— Дорогой мой Тоби… после стольких лет… мы думали…
— Что я умер. Да, я знаю, Джон только что сказал мне. Нет, старый пес еще жив, сестрица! Да, хорошо оказаться дома. Эверсли не слишком изменился. Я слышал, у вас здесь были трудные времена. Но теперь, надеюсь, все в порядке. Король вернулся. Поэтому я подумал, что пора и Тоби Эверсли сделать то же самое.
— Что за чудесный сюрприз! — сказал лорд Эверсли. — А у нас прибавление семейства. Это жена Эдвина.
— Как, у юного Эдвина есть жена? А где он сам? Воцарилось молчание, а затем лорд Эверсли сказал:
— Мне следовало назвать ее вдовой Эдвина.
— Ох!..
Дети, спустившиеся в холл, с изумлением таращились на пришельца.
— Мой внук, — с гордостью сказал лорд Эверсли. — Подойди, Эдвин, и поздоровайся со своим двоюродным дедушкой Тоби.
— Двоюродный дедушка, — повторил Эдвин, с восхищением глядя вверх.
— Да, мой мальчик, я твой двоюродный дедушка. Думаю, мы с тобой подружимся.
— Я подружусь, — согласился Эдвин.
— Я тоже! — воскликнул Ли, выскочив вперед.
— Еще один племянник? — спросил Тобиас.
— Нет… Ли — приемный ребенок.
— Видно, мне многое придется узнать, — вздохнул Тобиас.
— Для начала садись за стол, — сказала Матильда.
— Как хорошо оказаться дома! — радостно ответил Тобиас.
Итак, это был Тоби, дядя Эдвина. Семья так привыкла считать его погибшим, что мне даже не рассказывали о нем. Насколько я понимала, он был средним братом отцов Эдвина и Карлтона, должно быть, года на два моложе лорда Эверсли, но бронзовый цвет лица и довольно пышная шевелюра делали его гораздо моложе.
Он колоритно дополнял семейство, и вскоре стало ясно, что он намерен обосноваться здесь. Будучи очень общительным, дядя Тоби завоевал огромную популярность. Его слабостью было пристрастие к вину, и обычно он задерживался за столом после обеда и пил до тех пор, пока не становился совсем добродушным и очень разговорчивым.
Дядя Тоби сделал состояние на табаке в Вирджинии и был богат. Он давным-давно хотел вернуться домой, но, не чувствуя симпатии к пуританам, выжидал до тех пор, пока до него не дошли вести о возращении короля.
— И не спорьте, — говорил он, грозя мне пальцем, как будто я действительно собиралась спорить с ним. — У меня там была масса дел. Я не мог просто так встать и поехать… Проворачивая такие дела… О нет, дорогие мои! Мне нужно найти управляющих, людей, которым я мог бы доверять. Я не собирался сворачивать свои дела. Если вернутся «круглоголовые», я опять вернусь туда. Я не собираюсь жить здесь при них, это точно.
— Они никогда не вернутся, — уверял его лорд Эверсли. — Люди сыты ими по горло.
— Ну, тогда я осяду здесь… до тех пор, пока вы будете меня терпеть.
— Дорогой мой Тоби! — сказал его брат. — Этот дом твой в такой же степени, как и мой.
Тоби кивнул. Его глаза слегка затуманились.
— И что только творят с человеком родные места? — спросил он. — Они задевают тебя за живое… проникают в кровь. Их не забываешь, как бы далеко ты ни забрался. А если к тому же у тебя там родственники — ну, тогда уж совсем… — Он пристально взглянул на меня. — А вы знаете, что, если бы не юный господин Эдвин, наследником был бы я, верно, братец «?
Лорд Эверсли подтвердил, что это и в самом деле так.
— Ничего, — ответил Тоби, гулко расхохотавшись — Судя по всему, ты переживешь меня. Я больше тебя люблю бутылочку, братец. А говорят, что если пьешь помаленьку, то это на пользу желудку, а если перебираешь, так кишки горят. Ну вот, дамы возмущены, простите. Я несколько загрубел в странствиях. А что там с парнишкой Гарри?
— Его зовут Карлтон, — подсказала Матильда. — О, он здесь. Я уверена, что он скоро сюда приедет. Он постоянно разъезжает между замком и Лондоном.
— Я хорошо помню Карлтона. Ему было годика два, когда я уехал. Вот это был мальчишка! Помню, как он задавался, уже считая себя владельцем замка. Конечно, тогда мы не думали, что у тебя появится сын, а я собирался в путешествие и все решили, что меня по пути съедят акулы или индейцы. Юный Карлтон был очень самоуверен, как я припоминаю. Пришлось ему на шаг отступить, верно?.. Ну ладно, неважно. У нас есть юный Эдвин, чудесный молодой человек, а? Мадам, я поздравляю вас с тем, что вы подарили нам столь великолепного наследника.
Он продолжал болтать, а я, нужно признать, ощутила несколько недостойное удовлетворение оттого, что Карлтону пришлось отступить еще на шаг назад.
Дети были восхищены дядей Тоби. Будучи большим любителем поговорить (к тому же обожающим свой голос, как заметила Карлотта), он нуждался в чуткой аудитории. По утрам его разговоры казались занимательными, к вечеру они несколько утомляли; но дети, разумеется, слушали его по утрам. Они были готовы забросить свои воздушные змеи, свои игрушечные ружья и трубы, лишь бы сидеть у его ног и выслушивать занимательные истории. Я тоже присоединялась к ним. Чаще всего он рассказывал о капитане Смите, который был его кумиром и которого он называл основателем Вирджинии.
— Названной, мои милые, в честь королевы-девственницы человеком по имени Уолтер Рэйли.
Дядя Тоби рассказывал нам про Уолтера Рэйли и про то, как он стал фаворитом королевы, бросив свой плащ в грязь, когда королева выходила из кареты, и не позволив ей тем самым испачкать ее прелестные башмачки.
Рэйли привез в Англию табак, а табак произрастал в Вирджинии, и именно табак сделал его богатым человеком.
Я хорошо помню горящие неподдельным интересом личики детей; время от времени, когда описывались самые ужасные приключения, они повизгивали от восторга. К ним примкнула и Частити. Она стала такой же страстной почитательницей дяди Тоби, как и мальчики.
А какие истории он рассказывал о капитане Джоне Смите, который еще мальчиком решил стать великим искателем приключений!
— Я тоже собираюсь стать великим искателем приключений! — подпрыгивая, кричал Ли.
Его глазки сияли, он был очень похож на свою мать. Я вспомнила, как она говорила о необходимости пускаться в авантюру для достижения жизненных благ, если они сами не идут тебе в руки.
Эдвин сказал, что он тоже был бы не прочь этим заняться, но ему придется оставаться дома, чтобы присматривать за Эверсли.
Значит, он уже знал. Наверное, он прислушивался к нашим разговорам.
Дядя Тоби потрепал его по головке.
— О да, мальчик, — сказал он. — Тебе придется содержать это местечко в порядке, а это тоже, я тебе доложу, приключение.
— Я поеду в Вирджинию, — похвастался Ли, — а потом вернусь и… и… буду вам про это рассказывать.
— А пока давайте послушаем дядю Тоби, — предложила я.
Все были не против, и мы узнали о том, как капитан Смит присоединился к Христианской армии и отправился воевать с турками, о том, как он в одном бою убил сразу трех турок, как потом стал пленником неверного Тимора и ему не шею надели железный ошейник, как он сумел обмануть Тимора и бежал, поборов все трудности, и как, наконец, он высадился в Вирджинии, где его жизнь спасла прекрасная принцесса-индианка Покахонтас.
Дети были совершенно зачарованы рассказами дяди Тоби. Теперь у них появились новые игры. Ли хотел быть Джоном Смитом, как, впрочем, и Эдвин. Но он почти всегда уступал, соглашаясь играть Тимора. А в истории с Покахонтас Частити была принцессой, Ли — Джоном Смитом, Эдвин — вождем индейцев, собиравшимся погубить Джона.
Я сказала Эдвину:
— Не позволяй Ли забирать все главные роли.
Эдвин взглянул на меня, улыбнулся своей прекрасной безмятежной улыбкой и объяснил:
— Но, мама, он не согласится играть, если не получит эти роли, а мне хочется поиграть.
Я расцеловала его, но про себя подумала, что Ли становится все больше и больше похож на свою мать.
Нельзя было ожидать от Тоби, привыкшего вести столь бурную жизнь, что он осядет в Эверсли-корте. Он хотел быть в курсе всех событий, происходящих в стране, и для этого ему надо было попасть ко двору. Там было множество людей, которых могли заинтересовать его рассказы о путешествиях, и брат обещал представить его королевской чете. В Эверсли приехал Карлтон. Мне хотелось присутствовать при его встрече с дядей Тоби. Было интересно, как он все это воспримет. Но, когда я увидела их вместе, он уже, видимо, успел прийти в себя от изумления и, как я предполагала, от огорчения.
Однажды во время верховой прогулки мы оказались рядом с Карлтоном, и я спросила его, как он относится к возвращению дядюшки.
— Всегда интересно, когда в дом возвращаются члены семьи.
— Странно, что я никогда не слышала о нем.
— Мы считали его погибшим. Корабль, на котором он, по нашим сведениям, отправился, пошел ко дну. Дяде Тоби всегда потрясающе везло. В самый последний момент он решил сменить корабль, но его любящая семья считала, что потеряла его навеки.
— И все эти годы, вплоть до вашего десятилетия, вы ходили с задранным носом, считая себя наследником Эверсли, в то время как настоящий наследник сколачивал свое состояние в Вирджинии!
— Чистая чепуха! Да и какое это имеет значение? Вскоре родился Эдвин, имевший приоритет перед Тобиасом, а теперь вы одарили нас другим Эдвином, которому и принадлежат все права.
— Тем не менее, права дяди Тоби превышают ваши.
— Ни у кого нет никаких прав, пока у нас есть драгоценный Эдвин.
— Тоби очень мил с ним.
— Кого же не очарует столь совершенное дитя?
— А вас?
Карлтон насмешливо взглянул на меня.
— Очарован ли я Эдвином? Что за вопрос! Вы же знаете, я без ума от него. Хотя, прошу прощения, мне кажется, что в данный момент он более всего склонен прятаться за юбки мамочки и Эллен, позволяя юному господину Ли быть властелином детской. Эту ситуацию необходимо изменить.
— Как?
Он склонился ко мне.
— Очень скоро, дорогая кузина, я собираюсь помочь вам сделать из Эдвина мужчину.
— Я не потерплю вашего вмешательства! — резко ответила я.
Карлтон рассмеялся.
— Лишь для блага Эверсли! — воскликнул он и пустил коня в галоп.
Дядя Тоби уехал в Лондон вместе с Карлтоном и лордом Эверсли. Мы очень скучали по нему, и дети постоянно спрашивали, когда он вернется назад. Впрочем, оба мальчика в это время увлеклись ездой на пони, и Джаспер каждый день занимался с ними. Я настаивала на том, чтобы он удерживал их на корде, за исключением тех случаев, когда занятия проводились во дворе, и даже тогда у меня обрывалось сердце, если я видела, что Эдвин пускает своего скакуна в галоп.
Джаспер сказал:
— Хозяин Карлтон прав, госпожа, вы уж больно нянчитесь с мальчиком. Вы его хотите держать в стеклянной коробочке.
— Он еще совсем маленький, Джаспер, — возразила я.
Джаспер что-то проворчал. Он вообще был очень угрюмым человеком и не нравился мне. Я знала, что он мечтает о возвращении времен, когда улыбка считалась грехом. В одном я была уверена: его дочь Частити жила сейчас гораздо более счастливо, чем до восстановления монархии.
Я не забыла о том, что Джаспер заподозрил меня и донес на нас. Меня удивило, что его оставили в Эверсли, однако лорд Эверсли был очень справедливым человеком и считал, что у Джаспера есть право иметь свое мнение. Ведь он не скрывал своих убеждений, был искренним пуританином и такие люди, как он, будут всегда. Хороший конюх, Джаспер всегда превосходно исполнял свои обязанности.
К моему удивлению, Карлтон согласился с ним. Он так объяснил это:
— Теперь Джаспер просто не сможет донести на нас. К кому он пойдет со своими доносами? Он имеет право на собственные взгляды. В конце концов, вся война и велась за это. Король будет первым, кто согласится с таким мнением.
Поэтому Джаспер продолжал жить в замке и угрюмо и добросовестно делал свою работу. Я думаю, он испытывал к нам некоторую благодарность и, осуждая нашу любовь к» грешной роскоши «, терпел нас так же, как мы его.
Теперь и у меня появилась причина благодарить его.
Мальчикам сшили новые костюмы для верховой езды — камзолы и шапочки из коричневого бархата с золочеными пуговицами. Они чрезвычайно гордились ими. Ли, нарядившись в костюм, разгуливал с важным видом. Он был самонадеянным мальчишкой, но я могла понять его любовь к вещам, делавшим его еще более привлекательным.
Дети были рады покрасоваться верхом в новых костюмах и выезжали на пони в близлежащее поле, где обычно ездили по кругу. Рядом с ними всегда был Джаспер, и я тоже выходила полюбоваться мальчиками.
Как прелестно они выглядели в новых камзольчиках, с какой радостью вскарабкивались на своих пони! Я наблюдала, как они гоняют пони рысцой, время от времени пуская лошадок в легкий галоп.
Джаспер постоянно был поблизости. Он учил их скакать. Он великолепно держался в седле на своем старом Брюстере, сером жеребце, выглядевшем столь же сурово, как сам Джаспер.
Хорошо, что в это утро Джаспер тоже был рядом, так как по непонятной причине пони Эдвина понес. Мое сердце замерло, а потом так бешено заколотилось в груди, что я начала задыхаться. Пока я смотрела на пони, несущегося к изгороди, время замедлилось и секунды растянулись на целые минуты. Эдвин, вылетевший из седла, каким-то чудом держался за шею пони, но в любой момент мог сорваться и упасть.
Я подумала:» О, Господи, он погибнет! Я потеряю сына так же, как потеряла мужа!»Я бросилась бежать, хотя это было бесполезно: ребенок мог погибнуть раньше, чем я успела бы добежать до него.
Но Джаспер оказался уже там. Он успел остановить пони, выпрыгнул из седла, подхватил Эдвина и взял его на руки.
Я задыхалась от радости, мне хотелось наградить Джаспера, чем только он пожелает, поскольку я была в неоплатном долгу перед ним.
— Все в порядке, госпожа, — сказал он.
Эдвин смеялся. Я возблагодарила Господа за то, что мой сын может смеяться. Потом он увидел мое лицо и стал серьезным. Представляю, как я в этот момент выглядела: бледная и трясущаяся.
— Все в порядке, мама! — сказал Эдвин. — Я не порвал камзольчик. А вот шапочка…
Упавшая с головы шапочка валялась на земле. Джаспер спустил Эдвина с рук, и он немедленно надел шапочку.
У него был слегка смущенный вид.
— Шапочка испачкалась, мама, но ничего, Салли ее почистит.
Мне хотелось разрыдаться от облегчения, от благодарности. Я была близка к истерике. Мой любимый мальчик в безопасности! Я чувствовала себя так, будто пережила тысячу смертей, а он считал, что меня волнует его шапочка!
Мне хотелось схватить сына на руки, прижать к себе и потребовать от него больше никогда не рисковать жизнью.
Джаспер начал бранить его:
— Никогда не позволяйте пони так вести себя! Он обязан слушаться хозяина. Чему я вас учил?
— Знаю, Джаспер, но я не смог удержать его.
— Никаких» не смог» не должно быть, господин Эдвин. В седло!
Я попыталась протестовать, но Джаспер сделал вид, что не слышит меня.
— Ну, вперед! Дайте ему воли, пустите во весь опор!
Потом Джаспер посмотрел на меня.
— Другого выхода нет, госпожа. Неужели вы хотите, чтобы он больше никогда в жизни не решился сесть в седло? — Заметив, что я все еще дрожу, он взглядом выразил сочувствие. — Дети не знают страха, госпожа. Вот почему таким делам нужно учиться смолоду. Он даже не понял, что случилось. И это к лучшему.
— Джаспер, пригляди за ним.
— Ага, госпожа. Я еще сделаю из него наездника. После этого события между нами завязалась несколько странная дружба. Я заметила, что время от время Джаспер посматривает на меня. Конечно, он осуждал мои роскошные платья — дьявольские ловушки, как он их называл. Но он уважал мою любовь к ребенку, знал, что я считаю его наставником Эдвина, и гордился этим.
Однажды, когда мы находились в конюшне вдвоем, он обратился ко мне, неуклюже переминаясь с ноги на ногу.
— Хозяйка, — сказал он, — я бы хотел кое-что сказать. Мне уж не первый день хочется.
— В чем дело, Джаспер? — спросила я.
— Это насчет вашего мужа. Его здесь застрелили… недалеко отсюда. Я кивнула.
— Так я хочу, чтобы вы знали: я к этому руку не приложил.
— Джаспер, — сказала я, — он приехал сюда, сознательно рискуя. Он изображал из себя путешественника. Мне нельзя было приезжать с ним. Именно из-за меня его и разоблачили.
— Все это так, госпожа. Вы показали свою истинную натуру и не были такой женщиной, которая служит Богу, как положено, ну, а я рассказал тем, кому следовало знать, и они приехали посмотреть. Но они ничего не делали. Его не из-за этого застрелили. Я хочу, чтобы вы знали, госпожа, что ни я, никто другой из моих друзей не сделали тот выстрел, который убил хозяина Эдвина.
— А ты знаешь, кто стрелял? Он отвернулся:
— Я только хочу сказать, что это не моих рук дело.
— Так это не связано с тем, что он был… врагом?
— Это сделали не мы, госпожа. Вот все, что я могу сказать. Да нам и незачем было убивать его. Нам бы нужнее было его допросить, а не убивать.
— Ты знаешь, кто это сделал, Джаспер?
— Не мне вам это рассказывать, госпожа. Просто я хочу, чтобы вы не думали, будто я один из тех, кто виновен в убийстве отца вашего мальчика.
— Я верю тебе, Джаспер, — сказала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41