Да и что за радость жить с этаким Эллисом Грином? Женщина, по его мнению, должна быть истинной леди, то есть сперва, в девицах, ароматной безделушкой, с которой приятно флиртовать, а потом — сладкоречивой и покорной женой-гусыней, которую следует исправно фаршировать комплиментами — и не брать в расчет. Тоска зеленая! Не далее как час назад он мне заявил, что это безумная храбрость с моей стороны — провести несколько недель в деревне Четырех Вождей, имея защитниками только тебя, Алана и Дугласа. Хороша же безумная храбрость — жить в мирном летнем становище! Что бы он подумал, расскажи я ему свою историю с Аджером — помнишь, во время путешествия по Сахаре, когда в Гате туарегский вождь грозился похитить меня? Да Эллиса удар хватит, если он узнает, что я и бровью не повела во время того приключения! Чтоб у его куколки да такие стальные нервы? Нет, ему подобная супруга не подойдет!
— Да, можно еще вспомнить, — с ухмылкой подхватил лорд Халдейн, — как китайские пираты схватили нас и требовали, чтоб ты отдала им все свои драгоценности, а ты не сробела и так убедительно запугала их письмом генерала Чен Пинга, которое разрешало нам свободный проезд повсюду, что эти негодяи в конце концов отпустили нас с миром!.. Так, выходит, ты у нас настоящая героиня, — лукаво прибавил он. — А достанет ли у тебя мужества пойти сегодня на вечер к Фискам? Адам обещался быть.
— Думаешь, я проявлю малодушие? — с кокетливой улыбкой отозвалась Флора.
— Дитя мое, я верю в тебя. Но, возможно, именно сегодня тебе противопоказаны сильные впечатления…
— Все зависит от него. Если он будет как шелковый, я первой в бутылку не полезу.
— Судя по твоему тону, сегодня вечером мне придется снова суетиться вокруг тебя и набрасывать платок на твой опрометчивый роток. — Впрочем, это было сказано с отеческим добродушием.
— Обещаю быть паинькой, — со смехом заявила Флора и, не удержавшись, упрямо прибавила: — Если, конечно, он меня не выведет из себя.
— Я уже сказал, что сегодня намечается игра по крупной? — лукаво спросил лорд Халдейн.
— С этого и начинал бы! — воскликнула Флора. — Тогда про Адама я и думать бы не стала. Обо-жаю игру с настоящим интересом!
— Знаешь ли, меня любопытство разбирает, — признался Джордж Бонхэм.
— Касательно чего?
— Ну… касательно Адама Серра — и твоих чувств к нему.
Флора ответила не сразу.
— Говоря честно, он меня привлекает, — наконец промолвила она. — Но беда в том, что он привлекает целую орду женщин.
— Разве ты боишься или не любишь соревнования?
— Уж очень он… заносчиво-небрежен, что ли. Мне привычней видеть мужчин у своих ног. Чтоб льстили и на задних лапках передо мной ходили.
— Ты же таких терпеть не можешь!
— Ну да, разумеется, — обезоруживающе улыбнулась Флора. — Кто же в подобных вещах бывает логичен? Да что тебе объяснять — ты ведь, я знаю, понятливый.
Лорд Халдейн ласково взглянул на дочь и покачал головой, словно хотел сказать: «Горюшко ты мое и отрада моя…»
— Вообще-то мы приглашены на ужин.
— Вынести Эллиса рядом со мной на протяжении восьми перемен — о нет, это выше моих сил.
— Тогда прямо на бал? Пока местные вертихвостки будут танцевать, мы засядем за карточным столом.
Глаза Флоры зажглись огнем предвкушения.
— Угу! Попытаем счастья!
— Здешняя публика еще не видела тебя за игрой. Ты им покажешь класс, да?
Девушка томно потянулась и с лукавой усмешкой бросила:
— Да-а! Уж я им покажу, уж я позабавлюсь!
— Что-то ты нынче пьешь больше обычного, — заметил Джеймс, удобно раскидываясь на софе. При этом он старался не помять костюм — молодой человек уже полностью нарядился на бал у Фисков и терпеливо ждал брата, который не столько одевался, сколько кружил возле графинчика с виски.
Вот и сейчас Адам не тратил времени на порции-наперетки, а налил стакан до краев и хватил его одним духом. Джеймс безрадостно наблюдал за родственником.
— Ты констатируешь факт, Джеймс, или задаешь вопрос? — спросил Адам, звучно «хекнув» после выпитого и наливая себе новый стакан.
— Это как тебе угодно.
— А мне никак не угодно, — пророкотал Адам, сделал несколько шагов к креслу, пошатнулся и почти упал на шелковое сиденье. — Тоже мне нянька нашлась! Я надзора над собой не потерплю!
— Будешь продолжать тем же аллюром — нянька тебе очень скоро понадобится.
— Чего ради?
— Чтоб здоровье твое уберечь, дурень!
— Я в силах сам за собой присмотреть. И дурнем меня называть не надо! — Адам сверкнул глазами. Но Джеймс был не из робкого десятка.
— Как она тебя перебудоражила! Глядеть тошно.
— Она? Кто она?
— Перед кем ломаешься? «Кто она»? Да все та же — леди Флора, записная кокетка.
— Ага, начинаются знакомые душеспасительные беседы…
— А тебе не кажется, что ты созрел для доброй лекции?
— Я точно знаю, что в лекциях не нуждаюсь. И уж тем более от тебя. Насколько я помню, не далее как последней зимой у тебя вышел любопытный казус с двумя дамочками, когда ты на протяжении нескольких месяцев не мог решить, с какой же из них ты будешь спать на перманентной основе. Кончилось тем, что с канадской стороны границы на тебя низринулась Розали Шанте со своим прощелыгой отцом, уволокла на папочкину факторию, где ты растратил состояние на выпивку для добродетельной дочери и ее достопочтенного предка. Врач, излечися сам! Так о чем ты мне толковал?
— Да о том, что ты, может случиться, не сумеешь так же дешево отвязаться от графской дочери, как я от Розали Шанте. Лорду Халдейну рот не закроешь даже сотней бочек бурбона.
Джеймс начинал горячиться. Он сел на софе прямо, даже едва не встал.
— Сегодня в номере лорда Халдейна, — продолжил молодой человек скороговоркой, — ты вел себя, уж прости за выражение, как последний наглец. В какой-то момент я всерьез прикидывал себя в роли секунданта. Нагрубил Эллису — это еще ладно, хотя тоже глупость, но ты ведь и с женщиной был хам хамом. Таким отвратительным я тебя никогда прежде не видел!
— Облегчил душу? — грубо спросил Адам. — Если ты все сказал, может, свернем эту трогательную сцену?
— Да что тебе говорить! Все равно не слушаешь.
— Я тебя выслушал, — произнес Адам, заметно смягчая тон. Многолетней дружбой с Джеймсом он не хотел рисковать ни при каких обстоятельствах. — Считай, что ты выполнил свой долг, дружище. Ну и хватит.
— Думаешь, что и сейчас ты выйдешь сухим из воды, как это бывало с твоими прежними пассиями?
— Выйду, выйду, куда я денусь?
— После Флоры Бонхэм ты не спал с другими женщинами.
— Мне не до того. Дел невпроворот. Однако любопытно, с каких пор ты взял моду следить за моими постельными делами?
— А вот леди Флора, похоже, уже нашла человечка для утех.
— Ты имеешь в виду Эллиса Грина? Мелковат он для нее. Никогда не поверю, что она — с ним… Нет!
Адам заметил в ее душе тот же пламень, что и при их самой первой встрече. Она смотрела на него прежними алчными глазами. Какой там Эллис Грин! И всю сцену он закатил лишь потому, что взбесился на себя — разволновался при виде Флоры, как мальчишка!..
— Ну и что ты будешь теперь делать? Нальешься бурбоном до одури, а потом выкинешь какую-нибудь глупость в приличном обществе? Не проще ли переговорить с Флорой и прояснить ситуацию до конца? Только для этого перестань хлебать виски, как воду.
— А-а, мне следует послать ей записочку, — насмешливо отозвался Адам. — Дескать, не желаете ли перепихнуться со мной, любезная леди Флора? У меня как раз выдался свободный вечерок.
Он осушил и тот стакан, что держал в руке.
— Общение с Изольдой извратило твой ум. Ты стал уныло расчетлив в делах любви. Куда подевалась твоя искренность? Флора Бонхэм, насколько я вижу, не принадлежит к категории кисейных барышень. Она привычна к поклонникам, она умна, независима, весьма привередлива в выборе супруга, так как все еще не замужем. Словом, здесь ты имеешь дело не с невинной девочкой. К тому же ты официально связан узами супружества — с этой стороны тебе бояться нечего, легкой добычей ты не станешь. Таким образом. Флора должна понимать ситуацию — и делать правильные выводы.
— Об Изольде лучше даже не говори! — мрачно отрезал Адам. — Она изуродовала мне последние пять лет жизни… а может быть, и всю будущность. Ну а что до твоего монолога о Флоре… — Молодой человек горестно скривился. — Думаю, ты переоцениваешь женскую рассудительность. Только вспомни сегодняшнюю сцену — Флора едва не оторвала мне голову. И это при отце и при дураке Грине, человеке совершенно постороннем! Вот тебе наглядный образчик ее рассудительности.
— Ну да, будь рассудительной после твоих очаровательно хамских выпадов! Когда ты вдруг начал разглагольствовать насчет ее кружев, даже я мигом сообразил что ты намекаешь на интимное знакомство с предметами ее туалета! Будь я женщиной и на ее месте, я бы тоже мечтал расцарапать тебе физиономию!
— Сегодня мудрость так и прет из тебя! — проворчал Адам, уже несколько одурело щурясь на брата. — Хлопну-ка я еще стаканчик — чтоб хватило сил дослушать твою проповедь.
— Не пей слишком много, — посоветовал Джеймс, — а не то, когда придет время доставить ей удовольствие, сядешь в лужу.
— А я-то думал, что ты ее терпеть не можешь, — пробормотал Адам, разваливаясь на кресле и ставя пустой стакан себе на грудь. — Очевидно, что она отнимает все мое время и пожирает мою энергию. Я был уверен, что ты ненавидишь ее: ведь она оттягивает мое внимание на себя — в то время когда я нужен своему клану.
— Я и впрямь был настроен против нее, — согласился Джеймс. — Но после ее отъезда ты сам не свой — ни разу не улыбнулся. А сейчас дело идет к тому, что ополчение скоро распустят и ситуация разрядится. В этом случае необходимость в твоей помощи благополучно отпадет. И поэтому сегодня я могу смотреть на Флору Бонхэм куда более объективно… Кстати, насчет Флоры — который уже час?
Адам медленно выволок из жилетного кармана массивную золотую луковицу, откинул крышку и провозгласил:
— Девять часов по форт-бентонскому времени. Мигер, вероятнее всего, объявится там завтра утром. А сейчас он в пути; дело вечернее, и, надо полагать, он, по обыкновению, пьян в стельку.
— Как знать, может, враги уже поприветствовали его куском свинца, — сказал Джеймс.
Адам снял стакан с груди и с кривой усмешкой повертел его в руках.
— Мда-а, — задумчиво произнес он, — правду говоря, напрасно я позволил себе этот вот последний стаканчик.
Не беремся объяснить почему, но Адам Серр, явившись в дом Гарольда и Молли Фиск, был стократ веселее, чем в последние несколько недель.
Хозяев дома он приветствовал с необычайной сердечностью. И тут же рассыпался в благодарностях перед Гарольдом Фиском, банкиром номер один в Хелене: тот вовремя посоветовал ему купить новейшие железнодорожные акции, и вот они только что удвоились в цене. Затем, на том же дыхании, Адам принялся восторгаться Моллиным вечерним платьем и тем, с каким бесподобным вкусом она оформила бальную залу живыми цветами. Сияющие от удовольствия хозяева упомянули о грядущем возвращении губернатора. В ответ Адам разразился короткой восторженной речью о том, что Монтане давно не хватает непосредственного мудрого руководства Клея Смита, коего долгожданный приезд будет истинным праздником для всех. Словом, обычно сдержанный, Адам Серр, из которого доброе слово обычно и клещами не вытянешь, в этот вечер лучился прекрасным настроением и извергал потоки комплиментов.
Настолько велик был заряд его бодрости и доброго настроения, что лицо Адама не омрачилось даже при лицезрении Флоры Бонхэм, вальсирующей в объятиях Эллиса Грина. Он лишь скосил глаза на эту пару по пути в карточный зал и даже с шага не сбился. Она вольная птица, сказал он себе, и вправе танцевать с кем угодно и сколько угодно.
— Ты ее уже видел? — спросил Джеймс, которому приходилось шагать пошире, дабы поспевать за братом в его неостановимом марше по коврам.
— Видел, видел, — откликнулся Адам. — Белоснежная тюлевая накидка поверх белоснежного атласного платья, вышитого алыми тюльпанами. Словом, дьявольски дорогой наряд от Ворта. Прошлой весной в Тюильри императрица Евгения была одета точно так же.
Припечатал так припечатал.
— Ты совершенно пьян, да? — испуганно спросил Джеймс.
За веселостью кузена в замечании о наряде Флоры вдруг проглянула такая язвительная злоба, что у Джеймса даже холодок по спине пробежал. Этот вечер добром не закончится!
— Какое там пьян! — возразил Адам. — С тобой разве напьешься? Тебе бы, с твоими способностями, в дуэньи податься. Я трезв как стеклышко.
Да, да, он трезвее трезвого! А что до нее, то пусть себе танцует с этим угрем Эллисом Грином хоть до самого утра — ему плевать, плевать, плевать!
— Что ты намерен делать? — не без робости осведомился Джеймс.
— В карты дуться.
— Я насчет нее.
— Повторяю: я здесь, чтобы в карты играть.
— Стало быть, плана у тебя нет — и ты способен что угодно выкинуть…
Адам бросил на кузена испепеляющий взгляд.
— К дьяволу любые планы! Я за свободу воли, и левая нога — моя лучшая советчица!
В тот вечер Флора танцевала не только с «угрем Эллисом», но и со множеством других кавалеров. В кругу хеленских мужчин она произвела маленькую сенсацию и была нарасхват. Но, кружась тур за туром, Флора помнила о времени, и, когда ее партнером в очередной раз оказался Эллис Грин, вдруг заявила в его объятиях, что сыта танцами и лучше бы отправиться в карточный зал и сыграть партию в покер.
— П-партию в п-покер? — переспросил Эллис, который даже стал заикаться от неожиданности. Карты, по понятиям его круга, были уделом замужних дам в возрасте и престарелых старых дев. — По-моему, молодым леди не пристало играть в покер. Не желаете ли сыграть в вистик? Один роббер.
— Фи! — надула губки Флора. — Занятие для дурочек. Вот покер, и с хорошими ставками, — другое дело. Папа тоже полагает, что лишь это — игра, от которой кровь быстрее струится по жилам! Люблю все по-настоящему волнующее!
Эллис замялся с ответом, слегка нахмурился, а затем откашлялся и менторским тоном сказал:
— Дорогая, покер может оказаться слишком волнующим для вас. Вы же понимаете, когда на кону так много… А у Фисков по маленькой не играют!
— Вот и чудесно! — воскликнула Флора. — Терпеть не могу играть по маленькой. Идемте же!
— А как на это посмотрит ваш отец? — спросил Эллис, испуганно сглатывая.
— Да никак. У меня, слава Богу, есть собственный капитал. Так что я вольна играть как хочу.
— П-понятно…
Всем было известно, что Флора унаследовала состояние своей матери, удесятеренное во время Гражданской войны, когда торговля с Европой приносила наглым янки-спекулянтам сумасшедшую прибыль. Коли речь шла о богатых северянах, южанину Эллису Грину, по понятной причине, везде чудились нечестно нажитые капиталы.
— Послушайте, — гнул свое Эллис, — я уважаю независимость… но каково будет вашему отцу узнать, если вы вдруг потеряете большую сумму денег?
— Во-первых, я ничего терять не намерена, — с усмешкой возразила Флора. — А во-вторых, это мои деньги, и я распоряжаюсь ими совершенно свободно, без оглядки на кого-либо. — Это было сказано с подчеркнутой артикуляцией, как если бы она объясняла что-то глухому или недоразвитому. — Ну, хватит, я желаю играть.
И с этими словами девушка остановилась посреди вальса.
— Если вы так настаиваете, то извольте, — промолвил Эллис, недовольно подергивая пухлыми губами. — Но я предупредил вас: здесь так не принято. Да и Гарольд, когда речь идет о покере, не любит дам за зеленым сукном.
— Да бросьте вы, Гарольд — истинный джентльмен и душка! — по-театральному воскликнула Флора. Ей были только забавны суетливые отговоры Эллиса, раба своих южных представлений о том, что пристало истинной леди. — Давайте пойдем в карточный зал и посмотрим, хватит ли у него дерзости выставить меня вон!
Джордж Бонхэм засел играть с Адамом уже в середине вечера. За столом устроились также хозяин и пара хеленских богатых купцов.
Флора появилась в карточном зале лишь ближе к полуночи. Ее сопровождал пасмурный Эллис Грин.
Одарив присутствующих чарующей улыбкой, девушка сказала:
— Вы не будете против, если я присоединюсь к вам в следующей партии?
Гарольд Фиск, решительный противник присутствия женщин за покерным столом, вскочил и с любезной улыбкой покорно засеменил за удобным стулом для леди Флоры.
Наградив хозяина теплой улыбкой и ласково мазнув его кончиком веера по массивному подбородку, Флора насмешливо стрельнула глазами в сторону Эллиса. Затем села на подставленный стул и тщательно расправила свое белое, расшитое алыми тюльпанами атласное платье.
— Спасибо, мистер Фиск, — сказала она, с видом простушки хлопая глазами. — . Будет истинным удовольствием сыграть с вами. По слухам, вы несравненный игрок.
«Мастерская работа», — сухо констатировал про себя Адам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Да, можно еще вспомнить, — с ухмылкой подхватил лорд Халдейн, — как китайские пираты схватили нас и требовали, чтоб ты отдала им все свои драгоценности, а ты не сробела и так убедительно запугала их письмом генерала Чен Пинга, которое разрешало нам свободный проезд повсюду, что эти негодяи в конце концов отпустили нас с миром!.. Так, выходит, ты у нас настоящая героиня, — лукаво прибавил он. — А достанет ли у тебя мужества пойти сегодня на вечер к Фискам? Адам обещался быть.
— Думаешь, я проявлю малодушие? — с кокетливой улыбкой отозвалась Флора.
— Дитя мое, я верю в тебя. Но, возможно, именно сегодня тебе противопоказаны сильные впечатления…
— Все зависит от него. Если он будет как шелковый, я первой в бутылку не полезу.
— Судя по твоему тону, сегодня вечером мне придется снова суетиться вокруг тебя и набрасывать платок на твой опрометчивый роток. — Впрочем, это было сказано с отеческим добродушием.
— Обещаю быть паинькой, — со смехом заявила Флора и, не удержавшись, упрямо прибавила: — Если, конечно, он меня не выведет из себя.
— Я уже сказал, что сегодня намечается игра по крупной? — лукаво спросил лорд Халдейн.
— С этого и начинал бы! — воскликнула Флора. — Тогда про Адама я и думать бы не стала. Обо-жаю игру с настоящим интересом!
— Знаешь ли, меня любопытство разбирает, — признался Джордж Бонхэм.
— Касательно чего?
— Ну… касательно Адама Серра — и твоих чувств к нему.
Флора ответила не сразу.
— Говоря честно, он меня привлекает, — наконец промолвила она. — Но беда в том, что он привлекает целую орду женщин.
— Разве ты боишься или не любишь соревнования?
— Уж очень он… заносчиво-небрежен, что ли. Мне привычней видеть мужчин у своих ног. Чтоб льстили и на задних лапках передо мной ходили.
— Ты же таких терпеть не можешь!
— Ну да, разумеется, — обезоруживающе улыбнулась Флора. — Кто же в подобных вещах бывает логичен? Да что тебе объяснять — ты ведь, я знаю, понятливый.
Лорд Халдейн ласково взглянул на дочь и покачал головой, словно хотел сказать: «Горюшко ты мое и отрада моя…»
— Вообще-то мы приглашены на ужин.
— Вынести Эллиса рядом со мной на протяжении восьми перемен — о нет, это выше моих сил.
— Тогда прямо на бал? Пока местные вертихвостки будут танцевать, мы засядем за карточным столом.
Глаза Флоры зажглись огнем предвкушения.
— Угу! Попытаем счастья!
— Здешняя публика еще не видела тебя за игрой. Ты им покажешь класс, да?
Девушка томно потянулась и с лукавой усмешкой бросила:
— Да-а! Уж я им покажу, уж я позабавлюсь!
— Что-то ты нынче пьешь больше обычного, — заметил Джеймс, удобно раскидываясь на софе. При этом он старался не помять костюм — молодой человек уже полностью нарядился на бал у Фисков и терпеливо ждал брата, который не столько одевался, сколько кружил возле графинчика с виски.
Вот и сейчас Адам не тратил времени на порции-наперетки, а налил стакан до краев и хватил его одним духом. Джеймс безрадостно наблюдал за родственником.
— Ты констатируешь факт, Джеймс, или задаешь вопрос? — спросил Адам, звучно «хекнув» после выпитого и наливая себе новый стакан.
— Это как тебе угодно.
— А мне никак не угодно, — пророкотал Адам, сделал несколько шагов к креслу, пошатнулся и почти упал на шелковое сиденье. — Тоже мне нянька нашлась! Я надзора над собой не потерплю!
— Будешь продолжать тем же аллюром — нянька тебе очень скоро понадобится.
— Чего ради?
— Чтоб здоровье твое уберечь, дурень!
— Я в силах сам за собой присмотреть. И дурнем меня называть не надо! — Адам сверкнул глазами. Но Джеймс был не из робкого десятка.
— Как она тебя перебудоражила! Глядеть тошно.
— Она? Кто она?
— Перед кем ломаешься? «Кто она»? Да все та же — леди Флора, записная кокетка.
— Ага, начинаются знакомые душеспасительные беседы…
— А тебе не кажется, что ты созрел для доброй лекции?
— Я точно знаю, что в лекциях не нуждаюсь. И уж тем более от тебя. Насколько я помню, не далее как последней зимой у тебя вышел любопытный казус с двумя дамочками, когда ты на протяжении нескольких месяцев не мог решить, с какой же из них ты будешь спать на перманентной основе. Кончилось тем, что с канадской стороны границы на тебя низринулась Розали Шанте со своим прощелыгой отцом, уволокла на папочкину факторию, где ты растратил состояние на выпивку для добродетельной дочери и ее достопочтенного предка. Врач, излечися сам! Так о чем ты мне толковал?
— Да о том, что ты, может случиться, не сумеешь так же дешево отвязаться от графской дочери, как я от Розали Шанте. Лорду Халдейну рот не закроешь даже сотней бочек бурбона.
Джеймс начинал горячиться. Он сел на софе прямо, даже едва не встал.
— Сегодня в номере лорда Халдейна, — продолжил молодой человек скороговоркой, — ты вел себя, уж прости за выражение, как последний наглец. В какой-то момент я всерьез прикидывал себя в роли секунданта. Нагрубил Эллису — это еще ладно, хотя тоже глупость, но ты ведь и с женщиной был хам хамом. Таким отвратительным я тебя никогда прежде не видел!
— Облегчил душу? — грубо спросил Адам. — Если ты все сказал, может, свернем эту трогательную сцену?
— Да что тебе говорить! Все равно не слушаешь.
— Я тебя выслушал, — произнес Адам, заметно смягчая тон. Многолетней дружбой с Джеймсом он не хотел рисковать ни при каких обстоятельствах. — Считай, что ты выполнил свой долг, дружище. Ну и хватит.
— Думаешь, что и сейчас ты выйдешь сухим из воды, как это бывало с твоими прежними пассиями?
— Выйду, выйду, куда я денусь?
— После Флоры Бонхэм ты не спал с другими женщинами.
— Мне не до того. Дел невпроворот. Однако любопытно, с каких пор ты взял моду следить за моими постельными делами?
— А вот леди Флора, похоже, уже нашла человечка для утех.
— Ты имеешь в виду Эллиса Грина? Мелковат он для нее. Никогда не поверю, что она — с ним… Нет!
Адам заметил в ее душе тот же пламень, что и при их самой первой встрече. Она смотрела на него прежними алчными глазами. Какой там Эллис Грин! И всю сцену он закатил лишь потому, что взбесился на себя — разволновался при виде Флоры, как мальчишка!..
— Ну и что ты будешь теперь делать? Нальешься бурбоном до одури, а потом выкинешь какую-нибудь глупость в приличном обществе? Не проще ли переговорить с Флорой и прояснить ситуацию до конца? Только для этого перестань хлебать виски, как воду.
— А-а, мне следует послать ей записочку, — насмешливо отозвался Адам. — Дескать, не желаете ли перепихнуться со мной, любезная леди Флора? У меня как раз выдался свободный вечерок.
Он осушил и тот стакан, что держал в руке.
— Общение с Изольдой извратило твой ум. Ты стал уныло расчетлив в делах любви. Куда подевалась твоя искренность? Флора Бонхэм, насколько я вижу, не принадлежит к категории кисейных барышень. Она привычна к поклонникам, она умна, независима, весьма привередлива в выборе супруга, так как все еще не замужем. Словом, здесь ты имеешь дело не с невинной девочкой. К тому же ты официально связан узами супружества — с этой стороны тебе бояться нечего, легкой добычей ты не станешь. Таким образом. Флора должна понимать ситуацию — и делать правильные выводы.
— Об Изольде лучше даже не говори! — мрачно отрезал Адам. — Она изуродовала мне последние пять лет жизни… а может быть, и всю будущность. Ну а что до твоего монолога о Флоре… — Молодой человек горестно скривился. — Думаю, ты переоцениваешь женскую рассудительность. Только вспомни сегодняшнюю сцену — Флора едва не оторвала мне голову. И это при отце и при дураке Грине, человеке совершенно постороннем! Вот тебе наглядный образчик ее рассудительности.
— Ну да, будь рассудительной после твоих очаровательно хамских выпадов! Когда ты вдруг начал разглагольствовать насчет ее кружев, даже я мигом сообразил что ты намекаешь на интимное знакомство с предметами ее туалета! Будь я женщиной и на ее месте, я бы тоже мечтал расцарапать тебе физиономию!
— Сегодня мудрость так и прет из тебя! — проворчал Адам, уже несколько одурело щурясь на брата. — Хлопну-ка я еще стаканчик — чтоб хватило сил дослушать твою проповедь.
— Не пей слишком много, — посоветовал Джеймс, — а не то, когда придет время доставить ей удовольствие, сядешь в лужу.
— А я-то думал, что ты ее терпеть не можешь, — пробормотал Адам, разваливаясь на кресле и ставя пустой стакан себе на грудь. — Очевидно, что она отнимает все мое время и пожирает мою энергию. Я был уверен, что ты ненавидишь ее: ведь она оттягивает мое внимание на себя — в то время когда я нужен своему клану.
— Я и впрямь был настроен против нее, — согласился Джеймс. — Но после ее отъезда ты сам не свой — ни разу не улыбнулся. А сейчас дело идет к тому, что ополчение скоро распустят и ситуация разрядится. В этом случае необходимость в твоей помощи благополучно отпадет. И поэтому сегодня я могу смотреть на Флору Бонхэм куда более объективно… Кстати, насчет Флоры — который уже час?
Адам медленно выволок из жилетного кармана массивную золотую луковицу, откинул крышку и провозгласил:
— Девять часов по форт-бентонскому времени. Мигер, вероятнее всего, объявится там завтра утром. А сейчас он в пути; дело вечернее, и, надо полагать, он, по обыкновению, пьян в стельку.
— Как знать, может, враги уже поприветствовали его куском свинца, — сказал Джеймс.
Адам снял стакан с груди и с кривой усмешкой повертел его в руках.
— Мда-а, — задумчиво произнес он, — правду говоря, напрасно я позволил себе этот вот последний стаканчик.
Не беремся объяснить почему, но Адам Серр, явившись в дом Гарольда и Молли Фиск, был стократ веселее, чем в последние несколько недель.
Хозяев дома он приветствовал с необычайной сердечностью. И тут же рассыпался в благодарностях перед Гарольдом Фиском, банкиром номер один в Хелене: тот вовремя посоветовал ему купить новейшие железнодорожные акции, и вот они только что удвоились в цене. Затем, на том же дыхании, Адам принялся восторгаться Моллиным вечерним платьем и тем, с каким бесподобным вкусом она оформила бальную залу живыми цветами. Сияющие от удовольствия хозяева упомянули о грядущем возвращении губернатора. В ответ Адам разразился короткой восторженной речью о том, что Монтане давно не хватает непосредственного мудрого руководства Клея Смита, коего долгожданный приезд будет истинным праздником для всех. Словом, обычно сдержанный, Адам Серр, из которого доброе слово обычно и клещами не вытянешь, в этот вечер лучился прекрасным настроением и извергал потоки комплиментов.
Настолько велик был заряд его бодрости и доброго настроения, что лицо Адама не омрачилось даже при лицезрении Флоры Бонхэм, вальсирующей в объятиях Эллиса Грина. Он лишь скосил глаза на эту пару по пути в карточный зал и даже с шага не сбился. Она вольная птица, сказал он себе, и вправе танцевать с кем угодно и сколько угодно.
— Ты ее уже видел? — спросил Джеймс, которому приходилось шагать пошире, дабы поспевать за братом в его неостановимом марше по коврам.
— Видел, видел, — откликнулся Адам. — Белоснежная тюлевая накидка поверх белоснежного атласного платья, вышитого алыми тюльпанами. Словом, дьявольски дорогой наряд от Ворта. Прошлой весной в Тюильри императрица Евгения была одета точно так же.
Припечатал так припечатал.
— Ты совершенно пьян, да? — испуганно спросил Джеймс.
За веселостью кузена в замечании о наряде Флоры вдруг проглянула такая язвительная злоба, что у Джеймса даже холодок по спине пробежал. Этот вечер добром не закончится!
— Какое там пьян! — возразил Адам. — С тобой разве напьешься? Тебе бы, с твоими способностями, в дуэньи податься. Я трезв как стеклышко.
Да, да, он трезвее трезвого! А что до нее, то пусть себе танцует с этим угрем Эллисом Грином хоть до самого утра — ему плевать, плевать, плевать!
— Что ты намерен делать? — не без робости осведомился Джеймс.
— В карты дуться.
— Я насчет нее.
— Повторяю: я здесь, чтобы в карты играть.
— Стало быть, плана у тебя нет — и ты способен что угодно выкинуть…
Адам бросил на кузена испепеляющий взгляд.
— К дьяволу любые планы! Я за свободу воли, и левая нога — моя лучшая советчица!
В тот вечер Флора танцевала не только с «угрем Эллисом», но и со множеством других кавалеров. В кругу хеленских мужчин она произвела маленькую сенсацию и была нарасхват. Но, кружась тур за туром, Флора помнила о времени, и, когда ее партнером в очередной раз оказался Эллис Грин, вдруг заявила в его объятиях, что сыта танцами и лучше бы отправиться в карточный зал и сыграть партию в покер.
— П-партию в п-покер? — переспросил Эллис, который даже стал заикаться от неожиданности. Карты, по понятиям его круга, были уделом замужних дам в возрасте и престарелых старых дев. — По-моему, молодым леди не пристало играть в покер. Не желаете ли сыграть в вистик? Один роббер.
— Фи! — надула губки Флора. — Занятие для дурочек. Вот покер, и с хорошими ставками, — другое дело. Папа тоже полагает, что лишь это — игра, от которой кровь быстрее струится по жилам! Люблю все по-настоящему волнующее!
Эллис замялся с ответом, слегка нахмурился, а затем откашлялся и менторским тоном сказал:
— Дорогая, покер может оказаться слишком волнующим для вас. Вы же понимаете, когда на кону так много… А у Фисков по маленькой не играют!
— Вот и чудесно! — воскликнула Флора. — Терпеть не могу играть по маленькой. Идемте же!
— А как на это посмотрит ваш отец? — спросил Эллис, испуганно сглатывая.
— Да никак. У меня, слава Богу, есть собственный капитал. Так что я вольна играть как хочу.
— П-понятно…
Всем было известно, что Флора унаследовала состояние своей матери, удесятеренное во время Гражданской войны, когда торговля с Европой приносила наглым янки-спекулянтам сумасшедшую прибыль. Коли речь шла о богатых северянах, южанину Эллису Грину, по понятной причине, везде чудились нечестно нажитые капиталы.
— Послушайте, — гнул свое Эллис, — я уважаю независимость… но каково будет вашему отцу узнать, если вы вдруг потеряете большую сумму денег?
— Во-первых, я ничего терять не намерена, — с усмешкой возразила Флора. — А во-вторых, это мои деньги, и я распоряжаюсь ими совершенно свободно, без оглядки на кого-либо. — Это было сказано с подчеркнутой артикуляцией, как если бы она объясняла что-то глухому или недоразвитому. — Ну, хватит, я желаю играть.
И с этими словами девушка остановилась посреди вальса.
— Если вы так настаиваете, то извольте, — промолвил Эллис, недовольно подергивая пухлыми губами. — Но я предупредил вас: здесь так не принято. Да и Гарольд, когда речь идет о покере, не любит дам за зеленым сукном.
— Да бросьте вы, Гарольд — истинный джентльмен и душка! — по-театральному воскликнула Флора. Ей были только забавны суетливые отговоры Эллиса, раба своих южных представлений о том, что пристало истинной леди. — Давайте пойдем в карточный зал и посмотрим, хватит ли у него дерзости выставить меня вон!
Джордж Бонхэм засел играть с Адамом уже в середине вечера. За столом устроились также хозяин и пара хеленских богатых купцов.
Флора появилась в карточном зале лишь ближе к полуночи. Ее сопровождал пасмурный Эллис Грин.
Одарив присутствующих чарующей улыбкой, девушка сказала:
— Вы не будете против, если я присоединюсь к вам в следующей партии?
Гарольд Фиск, решительный противник присутствия женщин за покерным столом, вскочил и с любезной улыбкой покорно засеменил за удобным стулом для леди Флоры.
Наградив хозяина теплой улыбкой и ласково мазнув его кончиком веера по массивному подбородку, Флора насмешливо стрельнула глазами в сторону Эллиса. Затем села на подставленный стул и тщательно расправила свое белое, расшитое алыми тюльпанами атласное платье.
— Спасибо, мистер Фиск, — сказала она, с видом простушки хлопая глазами. — . Будет истинным удовольствием сыграть с вами. По слухам, вы несравненный игрок.
«Мастерская работа», — сухо констатировал про себя Адам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48