Знайте, что произошедшее с вами случалось уже с десятками других людей. Подавляющее большинство их прожило долгую счастливую жизнь, но если у вас возникнут новые страхи - вы всегда сможете позвонить…
- Если проснусь, - пробормотала Павла глухо.
- Попробуйте принять легкое успокоительное…
- Хорошо. Спасибо.
Павла повесила трубку. На той стороне улицы, у входа в небольшой скверик, стояла и сияла на солнце великолепная, ухоженная машина.
Павла бледно улыбнулась.
Она дала понять незнакомой женщине, что ее утешения не произвели на Павлу никакого эффекта - но это было неправдой.
Произвели.
Произвели настолько, что, вернувшись домой, она первым делом прошествовала в свою комнату и тщательно, без всяких лишних мыслей застелила пугающую прежде постель.
- …Таким образом процент результативной агрессии составляет на сегодняшний день три и восемь сотых процента. За последние десять суток выявлены двенадцать личностей, чья норма агрессивного поведения превышала установленное число в два и более раз… Десять ликвидированы. Двое находятся под усиленным контролем; все показатели за прошедшую декаду находятся в рамках нормы и позволяют охарактеризовать ситуацию в общем как стабильную.
Сухощавый желтолицый человечек наконец-то поднял глаза от блокнота. Его треугольное лицо поразительным образом напоминало эмблему - эмблему Рабочей главы, вшитую в лацкан его строгого пиджака. Лицо, как эмблема, - выразительное и совершенно неподвижное.
Некоторое время длилась пауза. Люди, собравшиеся здесь за круглым столом, чего-то ждали. Но никто не хотел заговаривать первым.
- Спасибо… - пробормотал наконец грузный бородач, чье кресло казалось выше и внушительнее прочих. - А теперь… что ж. Теперь относительно антивиктимного поведения. Относительно этого дикого случая, который вы упомянули… Дикого, потому что максимальный зарегистрированный индекс антивиктимности… сто девяносто три, если не ошибаюсь?
- Не ошибаетесь, - негромко проговорила единственная женщина за столом, полная, с заурядной внешностью домохозяйки. И под обратившимися на нее взглядами продолжила прерванное занятие - шлифовку ногтей при помощи маленькой, тускло поблескивающей пилочки.
Человек с треугольным лицом и эмблемой на лацкане кашлянул, будто у него внезапно запершило в горле:
- В нашем случае - почти триста процентов, координатор.
Бородач поднял брови:
- То есть? Вы, надеюсь, полностью исключили случайность, ошибку, непреднамеренное искажение фактов?
Человек с треугольным лицом позволил себе обиженно поджать губы:
- Рабочая глава не так часто ошибается, координатор.
- Следственный эксперимент?
- Вероятно, потребуется. Но… не в ближайшее время. Нанесение психологических травм, несовместимых с жизнью…
Сидящие за столом люди поерзали в креслах, устраиваясь поудобнее - так, как будто у всех одновременно затекли ноги.
- Не было ли нестандартного поведения со стороны хищника? - продолжал допытываться бородач. - Возможно, незавершенная агрессия? Или, наоборот, превышение допустимого индекса?
Его собеседник чуть приподнял подбородок:
- И нам приходил в голову этот вопрос. Специальное исследование подтвердило: хищник действовал стандартно, в рамках своей личной нормы агрессии. Она у него достаточно высока… Другое дело, что именно в этом случае превышение определить сложно - слишком нестандартная, э-э-э, ситуация. Но, надо сказать, этот человек сам пошел на то, чтобы дать информацию… На всякий случай мы взяли его под контроль.
- Поразительная предусмотрительность, - негромко проронила женщина. И положила пилочку на стол.
- Охраняющая глава чем-то недовольна? - поинтересовался человек с эмблемой.
Женщина подняла взгляд; на ее оплывшем, лишенном косметики лице сидели цепкие, как крючья, жесткие пристальные глаза.
- Охраняющая глава, - женщина говорила небрежно, по ее голосу можно было решить, что она говорит с подругой по телефону, - имеет сведения об утечке информации… скажем так, о возможности такой утечки.
Некоторое время было тихо.
- Так возможность утечки или утечка? - медленно переспросил бородач.
- Маниакальная подозрительность, - сказал человек с треугольным лицом, поглаживая свою эмблему, - есть необходимая принадлежность охраняющих структур… Факты?
Женщина помолчала, буравя его взглядом. Потом обернулась к бородачу:
- Охраняющая просит полномочий для работы с этой… внезапно возникшей проблемой.
- У нас возникла не только проблема, но и возможность, - негромко сказал мужчина, сидящий напротив.
У него было узкое, смуглое, чуть асимметричное лицо, очень яркие, светло-зеленые глаза и низкий, уходящий на глубокие басы голос. Говоря, он не отрывал взгляда от экранчика карманного компьютера - там сменяли друг друга живописные цветовые сочетания.
- Я знал, что Познающая заинтересуется, - с напряженной усмешкой проговорил бородач.
- Да, координатор. Мы уже заинтересовались. Небывалый в истории случай, небывало высокие показатели… Познающая просит полномочий для себя.
- Исключительных, - вполголоса добавил бледный молодой человек, сидящий рядом.
- Естественно, - смуглый поднял брови. - Естественно, исключительных. Познающая способна позаботиться и о наблюдении, и о безопасности, и о…
- Охраняющая выражает протест, - голос полной женщины оставался бесстрастным, но глаза блеснули так, что бородач в кресле нервно мигнул. - Это игра с огнем! Известные всем нам силы не упустят… А любая информация, каким-либо образом уплывшая от нас, рано или поздно попадет к ним.
- Факты? - обиженно повторил человек с треугольным лицом, обращаясь почему-то к пилочке для ногтей. - Факты, доказательства, подтверждающие факт утечки? Или будет, как в прошлый раз?
Смуглый наконец-то оторвал свои зеленые глаза от цветовых сочетаний на экране. Чуть усмехнулся; посмотрел на собственную руку, потом на полную женщину со взглядом, как стальной крюк.
- Нарушение человеческих прав… субъекта, - он загнул один палец на своей смуглой руке. - Нанесение травм, несовместимых с психическим здоровьем… - другой палец. - Репрессивные меры, противоречащие кодексу Триглавца… что еще новенького может предложить нам Охраняющая?
- Вам не следует говорить в таком тоне, Тодин, - нехотя огрызнулась женщина. - Вы прекрасно понимаете, что ваши исследования тоже не очень-то… Как, интересно, вы собираетесь работать? Путь к результату… к тому результату, который вас интересует…
- Который нас всех интересует, - холодно заметил смуглый.
Женщина оскалилась, и этот оскал страшновато контрастировал с мягкими чертами домохозяйки.
- Добрый Доктор использовал калечащие методы, - как ни в чем не бывало продолжал смуглый. - Мы надеемся… найти другой путь.
Женщина хмыкнула, всем своим видом обличая собеседника во лжи.
- Одно могу сказать с уверенностью, - на лице смуглого не дрогнул ни один мускул, - две главы вокруг объекта топтаться не будут. Или Познающая, или мы упускаем свой шанс.
Сделалось тихо. Человек с эмблемой Рабочей главы наконец-то уселся в кресло и облегченно откинулся на спинку - как будто дальнейшее его не касалось.
- Тодин, - медленно, будто раздумывая, спросил бородач, - вы действительно можете… получить ТОТ результат?
- Почти наверняка, - пробормотал зеленоглазый, глядя на светящийся экран.
- Вы понимаете, что это значит?
- Понимаю лучше вас! - глубокий голос смуглого прозвучал неожиданно резко. - Прекрасно понимаю, что… но если мы спрячем голову в песок, - мы проиграем почти наверняка! Метод Доброго Доктора всплывет рано или поздно, а так мы могли бы… грубо говоря, найти противоядие. Исследовать механизм… Донор появляется раз в сто лет! ТАКОЙ донор! Такая возможность, а вы…
- Какой темперамент, - женщина криво усмехнулась. - Понимаю, почему ваши пациенты без ума от вас, Тодин… А пациентки в особенности.
- Вы мне льстите, - отозвался смуглый, мгновенно успокаиваясь. - Но в качестве довода это ваше замечание… уязвимо.
- Мы не сможем обеспечить герметичность информации, - женщина плотно сжала губы, сразу же потеряв сходство с домохозяйкой. - Охраняющая категорически против.
- Это ее естественное состояние, - устало пробормотал зеленоглазый.
- Не надо, Тодин, - раздраженно уронил бородач. - Все нервничают… Ваш проект действительно может быть связан с разрушением личности донора?
Зеленоглазый молчал.
Собравшиеся за круглым столом ждали его ответа - но он молчал, и отблески красок с экрана делали его молчание живописным, почти карнавальным.
Человек с лицом, как эмблема, складывал белый лист бумаги. Пополам, вчетверо, в восемь раз, в шестнадцать…
Женщина со внешностью домохозяйки барабанила ногтями по своей пилочке. На щеках ее горели красные пятна.
Бледный молодой человек за плечом зеленоглазого нервно сопел.
Двое угрюмых мужчин, сидевшие справа и слева от женщины, мрачнели все больше и больше.
По периметру большой круглой комнаты шла, опустив хвост, небольшая серая кошка.
Еле слышно урчал кондиционер.
- Начинайте, Тодин, - медленно сказал бородач. - Начинайте, но… в случае применения калечащих методов вам понадобятся специальные санкции. Обращайтесь в координатуру.
Женщина вскинула голову - бородач остановил ее движением руки. Сказал сухо, ни к кому в отдельности не обращаясь:
- Полномочия по факту антивиктимного поведения передается Познающей главе и господину Тритану Тодину лично. Познающая глава должна особенно заботиться о сохранности информации и по возможности щадить человеческие права субъекта… Все, господа. До появления дополнительных обстоятельств вопрос полностью решен.
Человек с зелеными глазами откинулся на спинку кресла.
Если он и был доволен - внешне это не проявилось никак.
Глава 2
Раздолбеж пробежался глазами по вороху ксерокопий, долго изучал ядовитую заметку в «Милых сплетнях», наконец, хмыкнув, поднял глаза на Павлу:
- Мало.
- Сколько было, - Павла прекрасно знала, что этим «мало» отзыв о ее работе не ограничится.
- Долго раскачиваешься, Нимробец. Мелко копаешь… Кассеты от Ковича уже должны лежать вот здесь! - и Раздолбеж пальцем указал место для кассет на своем захламленном столе.
Павла вздохнула:
- Он хочет лично с режиссером…
- Да чихать мне, что он хочет! Это твоя работа, ясно? Не в стекляшке кофе пить целыми днями и не с операторами любезничать, а открыть рот, договориться с Ковичем и принести мне кассеты!..
Павла вспыхнула. Упрек был редкостно несправедлив.
Сегодня утром она выпила-таки в стекляшке две чашечки кофе, но только потому, что у нее слипались глаза! Только потому, что она до утра боялась лечь в постель и заснула на рассвете, в кресле, за расшифровкой какого-то дурацкого интервью! И проспала - о счастье, глубоко и без сновидений - всего два часа чистого времени! Ничего этого Раздолбеж и знать не знает, а совершенно напрасно болтает про кофе и про операторов, потому что в стекляшке Павла встретила Саву с четырнадцатого канала, а Сава ее даже НЕ УЗНАЛ!..
Наверное, изменившееся выражение ее лица подсказало Раздолбежу, что на этот раз он не прав. Во всяком случае, прочие обидные слова, заготовленные им для нерадивой Нимробец, так и остались невысказанными. Некоторое время Раздолбеж сопел, скептически глядя в окно, будто сверяя увиденное со вчерашним прогнозом погоды; потом сказал тоном ниже:
- Полчаса назад я звонил Ковичу, и он согласился предоставить свои кассеты. Отправляйся, и прямо сейчас; адрес возьмешь у Лоры. Я буду очень благодарен, если ты ничего не напутаешь и не потеряешь. Иди.
Павла посопела, глядя Раздолбежу в насмешливые глаза; потом опустила взгляд и уныло кивнула.
В лифте ее настиг внезапный голод; может быть, потому, что скоростная кабина, несущаяся вниз почти в свободном падении, всегда как-то странно действовала на ее желудок. Впрочем, Павла сегодня не завтракала, а время было как раз обедать, а на первом этаже широким кругом размещался десяток стеклянных кафе - а потому она презрела недавний упрек Раздолбежа и вошла в «Крыло грифона», чье название на всех этажах давно звучало как «Кило батона».
Спешно жуя бутерброд со свежей розовой колбасой, она то и дело воровато поглядывала по сторонам - не появится ли за стеклянными стенками кафе-аквариума желчное лицо Раздолбежа. За соседними столиками оживленно болтали: у кого-то шеф одобрил к выпуску серию передач, кто-то добыл гениальный сценарий, кто-то выскочил вперед по рейтингу; потом в стекляшку ворвалась целая толпа, разыскала среди обедающих бледного, смутно знакомого Павле паренька и обрушилась на него с поздравлениями - оказывается, у паренька вышла первая передача, и приятели стали в очередь за правом пожать ему руку.
Наблюдая за чужим триумфом, Павла отхлебнула горячего чая, закашлялась и потому проморгала момент, когда малознакомый журналист - кажется, из отдела проблемных программ - принял решение подсесть за ее столик:
- Не помешаю?
Павла мотнула головой. Бутерброда оставалось меньше половины; вряд ли малознакомый журналист успеет ей помешать. Она сейчас уйдет.
- А я вас, кажется, знаю… Павла. Вы у господина Мыреля работаете ассистентом, правда?
Павла удивилась. В стекляшках как-то не принято было заводить сердечные знакомства - во-первых, на работе, во-вторых, на виду… В-третьих… ну, как-то не принято и все. Во всяком случае, с Павлой таким образом не знакомились никогда.
Она кивнула - одновременно недовольно и растерянно. Ее собеседник, наоборот, воодушевился:
- А меня зовут Дод Дарнец, программа «Запрещенный вопрос», вы, наверное, видели…
Павла видела. У «Запрещенников» был высокий рейтинг, хоть передача совершенно не была рассчитана на широкую публику; там не было ни ведущего-провокатора, ни краснеющих звезд, ни радостной толпы рукоплещущих зевак - серьезный, несколько мрачноватый имидж, напряженное словесное действо и действительно острые, поражающие своей смелостью темы.
Павла не любила «Запрещенников» - хоть несколько раз, по настоянию Раздолбежа, смотрела и анализировала. И вот этого Дарнеца, хоть убей, не помнила… Хотя это естественно, чернорабочие журналисты попадают в кадр очень редко.
Ее собеседник понимающе улыбнулся:
- Думаю, что вы не любите нашу передачу, Павла.
Она вздрогнула:
- Почему вы так решили?
Дарнец отхлебнул из своей чашечки:
- Видите ли… слишком острые темы - все равно что слишком острые приправы. Кто-то любит… Кому-то противно. И нельзя же всю жизнь питаться одним хреном…
Павла машинально жевала свой бутерброд.
- И вы совершенно правы, Павла… Есть вещи, о которых вслух, с экрана, не говорят. И даже мы не говорим - не нужно… Но от нашего молчания эти, как я сказал, вещи, они ведь из жизни не исчезают, нет?
Розовая колбаса вдруг встала у Павлы поперек горла - таким внезапным и сильным было беспокойство. И от Дарнеца, конечно, ничего не укрылось. Он развел руками, как бы демонстрируя добрые намерения:
- Нет, Павла, то есть да, вы правильно подумали, но в этом нет ничего странного или страшного… Я журналист, но вторая моя работа - консультант в центре психологической реабилитации…
Она справилась наконец с горлом и мужественно заглотнула полупережеванный кусок.
- Вам дико, что я буду говорить с вами о Пещере. Поверьте, дело стоит того, чтобы эту неловкость преодолеть…
- Какое дело? - выдавила Павла. Дарнец вздохнул. Улыбнулся. Соединил кончики растопыренных пальцев:
- С вами приключилась редкостная история. Три раза подряд…
- Откуда вы знаете?!
Неизвестно, как это выглядело со стороны. Павла сделала все возможное, чтобы ее лицо оставалось бесстрастным, - во многом ей помогло сознание, что она сидит посреди людной площади. Что все вокруг только на нее и смотрят… Дарнец усмехнулся:
- Не волнуйтесь, Павла. Это закон восприятия - в людном месте на нас никто не обращает внимания… Ваш шеф у себя в кабинете. Не волнуйтесь так.
- Откуда вы знаете про…
- Случай столь вопиющий, что укрыться от нас он просто не мог. Это… какое-то феноменальное везение. При том что ваш… сааг приложил все свои немалые силы, чтобы это везение оборвать. Он, можете поверить, сам потрясен не меньше вашего…
- Верю, - процедила Павла сквозь зубы. - Я, знаете, как-то всегда надеялась, что телефоны доверия - это именно телефоны ДОВЕРИЯ, если бы я знала, что после одного случайного, под настроение, звонка…
- Павла, дорогая… Ваш звонок тут совершенно ни при чем. Если бы центр психологической реабилитации не имел собственного доступа к информации Триглав-ца… поверьте, множеству наших соотечественников пришлось бы очень плохо. Знаете, за свою практику я перевидал столько людей, нуждающихся в помощи…
- Я не нуждаюсь в помощи, - сказала Павла резко. Впрочем, в какой-то момент в ее душе шевельнулся слабый и теплый червячок - а что если взять да и переложить свои страхи на узкие плечи Дода Дарнеца…
- Я встречал и продолжаю встречать множество людей, нуждающихся в помощи, - невозмутимо повторил ее собеседник.
1 2 3 4 5 6 7
- Если проснусь, - пробормотала Павла глухо.
- Попробуйте принять легкое успокоительное…
- Хорошо. Спасибо.
Павла повесила трубку. На той стороне улицы, у входа в небольшой скверик, стояла и сияла на солнце великолепная, ухоженная машина.
Павла бледно улыбнулась.
Она дала понять незнакомой женщине, что ее утешения не произвели на Павлу никакого эффекта - но это было неправдой.
Произвели.
Произвели настолько, что, вернувшись домой, она первым делом прошествовала в свою комнату и тщательно, без всяких лишних мыслей застелила пугающую прежде постель.
- …Таким образом процент результативной агрессии составляет на сегодняшний день три и восемь сотых процента. За последние десять суток выявлены двенадцать личностей, чья норма агрессивного поведения превышала установленное число в два и более раз… Десять ликвидированы. Двое находятся под усиленным контролем; все показатели за прошедшую декаду находятся в рамках нормы и позволяют охарактеризовать ситуацию в общем как стабильную.
Сухощавый желтолицый человечек наконец-то поднял глаза от блокнота. Его треугольное лицо поразительным образом напоминало эмблему - эмблему Рабочей главы, вшитую в лацкан его строгого пиджака. Лицо, как эмблема, - выразительное и совершенно неподвижное.
Некоторое время длилась пауза. Люди, собравшиеся здесь за круглым столом, чего-то ждали. Но никто не хотел заговаривать первым.
- Спасибо… - пробормотал наконец грузный бородач, чье кресло казалось выше и внушительнее прочих. - А теперь… что ж. Теперь относительно антивиктимного поведения. Относительно этого дикого случая, который вы упомянули… Дикого, потому что максимальный зарегистрированный индекс антивиктимности… сто девяносто три, если не ошибаюсь?
- Не ошибаетесь, - негромко проговорила единственная женщина за столом, полная, с заурядной внешностью домохозяйки. И под обратившимися на нее взглядами продолжила прерванное занятие - шлифовку ногтей при помощи маленькой, тускло поблескивающей пилочки.
Человек с треугольным лицом и эмблемой на лацкане кашлянул, будто у него внезапно запершило в горле:
- В нашем случае - почти триста процентов, координатор.
Бородач поднял брови:
- То есть? Вы, надеюсь, полностью исключили случайность, ошибку, непреднамеренное искажение фактов?
Человек с треугольным лицом позволил себе обиженно поджать губы:
- Рабочая глава не так часто ошибается, координатор.
- Следственный эксперимент?
- Вероятно, потребуется. Но… не в ближайшее время. Нанесение психологических травм, несовместимых с жизнью…
Сидящие за столом люди поерзали в креслах, устраиваясь поудобнее - так, как будто у всех одновременно затекли ноги.
- Не было ли нестандартного поведения со стороны хищника? - продолжал допытываться бородач. - Возможно, незавершенная агрессия? Или, наоборот, превышение допустимого индекса?
Его собеседник чуть приподнял подбородок:
- И нам приходил в голову этот вопрос. Специальное исследование подтвердило: хищник действовал стандартно, в рамках своей личной нормы агрессии. Она у него достаточно высока… Другое дело, что именно в этом случае превышение определить сложно - слишком нестандартная, э-э-э, ситуация. Но, надо сказать, этот человек сам пошел на то, чтобы дать информацию… На всякий случай мы взяли его под контроль.
- Поразительная предусмотрительность, - негромко проронила женщина. И положила пилочку на стол.
- Охраняющая глава чем-то недовольна? - поинтересовался человек с эмблемой.
Женщина подняла взгляд; на ее оплывшем, лишенном косметики лице сидели цепкие, как крючья, жесткие пристальные глаза.
- Охраняющая глава, - женщина говорила небрежно, по ее голосу можно было решить, что она говорит с подругой по телефону, - имеет сведения об утечке информации… скажем так, о возможности такой утечки.
Некоторое время было тихо.
- Так возможность утечки или утечка? - медленно переспросил бородач.
- Маниакальная подозрительность, - сказал человек с треугольным лицом, поглаживая свою эмблему, - есть необходимая принадлежность охраняющих структур… Факты?
Женщина помолчала, буравя его взглядом. Потом обернулась к бородачу:
- Охраняющая просит полномочий для работы с этой… внезапно возникшей проблемой.
- У нас возникла не только проблема, но и возможность, - негромко сказал мужчина, сидящий напротив.
У него было узкое, смуглое, чуть асимметричное лицо, очень яркие, светло-зеленые глаза и низкий, уходящий на глубокие басы голос. Говоря, он не отрывал взгляда от экранчика карманного компьютера - там сменяли друг друга живописные цветовые сочетания.
- Я знал, что Познающая заинтересуется, - с напряженной усмешкой проговорил бородач.
- Да, координатор. Мы уже заинтересовались. Небывалый в истории случай, небывало высокие показатели… Познающая просит полномочий для себя.
- Исключительных, - вполголоса добавил бледный молодой человек, сидящий рядом.
- Естественно, - смуглый поднял брови. - Естественно, исключительных. Познающая способна позаботиться и о наблюдении, и о безопасности, и о…
- Охраняющая выражает протест, - голос полной женщины оставался бесстрастным, но глаза блеснули так, что бородач в кресле нервно мигнул. - Это игра с огнем! Известные всем нам силы не упустят… А любая информация, каким-либо образом уплывшая от нас, рано или поздно попадет к ним.
- Факты? - обиженно повторил человек с треугольным лицом, обращаясь почему-то к пилочке для ногтей. - Факты, доказательства, подтверждающие факт утечки? Или будет, как в прошлый раз?
Смуглый наконец-то оторвал свои зеленые глаза от цветовых сочетаний на экране. Чуть усмехнулся; посмотрел на собственную руку, потом на полную женщину со взглядом, как стальной крюк.
- Нарушение человеческих прав… субъекта, - он загнул один палец на своей смуглой руке. - Нанесение травм, несовместимых с психическим здоровьем… - другой палец. - Репрессивные меры, противоречащие кодексу Триглавца… что еще новенького может предложить нам Охраняющая?
- Вам не следует говорить в таком тоне, Тодин, - нехотя огрызнулась женщина. - Вы прекрасно понимаете, что ваши исследования тоже не очень-то… Как, интересно, вы собираетесь работать? Путь к результату… к тому результату, который вас интересует…
- Который нас всех интересует, - холодно заметил смуглый.
Женщина оскалилась, и этот оскал страшновато контрастировал с мягкими чертами домохозяйки.
- Добрый Доктор использовал калечащие методы, - как ни в чем не бывало продолжал смуглый. - Мы надеемся… найти другой путь.
Женщина хмыкнула, всем своим видом обличая собеседника во лжи.
- Одно могу сказать с уверенностью, - на лице смуглого не дрогнул ни один мускул, - две главы вокруг объекта топтаться не будут. Или Познающая, или мы упускаем свой шанс.
Сделалось тихо. Человек с эмблемой Рабочей главы наконец-то уселся в кресло и облегченно откинулся на спинку - как будто дальнейшее его не касалось.
- Тодин, - медленно, будто раздумывая, спросил бородач, - вы действительно можете… получить ТОТ результат?
- Почти наверняка, - пробормотал зеленоглазый, глядя на светящийся экран.
- Вы понимаете, что это значит?
- Понимаю лучше вас! - глубокий голос смуглого прозвучал неожиданно резко. - Прекрасно понимаю, что… но если мы спрячем голову в песок, - мы проиграем почти наверняка! Метод Доброго Доктора всплывет рано или поздно, а так мы могли бы… грубо говоря, найти противоядие. Исследовать механизм… Донор появляется раз в сто лет! ТАКОЙ донор! Такая возможность, а вы…
- Какой темперамент, - женщина криво усмехнулась. - Понимаю, почему ваши пациенты без ума от вас, Тодин… А пациентки в особенности.
- Вы мне льстите, - отозвался смуглый, мгновенно успокаиваясь. - Но в качестве довода это ваше замечание… уязвимо.
- Мы не сможем обеспечить герметичность информации, - женщина плотно сжала губы, сразу же потеряв сходство с домохозяйкой. - Охраняющая категорически против.
- Это ее естественное состояние, - устало пробормотал зеленоглазый.
- Не надо, Тодин, - раздраженно уронил бородач. - Все нервничают… Ваш проект действительно может быть связан с разрушением личности донора?
Зеленоглазый молчал.
Собравшиеся за круглым столом ждали его ответа - но он молчал, и отблески красок с экрана делали его молчание живописным, почти карнавальным.
Человек с лицом, как эмблема, складывал белый лист бумаги. Пополам, вчетверо, в восемь раз, в шестнадцать…
Женщина со внешностью домохозяйки барабанила ногтями по своей пилочке. На щеках ее горели красные пятна.
Бледный молодой человек за плечом зеленоглазого нервно сопел.
Двое угрюмых мужчин, сидевшие справа и слева от женщины, мрачнели все больше и больше.
По периметру большой круглой комнаты шла, опустив хвост, небольшая серая кошка.
Еле слышно урчал кондиционер.
- Начинайте, Тодин, - медленно сказал бородач. - Начинайте, но… в случае применения калечащих методов вам понадобятся специальные санкции. Обращайтесь в координатуру.
Женщина вскинула голову - бородач остановил ее движением руки. Сказал сухо, ни к кому в отдельности не обращаясь:
- Полномочия по факту антивиктимного поведения передается Познающей главе и господину Тритану Тодину лично. Познающая глава должна особенно заботиться о сохранности информации и по возможности щадить человеческие права субъекта… Все, господа. До появления дополнительных обстоятельств вопрос полностью решен.
Человек с зелеными глазами откинулся на спинку кресла.
Если он и был доволен - внешне это не проявилось никак.
Глава 2
Раздолбеж пробежался глазами по вороху ксерокопий, долго изучал ядовитую заметку в «Милых сплетнях», наконец, хмыкнув, поднял глаза на Павлу:
- Мало.
- Сколько было, - Павла прекрасно знала, что этим «мало» отзыв о ее работе не ограничится.
- Долго раскачиваешься, Нимробец. Мелко копаешь… Кассеты от Ковича уже должны лежать вот здесь! - и Раздолбеж пальцем указал место для кассет на своем захламленном столе.
Павла вздохнула:
- Он хочет лично с режиссером…
- Да чихать мне, что он хочет! Это твоя работа, ясно? Не в стекляшке кофе пить целыми днями и не с операторами любезничать, а открыть рот, договориться с Ковичем и принести мне кассеты!..
Павла вспыхнула. Упрек был редкостно несправедлив.
Сегодня утром она выпила-таки в стекляшке две чашечки кофе, но только потому, что у нее слипались глаза! Только потому, что она до утра боялась лечь в постель и заснула на рассвете, в кресле, за расшифровкой какого-то дурацкого интервью! И проспала - о счастье, глубоко и без сновидений - всего два часа чистого времени! Ничего этого Раздолбеж и знать не знает, а совершенно напрасно болтает про кофе и про операторов, потому что в стекляшке Павла встретила Саву с четырнадцатого канала, а Сава ее даже НЕ УЗНАЛ!..
Наверное, изменившееся выражение ее лица подсказало Раздолбежу, что на этот раз он не прав. Во всяком случае, прочие обидные слова, заготовленные им для нерадивой Нимробец, так и остались невысказанными. Некоторое время Раздолбеж сопел, скептически глядя в окно, будто сверяя увиденное со вчерашним прогнозом погоды; потом сказал тоном ниже:
- Полчаса назад я звонил Ковичу, и он согласился предоставить свои кассеты. Отправляйся, и прямо сейчас; адрес возьмешь у Лоры. Я буду очень благодарен, если ты ничего не напутаешь и не потеряешь. Иди.
Павла посопела, глядя Раздолбежу в насмешливые глаза; потом опустила взгляд и уныло кивнула.
В лифте ее настиг внезапный голод; может быть, потому, что скоростная кабина, несущаяся вниз почти в свободном падении, всегда как-то странно действовала на ее желудок. Впрочем, Павла сегодня не завтракала, а время было как раз обедать, а на первом этаже широким кругом размещался десяток стеклянных кафе - а потому она презрела недавний упрек Раздолбежа и вошла в «Крыло грифона», чье название на всех этажах давно звучало как «Кило батона».
Спешно жуя бутерброд со свежей розовой колбасой, она то и дело воровато поглядывала по сторонам - не появится ли за стеклянными стенками кафе-аквариума желчное лицо Раздолбежа. За соседними столиками оживленно болтали: у кого-то шеф одобрил к выпуску серию передач, кто-то добыл гениальный сценарий, кто-то выскочил вперед по рейтингу; потом в стекляшку ворвалась целая толпа, разыскала среди обедающих бледного, смутно знакомого Павле паренька и обрушилась на него с поздравлениями - оказывается, у паренька вышла первая передача, и приятели стали в очередь за правом пожать ему руку.
Наблюдая за чужим триумфом, Павла отхлебнула горячего чая, закашлялась и потому проморгала момент, когда малознакомый журналист - кажется, из отдела проблемных программ - принял решение подсесть за ее столик:
- Не помешаю?
Павла мотнула головой. Бутерброда оставалось меньше половины; вряд ли малознакомый журналист успеет ей помешать. Она сейчас уйдет.
- А я вас, кажется, знаю… Павла. Вы у господина Мыреля работаете ассистентом, правда?
Павла удивилась. В стекляшках как-то не принято было заводить сердечные знакомства - во-первых, на работе, во-вторых, на виду… В-третьих… ну, как-то не принято и все. Во всяком случае, с Павлой таким образом не знакомились никогда.
Она кивнула - одновременно недовольно и растерянно. Ее собеседник, наоборот, воодушевился:
- А меня зовут Дод Дарнец, программа «Запрещенный вопрос», вы, наверное, видели…
Павла видела. У «Запрещенников» был высокий рейтинг, хоть передача совершенно не была рассчитана на широкую публику; там не было ни ведущего-провокатора, ни краснеющих звезд, ни радостной толпы рукоплещущих зевак - серьезный, несколько мрачноватый имидж, напряженное словесное действо и действительно острые, поражающие своей смелостью темы.
Павла не любила «Запрещенников» - хоть несколько раз, по настоянию Раздолбежа, смотрела и анализировала. И вот этого Дарнеца, хоть убей, не помнила… Хотя это естественно, чернорабочие журналисты попадают в кадр очень редко.
Ее собеседник понимающе улыбнулся:
- Думаю, что вы не любите нашу передачу, Павла.
Она вздрогнула:
- Почему вы так решили?
Дарнец отхлебнул из своей чашечки:
- Видите ли… слишком острые темы - все равно что слишком острые приправы. Кто-то любит… Кому-то противно. И нельзя же всю жизнь питаться одним хреном…
Павла машинально жевала свой бутерброд.
- И вы совершенно правы, Павла… Есть вещи, о которых вслух, с экрана, не говорят. И даже мы не говорим - не нужно… Но от нашего молчания эти, как я сказал, вещи, они ведь из жизни не исчезают, нет?
Розовая колбаса вдруг встала у Павлы поперек горла - таким внезапным и сильным было беспокойство. И от Дарнеца, конечно, ничего не укрылось. Он развел руками, как бы демонстрируя добрые намерения:
- Нет, Павла, то есть да, вы правильно подумали, но в этом нет ничего странного или страшного… Я журналист, но вторая моя работа - консультант в центре психологической реабилитации…
Она справилась наконец с горлом и мужественно заглотнула полупережеванный кусок.
- Вам дико, что я буду говорить с вами о Пещере. Поверьте, дело стоит того, чтобы эту неловкость преодолеть…
- Какое дело? - выдавила Павла. Дарнец вздохнул. Улыбнулся. Соединил кончики растопыренных пальцев:
- С вами приключилась редкостная история. Три раза подряд…
- Откуда вы знаете?!
Неизвестно, как это выглядело со стороны. Павла сделала все возможное, чтобы ее лицо оставалось бесстрастным, - во многом ей помогло сознание, что она сидит посреди людной площади. Что все вокруг только на нее и смотрят… Дарнец усмехнулся:
- Не волнуйтесь, Павла. Это закон восприятия - в людном месте на нас никто не обращает внимания… Ваш шеф у себя в кабинете. Не волнуйтесь так.
- Откуда вы знаете про…
- Случай столь вопиющий, что укрыться от нас он просто не мог. Это… какое-то феноменальное везение. При том что ваш… сааг приложил все свои немалые силы, чтобы это везение оборвать. Он, можете поверить, сам потрясен не меньше вашего…
- Верю, - процедила Павла сквозь зубы. - Я, знаете, как-то всегда надеялась, что телефоны доверия - это именно телефоны ДОВЕРИЯ, если бы я знала, что после одного случайного, под настроение, звонка…
- Павла, дорогая… Ваш звонок тут совершенно ни при чем. Если бы центр психологической реабилитации не имел собственного доступа к информации Триглав-ца… поверьте, множеству наших соотечественников пришлось бы очень плохо. Знаете, за свою практику я перевидал столько людей, нуждающихся в помощи…
- Я не нуждаюсь в помощи, - сказала Павла резко. Впрочем, в какой-то момент в ее душе шевельнулся слабый и теплый червячок - а что если взять да и переложить свои страхи на узкие плечи Дода Дарнеца…
- Я встречал и продолжаю встречать множество людей, нуждающихся в помощи, - невозмутимо повторил ее собеседник.
1 2 3 4 5 6 7