И, как оказалось, не без причины…
Но если бы она рассказала ему обо всем с самого начала, он, возможно, почувствовал бы досаду, однако не счел бы это предательством! Да, но тогда он наверняка не подпустил бы ее к себе так близко. И этих последних великолепных недель, проведенных с Клэр, у него не было бы.
Том бросил хмурый взгляд в тарелку с супом.
«А так ли уж эти романы отравили тебе жизнь? — спросил он себя. — Признаться, тебе ведь даже немного нравилось быть знаменитостью».
Сказать по правде, слава, которую принесли ему книги Клэр, была только ему на пользу — ведь ему давали самые престижные поручения. Сам президент Соединенных Штатов осведомлялся о Томе, когда приезжал на Дикий Запад поохотиться. И сказал, что узнал о нем из приключенческих романов Кларенса Мактега. А если уж быть до конца честным с самим собой, Том был вынужден признать, что эти глупые книжонки придавали ему больше уверенности в себе. Кроме того, когда приходится поддерживать раз созданный образ, поневоле выполняешь свои обязанности с большим усердием. В конце концов, на тебя люди смотрят!
Отодвинув от себя тарелку с супом, поскольку у него совсем пропал аппетит, Том подумал, что до того, как вышла первая книжка из серии о Таскалусце Томе, он и не думал носить эти диковинные штаны из оленьей кожи и рубашки с бахромой. А теперь они — его «торговая марка», и ему приходится притворяться, что он не обращает внимания на сотни людей, подражающих ему. То есть, разумеется, не ему, а Таскалусцу Тому Парди. Порождению неуемного воображения Клэр…
Когда в конце концов Тому открылась истина — а это произошло за ростбифом, — эта самая истина нанесла ему сокрушительный удар.
«Отец Небесный! Клэр Монтегю, моя экономка, мой друг, моя любовница создала всенародный символ! И не только символ. Она создала идеал американского мужчины, модель мужских достоинств, которой подражает молодежь. Ведь и в самом деле все мальчишки Америки соревнуются, подражая Таскалусцу Тому Парди, и изо всех сил стараются стать такими же благородными и великодушными, как он».
То, что Клэр создала характер своего героя из тех черт, которые, по ее мнению, были присущи ему, впервые показалось Тому трогательным. Интересно, она полностью в нем разочаровалась, когда он так отвратительно накричал на нее?
— Какая досада! — нахмурившись, буркнул Том.
— Прошу прощения?
Том вздрогнул и чуть не выронил вилку: он на какое-то время позабыл, что с ним ужинает Джедидайя.
— Ничего, все в порядке. Я просто размышляю.
— А-а-а!
Джедидайя вернулся к своим мыслям. Том не сомневался, что его друг думает о Дайане Сент-Совр.
«А ведь Клэр наверняка меня любила — меня или созданного по моему образу и подобию героя — еще до того, как встретилась со мной. Если ей верить, то любит до сих пор, даже после того, как узнала меня близко. Но означает ли это, что я хоть в какой-то мере наделен теми неотразимыми качествами, которые присущи Таскалусцу Тому Парди?»
С большой осторожностью Том прикончил остатки своего ужина. Десерт он проигнорировал и надеялся, что Джедидайя откажется от портвейна в гостиной, поскольку намерен отправиться в гости после ужина. Том не мог сейчас ни с кем говорить, а думать был способен только о Клэр. А вдруг Клэр решит, что он хочет, чтобы она уехала? Эта мысль была просто непереносима.
Он должен перед ней извиниться! Но как? Подождать до утра, чтобы она успокоилась? Но тогда она всю ночь будет переживать. А будет ли?
«Да, — решил Том, — будет!»
И это ему совершенно не понравилось.
Медленно поднимаясь по лестнице наверх, Том вспомнил о телеграмме, которую забрал у Скраггса перед ужином и сунул себе в карман. Это был прекрасный предлог. Он обрадовался и громко постучал в дверь.
— Клэр! Клэр, тебе телеграмма!
Но ответом ему было лишь молчание.
Том откашлялся и предпринял вторую попытку.
— Клэр, пожалуйста, открой! Тебе пришла телеграмма из города, и нам нужно поговорить.
Ответа не последовало. Том стоял у двери и хмурился.
«Если она у себя, то, значит, не желает меня видеть, — размышлял он. — А может быть, она вышла прогуляться? Нет. На улице темно хоть глаз коли, да и холод такой, что хороший хозяин собаку из дома не выгонит. Хотя… В любом случае нужно убедиться, что она не отправилась на прогулку».
— Клэр! — позвал он громче.
Тишина.
Том глубоко вздохнул. Что и говорить, тяжелый выдался денек! Вся его спокойная, налаженная жизнь полетела вверх тормашками из-за женщины, которая еще три дня назад клялась, что любит его. В отчаянии он изо всех сил ударил кулаком в дверь.
— Клэр! Черт возьми! Тебе телеграмма. Если ты не желаешь со мной разговаривать, прочти хотя бы телеграмму!
Разозлившись, что не услышал ответа на свое последнее язвительное замечание, Том заявил:
— Хорошо. Если тебе все равно, я прочту ее вслух. — Том понимал, что ведет себя, как упрямый школьник, но тем не менее вытащил телеграмму из кармана. — Вот. Тут написано: «Мисс Монтегю, сожалею, но не нахожу законных оснований, чтобы…»
Том нахмурился и дочитал телеграмму про себя. Потом снова громко постучал в дверь.
— Клэр, зачем ты телеграфировала мистеру Олифанту, чтобы он переслал твои доходы от последних книг на мой банковский счет?
В конце концов, от такого продолжительного молчания и безграничное терпение может лопнуть! Постучав в дверь Клэр в последний раз, Том рявкнул:
— Черт побери! Не хочешь выйти и поговорить со мной, тогда я сам войду!
Том ожидал, что ему придется снести дверь с петель, однако защелка бесшумно повернулась. Том легонько надавил, и дверь без единого звука открылась.
«Ну еще бы! В усадьбе Партингтонов нет ни одной скрипучей двери, потому что Клэр собственноручно смазывает петли каждую неделю, как по часам».
На секунду Том застыл на пороге, поскольку ему вдруг стало страшно, но потом, сделав глубокий вдох, он вошел в комнату.
В спальне Клэр не было ни пылинки. Но Клэр там тоже не было. А когда Том увидел упакованный саквояж, аккуратно поставленный на кровать, последняя искра надежды погасла. С тяжелым сердцем он подошел к постели, взял записку, оставленную на саквояже, и увидел на конверте свое имя, написанное аккуратным четким почерком Клэр.
Когда Том вскрывал конверт, у него дрожали руки.
Записка гласила:
«Дорогой Том!
Спасибо тебе за все. Ты был ко мне добрее, чем я того заслуживала. Пожалуйста, поверь, я не хотела навредить тебе своими книгами. Они были написаны от любви — очевидно, неразделенной, — и я сожалею о тех неприятностях, которые они тебе доставили. Я понимаю, что мне следовало бы спросить твоего разрешения, прежде чем делать тебя прототипом моего героя. Понимаю, что мне нужно было признаться во всем при первой нашей встрече. И все-таки я надеюсь, что настанет день, когда ты меня простишь!
За своим саквояжем я пришлю, когда устроюсь где-нибудь.
Да благословит тебя господь!
Сердце мое навсегда осталось с тобой.
Клэр».
Том с трудом проглотил ком в горле, глаза у него защипало, голова стала тяжелой. Он прижал руку ко лбу, словно это могло унять боль.
«Она бросила меня! Я причинил ей боль, я разоблачил ее, унизил ее любовь, и она оставила меня! В сущности, я сам ее выгнал…»
— О, Клэр! — прошептал Том, а потом резко сжал зубы: он испугался, что с его губ сорвется рыдание.
Том не знал, как долго он простоял, уставившись на прощальное письмо Клэр ничего не видящим взглядом. Ему показалось, что несколько часов. Как бы то ни было, из транса его вывел звонок у парадной двери.
«Клэр! — подумал он. Сердце его на мгновение воспарило в небеса, но тут же снова рухнуло на землю. — Не может быть. Это не Клэр. Она не стала бы звонить в дверь. Если только… не оставила свой ключ!»
Эта мысль приободрила его. Том выскочил из комнаты, сбежал вниз по лестнице и, оттолкнув Скраггса, бросился к двери. Распахнув ее рывком, он увидел высокого усатого джентльмена, стоящего на крыльце. Джентльмен маслено улыбнулся, и Тому показалось, что ему в самое сердце вонзили нож.
— Вот мы и встретились снова, мистер Партингтон!
Тому пару раз доводилось видеть цвет собственных эмоций. Один раз это случилось во время войны. В разгар одной битвы он видел весь мир словно сквозь оранжевый туман. Второй — когда за ним гналась толпа разъяренных шайеннов. Тогда Том видел окружающий мир в оттенках алого.
Сейчас, когда он смотрел на усатого господина, весь мир внезапно приобрел красный оттенок.
Том схватил мужчину за горло и принялся трясти как грушу. Масленая улыбочка соскользнула с лица нежданного гостя, рот раскрылся, и губы сами собой сложились в испуганное «о».
— Где она? — кричал Том. — Где она, чтоб ты провалился! Что ты сделал с Клэр, мерзавец?!
Чтобы оттащить Тома от Клода Монтегю, потребовались общие усилия Скраггса, Джедидайи Сильвера и до смерти перепуганного Сильвестра Аддисона-Аддисона. Иначе Том задушил бы его прямо на парадном крыльце усадьбы Партингтонов.
— Говорю же вам, я — отец Клэр!
Клод сделал еще один глоток бренди и осторожно помассировал кадык, словно не был уверен, что Том не раздавил его окончательно.
Том обеими руками взъерошил свою шевелюру. Он отправил Джедидайю с Сильвестром в гостиную, а сам провел Клода в библиотеку. Ему не нужны были зрители при расспросах этого скользкого типа, который, как подозревал Том, был повинен во всех бедах Клэр.
Том думал, что они были любовниками, и это, естественно, не доставляло ему особой радости. Но отец?! Боже милостивый!
— Почему она мне не сказала? — удрученно вопрошал Том.
И было чему удручаться. Он чувствовал себя совершенно подавленным.
Лишившись былого апломба, Клод сделал еще один глоток бренди и буркнул:
— Да потому, что ненавидит меня!
— Что?!
Том перестал расхаживать из угла в угол и вытаращился на Клода. Он представить себе не мог, чтобы Клэр кого-то ненавидела, а уж тем более — собственного отца! Даже если он — такой изворотливый пройдоха.
Между тем хитрый Клод быстро понял, что подобное признание дискредитирует его в глазах Тома, и поспешил поправиться:
— Точнее будет сказать, что у нее связаны со мной грустные воспоминания. Дело в том, что наша семейная жизнь пошла под откос, еще когда Клэр была совсем малышкой. Видите ли, мы… переживали трудные времена. И я боюсь, в этом Клэр винит меня.
Он театральным жестом прижал пухлую руку к груди и потупил взор.
Том вспомнил, как выпивал с Клодом Монтегю в салуне. У этого плута в запасе имелся нескончаемый поток смешных и трагических историй на все случаи жизни. Но Том и тогда ему не слишком доверял, а сейчас — еще меньше.
— Однако вы сказали, что она вас ненавидит. Почему? Никогда не поверю, Что Клэр ненавидит вас из-за того, что вы переживали тяжелые времена. Клэр не из тех, кто может питать к кому-то беспричинную ненависть.
Клод снова потер свой кадык, лицо его приняло меланхолическое выражение.
— Сожалею, но должен сказать, что Клэр всегда считала себя выше своего окружения. Боюсь, это ее самый большой недостаток, мистер Партингтон. Видите ли, во время войны и после нам пришлось туго. Мать Клэр, которая была мне так дорога, умерла, и на мои плечи легли обязанности, превышающие мои возможности.
Наблюдая за ним уголком глаза, Том поинтересовался:
— И что же это были за обязанности, мистер Монтегю?
— Воспитание детей! — напыщенно произнес Клод. — Я остался один с сыном и дочерью на руках. Несколько лет мы скитались по дорогам, мистер Партингтон. Это была опасная жизнь, но только такую я мог обеспечить своим детям.
Преодолев желание снова наброситься на Клода, Том резко спросил:
— Уточните: как это — скитались по дорогам?
— То есть мы нигде не оседали надолго. Мы вели цыганскую жизнь.
— Чем вы занимались, черт вас дери?!
Клод, не слишком храбрый по природе, сдавленно пискнул и вдавился в диванные подушки. Однако, движимый страхом, довольно быстро ответил:
— Мы переезжали с места на место в фургоне и торговали лекарственными снадобьями.
У Тома глаза полезли на лоб.
— Так, значит, вы шарлатан?
— Я предпочел бы называться лекарем-самоучкой, — вкрадчиво уточнил Клод.
— Какой из вас лекарь?! — возмутился Том. Он вспомнил, что ему приходилось несколько раз сталкиваться с мошенниками, торговавшими лекарственными снадобьями, и это всегда кончалось дурно. — Вы вытягивали у людей заработанные честным трудом денежки, продавая им ни на что не годные средства! И это вы называете лечением?
— Я был очень неплохим лекарем, — заявил Клод с обидой.
Том сжал кулаки и спрятал руки за спину, поскольку они сами собой тянулись к горлу Клода. Он видел результаты такого «лечения» своими глазами. Клод Монтегю и ему подобные обманщики продавали легковерным, иногда серьезно больным поселенцам спиртовые настойки, куда кроме спирта добавляли мяту или яд гремучей змеи. Он собственноручно помогал хоронить не одну жертву такого «лечения» и глубоко презирал Клода Монтегю и ему подобных шарлатанов.
Постепенно у него в голове стала складываться ужасная картина.
— Я полагаю, и детей вы использовали в своих деяниях?
— Каких еще деяниях?
— Вы, очевидно, одевали их в лохмотья, заставляли притворяться больными и делать вид, что они с вами незнакомы. Потом, когда вы потчевали их своими так называемыми «панацеями от всех болезней», им становилось лучше на глазах у изумленных зрителей, которые тут же начинали покупать у вас лекарства. Именно такую жизнь вы обеспечили своим детям, мистер Монтегю?
Похоже, Клод не доверял спокойному, сдержанному тону Тома. Он опять вжался в диванные подушки, отодвинувшись от хозяина дома, словно намеревался оказаться как можно ближе к двери на случай, если Том вдруг набросится на него.
— От Клэр в таком представлении всегда было мало проку. Вот когда она подросла, из нее можно стало извлекать пользу, хотя все равно назвать ее послушной дочерью было нельзя.
— Что значит «можно стало извлекать из нее пользу»? — рявкнул Том.
— Ну, она стала помогать мне продавать лекарства. Впрочем, даже и тогда толку от нее было немного. — Клод хмуро смотрел в пол и не заметил, как напрягся Том. — Она была эдакой маленькой скромницей. Ей, видите ли, не нравились платья, которые я для нее покупал! А между тем эти платья стоили мне целого состояния, — раздраженно добавил он. — Если бы она питала хоть какие-нибудь чувства к своим родным, она бы поняла, что немного флирта не повредит нашему делу!
Том хотел было переспросить насчет флирта, но голос его подвел. Он уставился на Клода Монтегю и старался представить свою любимую Клэр в когтях этого чудовища.
Постепенно в голове у него все стало на свои места: преувеличенная чопорность Клэр, боязнь, что ее сочтут падшей женщиной, ее косы, похожие на свернувшихся клубком гремучих змей, ее скучные коричневые платья… Ему стало понятно, почему Клэр нашла своего героя в мужчине, о котором рассказывал ей его дядя, — в мужчине, который был прямой противоположностью ее отцу. Том представил себе, что должна была чувствовать его замечательная, такая правильная, восхитительная Клэр, когда ее заставляли кокетничать со всяким сбродом, и даже на секунду закрыл глаза, болезненно переживая за нее. Одна мысль о том, что ей приходилось участвовать в представлении, устраиваемом этим презренным шарлатаном, была для него непереносимой.
Ну, хорошо, а как поступил он сам? Он сделал эту женщину своей любовницей! И презирал ее за то, что она написала эти книги… Ее — единственную женщину на земле, которую любит!
Он любит ее? Ну конечно! Том признавал это теперь без всяких колебаний. Клэр — олицетворение всего того, что он ценит в людях. И он во что бы то ни стало вернет ее! Он поедет за ней, отыщет ее и привезет домой. Он женится на ней и никогда не отпустит от себя.
А с ее отцом он разберется позже.
Том шагнул к двери, пинком распахнул ее и рявкнул:
— Джед! Аддисон! Идите сюда!
Потом он повернулся к Клоду Монтегю и пронзил его таким взглядом, что презренный обманщик снова вжался в диванные подушки.
— С вами останутся мои друзья, мистер Монтегю. И вам придется побыть в их компании, пока я не отыщу Клэр и не привезу ее назад. А тогда мы с вами все обсудим. Учтите: если вы надумаете удрать, не дождавшись моего возвращения, я вас из-под земли достану! И убью!
И Том улыбнулся Клоду такой устрашающей улыбкой, от которой сникали люди и посмелее отца Клэр.
Том ожидал, что Сильвестр начнет всячески увиливать от подобного поручения, и был приятно удивлен, когда тот воскликнул:
— Замечательно! Великолепно! Какой счастливый случай! Я давно поджидал этого момента!
— Неужели?
— Господи, конечно! С тех самых пор, когда Клэр рассказала Дайане и мне о своем отце, мне так хотелось побеседовать с ним!
— Вы знали, что этот человек ее отец?!
— Ну, не совсем так… Я же его никогда не видел. Просто Клэр сказала, что ее отец мошенник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Но если бы она рассказала ему обо всем с самого начала, он, возможно, почувствовал бы досаду, однако не счел бы это предательством! Да, но тогда он наверняка не подпустил бы ее к себе так близко. И этих последних великолепных недель, проведенных с Клэр, у него не было бы.
Том бросил хмурый взгляд в тарелку с супом.
«А так ли уж эти романы отравили тебе жизнь? — спросил он себя. — Признаться, тебе ведь даже немного нравилось быть знаменитостью».
Сказать по правде, слава, которую принесли ему книги Клэр, была только ему на пользу — ведь ему давали самые престижные поручения. Сам президент Соединенных Штатов осведомлялся о Томе, когда приезжал на Дикий Запад поохотиться. И сказал, что узнал о нем из приключенческих романов Кларенса Мактега. А если уж быть до конца честным с самим собой, Том был вынужден признать, что эти глупые книжонки придавали ему больше уверенности в себе. Кроме того, когда приходится поддерживать раз созданный образ, поневоле выполняешь свои обязанности с большим усердием. В конце концов, на тебя люди смотрят!
Отодвинув от себя тарелку с супом, поскольку у него совсем пропал аппетит, Том подумал, что до того, как вышла первая книжка из серии о Таскалусце Томе, он и не думал носить эти диковинные штаны из оленьей кожи и рубашки с бахромой. А теперь они — его «торговая марка», и ему приходится притворяться, что он не обращает внимания на сотни людей, подражающих ему. То есть, разумеется, не ему, а Таскалусцу Тому Парди. Порождению неуемного воображения Клэр…
Когда в конце концов Тому открылась истина — а это произошло за ростбифом, — эта самая истина нанесла ему сокрушительный удар.
«Отец Небесный! Клэр Монтегю, моя экономка, мой друг, моя любовница создала всенародный символ! И не только символ. Она создала идеал американского мужчины, модель мужских достоинств, которой подражает молодежь. Ведь и в самом деле все мальчишки Америки соревнуются, подражая Таскалусцу Тому Парди, и изо всех сил стараются стать такими же благородными и великодушными, как он».
То, что Клэр создала характер своего героя из тех черт, которые, по ее мнению, были присущи ему, впервые показалось Тому трогательным. Интересно, она полностью в нем разочаровалась, когда он так отвратительно накричал на нее?
— Какая досада! — нахмурившись, буркнул Том.
— Прошу прощения?
Том вздрогнул и чуть не выронил вилку: он на какое-то время позабыл, что с ним ужинает Джедидайя.
— Ничего, все в порядке. Я просто размышляю.
— А-а-а!
Джедидайя вернулся к своим мыслям. Том не сомневался, что его друг думает о Дайане Сент-Совр.
«А ведь Клэр наверняка меня любила — меня или созданного по моему образу и подобию героя — еще до того, как встретилась со мной. Если ей верить, то любит до сих пор, даже после того, как узнала меня близко. Но означает ли это, что я хоть в какой-то мере наделен теми неотразимыми качествами, которые присущи Таскалусцу Тому Парди?»
С большой осторожностью Том прикончил остатки своего ужина. Десерт он проигнорировал и надеялся, что Джедидайя откажется от портвейна в гостиной, поскольку намерен отправиться в гости после ужина. Том не мог сейчас ни с кем говорить, а думать был способен только о Клэр. А вдруг Клэр решит, что он хочет, чтобы она уехала? Эта мысль была просто непереносима.
Он должен перед ней извиниться! Но как? Подождать до утра, чтобы она успокоилась? Но тогда она всю ночь будет переживать. А будет ли?
«Да, — решил Том, — будет!»
И это ему совершенно не понравилось.
Медленно поднимаясь по лестнице наверх, Том вспомнил о телеграмме, которую забрал у Скраггса перед ужином и сунул себе в карман. Это был прекрасный предлог. Он обрадовался и громко постучал в дверь.
— Клэр! Клэр, тебе телеграмма!
Но ответом ему было лишь молчание.
Том откашлялся и предпринял вторую попытку.
— Клэр, пожалуйста, открой! Тебе пришла телеграмма из города, и нам нужно поговорить.
Ответа не последовало. Том стоял у двери и хмурился.
«Если она у себя, то, значит, не желает меня видеть, — размышлял он. — А может быть, она вышла прогуляться? Нет. На улице темно хоть глаз коли, да и холод такой, что хороший хозяин собаку из дома не выгонит. Хотя… В любом случае нужно убедиться, что она не отправилась на прогулку».
— Клэр! — позвал он громче.
Тишина.
Том глубоко вздохнул. Что и говорить, тяжелый выдался денек! Вся его спокойная, налаженная жизнь полетела вверх тормашками из-за женщины, которая еще три дня назад клялась, что любит его. В отчаянии он изо всех сил ударил кулаком в дверь.
— Клэр! Черт возьми! Тебе телеграмма. Если ты не желаешь со мной разговаривать, прочти хотя бы телеграмму!
Разозлившись, что не услышал ответа на свое последнее язвительное замечание, Том заявил:
— Хорошо. Если тебе все равно, я прочту ее вслух. — Том понимал, что ведет себя, как упрямый школьник, но тем не менее вытащил телеграмму из кармана. — Вот. Тут написано: «Мисс Монтегю, сожалею, но не нахожу законных оснований, чтобы…»
Том нахмурился и дочитал телеграмму про себя. Потом снова громко постучал в дверь.
— Клэр, зачем ты телеграфировала мистеру Олифанту, чтобы он переслал твои доходы от последних книг на мой банковский счет?
В конце концов, от такого продолжительного молчания и безграничное терпение может лопнуть! Постучав в дверь Клэр в последний раз, Том рявкнул:
— Черт побери! Не хочешь выйти и поговорить со мной, тогда я сам войду!
Том ожидал, что ему придется снести дверь с петель, однако защелка бесшумно повернулась. Том легонько надавил, и дверь без единого звука открылась.
«Ну еще бы! В усадьбе Партингтонов нет ни одной скрипучей двери, потому что Клэр собственноручно смазывает петли каждую неделю, как по часам».
На секунду Том застыл на пороге, поскольку ему вдруг стало страшно, но потом, сделав глубокий вдох, он вошел в комнату.
В спальне Клэр не было ни пылинки. Но Клэр там тоже не было. А когда Том увидел упакованный саквояж, аккуратно поставленный на кровать, последняя искра надежды погасла. С тяжелым сердцем он подошел к постели, взял записку, оставленную на саквояже, и увидел на конверте свое имя, написанное аккуратным четким почерком Клэр.
Когда Том вскрывал конверт, у него дрожали руки.
Записка гласила:
«Дорогой Том!
Спасибо тебе за все. Ты был ко мне добрее, чем я того заслуживала. Пожалуйста, поверь, я не хотела навредить тебе своими книгами. Они были написаны от любви — очевидно, неразделенной, — и я сожалею о тех неприятностях, которые они тебе доставили. Я понимаю, что мне следовало бы спросить твоего разрешения, прежде чем делать тебя прототипом моего героя. Понимаю, что мне нужно было признаться во всем при первой нашей встрече. И все-таки я надеюсь, что настанет день, когда ты меня простишь!
За своим саквояжем я пришлю, когда устроюсь где-нибудь.
Да благословит тебя господь!
Сердце мое навсегда осталось с тобой.
Клэр».
Том с трудом проглотил ком в горле, глаза у него защипало, голова стала тяжелой. Он прижал руку ко лбу, словно это могло унять боль.
«Она бросила меня! Я причинил ей боль, я разоблачил ее, унизил ее любовь, и она оставила меня! В сущности, я сам ее выгнал…»
— О, Клэр! — прошептал Том, а потом резко сжал зубы: он испугался, что с его губ сорвется рыдание.
Том не знал, как долго он простоял, уставившись на прощальное письмо Клэр ничего не видящим взглядом. Ему показалось, что несколько часов. Как бы то ни было, из транса его вывел звонок у парадной двери.
«Клэр! — подумал он. Сердце его на мгновение воспарило в небеса, но тут же снова рухнуло на землю. — Не может быть. Это не Клэр. Она не стала бы звонить в дверь. Если только… не оставила свой ключ!»
Эта мысль приободрила его. Том выскочил из комнаты, сбежал вниз по лестнице и, оттолкнув Скраггса, бросился к двери. Распахнув ее рывком, он увидел высокого усатого джентльмена, стоящего на крыльце. Джентльмен маслено улыбнулся, и Тому показалось, что ему в самое сердце вонзили нож.
— Вот мы и встретились снова, мистер Партингтон!
Тому пару раз доводилось видеть цвет собственных эмоций. Один раз это случилось во время войны. В разгар одной битвы он видел весь мир словно сквозь оранжевый туман. Второй — когда за ним гналась толпа разъяренных шайеннов. Тогда Том видел окружающий мир в оттенках алого.
Сейчас, когда он смотрел на усатого господина, весь мир внезапно приобрел красный оттенок.
Том схватил мужчину за горло и принялся трясти как грушу. Масленая улыбочка соскользнула с лица нежданного гостя, рот раскрылся, и губы сами собой сложились в испуганное «о».
— Где она? — кричал Том. — Где она, чтоб ты провалился! Что ты сделал с Клэр, мерзавец?!
Чтобы оттащить Тома от Клода Монтегю, потребовались общие усилия Скраггса, Джедидайи Сильвера и до смерти перепуганного Сильвестра Аддисона-Аддисона. Иначе Том задушил бы его прямо на парадном крыльце усадьбы Партингтонов.
— Говорю же вам, я — отец Клэр!
Клод сделал еще один глоток бренди и осторожно помассировал кадык, словно не был уверен, что Том не раздавил его окончательно.
Том обеими руками взъерошил свою шевелюру. Он отправил Джедидайю с Сильвестром в гостиную, а сам провел Клода в библиотеку. Ему не нужны были зрители при расспросах этого скользкого типа, который, как подозревал Том, был повинен во всех бедах Клэр.
Том думал, что они были любовниками, и это, естественно, не доставляло ему особой радости. Но отец?! Боже милостивый!
— Почему она мне не сказала? — удрученно вопрошал Том.
И было чему удручаться. Он чувствовал себя совершенно подавленным.
Лишившись былого апломба, Клод сделал еще один глоток бренди и буркнул:
— Да потому, что ненавидит меня!
— Что?!
Том перестал расхаживать из угла в угол и вытаращился на Клода. Он представить себе не мог, чтобы Клэр кого-то ненавидела, а уж тем более — собственного отца! Даже если он — такой изворотливый пройдоха.
Между тем хитрый Клод быстро понял, что подобное признание дискредитирует его в глазах Тома, и поспешил поправиться:
— Точнее будет сказать, что у нее связаны со мной грустные воспоминания. Дело в том, что наша семейная жизнь пошла под откос, еще когда Клэр была совсем малышкой. Видите ли, мы… переживали трудные времена. И я боюсь, в этом Клэр винит меня.
Он театральным жестом прижал пухлую руку к груди и потупил взор.
Том вспомнил, как выпивал с Клодом Монтегю в салуне. У этого плута в запасе имелся нескончаемый поток смешных и трагических историй на все случаи жизни. Но Том и тогда ему не слишком доверял, а сейчас — еще меньше.
— Однако вы сказали, что она вас ненавидит. Почему? Никогда не поверю, Что Клэр ненавидит вас из-за того, что вы переживали тяжелые времена. Клэр не из тех, кто может питать к кому-то беспричинную ненависть.
Клод снова потер свой кадык, лицо его приняло меланхолическое выражение.
— Сожалею, но должен сказать, что Клэр всегда считала себя выше своего окружения. Боюсь, это ее самый большой недостаток, мистер Партингтон. Видите ли, во время войны и после нам пришлось туго. Мать Клэр, которая была мне так дорога, умерла, и на мои плечи легли обязанности, превышающие мои возможности.
Наблюдая за ним уголком глаза, Том поинтересовался:
— И что же это были за обязанности, мистер Монтегю?
— Воспитание детей! — напыщенно произнес Клод. — Я остался один с сыном и дочерью на руках. Несколько лет мы скитались по дорогам, мистер Партингтон. Это была опасная жизнь, но только такую я мог обеспечить своим детям.
Преодолев желание снова наброситься на Клода, Том резко спросил:
— Уточните: как это — скитались по дорогам?
— То есть мы нигде не оседали надолго. Мы вели цыганскую жизнь.
— Чем вы занимались, черт вас дери?!
Клод, не слишком храбрый по природе, сдавленно пискнул и вдавился в диванные подушки. Однако, движимый страхом, довольно быстро ответил:
— Мы переезжали с места на место в фургоне и торговали лекарственными снадобьями.
У Тома глаза полезли на лоб.
— Так, значит, вы шарлатан?
— Я предпочел бы называться лекарем-самоучкой, — вкрадчиво уточнил Клод.
— Какой из вас лекарь?! — возмутился Том. Он вспомнил, что ему приходилось несколько раз сталкиваться с мошенниками, торговавшими лекарственными снадобьями, и это всегда кончалось дурно. — Вы вытягивали у людей заработанные честным трудом денежки, продавая им ни на что не годные средства! И это вы называете лечением?
— Я был очень неплохим лекарем, — заявил Клод с обидой.
Том сжал кулаки и спрятал руки за спину, поскольку они сами собой тянулись к горлу Клода. Он видел результаты такого «лечения» своими глазами. Клод Монтегю и ему подобные обманщики продавали легковерным, иногда серьезно больным поселенцам спиртовые настойки, куда кроме спирта добавляли мяту или яд гремучей змеи. Он собственноручно помогал хоронить не одну жертву такого «лечения» и глубоко презирал Клода Монтегю и ему подобных шарлатанов.
Постепенно у него в голове стала складываться ужасная картина.
— Я полагаю, и детей вы использовали в своих деяниях?
— Каких еще деяниях?
— Вы, очевидно, одевали их в лохмотья, заставляли притворяться больными и делать вид, что они с вами незнакомы. Потом, когда вы потчевали их своими так называемыми «панацеями от всех болезней», им становилось лучше на глазах у изумленных зрителей, которые тут же начинали покупать у вас лекарства. Именно такую жизнь вы обеспечили своим детям, мистер Монтегю?
Похоже, Клод не доверял спокойному, сдержанному тону Тома. Он опять вжался в диванные подушки, отодвинувшись от хозяина дома, словно намеревался оказаться как можно ближе к двери на случай, если Том вдруг набросится на него.
— От Клэр в таком представлении всегда было мало проку. Вот когда она подросла, из нее можно стало извлекать пользу, хотя все равно назвать ее послушной дочерью было нельзя.
— Что значит «можно стало извлекать из нее пользу»? — рявкнул Том.
— Ну, она стала помогать мне продавать лекарства. Впрочем, даже и тогда толку от нее было немного. — Клод хмуро смотрел в пол и не заметил, как напрягся Том. — Она была эдакой маленькой скромницей. Ей, видите ли, не нравились платья, которые я для нее покупал! А между тем эти платья стоили мне целого состояния, — раздраженно добавил он. — Если бы она питала хоть какие-нибудь чувства к своим родным, она бы поняла, что немного флирта не повредит нашему делу!
Том хотел было переспросить насчет флирта, но голос его подвел. Он уставился на Клода Монтегю и старался представить свою любимую Клэр в когтях этого чудовища.
Постепенно в голове у него все стало на свои места: преувеличенная чопорность Клэр, боязнь, что ее сочтут падшей женщиной, ее косы, похожие на свернувшихся клубком гремучих змей, ее скучные коричневые платья… Ему стало понятно, почему Клэр нашла своего героя в мужчине, о котором рассказывал ей его дядя, — в мужчине, который был прямой противоположностью ее отцу. Том представил себе, что должна была чувствовать его замечательная, такая правильная, восхитительная Клэр, когда ее заставляли кокетничать со всяким сбродом, и даже на секунду закрыл глаза, болезненно переживая за нее. Одна мысль о том, что ей приходилось участвовать в представлении, устраиваемом этим презренным шарлатаном, была для него непереносимой.
Ну, хорошо, а как поступил он сам? Он сделал эту женщину своей любовницей! И презирал ее за то, что она написала эти книги… Ее — единственную женщину на земле, которую любит!
Он любит ее? Ну конечно! Том признавал это теперь без всяких колебаний. Клэр — олицетворение всего того, что он ценит в людях. И он во что бы то ни стало вернет ее! Он поедет за ней, отыщет ее и привезет домой. Он женится на ней и никогда не отпустит от себя.
А с ее отцом он разберется позже.
Том шагнул к двери, пинком распахнул ее и рявкнул:
— Джед! Аддисон! Идите сюда!
Потом он повернулся к Клоду Монтегю и пронзил его таким взглядом, что презренный обманщик снова вжался в диванные подушки.
— С вами останутся мои друзья, мистер Монтегю. И вам придется побыть в их компании, пока я не отыщу Клэр и не привезу ее назад. А тогда мы с вами все обсудим. Учтите: если вы надумаете удрать, не дождавшись моего возвращения, я вас из-под земли достану! И убью!
И Том улыбнулся Клоду такой устрашающей улыбкой, от которой сникали люди и посмелее отца Клэр.
Том ожидал, что Сильвестр начнет всячески увиливать от подобного поручения, и был приятно удивлен, когда тот воскликнул:
— Замечательно! Великолепно! Какой счастливый случай! Я давно поджидал этого момента!
— Неужели?
— Господи, конечно! С тех самых пор, когда Клэр рассказала Дайане и мне о своем отце, мне так хотелось побеседовать с ним!
— Вы знали, что этот человек ее отец?!
— Ну, не совсем так… Я же его никогда не видел. Просто Клэр сказала, что ее отец мошенник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33