Это был день, ради которого она прибыла в Сан-Франциско. Сегодня наконец ей предстояло проверить свои навыки в качестве секретаря по культуре Торговой палаты, записывая речи и выступая в роли хозяйки.
Дорога, по которой они ехали, сначала шла вдоль берега, а затем поднималась к всемирно известному курорту. Он расположился на отвесном утесе, живописно возвышавшемся над синевой Тихого океана. Вдалеке виднелись два больших корабля; влекомые наполненными ветром белыми парусами, они плавно скользили по освещенной солнцем водной глади к заливу Золотые Ворота.
Передав лошадей прислуге, Гордон Пирс вместе со своими спутницами присоединился к большой группе людей, спускавшихся по крутой деревянной лестнице к берегу. К шуму от разговора более чем двухсот человек добавлялся рев морских львов, лежбище которых находилось в восьмидесяти метрах от берега на Сил-Рок.
Ступая по песчаной прибрежной полосе, Хеллер поднесла ладонь к глазам и взглянула на Сил-Рок. Множество любопытных морских львов, приподнявшись, мотали блестящими головами, рассматривая странных гостей, собравшихся на берегу.
— Думаешь, кто-нибудь сможет что-то понять сквозь этот гам? — спросила Хеллер, наклонившись к тете так, чтобы та смогла расслышать ее.
Абигайль всплеснула руками.
— Не знаю, дорогая. — Она неожиданно засмеялась. — Матерь Божья, какие они забавные, не правда ли?
Хеллер согласно кивнула, затем открыла свой дневник и сделала краткое примечание: не забыть включить в описание местного быта морских львов и их проделки. Немного романтики не помешает, особенно после сухого и скучного описания театра, подумала она, и тут же Александр Райс сделал ей знак следовать за ним.
Хеллер подошла к краю воды и остановилась. Александр прошел чуть дальше, ступая по большим плоским камням, и, взобравшись на тот, что был повыше, протянул руки к толпе, привлекая внимание.
Хеплер открыла дневник и приготовилась. Она почувствовала особую гордость, когда Райс торжественно извлек на свет бутылку, содержащую воду из Массачусетского залива. Высоко держа бутылку в руке, он вылил половину ее содержимого в море, а затем наполнил доверху тихоокеанской водой.
— Сегодня действительно важный и торжественный день, — начал он. Его голос был отчетливо слышен, даже несмотря на несмолкающий рев морских львов. — В этой бутылке вода, которую привезли мы, и та, которая плещется у наших ног. Вы видите, что теперь это единое целое…
Как только Александр закончил речь, Хеллер закрыла дневник, сунула его под мышку и захлопала, ее дружно поддержали все присутствующие.
Когда аплодисменты стихли, она подняла руку.
— Уважаемые леди и джентльмены, члены правления Бостонской торговой палаты и Коммерческого совета Сан-Франциско! — Она повысила голос. — Пожалуйста, подойдите поближе друг к другу и возьмитесь за руки. Давайте споем песню, которая особенно подходит к этому моменту.
Набрав в грудь побольше воздуха, Хеллер начала воодушевленно петь «Америка, Америка». Песню охотно подхватили и дружно довели до конца. На этом, к большому ее облегчению, церемония закончилась.
Провожая ее назад к деревянной лестнице, Александр оглянулся на морских львов:
— Удивительно шумная компания!
Хеллер улыбнулась и уже собралась ответить, когда чья-то рука легла на ее плечо, а затем, опустившись ниже, подхватила под локоть, заставив остановиться.
— Гордон, это вы! — сказала она удивленно. Он ни разу не попался ей на глаза в течение всей церемонии.
— Пожалуйста, простите меня, я не хотел пугать вас. Вы не познакомите меня с вашим уважаемым спутником.
— Да, конечно. — Хеллер повернулась к Александру. Возможно, в данной ситуации это было не совсем уместно, но она представила их друг другу, стараясь при этом держаться как можно естественнее.
Войдя в здание местного курзала, все сразу прошли к большому столу, стоявшему вдоль ряда окон, откуда открывался вид на океан и Сил-Рок. Перед тем как приглашенные расселись по своим местам, Хеллер и Александр выслушали несколько восторженных отзывов по поводу организации мероприятия, и это заставило Хеллер почувствовать, что она действительно неплохо справилась с возложенными на нее обязанностями.
Наконец обед начался. Внезапно почувствовав голод, Хеллер оглянулась: в зал уже вносили подносы с мясными блюдами и красиво разложенными овощами. Недаром они выбрали самый лучший курорт на западном побережье. Хеллер представила Элизабет Пенниуорт читающей ее репортаж, и рассмеялась — то, что она видела вокруг, было весьма далеко от описания, данного когда-то ее наставницей.
Во время обеда Абигайль настойчиво расспрашивала Гордона о его деловых интересах, о том, как он собирается извлечь выгоду из только что состоявшегося мероприятия. Его ответы не были определенными, и Хеллер могла только предположить, что он предпочел держать наиболее важную информацию при себе.
— Вы удивляете меня, мистер Пирс, — внезапно сказала пожилая дама.
— Пожалуйста, зовите меня просто Гордон. Могу ли я вас тоже называть по имени?
Абигайль сделала вид, что не заметила вопроса.
— Как я уже сказала, мистер Пирс, вы удивляете меня. Большинство джентльменов не интересуются интеллектуальным и моральным развитием общества — именно поэтому Хеллер и я находимся здесь. Важно, чтобы каждый имел возможность знакомиться с выдающимися произведениями искусства, с передовыми достижениями в научной и социальной области. Полагаю, вы, конечно же, не будете с этим спорить?
Хеллер вжалась в кресло. Неприязнь ее тетки к Гордону была очевидна, и казалось, она не слишком заботилась о том, чтобы хоть как-то скрыть это.
— Я? Нет, конечно. — Лицо Гордона на мгновение омрачилось. — Впрочем, спешу сообщить вам, что недавно я начал собирать свою собственную художественную коллекцию.
Хеллер просияла и тут же поспешила подключиться к разговору:
— Это правда? Могу я как-нибудь посмотреть? Частные коллекции всегда невероятно интересны! — Она должна была остановить Абигайль, прежде чем ситуация окончательно выйдет из-под контроля.
— Ну, если обстоятельства вам позволят, я вовсе не против. А пока, возможно, мы сумеем посетить один из местных музеев. Я особенно люблю выставленные там картины.
Заскрипели отодвигаемые стулья, возвещая о том, что беседа окончена.
— Прошу простить, — сказал Александр, вставая, — у нас с мисс Пейтон есть несколько вопросов, которые мы должны обсудить перед тем, как вернуться в город. Рад был познакомиться с вами, мистер Пирс. — Он протянул молодому человеку руку. — А вам, Абигайль, обещаю не слишком задерживать вашу племянницу.
Оставшись один на один, Абигайль и Гордон Пирс некоторое время молчали.
Абигайль полагала, что сумела поставить нахала на место, и теперь, попивая чай, исподволь наблюдала за Пирсом, не отрывавшим взгляда от Хеллер, до тех пор пока она, идя вслед за Райсом, не скрылась за деревьями.
— Ваша племянница — прекрасная молодая девушка, — любезно сказал Гордон, судя по всему, вовсе не желавший ссоры. — Вы, должно быть, очень гордитесь ею. — Он небрежно взял с коленей салфетку и стряхнул крошки на пол.
Абигайль чуть не уронила чашку. Ее подозрения подтверждались: Гордон Пирс не был джентльменом!
— Действительно, я горжусь Хеллер. — Она все же справилась с шоком, вызванным нецивилизованными манерами собеседника. Бесшумно ставя чашку на блюдце, Абигайль добавила: — Она мне как дочь.
— Разве у вас нет своих детей?
— Видите ли, я никогда не хотела выходить замуж, и в этом мы с Хеллер похожи.
Гордон озадаченно посмотрел на нее:
— Прошу прощения, я, кажется, не совсем понял, что вы этим хотите сказать.
Абигайль вскинула подбородок и подняла одну бровь.
— Только то, что Хеллер не заинтересована в браке, мистер Пирс.
— Могу я спросить почему?
— Разумеется, вы можете спросить все, что хотите. Я просто констатирую факт. Хеллер не хочет замуж, вот и все. В этом нет никакого сомнения — она уже отвергла множество молодых людей.
Внезапно Пирс оперся локтями на стол и наклонился вперед.
— Я не нравлюсь вам, не так ли?
— Нравитесь вы мне или нет, это не имеет никакого значения.
— А я думаю, имеет. Ваше влияние на племянницу почти безгранично. Возможно, я понравлюсь вам больше, если скажу, что в Хеллер есть все, что только может хотеть мужчина от своей жены.
— Хочу еще раз повторить, — Абигайль встала и положила салфетку на стол, — она не имеет никакого намерения выходить замуж.
Несмотря на столь безапелляционное заявление, Гордон ничуть не казался смущенным.
— Нужно ли мне спрашивать у вас разрешения ухаживать за ней?
— Хеллер двадцать шесть лет, мистер Пирс; она давно принимает все решения сама.
— Что ж, благодарю. Я буду иметь это в виду.
Хоакин нервно вышагивал по комнате, когда вошел Лино.
— Теперь его зовут Гордон Пирс, — голос Хоакина был не менее зловещим, чем его хмурый вид, — сейчас он назначен Коммерческим советом Сан-Франциско сопровождать двух бостонок, Хеллер и Абигайль Пейтон, во время их передвижений по городу.
— Хеллер — рыжеволосая, та, о которой ты мне говорил?
— Она самая. Ты был прав насчет Мейджера — если бы я не знал его, то поклялся бы, что он в самом деле изменился, стал джентльменом. Прекрасный дом, сшитая на заказ одежда, цивилизованные манеры — пусть дурачит ими кого угодно, только не меня. — Хоакин зажег сигару и поставил ногу на край стула. — Какой позор — упорно строить новую жизнь только для того, чтобы потерять все. — Он глубоко затянулся, затем выбросил сигару в окно — она больше не давала ему прежнего удовлетворения.
— Позор, — как эхо повторил Лино.
— Ты немедленно пойдешь в офис Торговой палаты и спросишь о маршруте бостонской делегации — так нам будет легче следить за передвижениями мистера Пирса в течение последующих нескольких дней. Если они будут задавать вопросы, скажи им… Впрочем, придумай что-нибудь сам.
Лино отсутствовал почти час; к моменту его возвращения настроение Хоакина заметно улучшилось.
— Они спрашивали, зачем тебе это?
Лино вытащил клочок бумаги из кармана пальто, развернул его и протянул другу.
— Пришлось сказать им, что я из газеты. В итоге они так обрадовались проявленному к ним вниманию, что сами переписали для меня чуть не всю программу пребывания здесь.
Хоакин сел за стол и начал изучать то, что принес Лино. Когда он дошел до конца страницы, его щека чуть дернулась в улыбке.
— Итак, амиго, кажется, в субботу вечером мы идем на бал-маскарад. — Довольный, он откинулся на спинку стула.
Лино усмехнулся:
— Полагаю, для этого нам нужны костюмы. — Он повернулся и посмотрел на себя в зеркало. — К примеру, я мог бы нарядиться монахом-францисканцем. Что скажешь?
Хоакин одобрительно кивнул.
— Тогда ты будешь рыцарем Круглого стола. Король Артур! А? По-моему, неплохо. Впрочем, нет. — Лино покачал головой. — Римлянин! Цезарь! — Лино, прищурившись, вглядывался в лицо друга. — Ты будешь великолепен в тоге, а?
Убийственный взгляд Хоакина заставил его замолчать.
— Ладно. — Выпрямившись, он медленно вытащил нож. — Возможно, тебе лучше появиться в качестве Хоакина Мурьеты. Ты мог бы войти так эффектно, что они навсегда запомнили бы это. — Лино взмахнул рукой, и нож со свистом разрезал воздух.
Хоакин мгновенно сделал выпад и перехватил его руку.
— Как видишь, я еще не разучился владеть оружием.
Они рассмеялись, словно снова были мальчишками, так любящими хвастаться своей удалью.
— Хорошо, что ты по-прежнему рядом, — сказал Хоакин. — Вместе мы обязательно заставим Лютера Мейджера заплатить за его преступления.
Они принялись скрупулезно обсуждать дальнейший план действий. Было решено, что Лино проведет остаток дня за изучением подробностей нынешней жизни Лютера Мейджера, начиная от названия клуба, который он посещает, и успехов в политике до счета в банке.
Хоакин же попытается выяснить все, что только возможно, о его личной жизни. Поскольку внутреннее убранство дома очень многое могло рассказать о хозяине, а Мейджер проводил этот день с Хеллер и Абигайль, друзья договорились нанести ему несанкционированный визит в его отсутствие.
Они наняли кеб у «Уот-Чир-Хаус». После того как Лино вышел в деловом районе, Хоакин приказал кучеру ехать в Китайский квартал, где рассчитывал подобрать Хоу Фана, По пути на Ринкон-Хилл Хоу Фан внимательно выслушал план действий, после чего назначил цену. Она оказалась выше, чем рассчитывал Хоакин, но мальчик проявил настойчивость, пообещав доказать, что он стоит этих денег.
Велев высадить их на холме, Хоакин расплатился с кучером, и они направились вниз к дому Мейджера, построенному в дорическом стиле.
— Я хочу, чтобы ты постучал в дверь; когда тебе ответят, скажи, что ищешь место помощника конюха. Если это не сработает, скажи, что голоден, и попроси чего-нибудь поесть. Твоя задача, пробраться в дом и сосчитать, сколько там слуг. Как думаешь, справишься?
— Не сомневайтесь. Вы говорить, я делать!
Когда мальчик отошел, Хоакин укрылся в тени и стал наблюдать. Тот самый слуга, которого он уже видел вчера, открыл дверь и пропустил Хоу Фана в дом. Хоакин прислонился спиной к стволу дерева — теперь ему оставалось только ждать.
Прошло почти полчаса, прежде чем мальчик вернулся, неся в руках большой пакет, полный ломтиков хлеба.
— Что тебя так задержало?
— Я сказал слуге, что голодный, и он дать мне есть.
Хоакин сердито хмыкнул.
— Хорошо, теперь, когда твой живот набит до отказа, я хотел бы узнать, сколько слуг ты насчитал…
— Один.
— А повар? Дворецкий?
— Чань Сун говорить, что они готовить, и убирать, и все такое. Его босс очень мало платить, поэтому никто больше не хочет работать.
В это время дверь дома открылась, и из нее вышел Чань Сун. Заперев дверь, он направился в сторону магазина.
Хоакин испытующе посмотрел на Хоу Фана.
— Ты точно уверен, что в доме нет больше слуг?
Мальчик энергично закивал.
— Ладно, пошли. Сейчас ты начинаешь зарабатывать те деньги, которые я обещал заплатить тебе.
Осторожно пробравшись за высокую ограду с восточной стороны дома, Хоакин поднял Хоу Фана к подоконнику. Окно подалось легко, и мальчик проскользнул внутрь. Секундой позже он открыл черный ход, и Хоакин вошел на кухню.
Сначала он решил осмотреть второй этаж. Все комнаты выходили в главный зал, освещенный переливчатым светом, и Хоакин открыл ближнюю из них; он не сомневался, что это и есть спальня Мейджера. На него пахнуло сожженным опиумом. Болезненный аромат наполнял комнату. У окна стояла кровать красного дерева, стены были затянуты красной парчой. Китайская мебель и винно-красные коврики напоминали Хоакину бордель, который ему как-то довелось посетить в Лос-Анджелесе.
Осмотревшись внимательнее, Хоакин заметил, что все личные вещи Мейджера аккуратно сложены. Слишком аккуратно, подумал он, открывая ящики бюро и изучая их содержимое. Все бывшее там содержалось также в совершенном порядке, выглядело новым и дорогим.
Подозвав его к столику у кровати, Хоу Фан указал на разбросанные по нему листы бумаги.
Хотя почерк выглядел не слишком разборчивым, Хоакину нетрудно было догадаться, что письмо адресовано Хеллер Пейтон.
Он со злостью швырнул письмо обратно на столик, и только тут обратил внимание на курительные принадлежности, сделанные из золота и слоновой кости. В коробке из рога буйвола находилось несколько унций опиума.
Вот, значит, как. У Лютера Мейджера появились дорогие привычки. Смертельные привычки. Это тоже надо будет принять в расчет.
Хоакин кивнул Хоу Фану, и они спустились на первый этаж, также обставленный в китайском стиле, но не производил того угнетающего впечатления, которое исходило от спальни.
Быстро обойдя все комнаты, Хоакин толкнул дверь в библиотеку, оказавшуюся не слишком большой.
На дубовых полках стояло около ста книг, содержание которых касалось китайских обычаев, американской политики, добычи золота, бухгалтерского учета и згикета. Хоакин удовлетворенно улыбнулся — теперь он начал лучше понимать своего врага.
Отвернувшись от полок, он сел за большое бюро. В его ящиках все также было разложено в строжайшем порядке, и прежде всего толстые бухгалтерские книги; на обложке одной из них отчетливо читалась надпись: «Сан-Франциско». В графу «доход» были внесены фейерверки, складные веера, нюхательные пузырьки, рисовые шарики, водяные трубы, шелк и другие самые ходовые китайские товары. Прибыль за первый год составляла не более пяти тысяч долларов. Не богато, подумал Хоакин, и, уж конечно, недостаточно, чтобы возместить статьи расхода, суммарно превышавшие двадцать тысяч долларов и состоявшие из многочисленных долгов.
Взяв со стола Мейджера карандаш, Хоакин тщательно переписал все в свою записную книжку, затем продолжил осматривать ящики, в которых лежали неоплаченные счета — за пару лошадей, фаэтон, алмазную булавку для галстука, одежду… Другие ящики содержали квитанции на покупку земли в рассрочку на пять лет, почтовую бумагу и корреспонденцию, однако то, что находилось в последнем из них, заставило Хоакина вздрогнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Дорога, по которой они ехали, сначала шла вдоль берега, а затем поднималась к всемирно известному курорту. Он расположился на отвесном утесе, живописно возвышавшемся над синевой Тихого океана. Вдалеке виднелись два больших корабля; влекомые наполненными ветром белыми парусами, они плавно скользили по освещенной солнцем водной глади к заливу Золотые Ворота.
Передав лошадей прислуге, Гордон Пирс вместе со своими спутницами присоединился к большой группе людей, спускавшихся по крутой деревянной лестнице к берегу. К шуму от разговора более чем двухсот человек добавлялся рев морских львов, лежбище которых находилось в восьмидесяти метрах от берега на Сил-Рок.
Ступая по песчаной прибрежной полосе, Хеллер поднесла ладонь к глазам и взглянула на Сил-Рок. Множество любопытных морских львов, приподнявшись, мотали блестящими головами, рассматривая странных гостей, собравшихся на берегу.
— Думаешь, кто-нибудь сможет что-то понять сквозь этот гам? — спросила Хеллер, наклонившись к тете так, чтобы та смогла расслышать ее.
Абигайль всплеснула руками.
— Не знаю, дорогая. — Она неожиданно засмеялась. — Матерь Божья, какие они забавные, не правда ли?
Хеллер согласно кивнула, затем открыла свой дневник и сделала краткое примечание: не забыть включить в описание местного быта морских львов и их проделки. Немного романтики не помешает, особенно после сухого и скучного описания театра, подумала она, и тут же Александр Райс сделал ей знак следовать за ним.
Хеллер подошла к краю воды и остановилась. Александр прошел чуть дальше, ступая по большим плоским камням, и, взобравшись на тот, что был повыше, протянул руки к толпе, привлекая внимание.
Хеплер открыла дневник и приготовилась. Она почувствовала особую гордость, когда Райс торжественно извлек на свет бутылку, содержащую воду из Массачусетского залива. Высоко держа бутылку в руке, он вылил половину ее содержимого в море, а затем наполнил доверху тихоокеанской водой.
— Сегодня действительно важный и торжественный день, — начал он. Его голос был отчетливо слышен, даже несмотря на несмолкающий рев морских львов. — В этой бутылке вода, которую привезли мы, и та, которая плещется у наших ног. Вы видите, что теперь это единое целое…
Как только Александр закончил речь, Хеллер закрыла дневник, сунула его под мышку и захлопала, ее дружно поддержали все присутствующие.
Когда аплодисменты стихли, она подняла руку.
— Уважаемые леди и джентльмены, члены правления Бостонской торговой палаты и Коммерческого совета Сан-Франциско! — Она повысила голос. — Пожалуйста, подойдите поближе друг к другу и возьмитесь за руки. Давайте споем песню, которая особенно подходит к этому моменту.
Набрав в грудь побольше воздуха, Хеллер начала воодушевленно петь «Америка, Америка». Песню охотно подхватили и дружно довели до конца. На этом, к большому ее облегчению, церемония закончилась.
Провожая ее назад к деревянной лестнице, Александр оглянулся на морских львов:
— Удивительно шумная компания!
Хеллер улыбнулась и уже собралась ответить, когда чья-то рука легла на ее плечо, а затем, опустившись ниже, подхватила под локоть, заставив остановиться.
— Гордон, это вы! — сказала она удивленно. Он ни разу не попался ей на глаза в течение всей церемонии.
— Пожалуйста, простите меня, я не хотел пугать вас. Вы не познакомите меня с вашим уважаемым спутником.
— Да, конечно. — Хеллер повернулась к Александру. Возможно, в данной ситуации это было не совсем уместно, но она представила их друг другу, стараясь при этом держаться как можно естественнее.
Войдя в здание местного курзала, все сразу прошли к большому столу, стоявшему вдоль ряда окон, откуда открывался вид на океан и Сил-Рок. Перед тем как приглашенные расселись по своим местам, Хеллер и Александр выслушали несколько восторженных отзывов по поводу организации мероприятия, и это заставило Хеллер почувствовать, что она действительно неплохо справилась с возложенными на нее обязанностями.
Наконец обед начался. Внезапно почувствовав голод, Хеллер оглянулась: в зал уже вносили подносы с мясными блюдами и красиво разложенными овощами. Недаром они выбрали самый лучший курорт на западном побережье. Хеллер представила Элизабет Пенниуорт читающей ее репортаж, и рассмеялась — то, что она видела вокруг, было весьма далеко от описания, данного когда-то ее наставницей.
Во время обеда Абигайль настойчиво расспрашивала Гордона о его деловых интересах, о том, как он собирается извлечь выгоду из только что состоявшегося мероприятия. Его ответы не были определенными, и Хеллер могла только предположить, что он предпочел держать наиболее важную информацию при себе.
— Вы удивляете меня, мистер Пирс, — внезапно сказала пожилая дама.
— Пожалуйста, зовите меня просто Гордон. Могу ли я вас тоже называть по имени?
Абигайль сделала вид, что не заметила вопроса.
— Как я уже сказала, мистер Пирс, вы удивляете меня. Большинство джентльменов не интересуются интеллектуальным и моральным развитием общества — именно поэтому Хеллер и я находимся здесь. Важно, чтобы каждый имел возможность знакомиться с выдающимися произведениями искусства, с передовыми достижениями в научной и социальной области. Полагаю, вы, конечно же, не будете с этим спорить?
Хеллер вжалась в кресло. Неприязнь ее тетки к Гордону была очевидна, и казалось, она не слишком заботилась о том, чтобы хоть как-то скрыть это.
— Я? Нет, конечно. — Лицо Гордона на мгновение омрачилось. — Впрочем, спешу сообщить вам, что недавно я начал собирать свою собственную художественную коллекцию.
Хеллер просияла и тут же поспешила подключиться к разговору:
— Это правда? Могу я как-нибудь посмотреть? Частные коллекции всегда невероятно интересны! — Она должна была остановить Абигайль, прежде чем ситуация окончательно выйдет из-под контроля.
— Ну, если обстоятельства вам позволят, я вовсе не против. А пока, возможно, мы сумеем посетить один из местных музеев. Я особенно люблю выставленные там картины.
Заскрипели отодвигаемые стулья, возвещая о том, что беседа окончена.
— Прошу простить, — сказал Александр, вставая, — у нас с мисс Пейтон есть несколько вопросов, которые мы должны обсудить перед тем, как вернуться в город. Рад был познакомиться с вами, мистер Пирс. — Он протянул молодому человеку руку. — А вам, Абигайль, обещаю не слишком задерживать вашу племянницу.
Оставшись один на один, Абигайль и Гордон Пирс некоторое время молчали.
Абигайль полагала, что сумела поставить нахала на место, и теперь, попивая чай, исподволь наблюдала за Пирсом, не отрывавшим взгляда от Хеллер, до тех пор пока она, идя вслед за Райсом, не скрылась за деревьями.
— Ваша племянница — прекрасная молодая девушка, — любезно сказал Гордон, судя по всему, вовсе не желавший ссоры. — Вы, должно быть, очень гордитесь ею. — Он небрежно взял с коленей салфетку и стряхнул крошки на пол.
Абигайль чуть не уронила чашку. Ее подозрения подтверждались: Гордон Пирс не был джентльменом!
— Действительно, я горжусь Хеллер. — Она все же справилась с шоком, вызванным нецивилизованными манерами собеседника. Бесшумно ставя чашку на блюдце, Абигайль добавила: — Она мне как дочь.
— Разве у вас нет своих детей?
— Видите ли, я никогда не хотела выходить замуж, и в этом мы с Хеллер похожи.
Гордон озадаченно посмотрел на нее:
— Прошу прощения, я, кажется, не совсем понял, что вы этим хотите сказать.
Абигайль вскинула подбородок и подняла одну бровь.
— Только то, что Хеллер не заинтересована в браке, мистер Пирс.
— Могу я спросить почему?
— Разумеется, вы можете спросить все, что хотите. Я просто констатирую факт. Хеллер не хочет замуж, вот и все. В этом нет никакого сомнения — она уже отвергла множество молодых людей.
Внезапно Пирс оперся локтями на стол и наклонился вперед.
— Я не нравлюсь вам, не так ли?
— Нравитесь вы мне или нет, это не имеет никакого значения.
— А я думаю, имеет. Ваше влияние на племянницу почти безгранично. Возможно, я понравлюсь вам больше, если скажу, что в Хеллер есть все, что только может хотеть мужчина от своей жены.
— Хочу еще раз повторить, — Абигайль встала и положила салфетку на стол, — она не имеет никакого намерения выходить замуж.
Несмотря на столь безапелляционное заявление, Гордон ничуть не казался смущенным.
— Нужно ли мне спрашивать у вас разрешения ухаживать за ней?
— Хеллер двадцать шесть лет, мистер Пирс; она давно принимает все решения сама.
— Что ж, благодарю. Я буду иметь это в виду.
Хоакин нервно вышагивал по комнате, когда вошел Лино.
— Теперь его зовут Гордон Пирс, — голос Хоакина был не менее зловещим, чем его хмурый вид, — сейчас он назначен Коммерческим советом Сан-Франциско сопровождать двух бостонок, Хеллер и Абигайль Пейтон, во время их передвижений по городу.
— Хеллер — рыжеволосая, та, о которой ты мне говорил?
— Она самая. Ты был прав насчет Мейджера — если бы я не знал его, то поклялся бы, что он в самом деле изменился, стал джентльменом. Прекрасный дом, сшитая на заказ одежда, цивилизованные манеры — пусть дурачит ими кого угодно, только не меня. — Хоакин зажег сигару и поставил ногу на край стула. — Какой позор — упорно строить новую жизнь только для того, чтобы потерять все. — Он глубоко затянулся, затем выбросил сигару в окно — она больше не давала ему прежнего удовлетворения.
— Позор, — как эхо повторил Лино.
— Ты немедленно пойдешь в офис Торговой палаты и спросишь о маршруте бостонской делегации — так нам будет легче следить за передвижениями мистера Пирса в течение последующих нескольких дней. Если они будут задавать вопросы, скажи им… Впрочем, придумай что-нибудь сам.
Лино отсутствовал почти час; к моменту его возвращения настроение Хоакина заметно улучшилось.
— Они спрашивали, зачем тебе это?
Лино вытащил клочок бумаги из кармана пальто, развернул его и протянул другу.
— Пришлось сказать им, что я из газеты. В итоге они так обрадовались проявленному к ним вниманию, что сами переписали для меня чуть не всю программу пребывания здесь.
Хоакин сел за стол и начал изучать то, что принес Лино. Когда он дошел до конца страницы, его щека чуть дернулась в улыбке.
— Итак, амиго, кажется, в субботу вечером мы идем на бал-маскарад. — Довольный, он откинулся на спинку стула.
Лино усмехнулся:
— Полагаю, для этого нам нужны костюмы. — Он повернулся и посмотрел на себя в зеркало. — К примеру, я мог бы нарядиться монахом-францисканцем. Что скажешь?
Хоакин одобрительно кивнул.
— Тогда ты будешь рыцарем Круглого стола. Король Артур! А? По-моему, неплохо. Впрочем, нет. — Лино покачал головой. — Римлянин! Цезарь! — Лино, прищурившись, вглядывался в лицо друга. — Ты будешь великолепен в тоге, а?
Убийственный взгляд Хоакина заставил его замолчать.
— Ладно. — Выпрямившись, он медленно вытащил нож. — Возможно, тебе лучше появиться в качестве Хоакина Мурьеты. Ты мог бы войти так эффектно, что они навсегда запомнили бы это. — Лино взмахнул рукой, и нож со свистом разрезал воздух.
Хоакин мгновенно сделал выпад и перехватил его руку.
— Как видишь, я еще не разучился владеть оружием.
Они рассмеялись, словно снова были мальчишками, так любящими хвастаться своей удалью.
— Хорошо, что ты по-прежнему рядом, — сказал Хоакин. — Вместе мы обязательно заставим Лютера Мейджера заплатить за его преступления.
Они принялись скрупулезно обсуждать дальнейший план действий. Было решено, что Лино проведет остаток дня за изучением подробностей нынешней жизни Лютера Мейджера, начиная от названия клуба, который он посещает, и успехов в политике до счета в банке.
Хоакин же попытается выяснить все, что только возможно, о его личной жизни. Поскольку внутреннее убранство дома очень многое могло рассказать о хозяине, а Мейджер проводил этот день с Хеллер и Абигайль, друзья договорились нанести ему несанкционированный визит в его отсутствие.
Они наняли кеб у «Уот-Чир-Хаус». После того как Лино вышел в деловом районе, Хоакин приказал кучеру ехать в Китайский квартал, где рассчитывал подобрать Хоу Фана, По пути на Ринкон-Хилл Хоу Фан внимательно выслушал план действий, после чего назначил цену. Она оказалась выше, чем рассчитывал Хоакин, но мальчик проявил настойчивость, пообещав доказать, что он стоит этих денег.
Велев высадить их на холме, Хоакин расплатился с кучером, и они направились вниз к дому Мейджера, построенному в дорическом стиле.
— Я хочу, чтобы ты постучал в дверь; когда тебе ответят, скажи, что ищешь место помощника конюха. Если это не сработает, скажи, что голоден, и попроси чего-нибудь поесть. Твоя задача, пробраться в дом и сосчитать, сколько там слуг. Как думаешь, справишься?
— Не сомневайтесь. Вы говорить, я делать!
Когда мальчик отошел, Хоакин укрылся в тени и стал наблюдать. Тот самый слуга, которого он уже видел вчера, открыл дверь и пропустил Хоу Фана в дом. Хоакин прислонился спиной к стволу дерева — теперь ему оставалось только ждать.
Прошло почти полчаса, прежде чем мальчик вернулся, неся в руках большой пакет, полный ломтиков хлеба.
— Что тебя так задержало?
— Я сказал слуге, что голодный, и он дать мне есть.
Хоакин сердито хмыкнул.
— Хорошо, теперь, когда твой живот набит до отказа, я хотел бы узнать, сколько слуг ты насчитал…
— Один.
— А повар? Дворецкий?
— Чань Сун говорить, что они готовить, и убирать, и все такое. Его босс очень мало платить, поэтому никто больше не хочет работать.
В это время дверь дома открылась, и из нее вышел Чань Сун. Заперев дверь, он направился в сторону магазина.
Хоакин испытующе посмотрел на Хоу Фана.
— Ты точно уверен, что в доме нет больше слуг?
Мальчик энергично закивал.
— Ладно, пошли. Сейчас ты начинаешь зарабатывать те деньги, которые я обещал заплатить тебе.
Осторожно пробравшись за высокую ограду с восточной стороны дома, Хоакин поднял Хоу Фана к подоконнику. Окно подалось легко, и мальчик проскользнул внутрь. Секундой позже он открыл черный ход, и Хоакин вошел на кухню.
Сначала он решил осмотреть второй этаж. Все комнаты выходили в главный зал, освещенный переливчатым светом, и Хоакин открыл ближнюю из них; он не сомневался, что это и есть спальня Мейджера. На него пахнуло сожженным опиумом. Болезненный аромат наполнял комнату. У окна стояла кровать красного дерева, стены были затянуты красной парчой. Китайская мебель и винно-красные коврики напоминали Хоакину бордель, который ему как-то довелось посетить в Лос-Анджелесе.
Осмотревшись внимательнее, Хоакин заметил, что все личные вещи Мейджера аккуратно сложены. Слишком аккуратно, подумал он, открывая ящики бюро и изучая их содержимое. Все бывшее там содержалось также в совершенном порядке, выглядело новым и дорогим.
Подозвав его к столику у кровати, Хоу Фан указал на разбросанные по нему листы бумаги.
Хотя почерк выглядел не слишком разборчивым, Хоакину нетрудно было догадаться, что письмо адресовано Хеллер Пейтон.
Он со злостью швырнул письмо обратно на столик, и только тут обратил внимание на курительные принадлежности, сделанные из золота и слоновой кости. В коробке из рога буйвола находилось несколько унций опиума.
Вот, значит, как. У Лютера Мейджера появились дорогие привычки. Смертельные привычки. Это тоже надо будет принять в расчет.
Хоакин кивнул Хоу Фану, и они спустились на первый этаж, также обставленный в китайском стиле, но не производил того угнетающего впечатления, которое исходило от спальни.
Быстро обойдя все комнаты, Хоакин толкнул дверь в библиотеку, оказавшуюся не слишком большой.
На дубовых полках стояло около ста книг, содержание которых касалось китайских обычаев, американской политики, добычи золота, бухгалтерского учета и згикета. Хоакин удовлетворенно улыбнулся — теперь он начал лучше понимать своего врага.
Отвернувшись от полок, он сел за большое бюро. В его ящиках все также было разложено в строжайшем порядке, и прежде всего толстые бухгалтерские книги; на обложке одной из них отчетливо читалась надпись: «Сан-Франциско». В графу «доход» были внесены фейерверки, складные веера, нюхательные пузырьки, рисовые шарики, водяные трубы, шелк и другие самые ходовые китайские товары. Прибыль за первый год составляла не более пяти тысяч долларов. Не богато, подумал Хоакин, и, уж конечно, недостаточно, чтобы возместить статьи расхода, суммарно превышавшие двадцать тысяч долларов и состоявшие из многочисленных долгов.
Взяв со стола Мейджера карандаш, Хоакин тщательно переписал все в свою записную книжку, затем продолжил осматривать ящики, в которых лежали неоплаченные счета — за пару лошадей, фаэтон, алмазную булавку для галстука, одежду… Другие ящики содержали квитанции на покупку земли в рассрочку на пять лет, почтовую бумагу и корреспонденцию, однако то, что находилось в последнем из них, заставило Хоакина вздрогнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31