Завтра утром приведу ее к тебе знакомиться. Эллен, одень его соответствующим образом, – распорядился герцог.– Слушаюсь, ваша светлость, – кивнула няня.– А по-другому нельзя, папочка? – робко спросил мальчик.– Нет, Эдмунд, нельзя. Похоже, мальчик огорчился.– Ну да, она погладит меня по головке и сделает вид, что ей интересно со мной, – буркнул он. – И что еще хуже, захочет поцеловать меня и шепнет на ухо что-нибудь ласковое.– Знаешь что, если ты заслужишь, она непременно заинтересуется тобой, – покачал головой Ричард. – А вот если ты начнешь капризничать, то будет с тобой всего лишь вежлива, вот и все. И не дерзи мне!– А она такая же красивая, как Эллен или бабушка? Эллен ойкнула от неожиданности.– Возможно, – ответил Ричард. – Впрочем, ты сам решишь.– Ну уж, во всяком случае, не такая красавица, как мама Роана, – заявил маленький лорд. – Его мама – самая красивая дама на свете.Так и есть, подумал герцог, вспомнив Шарлотту Каррингтон, мать Роана Каррингтона. Эта женщина на самом деле была настоящей богиней, небесной красавицей, Венерой. Ричард слышал, как Шарлотта учила Сабрину кокетничать и строить глазки будущему мужу.– Вот что, продолжай-ка обедать, Эдмунд, – велел герцог.Похлопав сына по плечу, Ричард кивнул Эллен и вышел из детской. * * * По правде говоря, Эванжелина уже не была такой голодной, особенно после необыкновенных булочек миссис Дент, но блюда, поданные на обед, и в самом деле просто таяли во рту. Ничего вкуснее она в жизни не ела.– Все было очень вкусно, ваша светлость, – поблагодарила она. – Ваша кухарка просто волшебница! Что за телятина! Впрочем, надо думать, она все готовит великолепно. – Откинувшись на спинку стула, Эванжелина с шумом выдохнула и вытерла пальцы салфеткой.– Спасибо, Бэссик, пожалуйста, передай кухарке благодарность мадам. Не хотите ли немного хересу? – предложил он гостье.Вспомнив, что недавно он услышал почти те же самые слова из уст своего пятилетнего сына, Ричард улыбнулся.Эванжелина сглотнула. Ох эта его улыбка, подумалось ей. Ее следует запретить. Ни один мужчина не имеет права так улыбаться женщине! Девушка наблюдала за тем, как осторожно Бэссик наливает вино в тонкий хрустальный бокал.К удивлению управляющего, герцог сказал:– Сегодня вечером я больше не нуждаюсь в твоих услугах, Бэссик. Мне известно, что ты по вечерам во вторник играешь с миссис Роули в винт. Смотри не опозорь нас, мужчин! Надеюсь, ты выиграешь!– Попробую, ваша светлость, – кивнул старик. – Но, признаться, миссис Роули – суровый противник.После того как Бэссик выставил из столовой двух лакеев, герцог откинулся на высокую спинку стула, украшенную тонкой резьбой, и посмотрел на свою названую кузину.– Мы сидим слишком далеко друг от друга, – вымолвил он. – Странно, но прежде я не понимал, что стол слишком велик. Надо попросить Бэссика убрать из столешницы парочку составных частей. Думаю, после этого стол станет футов на десять короче. – Он поднял вверх бокал. – Добро пожаловать в Чеслей, мадам! Могу я иметь удовольствие выпить за ваше здоровье?– Это очень мило с вашей стороны, ваша светлость, – приподняв, в свою очередь, бокал, ответила Эванжелина. Потом она отпила крохотный глоток вина. Херес был великолепным, от него внутри разлилось приятное тепло. – Какая замечательная комната! Полагаю, если этот стол раздвинуть, то за него смогут сесть человек сорок?– Да, около того, – кивнул Ричард. – Бэссик очень любит раздвигать стол, чтобы представлять его во всем великолепии. Хорошо хоть, он согласился немного сложить его, иначе мы бы и не увидели друг друга. Ах да, я тут разговаривал с сыном и вдруг понял, что даже не знаю вашего имени, – спохватился герцог.– Де ла Валетт, – коротко ответила девушка.– Нет, я имею в виду ваше имя, а не фамилию.– Меня зовут Эванжелина, ваша светлость.– Красивое имя!За обедом, когда им прислуживали Бэссик и еще два лакея, она вела себя как подобает и болтала о всяких ничего не значащих пустяках. Герцог отвечал ей в тон, голос его был холоден и равнодушен – так и должен держаться гостеприимный хозяин, которого особенно не интересует ни обед, ни его гость.– Мама говорила мне, что сама выбрала это имя, – сообщила девушка. – Ей было уже немало лет, когда я появилась на свет, поэтому она решила, что я – настоящее чудо. Мама сказала, что назвала меня Эванжелиной в благодарность Господу. – Она внезапно замолчала, осознав, что еще никогда в жизни никому ничего подобного не рассказывала.Эванжелина молча посмотрела на герцога.– А когда я родился, как говорил мне отец, – заговорил Ричард, – мама посмотрела на меня и промолвила: “Хвала Господу и святым угодникам! Теперь у нас есть наследник”. До меня у мамы было три выкидыша.– Значит, вы тоже стали чудом для родителей, – заметила Эванжелина.– Как только познакомитесь с моей матерью, спросите ее, как она к этому относится, – улыбнулся Ричард.– Сомневаюсь, что это произойдет, – пожала плечами девушка.Вдруг она огорченно ахнула, посадив каплю изысканного соуса на рукав платья – единственного, которое могла надевать по вечерам. Девушка быстро вытерла пятно влажной салфеткой. Другого платья у нее не было. А это, с завышенной талией, без кружев, оборок и нижних юбок, было сшито из темно-серого муслина. По крайней мере ее собственное платье, а не то, что дал ей этот негодяй Хоучард или его чертова любовница.Эванжелина посмотрела на герцога. Мягкий отблеск свечей играл на его темных блестящих волосах; девушка невольно залюбовалась вечерним костюмом Ричарда с белоснежным галстуком. Да, в ее детских воспоминаниях семилетней давности сохранился верный портрет этого человека, вот только воспоминания не передавали его великолепия. Он был прекрасен, этот герцог, и отлично знал об этом.Эванжелина улыбнулась. Она была именно такой, какой старалась казаться. Точнее, они оба были в точности такими, какими хотели показать себя.– Вы улыбаетесь, глядя в свой бокал с хересом, – заметил Ричард.– Ах нет, эта улыбка не имеет никакого отношения к вину, – сказала девушка.– Тогда к чему же? – полюбопытствовал хозяин.– Пожалуй, скажу вам правду, ваша светлость." Я думала о том, что мы с вами такие, какими хотим казаться.– Что ж, я – джентльмен, вы – леди, – пожал плечами герцог. – Не вижу причины улыбаться. Я, во всяком случае, не нахожу в этом ничего забавного. А вот если бы я вдруг увидел, что в дверь входит прекрасная дама, чье тело прикрыто лишь тонкой тканью, чтобы поддразнить меня, тогда, несомненно, на моем лице расцвела бы широчайшая улыбка.– Не думаю, что истинный джентльмен должен говорить такие вещи даме. Может, конечно, такие мысли и могли бы появиться у него в голове, но он не стал бы распространяться о них вслух. Разве не так?– Позволю себе заметить, что моя мать тоже предпочла бы, чтобы я лишь думал, а не говорил. Тогда бы она не стала тревожиться. Хотя.., я вспоминаю, как смеялись мои родители, когда не знали, что я рядом.– Смех – чудесная вещь. Мои мама с папой тоже иногда смеялись в самое неподходящее время, – проговорила Эванжелина.– Я понимаю, о чем вы говорите, – кивнул Ричард. – Помню, как-то раз я видел, как папа целует маму. Он прижал ее к стене и страстно целовал в губы. Этого зрелища я никогда не забуду. Правда, тогда я ничего не понял. – Помолчав, он тихо добавил:– Смерть отца стала тяжким испытанием для нее.– Да и для вас тоже, – заметила девушка.– Да. Мои друзья любили приходить к нам потому, что отец был самым лучшим из родителей. Он разговаривал со всеми, держался с ними на равных, учил их быть смелыми, честными, порядочными… – Комок подкатил к горлу Ричарда, и он замолчал, не в силах совладать с собой. Кларендон столько раз давал себе зарок не говорить с посторонними об отце, но снова и снова вспоминал этого человека, которого искренне считал самым лучшим отцом на свете. Потом он вспомнил о сыне и подумал, что Эдмунд очень много потерял, лишившись дедушки. Ричард покачал головой, отгоняя от себя печальные мысли. – Вам понравилась спальня? – перевел он разговор на другую тему.– Очень. Насколько я помню, у Мариссы был отменный вкус. И все в спальне выдержано в ее любимых тонах – бледно-голубом и кремовом.– Ничего не могу сказать о вкусе Мариссы, – пожал плечами герцог. – Дело в том, что я ни разу не был в ее спальне. Глава 7 Он никогда не был в спальне жены?Эванжелина уже хотела открыть рот, чтобы поинтересоваться у герцога, как же они сумели произвести на свет ребенка.Ричард сразу же понял, что у нее на уме: мысли девушки с легкостью читались на ее выразительном лице. Она не умела притворяться, а ведь ей придется освоить это искусство, если она намерена бывать в свете.– Я спал с женой, – сообщил герцог. – Просто никогда не делал этого и ее постели. Признаться, Марисса сама не проявляла никакого интереса к замку. Она не хотела жить здесь, предпочитая Лондон. А здесь Марисса оказалась потому, что ждала Эдмунда. – Взяв в руку вилку, Ричард легонько постучал ею по белой скатерти. – Марисса ненавидела море, влажный воздух. Она только и думала, как бы поскорее родить ребенка и вернуться в столицу. А теперь она покоится в нашем семейном склепе, который расположен на церковном кладбище в деревне Чеслей. Если хотите, можете сходить на ее могилу.Интересно, когда он говорил об отце, его голос был полон страсти, а когда речь зашла о покойной жене, звучал совершенно равнодушно.– А вы много времени проводите в Чеслей-Касле, ваша светлость? – поинтересовалась Эванжелина.– Стараюсь бывать здесь не меньше трех месяцев в году, – ответил Ричард. – Кроме лондонского особняка, в котором живет моя мать, у нас есть еще три поместья, разбросанные по всей Англии. Я веду дела здесь, но иногда бываю во всех остальных владениях нашей семьи.Да уж, подумалось Эванжелине, он говорит как истинный герцог, который знает свои обязанности и принимает их. А она… Она останется в Чеслей-Касле. Хоучард настаивал на этом, во всяком случае, именно здесь Эванжелина должна была получить дальнейшие указания.– Честно говоря, – продолжал герцог через минуту, – как Марисса и моя мать, я предпочитаю жить в Лондоне. Там у меня много друзей, там есть где развлечься.– Если вы позволите мне стать гувернанткой лорда Эдмунда, – заговорила Эванжелина, – то, возможно, вам будет приятно узнать, что я предпочитаю жить в провинции и люблю море. Я всегда терпеть не могла большие города. Не люблю шума и пыли. Если вы разрешите мне остаться, ваша светлость, то я буду счастлива здесь, в уединении деревенской жизни. Кстати, во всех книгах об Англии ваша резиденция описывается как одна из лучших, хотя, возможно, ей далеко до Бленхейма.– Бленхейм – безвкусное нагромождение камней, в котором не видно определенного стиля, не чувствуется духа старины.Его сады жалки, леса ничтожны! – возмутился герцог. – В его стенах не ощутить вечности! Совсем другое дело – Уорик-Касл. Вот там можно почувствовать и ничтожество и величие человека! К несчастью, у моих предков не было такого капитала, как у Уориков. – Ричард приподнял черные брови. – Но я не пустой бездельник, мадам! Не смотрите на меня с таким удивлением. Иногда я завожу разговоры о политике.Сердце Эванжелины едва не остановилось. Что он имел в виду, заговорив о политике? Господи, она должна узнать, что к чему! Хоучард говорил, что герцог никогда не снисходит до разговоров о политике.– О чем вы, ваша светлость? – вежливо переспросила она. – Вы заседаете в палате лордов? Издаете новые законы?– Нет, это не совсем так, – покачал головой Ричард. – Просто я хотел сказать, что предпочитаю делать то, что интересно мне в данный момент. А большая часть того, что привлекает меня, не может быть интересна милой даме.Он чего-то недоговаривает. Интересно, чего?– Однако это не остановило вас ни сегодня днем, ни всего полчаса назад, – с улыбкой заметила Эванжелина. А что еще ей оставалось?Ричард засмеялся:– Туше <Задет (фр.). Термин фехтовальщиков.>, мадам! Не хотите ли пройти в гостиную? Думаю, Бэссик скоро подаст нам чай.– Но мы же только что пообедали!– Бэссик считает, что чай – основа счастья, здоровья и благополучия. Если мы перейдем в гостиную, то поднос с чаем появится там не позже чем через час.Герцог поставил для нее изящный стул с бледно-голубой обивкой возле камина. Сам он остался стоять, прислонившись к каминной полке и сложив на груди руки.– Вы подумали о моей просьбе, ваша светлость? – спросила Эванжелина. – Вы согласны оставить меня в Чеслей-Касле?– Но вы приехали сюда всего четыре часа назад, мадам, – пожал плечами Ричард.Опустив глаза на руки, девушка честно призналась:– Я боюсь, ваша светлость.– Но я же не выгоню вас из замка.– Возможно, но ведь вы можете просто оставить меня здесь, не поручив заботиться о вашем сыне. И я ничего не буду делать. Мне это не по вкусу. Скажу больше, мне это не подойдет.– Почему вы так нервничаете? – воскликнул Ричард.– Потому что вы еще не сказали мне, позволите ли остаться в вашем доме в качестве гувернантки лорда Эдмунда.– Но вы же молодая женщина, мадам. Мне кажется, вы предпочли бы бывать в обществе. Я – ваш родственник. В мои обязанности входит устроить вас, сделать так, чтобы вы ни в чем не нуждались. Уверен, что моя мать с радостью представит вас бомонду. С вашей французской кровью, вашим лицом и фигурой вы, несомненно, будете иметь колоссальный успех. Я не хочу ограничивать вашу свободу, мадам, и уверен, что вы в скором времени сможете найти себе хорошую партию.Ей и в голову не приходило, что он может оказаться столь великодушным. Но она во что бы то ни стало должна остаться в Чеслей-Касле.– Несмотря на то что я наполовину француженка, ваша светлость, я чувствую себя настоящей англичанкой, – вымолвила Эванжелина. – Я не люблю французов.– Я тоже, особенно Наполеона. Но что вы сказали?– Я не хочу ехать в Лондон.– Извините, я не ослышался?– Я сказала, что у меня нет желания покидать Чеслей-Касл. Мне нравится замок, нравится море. Я хочу остаться с Эдмундом. Правда, мы еще незнакомы, но что-то подсказывает мне, что мы с ним полюбим друг друга.Внезапно лицо герцога приняло равнодушно-циничное выражение. У него был такой вид, словно он хотел что-то сказать ей, но сдержался и лишь пожал плечами.Девушка вскочила на ноги, отчего изящный стул упал на роскошный восточный ковер ручной работы.– О Господи! – воскликнула она, поднимая стул.– Мне показалось, вы чем-то смущены?– Не понимаю, чем вызван ваш скептицизм, ваша светлость. Я честно сказала, чего хочу, но вы, похоже, не верите мне.– Вы что же, так недавно овдовели, что правила приличия требуют, чтобы вы забыли о веселье? Если это так, то я, пожалуй, соглашусь с вашим желанием пожить уединенной жизнью в провинции.– Я овдовела больше года назад, – ответила Эванжелина. – Отец умер вскоре после смерти моего мужа, так что правила приличия соблюдены. А теперь все, что мне нужно, – так это покой и отдых.– Вы, должно быть, были очень привязаны к мужу, – равнодушно заметил герцог.– Нет, то есть, конечно, да, я была очень привязана к нему, – поспешно согласилась Эванжелина. – Андре был замечательным человеком.– И похоже, совсем бедным.– Я осталась без денег, потому что не успела родить ему наследника, – объяснила девушка. – Таковы уж светские законы даже здесь, в Англии. А теперь делами Андре заправляет его младший брат, с которым я никогда не ладила. После смерти Андре я вернулась в дом моего отца.– Неужто этот юный глупец пытался соблазнить вас? – спросил Ричард.И вновь его циничный тон заставил Эванжелину содрогнуться.– Ну да, пытался, – кивнула она. – Но я не выносила его, я предпочла уехать. От него вечно несло чесноком.– Ясно, – буркнул герцог, рассматривая ноготь на большом пальце, который обломился сбоку. – Так кто же был ваш муж, мадам?– Он был старшим сыном графа де ла Валетт по имени Андре Нежон.– Знаете, мне как-то не хочется называть вас мадам или кузина, – заявил герцог. – Не лучше ли называть вас просто по имени – Эванжелина.Девушка кивнула, заметив, что ее имя зазвучало как-то особенно в устах герцога. Оно ласкало слух, смущало ее. Странный все-таки он человек. Мало того, что ей, пожалуй, в жизни не доводилось встречать столь привлекательного мужчину, так у него еще был такой сложный характер, что, наверное, мало кто мог понять герцога. Разве что его отец.– Разумеется, ваша светлость, – согласилась девушка.– А ты называй меня Ричардом.Эванжелина кивнула, хотя ей не хотелось фамильярничать , герцогом. Она предпочла бы сохранять дистанцию. Подумать только, ей бы радоваться, что он с такой легкостью принял ее в дом, а вместо этого она со стыда готова сгореть за свою ложь.– Если ты и вправду хочешь остаться в Чеслей-Касле в компании моего сына, то с моей стороны было бы глупостью возражать против этого. Разумеется, к тебе не будут относиться как к гувернантке. Признаться, я был бы рад, если бы ты согласилась выполнять обязанности хозяйки замка в мое отсутствие, – предложил Ричард.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35