Казалось, таинственная сила увлекает Андре к неведомой цели. Вытянув шею и высоко подняв голову, она, коснувшись плечом Жильбера, прошла мимо и направилась нетвердой походкой к выходу.
Видя, что она удаляется, Жильбер приподнялся на локте, робко обернулся и стал провожать ее изумленным взглядом. Андре приблизилась к двери, отворила ее, прошла переднюю и подошла к лестнице.
Бледный трясущийся Жильбер пополз за ней на коленях.
«Она так возмущена – подумал он, – что не удостоила меня даже гнева; она, наверное, отправилась к барону, чтоб рассказать о моем постыдном безумии, и он вышвырнет меня, как лакея!»
Все поплыло у него в глазах при мысли, что его выгонят из Таверне, что он не увидит больше той, которая была для него светом, жизнью, душой'. Отчаяние придало ему смелости: он поднялся на ноги и бросился к Андре:
– Простите меня, мадмуазель, именем всего святого, простите! – пролепетал он.
Ему показалось, что она не слыхала его. Она прошла мимо двери, которая вела в комнату ее отца.
Жильбер облегченно вздохнул.
Андре поставила ногу на первую ступеньку лестницы, затем поднялась на вторую.
– Боже, Боже! – прошептал Жильбер. – Куда же она идет? Лестница ведет в красную комнату, где поселили незнакомца, и в мансарду Ла Бри. А вдруг она позовет его, позвонит в колокольчик? Так она собирается пойти к нему?.. Это невозможно!
Жильбер в ярости сжал кулаки при мысли, что Андре могла пойти к Бальзаме.
Она остановилась у двери незнакомца. Холодный пот выступил у Жильбера на лбу. Он уцепился за прутья лестницы, чтобы не свалиться, так как все время следовал за Андре. Все, чему он явился свидетелем, о чем догадывался, представлялось ему чудовищным.
Дверь Бальзамо была приотворена. Андре толкнула ее и без стука шагнула в комнату. Ее благородные чистые черты осветились на мгновение, а в широко раскрытых глазах запрыгали золотистые отблески от лампы.
Жильберу удалось углядеть незнакомца, стоявшего посреди комнаты: он смотрел не мигая, нахмурив лоб, и повелительным жестом протягивал руку.
Дверь захлопнулась.
Жильбер почувствовал, что силы его оставляют. Одной рукой он выпустил перила, другой коснулся пылавшего лба. Он покатился подобно колесу, соскочившему с оси, и рухнул на нижние ступеньки, растянувшись на холодных плитах. Взгляд его все еще устремлялся к проклятой двери, поглотившей мечту прошлого, счастье настоящего и надежду будущего.

Глава 9.
ЯСНОВИДЯЩАЯ

Бальзамо пошел навстречу девушке, вошедшей к нему уверенной поступью командора.
Ее появление могло показаться странным, однако оно ничуть не удивило Бальзамо.
– Я приказал вам уснуть, – обратился он к ней. – Вы спите?
Андре вздохнула и ничего не ответила. Бальзамо подошел к девушке, подчиняя себе ее волю.
– Ответьте мне, – сказал он. Девушка вздрогнула.
– Вы слышите меня? – спросил незнакомец. Андре кивнула.
– Отчего же вы молчите?
Андре поднесла руку к горлу, словно давая понять, что не может говорить.
– Ну хорошо! Садитесь вот сюда, – приказал Бальзамо.
Он взял ее за ту руку, которую недавно целовал Жильбер. На этот раз от одного прикосновения Андре испытала сильнейшее потрясение, свидетелями которого мы с вами уже были, когда приказ был послан ей сверху ее повелителем.
Под властным взглядом Бальзамо она отступила шага на три и упала в кресло.
– Скажите, – обратился он к ней, – вы что-нибудь видите?
Глаза Андре округлились, словно она пыталась охватить взглядом все пространство комнаты, освещенное яркими отблесками двух свечей.
– Я не прошу вас увидеть глазами, – продолжал Бальзамо, – посмотрите внутренним взором.
Выхватив из-под вышитой куртки стальную палочку, он коснулся ею трепетавшей груди Андре.
Она подскочила, будто огненное жало пронзило ее и прошло до самого сердца. Глаза у нее закрылись.
– Прекрасно! – воскликнул Бальзаме. – Вы прозрели, не так ли?
Она кивнула.
– Вы будете говорить?
– Да, – отвечала Андре.
Она поднесла руку ко лбу с выражением нечеловеческого страдания.
– Что с вами? – спросил Бальзаме.
– О, мне так больно!
– Почему больно?
– Потому что вы заставляете меня видеть и говорить. Бальзамо два-три раза взмахнул руками над ее головой и тем словно ослабил слишком сильное для нее воздействие гипноза.
– Вам все еще больно? – спросил он.
– Сейчас легче, – отвечала девушка, – Хорошо. Теперь скажите мне, где вы находитесь. Глаза Андре по-прежнему оставались закрытыми. Она нахмурилась, лицо выразило сильнейшее удивление.
– Я в красной комнате, – пробормотала она.
– Кто с вами рядом?
– Вы! – вздрогнув, проговорила она.
– Что вы сейчас испытываете?
– Мне страшно! Мне стыдно!
– Отчего же? Разве нас не связывает взаимная симпатия?
– Напротив.
– Разве вам не известно, что я мог заставить вас сюда прийти из самых чистых побуждений?
– Известно.
Лицо ее просветлело, затем снова затуманилось.
– Вы недостаточно откровенны со мной, – продолжал Бальзамо. – Не можете меня простить?
– Я вижу, что вы не хотите мне зла, однако готовы причинить страдания кому-то еще.
– Вполне возможно, – прошептал Бальзамо. – Это не должно вас беспокоить, – проговорил он жестко. Лицо Андре разгладилось.
– Все ли в доме спят?
– Не знаю, – отвечала она.
– Так взгляните!
– Куда я должна смотреть?
– Начнем с вашего батюшки. Где он сейчас?
– В своей комнате.
– Чем занимается?
– Он лег.
– Спит?
– Нет, читает.
– Что именно?
– Одну из тех дурных книг, которые он и меня пытается заставить читать.
– А вы их не читаете? – Нет, – проговорила она.
– Ну хорошо. С этой стороны все спокойно. Теперь посмотрите, что делает в своей комнате Николь.
– У нее нет света.
– Разве вам нужен свет?
– Нет, если вы прикажете видеть в темноте.
– Да, я вам это приказываю!
– Я ее вижу.
– Что она делает?
– Она не одета… Осторожно толкнула дверь своей комнаты… Спускается по лестнице.
– Так… Куда она направляется?
– Стоит у входной двери. По-видимому, кого-то подкарауливает…
Бальзамо усмехнулся:
– Не вас ли она поджидает?
– Нет.
–Это главное. Когда за девушкой не шпионят ни отец, ни камеристка, ей нечего опасаться, если только…
– Нет, – перебила она Бальзамо.
– Вы читаете мои мысли?
– Да.
– Так вы ни в кого не влюблены?
– Я? – высокомерно спросила она.
– Отчего же нет? Разве вы не можете быть влюблены? Из монастыря выходят не для того, чтобы жить в заточении: вы должны быть свободны душой и телом.
Андре покачала головой.
– Мое сердце свободно, – с грустью ответила она. Душевная чистота и непорочность осветили изнутри ее лицо. Бальзамо восторженно прошептал:
– Как вы прекрасны, дорогая ясновидящая! Он прижал руки к груди в немой молитве, затем обратился к Андре:
– Однако если не любите вы, это вовсе не означает, что никто не любит вас, не так ли?
– Не знаю, – мягко возразила она.
– Как не знаете? – строго спросил Бальзамо. – Узнайте! Когда я спрашиваю, надо отвечать!
Он в другой раз прикоснулся стальной палочкой к ее груди.
Девушка вздрогнула, но не так сильно, как в первый раз.
– Да, теперь я вижу… Сжальтесь надо мной, вы меня погубите…
– Что вы видите? – спросил Бальзамо.
– Это невероятно! – воскликнула Андре.
– Что там такое?
– Я вижу молодого человека, который следит за мной, не сводит с меня глаз с тех пор, как я вернулась из монастыря.
– Кто этот юноша?
– Лица не видно; судя по одежде, он простолюдин.
– Где он сейчас?
– Внизу у лестницы. Он страдает.., плачет!
– Почему же вы не видите его лица?
– Он закрыл лицо руками.
– Смотрите сквозь ладони! Андре сделала над собой усилие.
– Жильбер! – вскрикнула она. – Я же говорила, что это невозможно!
– Отчего же невозможно?
– Он не посмеет в меня влюбиться, – отвечала она в высшей степени презрительно.
Бальзамо усмехнулся: он хорошо знал людей и понимал, что для любви нет преград.
– Что он делает на лестнице? – продолжал он.
– Сейчас, сейчас… Он поднял голову… Схватился за перила… Встал… Поднимается по лестнице!
– Куда он направляется?
– Сюда… Но это ничего, он не осмелится войти.
– Почему?
– Боится! – презрительно усмехнувшись, отвечала Андре.
– Он собирается подслушивать?
– Да, он уже прижался ухом к двери… Он нас подслушивает!
– Вас это смущает?
– Да, потому что он может услышать, о чем мы говорим.
– Он из тех, кто может этим воспользоваться даже во вред той, которую любит?
– Да, забывшись в гневе или в порыве ревности… В такие минуты он способен на все!
– В таком случае давайте от него избавимся! – предложил Бальзамо.
Он решительно направился к двери, громко топая. Очевидно, Жильбер еще был не готов к атаке: услышав шаги Бальзамо и опасаясь быть застигнутым врасплох, он бросился к перилам и торопливо съехал вниз.
Андре в ужасе вскрикнула.
– Не смотрите туда, – подходя к Андре, приказал Бальзамо. – Расскажите лучше о бароне де Таверне.
– Как вам будет угодно, – вздохнув, отвечала Андре.
– Он в самом деле беден?
– Очень!
– Настолько беден, что не способен предоставить вам никаких развлечений?
– Да.
– Так вы здесь скучаете?
– Смертельно!
– Быть может, вы тщеславны?
– Нисколько.
– Вы любите своего отца?
– Да… – поколебавшись, ответила она.
– Вчера мне показалось, что есть нечто, омрачающее вашу любовь к отцу, – продолжал с усмешкой Бальзамо.
– Я не могу ему простить, что он пустил по ветру состояние моей матери. Теперь Мезон-Руж прозябает в гарнизоне и не может с достоинством носить имя своей семьи.
– Кто это Мезон-Руж?
– Мой брат Филипп.
– Почему вы зовете его Мезон-Ружем?
– Так называется, вернее, когда-то называлось наше имение. Старший сын носил имя Мезон-Руж вплоть до кончины своего отца, потом присоединил имя Таверне.
– Вы любите брата?
– Очень.
– Больше всех?
– Больше всех на свете!
– А как объяснить, что вы так горячо любите своего брата, а отца только терпите?
– У брата благородное сердце, он жизнь готов за меня отдать!
– А отец? Андре потупилась.
– Почему вы молчите?
– Не хочу отвечать.
Бальзамо и не собирался принуждать ее к ответу. Вероятно, он и так уже знал о бароне все, что хотел.
– Где сейчас шевалье де Мезон-Руж?
– Вы спрашиваете у меня, где Филипп?
– Да.
– В своем гарнизоне в Страсбурге.
– Вы его видите?
– Где?
– В Страсбурге.
– Не вижу.
– Вы хорошо знаете Страсбург?
– Нет.
– Зато я знаю. Давайте поищем вместе, вы ничего не имеете против?
– С удовольствием!
– Он в театре?
– Нет.
– Нет ли его в кафе Ла-Пласс среди офицеров?
– Нет.
– Может быть, он в своей комнате? Взгляните туда, где он живет.
– Я ничего не вижу! Мне кажется, его нет в Страсбурге.
– Вам знакома дорога?
– Нет.
– Неважно, я знаю ее хорошо. Давайте проследим его возможный путь. Нет ли его в Саверне?
– Нет.
– Может, он в Саарбрюкке?
– Нет.
– А в Нанси?
– Погодите-ка!
Девушка попыталась сосредоточиться; сердце ее отчаянно билось.
– Вижу, вижу! – обрадовалась она. – Филипп, дорогой! Какое счастье!
– Что такое?
– Дорогой Филипп! – сияя, повторяла Андре.
– Где он?
– Он проезжает город, который хорошо мне знаком.
– Какой же это город?
– Нанси! Нанси! Там мой монастырь.
– Вы уверены, что это ваш брат?
– Да, конечно: его лицо хорошо видно при свете факелов.
– Каких факелов? – удивился Бальзамо. – Откуда там факелы?
– Он едет верхом, сопровождая чудесную золоченую карету!
– Ага! – удовлетворенно воскликнул Бальзамо. – Кто в карете?
– Молодая дама… О, как она величественна! Как грациозна! Боже, до чего хороша! Странно: мне кажется, я ее где-то видела… Нет, нет, просто у нее есть что-то общее с Николь.
– Николь похожа на эту даму – столь гордую, величественную, красивую?
– Да, но только отчасти – как жасмин похож на лилию – Так… Что сейчас происходит в Нанси?
– Молодая дама выглянула из кареты и знаком приказала Филиппу приблизиться… Он повиновался… Вот он подъехал, почтительно склонился.
– Вы слышите, о чем они говорят?
– Сейчас, сейчас! – Андре жестом остановила Бальзамо, словно умоляя его замолчать и не мешать ей.
– Я слышу! – прошептала она.
– Что говорит молодая дама?
– С нежной улыбкой на устах приказывает пришпорить коней. Говорит, что эскорт должен быть готов завтра к шести утра, так как днем она хотела бы сделать остановку.
– Где?
– Об этом как раз спрашивает мой брат… О Господи!
Она собирается остановиться в Таверне! Хочет познакомиться с моим отцом… Столь знатная особа остановится в нашем убогом доме?.. Что же нам делать? Нет ни столового серебра, ни белья…
– Успокойтесь! Я об этом позабочусь!
– Да что вы…
Привстав, девушка снова в изнеможении рухнула в кресло, тяжело дыша.
Бальзамо бросился к ней и, несколько раз взмахнув руками, заставил ее крепко уснуть. Она уронила прелестную головку на бурно вздымавшуюся грудь.
Вскоре она успокоилась.
– Наберись сил, – проговорил Бальзамо, пожирая ее восторженным взглядом. – Мне еще понадобится твое ясновидение. О знание! – продолжал он в сильнейшем возбуждении. – Ты одно никогда не подведешь! Человек всем готов жертвовать ради тебя! Господи, до чего хороша эта женщина! Она – ангел чистоты! И ты знаешь об этом, потому что именно ты способен создавать и женщин, и ангелов. Но что значит для тебя красота? Чего стоит невинность? Что могут мне дать красота и невинность сами по себе? Да пусть умрет эта женщина, столь чистая и такая прекрасная, лишь бы уста ее продолжали вещать! Пусть исчезнут все наслаждения бытия: любовь, страсть, восторг, лишь бы я мог продолжать свой путь к знанию! А теперь, моя дорогая, благодаря силе моей воли несколько минут сна восстановили твои силы так, словно ты спала двадцать лет! Проснись! Точнее, вернись к своему ясновидению. Мне еще кое-что нужно от тебя узнать.
Простерев руки над Андре, он приказал ей пробудиться.
Видя, что она покорно ждет его приказаний, он достал из бумажника сложенный вчетверо лист бумаги, в котором была завернута прядь иссиня-черных волос. Аромат исходивший от волос, пропитал бумагу настолько, что она стала полупрозрачной.
Бальзамо вложил прядь в руку Андре.
– Смотрите! – приказал он.
– О, опять эти мучения! – в тревоге воскликнула девушка. – Нет, нет, оставьте меня в покое, мне больно! О Боже! Мне было так хорошо!..
– Смотрите! – властно повторил Бальзамо и безжалостно прикоснулся стальной палочкой к ее груди.
Андре заломила руки: она пыталась освободиться из-под власти экспериментатора.
На губах ее выступила пена, словно у древнегреческой пифии, сидевшей на священном треножнике.
– О, я вижу, вижу! – вскричала она с обреченностью жертвы.
– Что именно?
– Даму!
– Ага! – злорадно пробормотал Бальзамо. – Выходит, знание далеко не так бесполезно, как например, добродетель! Месмер победил Брутуса… Ну так опишите мне эту женщину, дабы убедить меня в том, что вы правильно смотрите.
– Черноволосая, смуглая, высокая, голубоглазая, у нее удивительные нервные руки…
– Что она делает?
– Она скачет.., нет – парит на взмыленном жеребце.
– Куда она направляется?
– Туда, туда, – махнула девушка рукой, указывая на запад.
– Она скачет по дороге?
– Да.
– Это дорога на Шалон?
– Да.
– Хорошо, – одобрительно кивнул Бальзамо. – Она скачет по дороге, по которой отправлюсь и я; она направляется в Париж – я тоже туда собираюсь: я найду ее в Париже. Можете отдохнуть, – сказал он Андре, забирая у нее прядь волос, которую она до тех пор сжимала в руке.
Руки Андре безвольно повисли вдоль тела.
– А теперь, – обратился к ней Бальзамо, – ступайте к клавесину!
Андре шагнула к двери. Ноги у нее подкашивались от усталости, отказываясь идти. Она пошатнулась.
– Наберитесь сил и идите! – приказал Бальзамо. Бедняжка напоминала породистого скакуна, который из последних сил пытается исполнить волю, даже невыполнимую, безжалостного наездника.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Записки врача том 1. Джузеппе Бальзамо'


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12