— с трудом выдавил из себя Остин.Роберт недоверчиво усмехнулся:— Так вот в чем дело? Ты думаешь, что не нужен Элизабет? Боже милостивый, да ты идиот или рехнулся! Эта женщина обожает тебя. Это и слепому видно.— Ты ошибаешься.В глазах Роберта появилась тревога.— Остин, мне невыносимо видеть, как ты обеими руками отталкиваешь от себя свое счастье.— Твое беспокойство принято к сведению. Все, разговор окончен. — Видя, что Роберт собирается спорить, Остин добавил:— Закончен навсегда. Понятно?Обидевшийся Роберт разочарованно вздохнул:— Да.— Хорошо. Я не могу просить тебя уехать прямо сейчас, но я рассчитываю, что ты и все семейство, которое ты привез сюда, уедете завтра до обеда. А пока займи их чем-нибудь, чтобы они не попадались мне на глаза.С этими словами Остин вышел из комнаты, едва сдержав сильное желание громко хлопнуть дверью.Она была здесь. В его доме.Он не хотел, чтобы она была здесь. Он не хотел ее видеть.Боже, помоги продержаться подальше от нее еще двадцать четыре часа! Глава 20 День близился к концу. Остин стоял в своем личном кабинете, глядя в окно невидящими глазами. Раздался стук в дверь. Он сжал кулаки: если это она…Он не стал думать об этом дальше.— Войдите.В комнату вошла Каролина:— Можно с тобой поговорить?Он постарался улыбнуться ей:— Конечно. Садись, пожалуйста.— Я лучше постою.Остин поднял брови, услышав в ее тоне воинственные нотки.— Ладно, о чем ты хочешь поговорить со мной?Сложив перед собой руки, Каролина набрала в легкие побольше воздуха.— Начну с того, что я питаю к тебе как своему брату глубочайшее уважение и любовь.Усталая улыбка мелькнула на губах Остина.— Спасибо, Каролина. Я…— Ты набитый дурак.Улыбка исчезла с его лица.— Что ты сказала?— Разве ты не слышал? Я сказала, что ты…— Я слышал.— Прекрасно. А хочешь услышать, почему ты набитый дурак?— Не особенно, но уверен, ты все равно это скажешь.— Да, скажу. Я имею в виду ситуацию с Элизабет.Он стиснул зубы. Ситуацию? Синие глаза блеснули, и она сказала:— Не притворяйся, что не понимаешь, о чем я говорю. Что ты ей сделал?— Почему ты думаешь, что я ей что-то сделал?— Она страдает.— Значит, все решили сообщить мне об этом. Каролина испытующе взглянула на Остина:— Мне непонятно это ледяное равнодушие. Я думала, вы двое так подходите друг другу, но сейчас она несчастна, а ты бродишь вокруг, как медведь с занозой в лапе. Я никогда не видела, чтобы ты обращался с женщиной, даже с самой надоедливой женщиной, иначе как с уважением. И в то же время ты обращаешься со своей женой так, словно ее не существует.«Ее не существует. Женщины, которую я полюбил, в действительности не существует».— Остин. — Протянув руку, она прижала ее к его щеке, и гнев в ее глазах уступил место глубокой нежности. — Ты не можешь допустить, чтобы это продолжалось. Я ясно вижу, что у тебя к ней глубокое чувство, и у нее к тебе тоже. Пожалуйста, загляни в свое сердце и найди выход из положения, в котором вы с Элизабет оказались. Сейчас. Пока еще не поздно. Я хочу, чтобы ты был счастлив, а боль в твоих глазах говорит мне, что ты страдаешь. Но я знаю, ты был счастлив. Благодаря Элизабет.Ее трогательные слова проникли в его сердце и сжали его словно тисками. Да, он был счастлив. Очень недолго. Но счастье создавала иллюзия. И он не хотел вмешательства в свою жизнь, ни Роберта, ни Каролины. Они не знали всех обстоятельств, и будь он проклят, если скажет им или кому-либо еще, что его жена желает расторгнуть их брак. По крайней мере до тех пор, пока это не станет совершенно неизбежным. Если окажется, что Элизабет беременна, им придется как-то сохранять их брак.В дверь постучали.— Войдите.Вошла мать:— Я помешала?— Ничуть. — Остин многозначительно посмотрел на дверь. — Каролина как раз уходит.— Прекрасно. Каролина, нас ждет карета, мы едем кататься в парк. Я присоединюсь к тебе через минуту. Мне надо поговорить с Остином.Каролина тихонько затворила за собой дверь. Остин прислонился к столу и посмотрел на мать:— Ты тоже пришла оскорблять меня?— Оскорблять? — Она удивленно раскрыла глаза.— Мои родные брат и сестра нашли возможным назвать меня глупцом, идиотом и, что мне больше всего понравилось, набитым дураком.— Я понимаю.— Я рад, что хотя бы моя мать выше оскорблений.— Естественно. Разумеется, я не опущусь так низко. Хотя и я могла бы поддаться искушению назвать тебя безмозглым болваном. Но я предпочитаю сказать тебе, что мне больно видеть, как ты и Элизабет несчастны. — Она сжала его руку в своих ладонях. — Могу я хоть чем-нибудь помочь?Черт побери, он предпочел бы оскорбления этой нежной, ласковой заботе!— Я прекрасно себя чувствую, матушка.— Нет, не прекрасно, — ответила она тоном, не допускающим возражений. — Я поняла, что что-то не так, когда ты столь неожиданно отослал Элизабет в Уэсли-Мэнор. Горе бедной девочки так очевидно. Как и твое. Я еще никогда не видела тебя таким расстроенным и раздраженным. Мы с твоим отцом пережили немало размолвок, когда мы только что…— Это не размолвка, матушка.Остин не хотел, чтобы это прозвучало очень резко. Прежде чем что-либо сказать, мать пристально посмотрела на него.— Я понимаю. Могу только сказать, что вместе с большой любовью приходят и другие сильные чувства. Страстная любовь вызывает страстную борьбу. У нас с твоим отцом было и то и другое. — Она печально улыбнулась.Сердце Остина наполнилось сочувствием, и он сжал ее руку. Внезапная смерть отца была невосполнимой потерей для всей семьи, но особенно для матери.— Она твоя жена, Остин. На всю оставшуюся жизнь. Ради себя самого и ради нее постарайся разобраться со всеми трудностями, стоящими перед вами, и сделай свой брак счастливым. Не позволяй гордости встать на твоем пути.— Ты говоришь так, как будто считаешь, что я виноват в том, что в нашей супружеской жизни возникли проблемы.— Я этого не говорила. Но ты опытный и светский человек, а она нет. Элизабет будет совершать ошибки — серьезные и не очень, пока не завоюет прочное положение в том мире, в котором оказалась. Будь терпелив с ней. И с собой. — Она с нежностью погладила его руку. — Она именно та женщина, которая тебе нужна.— Серьезно? Неужели это говорит та самая мать, которая высказывала опасения, когда ее сын решил жениться на американке?— Не могу отрицать, что сначала у меня были некоторые сомнения, но за последние три недели, проведенные с ней, я успела хорошо узнать свою невестку. Это милая, умная женщина, у нее задатки настоящей герцогини. И она тебя любит. И я подозреваю, ты отвечаешь ей тем же.Ласково улыбнувшись Остину, она вышла из комнаты. Он посмотрел на закрывшуюся дверь и с облегчением вздохнул. Похоже, семья решила свести его с ума. Надо бежать отсюда. Немедленно.Но, сделав всего лишь шаг, он вспомнил слова матери: «Она тебя любит. И я подозреваю, ты отвечаешь ей тем же». Боль, гнев и глубокая печаль заставили его опустить плечи. Мать, Каролина, Роберт — никто из них не знает правды, они все ошибаются, говоря о чувствах Элизабет. Ей удалось обмануть в его семье всех.Со стоном он вцепился себе в волосы. Да, черт побери, он ее любит!Но с какой радостью он отдал бы все, что имеет, за то, чтобы избавиться от этого чувства!
На следующий день в десять часов утра Остин вошел в свой кабинет и остановился в досаде, застав там Майлса, расположившегося в глубоком кресле. Черт, если Майлс намерен начать с того, чем вчера закончила разговоры его семья, Остин готов влепить ему пощечину.Майлс оглядел Остина с головы до ног и перевел взгляд на часы, стоявшие на каминной доске.— Десять утра — немного рановато для вечернего костюма… Или я просто не посвящен в последние тайны моды?— Я никуда не ухожу, — еле сдерживая раздражение, ответил Остин.— А… Тогда, значит, ты, должно быть, вернулся. Интересно откуда? Вид у тебя довольно потрепанный.— Я был в клубе, если тебя это так интересует. — Остин нарочито внимательно осмотрел комнату. — А где же остальная часть моей почтенной семьи? Прячутся за портьерами?— Каролина с матерью уехали к ювелиру. Роберт с Элизабет тоже уехали, куда — я не знаю.Остин прошел по кабинету, задержался у столика с графинами и двинулся дальше. Накануне в клубе «Уайте» он выпил более чем достаточно. Но вместо того чтобы забыться, как ему хотелось, он получил страшную головную боль… и оставил несколько сот фунтов на столе, за которым играл в фараон.— Ты, кажется, расстроен, — заметил Майлс. Остин с немалым раздражением осознал, что ходит взад и вперед по кабинету. Он остановился.— Нет, я не расстроен.— Правда? Я видел джентльменов накануне предстоявшего им отцовства, которые выглядели гораздо спокойнее, чем ты сейчас.Предстоящее отцовство. Случайное замечание подействовало на него, как соль на открытую рану. Подавив готовое сорваться с губ грубое ругательство, Остин подошел к окну и отдернул портьеру. Он смотрел сквозь стекло невидящими глазами, стараясь прогнать мучительные для него образы, вызванные словами о предстоящем отцовстве.Ему это почти удалось, когда он вдруг заметил наемную карету, остановившуюся перед домом. Из кареты вышел Роберт. Он подал руку последовавшей за ним Элизабет. Ее лицо было бледным, а глаза — огромными.Остин ухватился за тяжелую портьеру. Куда, черт возьми, они ездили? И какого черта они нанимали карету?Затем он увидел, как Роберт помогает выйти из кареты еще одной женщине, маленькой и худой, в темно-коричневом капоре, скрывавшем ее волосы. Когда же она повернулась, Остин увидел ее лицо.Темные синяки были на ее лице, а разбитая нижняя губа распухла. Остина словно по голове ударили, как только он узнал эту женщину.Это была Молли, служанка, шлюха из «Грязной свиньи». Боже, да что происходит? Нет ли у нее сведений о Гаспаре? Почему с ней Элизабет и Роберт?Опустив портьеру, Остин вышел из кабинета, не обращая внимания на вопросительный взгляд Майлса. Он оказался в холле как раз в тот момент, когда эта троица входила в дверь. Элизабет и Роберт поддерживали Молли с обеих сторон. Несчастная женщина едва держалась на ногах.— Не беспокойся, Молли, — говорила ей Элизабет. — Еще несколько ступеней, и ты будешь в удобной постели. Затем мы осмотрим твои раны.— Что, черт возьми, здесь происходит? — спросил Остин, переводя взгляд с одной на другую.Было заметно, как Молли испугалась его сердитого голоса: она отступила поближе к Элизабет.— Все в порядке, Молли, — сказала Элизабет и посмотрела на Роберта:— Не проводите ли вы Молли в желтую комнату для гостей? И скажите Кэти, чтобы она приготовила ванну. Я сейчас к вам приду.— Конечно. — Без труда поддерживая хрупкую женщину, Роберт повел ее наверх.Элизабет повернулась к Остину:— Могу я поговорить с тобой? Наедине?— Я собирался попросить тебя о том же, — сухо ответил Остин.Вспомнив, что в своем кабинете он оставил Майлса, Остин провел ее в библиотеку и закрыл дверь. Он смотрел, как Элизабет прошла на середину комнаты и повернулась к нему. В ее лице не было ни кровинки, и на этом безжизненном фоне горели окруженные темными кругами, полные тревоги глаза. Его охватило сильное желание обнять ее, и он рассердился на себя за эту слабость. Остин осторожно подошел к ней. Он почти ожидал, что она отшатнется, но Элизабет не двинулась с места и смотрела на него, сложив на груди руки.Приблизившись, он остановился на некотором расстоянии от нее. Боже, как ему не хватало ее! Ее нежности и улыбки. Ее смеха. Но все кончено. Все в прошлом.Обида и гнев вспыхнули в нем, но он подавил их и ждал, когда она заговорит.Элизабет смотрела на холодное лицо мужа, и все внутри у нее сжималось. Его поведение подсказывало ей, что предстоит сражение. Но на этот раз она была полна решимости его выиграть.Приподняв подбородок, она произнесла:— Полагаю, тебя интересует, зачем здесь Молли.— Как ты проницательна! — Он удивленно поднял бровь. — Да, я хотел бы получить объяснение не только того, зачем в моем доме появилась шлюха, но и того, катким образом она здесь очутилась.— Я не хочу, чтобы ты называл ее… этим словом, — возмутилась Элизабет.— Почему? Это то, кем она является.— Уже нет.— В самом деле? И кто же она теперь?Ей многое нужно было сказать Остину, а времени оставалось мало. Она еще должна осмотреть Молли, а затем готовиться к отъезду: Просто не хватало времени для долгих объяснений. Подыскивая подходящий ответ на его вопрос, она воспользовалась первой же мыслью, которая пришла ей в голову:— Теперь она горничная. Моя горничная.Не будь ситуация такой напряженной, Элизабет расхохоталась бы, увидев изумление на его лице.— Что ты сказала?— Я наняла Молли, чтобы она помогала Кэти с моим… э… огромным гардеробом.Быстрым как молния движением Остин схватил ее за плечо:— Что это за вздор?Элизабет попыталась вырваться, но он очень крепко держал ее. Сражение еще только начиналось.— Сегодня утром я случайно дотронулась до одежды, которая была на мне в ту ночь, когда мы ездили в «Грязную свинью», и у меня было видение. Я увидела, что Молли избивают и я должна вмешаться. Я уговорила Роберта отвезти меня в порт…— Роберт отвез тебя в порт?— Да. — Глаза Остина гневно блеснули, и Элизабет поспешила добавить:— Пожалуйста, не сердись на него. Я умоляла его, объяснив, в каких ужасных обстоятельствах находится Молли и какая ужасная опасность ей грозит. Он согласился помочь мне лишь после того, как я обещала все время оставаться в безопасности в карете. Когда мы приехали, то нашли Молли лежащей в переулке, избитой и ограбленной. — Элизабет перевела дыхание и продолжала:— Она ушла из «Грязной свиньи» в тот самый вечер, когда мы ее встретили, и сняла маленькую комнату над каким-то складом. Люди, которые ее ограбили, забрали все, что ей удалось скопить в надежде начать новую жизнь. — Дрожь пробежала по ее телу. — Боже милосердный, Остин, причиной того, что ее захотели ограбить, стали те деньги, которые мы дали ей в тот вечер! — Выпрямившись, она заявила:— Я намерена ей помочь.— Да, здесь все ясно. — Его пальцы словно клещи впились в ее плечо. Холодность исчезла из его глаз, уступив место гневу. — Но ты хотя бы подумала о том, какой опасности подвергаешься, отправляясь туда?— Я же была не одна.— Неужели ты действительно веришь, что это избавляло тебя от опасности? Тебя тоже могли бы избить и ограбить. Или еще хуже.При других обстоятельствах гнев, горевший в его глазах, дал бы ей повод подумать, что его волнует то, что произошло.Сейчас же он просто не хотел, чтобы с ней что-либо случилось, если она все-таки носит его ребенка.— Ты не только подвергла опасности себя и моего идиота брата, — продолжал он, и его голос переходил в рычание, — но ты явно не подумала, до чего возмутительно ты себя вела, когда поехала в порт и когда привезла ее сюда.— Возмутительно? Помочь избитой женщине? Я так не думаю. А если тебя беспокоит ее прежняя профессия, то я никому не собираюсь о ней рассказывать. Молли, конечно, тоже не собирается ею похваляться, и я верю, что и Роберт сохранит все в тайне. А ты разве намереваешься кому-то рассказать? — Элизабет вопросительно посмотрела на него.— Нет. — Остин отпустил ее плечо. — Но слуги сплетничают. Наверняка что-то будут говорить.— Тогда я буду просто все отрицать. Кажется, ты считаешь меня законченной лгуньей, так что, возможно, мне придется ею стать. Кто осмелится не поверить герцогине Брэдфордской?— Только я, — усмехнулся Остин.Его слова прозвучали для нее словно пощечина. Но она прикусила губу, сдержав горестный вздох. Какое-то время Элизабет всматривалась в его холодные глаза, оплакивая в душе утрату нежной заботы, которую когда-то в них видела.— Я понимаю, что ты находишь ситуацию скандальной, но, Боже, Остин, подумай об этой несчастной женщине. У меня не было возможности как следует ее осмотреть, но я уверена: у нее сломано несколько ребер, и она оглохла на левое ухо. — Рискуя, что он оттолкнет ее, Элизабет дотронулась до его руки:— Я знаю, ты сердишься на меня, но у тебя доброе сердце. Я не могу поверить, что ты выгонишь беспомощную женщину, у которой ничего нет.На сжатых челюстях Остина вздулись желваки.— Мы можем найти ей место в одном из поместий. Но ты должна понять, что она не может остаться у тебя. Если ты сама не желаешь подумать о скандале, то уважай чувства моей матери и сестры.Элизабет с облегчением кивнула:— Хорошо. И если окажется, что я не беременна, тебе вообще не придется беспокоиться о Молли.Его глаза снова холодно блеснули.— Правда? И почему же?— Потому что, если я не беременна, я собираюсь вернуться в Америку сразу, как только завершится наш бракоразводный процесс. Молли может поехать со мной. Мы обе будем свободны, чтобы начать жизнь сначала.— Понимаю.Элизабет почти задыхалась от царившей в комнате напряженности. Ей надо было повидать Молли, и ей хотелось покинуть душную атмосферу, окружавшую ее, но уйти она еще не могла. Кашлянув, она сказала:— Я должна сказать тебе что-то еще.Остин устало провел ладонью по лицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
На следующий день в десять часов утра Остин вошел в свой кабинет и остановился в досаде, застав там Майлса, расположившегося в глубоком кресле. Черт, если Майлс намерен начать с того, чем вчера закончила разговоры его семья, Остин готов влепить ему пощечину.Майлс оглядел Остина с головы до ног и перевел взгляд на часы, стоявшие на каминной доске.— Десять утра — немного рановато для вечернего костюма… Или я просто не посвящен в последние тайны моды?— Я никуда не ухожу, — еле сдерживая раздражение, ответил Остин.— А… Тогда, значит, ты, должно быть, вернулся. Интересно откуда? Вид у тебя довольно потрепанный.— Я был в клубе, если тебя это так интересует. — Остин нарочито внимательно осмотрел комнату. — А где же остальная часть моей почтенной семьи? Прячутся за портьерами?— Каролина с матерью уехали к ювелиру. Роберт с Элизабет тоже уехали, куда — я не знаю.Остин прошел по кабинету, задержался у столика с графинами и двинулся дальше. Накануне в клубе «Уайте» он выпил более чем достаточно. Но вместо того чтобы забыться, как ему хотелось, он получил страшную головную боль… и оставил несколько сот фунтов на столе, за которым играл в фараон.— Ты, кажется, расстроен, — заметил Майлс. Остин с немалым раздражением осознал, что ходит взад и вперед по кабинету. Он остановился.— Нет, я не расстроен.— Правда? Я видел джентльменов накануне предстоявшего им отцовства, которые выглядели гораздо спокойнее, чем ты сейчас.Предстоящее отцовство. Случайное замечание подействовало на него, как соль на открытую рану. Подавив готовое сорваться с губ грубое ругательство, Остин подошел к окну и отдернул портьеру. Он смотрел сквозь стекло невидящими глазами, стараясь прогнать мучительные для него образы, вызванные словами о предстоящем отцовстве.Ему это почти удалось, когда он вдруг заметил наемную карету, остановившуюся перед домом. Из кареты вышел Роберт. Он подал руку последовавшей за ним Элизабет. Ее лицо было бледным, а глаза — огромными.Остин ухватился за тяжелую портьеру. Куда, черт возьми, они ездили? И какого черта они нанимали карету?Затем он увидел, как Роберт помогает выйти из кареты еще одной женщине, маленькой и худой, в темно-коричневом капоре, скрывавшем ее волосы. Когда же она повернулась, Остин увидел ее лицо.Темные синяки были на ее лице, а разбитая нижняя губа распухла. Остина словно по голове ударили, как только он узнал эту женщину.Это была Молли, служанка, шлюха из «Грязной свиньи». Боже, да что происходит? Нет ли у нее сведений о Гаспаре? Почему с ней Элизабет и Роберт?Опустив портьеру, Остин вышел из кабинета, не обращая внимания на вопросительный взгляд Майлса. Он оказался в холле как раз в тот момент, когда эта троица входила в дверь. Элизабет и Роберт поддерживали Молли с обеих сторон. Несчастная женщина едва держалась на ногах.— Не беспокойся, Молли, — говорила ей Элизабет. — Еще несколько ступеней, и ты будешь в удобной постели. Затем мы осмотрим твои раны.— Что, черт возьми, здесь происходит? — спросил Остин, переводя взгляд с одной на другую.Было заметно, как Молли испугалась его сердитого голоса: она отступила поближе к Элизабет.— Все в порядке, Молли, — сказала Элизабет и посмотрела на Роберта:— Не проводите ли вы Молли в желтую комнату для гостей? И скажите Кэти, чтобы она приготовила ванну. Я сейчас к вам приду.— Конечно. — Без труда поддерживая хрупкую женщину, Роберт повел ее наверх.Элизабет повернулась к Остину:— Могу я поговорить с тобой? Наедине?— Я собирался попросить тебя о том же, — сухо ответил Остин.Вспомнив, что в своем кабинете он оставил Майлса, Остин провел ее в библиотеку и закрыл дверь. Он смотрел, как Элизабет прошла на середину комнаты и повернулась к нему. В ее лице не было ни кровинки, и на этом безжизненном фоне горели окруженные темными кругами, полные тревоги глаза. Его охватило сильное желание обнять ее, и он рассердился на себя за эту слабость. Остин осторожно подошел к ней. Он почти ожидал, что она отшатнется, но Элизабет не двинулась с места и смотрела на него, сложив на груди руки.Приблизившись, он остановился на некотором расстоянии от нее. Боже, как ему не хватало ее! Ее нежности и улыбки. Ее смеха. Но все кончено. Все в прошлом.Обида и гнев вспыхнули в нем, но он подавил их и ждал, когда она заговорит.Элизабет смотрела на холодное лицо мужа, и все внутри у нее сжималось. Его поведение подсказывало ей, что предстоит сражение. Но на этот раз она была полна решимости его выиграть.Приподняв подбородок, она произнесла:— Полагаю, тебя интересует, зачем здесь Молли.— Как ты проницательна! — Он удивленно поднял бровь. — Да, я хотел бы получить объяснение не только того, зачем в моем доме появилась шлюха, но и того, катким образом она здесь очутилась.— Я не хочу, чтобы ты называл ее… этим словом, — возмутилась Элизабет.— Почему? Это то, кем она является.— Уже нет.— В самом деле? И кто же она теперь?Ей многое нужно было сказать Остину, а времени оставалось мало. Она еще должна осмотреть Молли, а затем готовиться к отъезду: Просто не хватало времени для долгих объяснений. Подыскивая подходящий ответ на его вопрос, она воспользовалась первой же мыслью, которая пришла ей в голову:— Теперь она горничная. Моя горничная.Не будь ситуация такой напряженной, Элизабет расхохоталась бы, увидев изумление на его лице.— Что ты сказала?— Я наняла Молли, чтобы она помогала Кэти с моим… э… огромным гардеробом.Быстрым как молния движением Остин схватил ее за плечо:— Что это за вздор?Элизабет попыталась вырваться, но он очень крепко держал ее. Сражение еще только начиналось.— Сегодня утром я случайно дотронулась до одежды, которая была на мне в ту ночь, когда мы ездили в «Грязную свинью», и у меня было видение. Я увидела, что Молли избивают и я должна вмешаться. Я уговорила Роберта отвезти меня в порт…— Роберт отвез тебя в порт?— Да. — Глаза Остина гневно блеснули, и Элизабет поспешила добавить:— Пожалуйста, не сердись на него. Я умоляла его, объяснив, в каких ужасных обстоятельствах находится Молли и какая ужасная опасность ей грозит. Он согласился помочь мне лишь после того, как я обещала все время оставаться в безопасности в карете. Когда мы приехали, то нашли Молли лежащей в переулке, избитой и ограбленной. — Элизабет перевела дыхание и продолжала:— Она ушла из «Грязной свиньи» в тот самый вечер, когда мы ее встретили, и сняла маленькую комнату над каким-то складом. Люди, которые ее ограбили, забрали все, что ей удалось скопить в надежде начать новую жизнь. — Дрожь пробежала по ее телу. — Боже милосердный, Остин, причиной того, что ее захотели ограбить, стали те деньги, которые мы дали ей в тот вечер! — Выпрямившись, она заявила:— Я намерена ей помочь.— Да, здесь все ясно. — Его пальцы словно клещи впились в ее плечо. Холодность исчезла из его глаз, уступив место гневу. — Но ты хотя бы подумала о том, какой опасности подвергаешься, отправляясь туда?— Я же была не одна.— Неужели ты действительно веришь, что это избавляло тебя от опасности? Тебя тоже могли бы избить и ограбить. Или еще хуже.При других обстоятельствах гнев, горевший в его глазах, дал бы ей повод подумать, что его волнует то, что произошло.Сейчас же он просто не хотел, чтобы с ней что-либо случилось, если она все-таки носит его ребенка.— Ты не только подвергла опасности себя и моего идиота брата, — продолжал он, и его голос переходил в рычание, — но ты явно не подумала, до чего возмутительно ты себя вела, когда поехала в порт и когда привезла ее сюда.— Возмутительно? Помочь избитой женщине? Я так не думаю. А если тебя беспокоит ее прежняя профессия, то я никому не собираюсь о ней рассказывать. Молли, конечно, тоже не собирается ею похваляться, и я верю, что и Роберт сохранит все в тайне. А ты разве намереваешься кому-то рассказать? — Элизабет вопросительно посмотрела на него.— Нет. — Остин отпустил ее плечо. — Но слуги сплетничают. Наверняка что-то будут говорить.— Тогда я буду просто все отрицать. Кажется, ты считаешь меня законченной лгуньей, так что, возможно, мне придется ею стать. Кто осмелится не поверить герцогине Брэдфордской?— Только я, — усмехнулся Остин.Его слова прозвучали для нее словно пощечина. Но она прикусила губу, сдержав горестный вздох. Какое-то время Элизабет всматривалась в его холодные глаза, оплакивая в душе утрату нежной заботы, которую когда-то в них видела.— Я понимаю, что ты находишь ситуацию скандальной, но, Боже, Остин, подумай об этой несчастной женщине. У меня не было возможности как следует ее осмотреть, но я уверена: у нее сломано несколько ребер, и она оглохла на левое ухо. — Рискуя, что он оттолкнет ее, Элизабет дотронулась до его руки:— Я знаю, ты сердишься на меня, но у тебя доброе сердце. Я не могу поверить, что ты выгонишь беспомощную женщину, у которой ничего нет.На сжатых челюстях Остина вздулись желваки.— Мы можем найти ей место в одном из поместий. Но ты должна понять, что она не может остаться у тебя. Если ты сама не желаешь подумать о скандале, то уважай чувства моей матери и сестры.Элизабет с облегчением кивнула:— Хорошо. И если окажется, что я не беременна, тебе вообще не придется беспокоиться о Молли.Его глаза снова холодно блеснули.— Правда? И почему же?— Потому что, если я не беременна, я собираюсь вернуться в Америку сразу, как только завершится наш бракоразводный процесс. Молли может поехать со мной. Мы обе будем свободны, чтобы начать жизнь сначала.— Понимаю.Элизабет почти задыхалась от царившей в комнате напряженности. Ей надо было повидать Молли, и ей хотелось покинуть душную атмосферу, окружавшую ее, но уйти она еще не могла. Кашлянув, она сказала:— Я должна сказать тебе что-то еще.Остин устало провел ладонью по лицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31