабой и будет нянчить твоих детей? А что будет с дочерью Абигейл — ты позволишь ей остаться с Кэссиди?.. Я требую ответа на эти вопросы!
Кэссиди стояла в дверях, ухватившись за дверную ручку, чтобы не упасть.
— Не стоит беспокоиться, тетя Мэри, — слабо сказала она. — Я готова поехать с моим братом.
Генри торопливо подошел к Кэссиди и придирчиво ее оглядел.
— Ты даже не поздороваешься со мной, дорогая сестра?
— Здравствуй, Генри, — тихо произнесла она. Генри грубо схватил Кэссиди за руку и повернулся к тете и дяде.
— Вот видите, — сказал он, — моя сестра готова покинуть ваше уютное гнездышко и вернуться в лоно родной семьи!
Леди Мэри решительно подошла к ним и обняла Кэссиди за плечи.
— Права на твоей стороне, и, к сожалению, я должна тебе уступить, — проговорила она, — но имей в виду, я не брошу ее и очень скоро приеду убедиться в том, что Кэссиди и ее племянница находятся в добром здравии и с ними хорошо обращаются!
Генри поморщился. Он знал, что, в отличие от его покойной матери, у тетушки твердый характер.
— Я знаю свои права, — сказала леди Мэри, — и, если понадобится, приму все меры… Мужайся! — с грустью добавила она, обращаясь к племяннице. — Ты неодинока в этом мире!
— Да, я знаю, — ответила Кэссиди, пряча слезы. — У меня есть крошка Арриан.
В тот же день экипаж уносил Кэссиди с племянницей и братом из Лондона. Все дорогу Генри был хмур и неразговорчив. Кэссиди знала, что он затаил против нее злобу и обязательно даст ей выход.
Завернувшись в плед, Кэссиди откинулась на сиденье и тоже молчала.
Кормилица, которую нанял Генри, сидела с ребенком напротив них, но равнодушный брат даже ни разу не взглянул на малышку.
В конце концов Кэссиди не выдержала и, взяв ребенка, протянула его брату.
— Генри, полюбуйся на свою племянницу. Я назвала ее в честь нашей мамы — Арриан. Думаю, маме было бы это приятно.
Он безразличным взглядом окинул девочку.
— Отдай ее кормилице, — проворчал он. — Не разумно так баловать ребенка!
Кэссиди обеспокоенно взглянула на брата. Что он хотел этим сказать? Неужели он намерен не допускать ее к малышке? Но она не стала затевать разговора при кормилице и решила поговорить с Генри позже — когда они остановятся на ночлег.
Спустя час экипаж подъехал к убогой почтовой станции. Сначала Кэссиди убедилась, что кормилица с Арриан удобно устроились, а затем направилась в комнату Генри. Ее сердце сжалось от страха, когда она постучала в его дверь. Генри был не из тех людей, которые способны забывать обиды, и она знала, что он ненавидит ее. Кэссиди предвидела, что сегодня вечером он даст выход накопившемуся гневу.
Генри распахнул дверь и указал Кэссиди на жесткий стул. Когда же она присела, кротко сложив руки на коленях, он принялся расхаживать взад-вперед по комнате, словно обдумывая что-то важное.
Наконец он остановился и, раскачиваясь на каблуках, произнес:
— Ну-с, Кэссиди, видишь, какие неприятности ты обрушила на свою голову! Если бы вы с Абигейл меня слушали, твоя сестра была бы сейчас жива, а ты не запятнала бы честь нашей семьи своим поведением.
Она была слишком слаба, чтобы спорить. Дорога лишила ее физических и моральных сил. Все тело у нее ныло, и временами она едва не теряла сознание.
— Ты все правильно говоришь, Генри, — прошептала Кэссиди, надеясь смягчить брата.
— Ты забыла еще о том, что слишком долго находилась без надежного надзора, — напомнил он. — Теперь ни один порядочный мужчина не возьмет тебя замуж.
В ее душе вскипела ярость, но она не призналась брату, что знатный герцог толькочто просил ее руки.
— Я приношу тебе мои глубочайшие извинения, Генри, — сказала она. — Что я еще могу сделать? Если бы я была в состоянии предвидеть, что столько времени проведу в Ньюгейте, то, конечно, взяла бы с собой добродетельную и строгую дуэнью.
— Я был уверен, что ничего, кроме дерзостей, от тебя не услышу. Я и сам удивляюсь, что так ношусь с тобой. От тебя ведь одни неприятности.
— Пожалуй, ты прав насчет того, что теперь ни один порядочный человек не возьмет меня замуж. Хотя ты даже не знаешь, что мне пришлось пережить в Ньюгейте…
Он долго смотрел на нее, и его кулаки сжались так, что побелели костяшки пальцев.
— Что, черт возьми, произошло с тобой там? — спросил Генри.
Сгорая от стыда, Кэссиди опустила голову.
— Я не хочу говорить об этом! — воскликнула она.
— Ты никогда не хотела поговорить со мной по-человечески! Мне следовало бы бросить тебя на произвол судьбы. Пусть бы с тобой произошло то, что произошло с Абигейл!
— Не трогай Абигейл, Генри!
— Ты говоришь — не трогай!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Я что, похожа на сумасшедшую? — удивилась Кэссиди. — Да как вы только осмелились предложить мне подобное?! — возмутилась она.
Удивленное выражение на лице Рейли уступило место смущению.
— Мне казалось, что это скорее комплимент, чем оскорбление, — пробормотал он.
— Наверное, вы думали, что, женившись на мне, заставите меня молчать и свет не узнает о преступлениях вашего брата?
Герцог присел в кресло около нее.
— Я и сам считаю его негодяем.
Кэссиди отвернулась, пытаясь побороть рыдания, которые готовы были вырваться из ее груди.
— Вы говорили, что уйдете, если я вас об этом попрошу, — с трудом проговорила она. — Так вот я вас прошу — уйдите! Я больше никогда не хочу вас видеть!
Рейли переполняла жалость к этой девушке. Она казалась ему такой маленькой и беззащитной. Он чувствовал себя глубоко виноватым в том, что с ней произошло, — ведь именно его семья заставила ее так страдать. Ему хотелось защищать ее, заботиться о ней.
Он хотел взять ее за руку, но решил, что этот жест может напугать ее.
— Я прошу дать мне еще минуту, чтобы я мог еще кое-что объяснить!
Кэссиди окинула его ледяным взглядом.
— Нам не о чем больше говорить, — заявила она, — и ваше предложение неприемлемо. Как только вы могли подумать, что я соглашусь выйти замуж за человека, брат которого самым подлым образом соблазнил мою сестру и бросил ее в тот момент, когда она больше всего в нем нуждалась?
Рейли мужественно выдержал взгляд Кэссиди и немного помедлил, обдумывая ее слова. Разве можно допустить, что Хью женился на Абигейл Марагон и об этом не знали ни Лавиния, ни он, Рейли? И леди Мэри, и, по-видимому, мисс Марагон считали именно так.
— Что говорила вам сестра? — спросил Рейли.
— Умирая, сестра просила меня отвезти ребенка герцогу Равенуорту, своему мужу. Поскольку вы герцог, я и приняла вас за ее супруга в тот злополучный день.
Рейли охватила ярость. Так, значит, Хью снова принялся за свои старые мерзости — он соблазняет девушек, прикрываясь титулом, который ему не принадлежит!
— Поверьте хотя бы тому, — горячо произнес он, — что честь моей семьи для меня священна. Единственное, чего я желаю, это вернуть ваше уважение к фамилии Винтер!
Сама не понимая почему, Кэссиди поверила, что он говорит искренне.
— Это правда, что вы сражались под Ватерлоо? — поинтересовалась она.
— Да, мисс Марагон. Пять лет я был за границей и только недавно возвратился…
— Вы не в силах вычеркнуть у меня из памяти страшные тюремные ночи на соломенном тюфяке, который кишел насекомыми. Вы не можете заставить меня забыть ужасное варево, которое мне приходилось есть. Вы не в силах вычеркнуть у меня из памяти ужас и отчаяние, которые я тогда чувствовала… А также многое другое. Нет, ваша светлость, предложением жениться на мне вы не исправите того, что было. И я не хочу иметь к вашей семье ни малейшего отношения!
Рейли не мог найти слов, чтобы успокоить несчастную девушку, и его сердце болезненно сжалось.
— Увы, я не в состоянии ни смягчить ваши страдания, ни избавить вас от ужасных воспоминаний, — кивнул он. — Но, мисс Марагон, мы тем не менее крепко связаны — желаем мы того или нет…
— Ошибаетесь, ваша светлость, между нами нет ничего общего! — запальчиво воскликнула Кэссиди.
— Вы не правы, — мягко продолжал Рейли. — Ребенок моего брата и вашей сестры и есть эта связь. Вы задумывались о будущем, которое ожидает малышку? Кэссиди напряженно выпрямилась в кресле.
— Так вы угрожаете мне?
— Да нет же, нет! — проворчал он. — Я лишь хотел сказать, что если бы мы поженились, то у нее была бы нормальная семья.
— Но я не хочу выходить за вас замуж. С какой стати? Я до сих пор не уверена в том, что вы не были замешаны в моем похищении!
Рейли устал защищаться.
— Буду с вами совершенно искренен, мисс Марагон. Вас похитили двое мужчин, которых наняла моя мачеха. Она полагала, что вы Абигеил Маратом, и рассчитывала таким образом избавить своего сына от нежелательного брака.
— Как она могла решиться на подобное? — изумилась Кэссиди. — Вы себе не представляете, что…
— Уверен, мы не в состоянии предвидеть, что еще взбредет ей в голову, — мрачно заметил Рейли. — Но хочу вас уверить, что больше она не принят зла ни вам, ни ребенку. Отныне вы оба не представляете для нее никакого интереса.
— Я никогда не соглашусь выйти за вас замуж ради того, чтобы успокоить вашу совесть.
— Я надеялся, что вы воспримете мое предложение иначе.
— У меня есть более высокие цели в жизни, ваша светлость, чем брак без любви, — заявила она, сверкнув глазами. — И у меня тоже есть гордость. Пусть Марагоны не так богаты и могущественны, как Винтеры, но эта фамилия ничем себя не запятнала!
— Я это знаю, — кивнул Рейли. — Неужели вы думаете, что я просил бы вашей руки, если бы был о вас другого мнения? Даже чувство вины не заставило бы меня передать титул герцогини недостойной женщине!
Кэссидн горько рассмеялась.
— Но я вынуждена отказаться от подобной чести!
— Прошу вас, подумайте, какую пользу принесет наш союз вашей маленькой племяннице! Если бы вы согласились на мое предложение, то малышка приобрела бы такое состояние и титул, что никто бы не посмел смотреть на нее свысока!
Кэссиди ответила ему гордым взглядом.
— Мне не нужны ваши деньги. Я сама смогу о ней позаботиться.
— Значит, «нет» — ваше последнее слово? Внезапно Кэссиди вспомнила о том, что сделал с ней грязный тюремщик, когда она находилась без сознания, и задрожала от ужаса. Теперь она никогда не сможет выйти замуж за порядочного человека. И уже, конечно, не за такого высокомерного господина, как этот!
— Теперь я хочу, чтобы вы ушли, ваша светлость, — сказала она, избежав конкретного ответа на его вопрос. — Больше нам не о чем разговаривать.
.Рейли поднялся и пристально взглянул ей в глаза.
— Очень жаль. Мне кажется, мы бы могли прекрасно с вами ужиться, мисс Марагом.
Она была так смущена его словами, что не знала, как отвечать.
— Я ухожу, — продолжал Рейли, — но мое предложение остается в силе.
Кэссиди почувствовала в его голосе не только тоску, но и муку одиночества. Впрочем, возможно, она и ошибалась. Скорее всего он старался лишь задеть в ее душе струны жалости.
— Если я вам понадоблюсь, мисс Марагон, — сказал он на прощание, — в течение двух недель вы сможете застать меня в моем лондонском доме. Потом я возвращаюсь в Равенуорт.
Кэссиди смотрела ему вслед и с удивлением чувствовала, что потеряла что-то очень важное.
Глава 19
Леди Мэри поспешно вошла в спальню Кэссиди. В ее глазах светилось беспокойство.
— Дорогая моя, мне сообщили, что приходил герцог Равенуорт и ты приняла его. Зачем ты это сделала? Нужно было просто не принимать его.
— Я и так обошлась с ним невежливо, тетушка Мэри, — вздохнула Кэссиди.
Леди Мэри поправила подушку за спиной племянницы.
— Даже если ты была с ним не слишком учтива, то это еще не конец света, милая моя! Выбрось это из головы!
— Боюсь, что не смогу, — прошептала Кэссиди.
— Тебе вредно волноваться. Попробуй вообще не думать о герцоге! — посоветовала тетушка.
— Ах, тетя Мэри, я сама не знаю, что я наделала… Леди Мэри заметила в глазах племянницы страх.
— Он говорил, что хочет просить твоей руки, — сказала она. — Именно это тебя потрясло?
— Ты знала, что этот человек собирается сделать подобное нелепое предложение, и даже не предупредила меня! — с укоризной воскликнула Кэссиди.
— Я пыталась с тобой поговорить, но ты запрещала мне даже упоминать его имя.
— Мне и в голову не приходило, для чего он пришел.
— Он просил у меня разрешения поговорить с тобой о женитьбе. Нельзя сказать, чтобы я очень удивилась. Я была уверена, что ты ему откажешь.
— Я должна была отказать, тетя Мэри. Но теперь мне кажется, что я совершила ужасную ошибку.
— Ну-ну, моя дорогая! Успокойся! Я не хочу, чтобы ты снова заболела.
Кэссиди начала бить дрожь. Она протянула тетушке письмо.
— Вот что взволновало меня, — сказала она, беспомощно всплеснув руками. — Только что принесли письмо от Генри. Завтра он будет здесь и заберет меня домой. Возможно, мне следовало бы принять предложение герцога.
Стараясь ободрить племянницу, леди Мэри улыбнулась.
— Мне не хотелось, чтобы ты выходила замуж только для того, чтобы избавиться от опеки Генри, — сказала она. — Когда твой брат приедет, я уговорю его, чтобы ты и Арриан остались здесь.
— Генри никогда на это не согласится, — прошептала Кэссиди.
— Предоставь это мне. Надеюсь, с помощью дяди Джорджа нам удастся его убедить, — с оптимизмом произнесла леди Мэри.
Кэссиди едва верилось, что такое возможно, однако она улыбнулась.
— Я была бы счастлива, если бы можно было остаться с тобой и дядей Джорджем!
Леди Мэри присела на кровать и взяла Кэссиди за руку.
— Давай не будем говорить о Генри. Лучше расскажи мне поподробнее об этом красавце герцоге и о том, как ты решилась указать ему на дверь, хотя любая девушка в целой Англии сочла бы за великое счастье оказаться на твоем месте…
— Он действительно показался мне совсем не таким, каким я его себе представляла. Он рассказал мне о своем брате и мачехе. Если только герцог не притворяется, то, по-видимому, он человек с понятиями о чести и достоинстве. К тому же у него, наверно, добрая душа.
— И, несмотря на это, ты все же отказала ему?
— Он меня пугает… — призналась Кэссиди.
— Может быть, не пугает, а интригует! — улыбнулась тетушка, пристально вглядываясь в Кэссиди.
— Увы, — призналась та. — И это хуже всего. Меня тянет к нему, хотя я и сама не понимаю почему. Я почувствовала это в тот день, когда впервые увидела его. Мысль о нем не оставляла меня ни на минуту. Я вспоминала о нем в Ньюгейте… Даже сейчас, стоит мне закрыть глаза, я вижу его словно наяву!
— Ах, моя дорогая, — воскликнула леди Мэри, прижимаясь щекой к щеке Кэссиди, — ты только начала превращаться в женщину! Твое сердце ждет любви. В твоей душе зарождаются женские мечты… И не нужно этого пугаться! Должна уверить тебя в том, что даже взрослая и опытная женщина была бы покорена обаянием Рейли Винтера.
— Так, значит, его зовут Рейли… Я не знала этого, — проговорила Кэссиди, задумчиво рассматривая узор на рукаве своего платья. — Я удивляюсь самой себе, — призналась она. — Конечно, нельзя так быстро перейти от ненависти к любви, но я ловлю себя на том, что думаю о нем без враждебности. Он даже вызывает во мне интерес… Скажи, тетушка, а ты сразу привязалась к дяде Джорджу?
— Если честно, то да. Но Джордж совсем другой человек, чем Рейли Винтер. Джордж похож на большую спокойную реку, которая всегда течет в одном направлении. А Рейли Винтер скорее напоминает бурное море. Он из тех мужчин, которым нужна женщина, способная внести покой и умиротворение в их жизнь.
— Да, я тоже это почувствовала. Он показался мне таким одиноким и заброшенным.
— Быть может, ты окажешься именно той женщиной, которая внесет в его жизнь мир и покой, — предположила тетушка.
— Нет, тетя Мэри, — вздохнула Кэссиди, — к сожалению, ею буду не я…
— Давай на время забудем о Рейли Винтере и подумаем о том, как нам справиться с твоим братом, — предложила тетушка.
Когда Генри на другой день появился в доме на Перси-стрит, он был настроен весьма воинственно.
— Я приехал забрать мою сестру и без нее не уеду! — заявил он. — Прошу вас немедленно собрать в дорогу ее и… ребенка.
— Будь благоразумен, Генри, — попыталась уговорить его леди Мэри. — Кэссиди еще слишком слаба, чтобы отправиться в дорогу. Позволь ей остаться здесь, пока она не окрепнет.
— Самое лучшее лекарство сейчас для твоей сестры — покой и заботливый уход, — в тон жене прибавил Джордж. — Кэссиди пришлось многое пережить.
— Именно! — воскликнул Генри. — Если бы она сидела дома, то ничего бы подобного с ней не случилось!
Леди Мэри внимательно посмотрела на племянника.
— Если я смогу оставить у себя Кэссиди на законных основаниях, то непременно этим воспользуюсь.
Но Генри лишь криво улыбнулся. Он знал, что тетушка никогда не подаст на него в высший суд, и не слишком с ней считался.
— Она поедет со мной домой, — заявил он.
— Что за жизнь ее там ожидает? — проворчала тетя Мэри. — Она снова станет твоей рабой и будет нянчить твоих детей? А что будет с дочерью Абигейл — ты позволишь ей остаться с Кэссиди?.. Я требую ответа на эти вопросы!
Кэссиди стояла в дверях, ухватившись за дверную ручку, чтобы не упасть.
— Не стоит беспокоиться, тетя Мэри, — слабо сказала она. — Я готова поехать с моим братом.
Генри торопливо подошел к Кэссиди и придирчиво ее оглядел.
— Ты даже не поздороваешься со мной, дорогая сестра?
— Здравствуй, Генри, — тихо произнесла она. Генри грубо схватил Кэссиди за руку и повернулся к тете и дяде.
— Вот видите, — сказал он, — моя сестра готова покинуть ваше уютное гнездышко и вернуться в лоно родной семьи!
Леди Мэри решительно подошла к ним и обняла Кэссиди за плечи.
— Права на твоей стороне, и, к сожалению, я должна тебе уступить, — проговорила она, — но имей в виду, я не брошу ее и очень скоро приеду убедиться в том, что Кэссиди и ее племянница находятся в добром здравии и с ними хорошо обращаются!
Генри поморщился. Он знал, что, в отличие от его покойной матери, у тетушки твердый характер.
— Я знаю свои права, — сказала леди Мэри, — и, если понадобится, приму все меры… Мужайся! — с грустью добавила она, обращаясь к племяннице. — Ты неодинока в этом мире!
— Да, я знаю, — ответила Кэссиди, пряча слезы. — У меня есть крошка Арриан.
В тот же день экипаж уносил Кэссиди с племянницей и братом из Лондона. Все дорогу Генри был хмур и неразговорчив. Кэссиди знала, что он затаил против нее злобу и обязательно даст ей выход.
Завернувшись в плед, Кэссиди откинулась на сиденье и тоже молчала.
Кормилица, которую нанял Генри, сидела с ребенком напротив них, но равнодушный брат даже ни разу не взглянул на малышку.
В конце концов Кэссиди не выдержала и, взяв ребенка, протянула его брату.
— Генри, полюбуйся на свою племянницу. Я назвала ее в честь нашей мамы — Арриан. Думаю, маме было бы это приятно.
Он безразличным взглядом окинул девочку.
— Отдай ее кормилице, — проворчал он. — Не разумно так баловать ребенка!
Кэссиди обеспокоенно взглянула на брата. Что он хотел этим сказать? Неужели он намерен не допускать ее к малышке? Но она не стала затевать разговора при кормилице и решила поговорить с Генри позже — когда они остановятся на ночлег.
Спустя час экипаж подъехал к убогой почтовой станции. Сначала Кэссиди убедилась, что кормилица с Арриан удобно устроились, а затем направилась в комнату Генри. Ее сердце сжалось от страха, когда она постучала в его дверь. Генри был не из тех людей, которые способны забывать обиды, и она знала, что он ненавидит ее. Кэссиди предвидела, что сегодня вечером он даст выход накопившемуся гневу.
Генри распахнул дверь и указал Кэссиди на жесткий стул. Когда же она присела, кротко сложив руки на коленях, он принялся расхаживать взад-вперед по комнате, словно обдумывая что-то важное.
Наконец он остановился и, раскачиваясь на каблуках, произнес:
— Ну-с, Кэссиди, видишь, какие неприятности ты обрушила на свою голову! Если бы вы с Абигейл меня слушали, твоя сестра была бы сейчас жива, а ты не запятнала бы честь нашей семьи своим поведением.
Она была слишком слаба, чтобы спорить. Дорога лишила ее физических и моральных сил. Все тело у нее ныло, и временами она едва не теряла сознание.
— Ты все правильно говоришь, Генри, — прошептала Кэссиди, надеясь смягчить брата.
— Ты забыла еще о том, что слишком долго находилась без надежного надзора, — напомнил он. — Теперь ни один порядочный мужчина не возьмет тебя замуж.
В ее душе вскипела ярость, но она не призналась брату, что знатный герцог толькочто просил ее руки.
— Я приношу тебе мои глубочайшие извинения, Генри, — сказала она. — Что я еще могу сделать? Если бы я была в состоянии предвидеть, что столько времени проведу в Ньюгейте, то, конечно, взяла бы с собой добродетельную и строгую дуэнью.
— Я был уверен, что ничего, кроме дерзостей, от тебя не услышу. Я и сам удивляюсь, что так ношусь с тобой. От тебя ведь одни неприятности.
— Пожалуй, ты прав насчет того, что теперь ни один порядочный человек не возьмет меня замуж. Хотя ты даже не знаешь, что мне пришлось пережить в Ньюгейте…
Он долго смотрел на нее, и его кулаки сжались так, что побелели костяшки пальцев.
— Что, черт возьми, произошло с тобой там? — спросил Генри.
Сгорая от стыда, Кэссиди опустила голову.
— Я не хочу говорить об этом! — воскликнула она.
— Ты никогда не хотела поговорить со мной по-человечески! Мне следовало бы бросить тебя на произвол судьбы. Пусть бы с тобой произошло то, что произошло с Абигейл!
— Не трогай Абигейл, Генри!
— Ты говоришь — не трогай!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34