Да и было ли это возможно? Фейт выросла в этом доме, и у нее было все — настоящая мать, Рик и, наконец, Джейк. У Блэр же не было никого и ничего, кроме ее бабушки. И Блэр припомнились все случаи, когда она встречалась с Фейт — на переменах в школе, когда они были детьми, а позже подростками или когда они с ней случайно сталкивались в городе. Блэр легко было припомнить эти встречи, потому что они всегда были одинаковыми. Фейт делала вид, что она не знает Блэр, что Блэр ей вовсе не сестра по отцу, что ее вообще не существует в природе.
Блэр не могла найти в сердце сострадания к ней.
— Мы остановимся в городе, — сказала она твердо. Она пыталась заставить себя не смотреть на Джейка, старалась оставаться холодной, спокойной, будничной. Но легче было сказать себе это, чем сделать.
— Ты выглядишь ужасно. Останься по крайней мере на эту ночь. Если захочешь, можешь поехать в город утром. Я сам отвезу тебя. Я бы встретил тебя в аэропорту, если бы знал, что ты приезжаешь.
Блэр почувствовала, что ей опять стало трудно дышать. Был ли в его словах скрытый намек?
— Я сказала Уильямсу.
Джейк покачал головой:
— По правде говоря, ты не обещала приехать. Я спрашивал Теда, и он сказал, что ты просто повесила трубку. Шок — странная вещь.
Внезапно он посмотрел на Линдсей точно так, как смотрел на нее Мэтт.
— Это твоя дочь?
Блэр кивнула. Паника терзала ее.
— Это Линдсей.
Линдсей кивнула, теперь охваченная таким же смущением, как и ее мать. Джейк внимательно разглядывал ее. Его лицо было непроницаемым.
— Я и не знала, что у тебя есть дочь, — сказала Фейт, явно удивленная..
Блэр пожала плечами:
— Как ты справедливо заметила, мы ведь не поддерживали отношений.
Сердце ее продолжало рваться из груди.
Фейт бросила взгляд на ее левую руку:
— Ты разведена?
Блэр посмотрела на Линдсей. Та вспыхнула. Она крепче прижала к себе дочь.
— Я не была замужем.
Фейт не сводила с нее глаз, и Блэр будто читала ее мысли: «Что мать, что дочь, как две горошины из одного стручка. Проклятие клана Андерсонов. Незаконнорожденные дети. Это означает, что этих женщин недостаточно любили или желали их мужчины».
Джейк сделал шаг вперед.
— Значит, ты живешь в Нью-Йорке, — с улыбкой обратился он к Линдсей.
Линдсей кивнула.
— Я был там пару раз. Невероятно огромный город. Оба раза я заблудился.
Улыбка все не сходила с его лица. Джейк сумел бы очаровать и змею, если бы захотел, и Блэр это было хорошо известно.
Ее вдруг затопили воспоминания, взявшиеся неизвестно откуда, а она-то воображала, что все давно забыто. Луна и звезды, влажная жара, ночь, полная таинственного шепота. И Джейк. Ужаснувшись, Блэр приказала себе перестать думать о прошлом.
Она была потрясена этим воспоминанием. Она не думала о той ночи одиннадцать лет. Как могло случиться, что воспоминание оказалось таким живым, таким ярким и неотвязным?
Линдсей улыбнулась Джейку в ответ:
— Вообще-то в Нью-Йорке легко ориентироваться. Я могла бы научить вас этому, если бы вы снова приехали.
Она была полна желания помочь.
— Я был бы рад этому, — снова улыбнулся ей Джейк. — Вероятно, я буду в Нью-Йорке следующей осенью. Мы могли бы условиться. Ты показала бы мне свой город, а сейчас я могу показать тебе все здешние места.
— Это было бы потрясающе! — воскликнула Линдсей.
Блэр не могла поверить своим ушам.
— Мы очень устали, — вмешалась она. — Нельзя ли нам сразу же уйти в свои комнаты?
Джейк выпрямился, но продолжал смотреть на Линдсей.
— Мне кажется, твоя мама не захочет, чтобы я навестил вас в Нью-Йорке, — сказал он. — Сколько тебе лет?
— Десять, — без колебания ответила Линдсей.
Блэр схватила ее за руку:
— Пойдем принесем наши сумки.
Она чувствовала, что ее майка промокла от пота и липнет к спине.
Джейк перевел смеющиеся глаза с Линдсей на Блэр:
— Она точная твоя копия.
Блэр не знала, что ответить. Она не понимала, есть ли какой-нибудь намек в его словах. Она не могла угадать, что он думает в действительности.
— А я полагаю, что она похожа на Дану, — возразила Фейт, подходя к Джейку и останавливаясь рядом с ним.
— Блэр тоже похожа на мать, — заметил Джейк, ничуть не смущенный и не сбитый с толку. — Я всегда так считал.
Он улыбнулся им обеим, Блэр и Линдсей.
— Я принесу ваши вещи, — добавил он и вышел.
— Мама, можно я помогу Джейку?
Блэр молча посмотрела на дочь, чувствуя, что все, чего она добилась за последние десять лет, летит в тартарары. Она утратила контроль над вещами и событиями, и это было опасно. Не успела она ответить, как Линдсей, принявшая ее молчание за согласие, ринулась вслед за Джейком.
Блэр хотелось заплакать. Или убежать и спрятаться.
— Ты наконец добилась своего, верно?
Блэр вздрогнула и медленно повернулась к Фейт:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты ведь всегда хотела проникнуть в наш дом. И вот ты здесь.
Глаза Фейт снова наполнились слезами.
Фейт была ее сестрой, но подругами они никогда не были. Блэр вспомнила об их вечной вражде и унизительной снисходительности Фейт и ответила холодно:
— Да, я всегда мечтала попасть в этот дом. Благодарю за гостеприимство.
— Я хочу, чтобы завтра ты переехала в отель. И не важно, что скажет Джейк.
— Я так и собираюсь сделать. Я хочу оставаться здесь не дольше, чем нужно.
— Сомневаюсь в этом. — Фейт сжала руки в кулаки. — Не понимаю, почему Джейк попросил Уильямса позвонить тебе? Завтра будет оглашено завещание. Зная Рика, я предполагаю, что он что-то оставил тебе. Надеюсь, что после того как завещание будет оглашено, ты уедешь.
— Я здесь не из-за завещания Рика, — возразила Блэр. — Я приехала проститься с ним. Я приехала на похороны.
О Господи! Она и не думала о наследстве.
— Я тебе не верю, — пожала плечами Фейт. По лицу ее текли слезы.
Снаружи послышался смех Линдсей, веселый смех счастливого ребенка. Этот звук напугал их обеих. Минутой позже послышался смех Джейка Каттера. Этот смех звучал искренне и тепло, он был незнаком Блэр, и она подумала, что он нечасто так смеется. Она вдруг заметила, что так сильно сжимает руки, что ногти до боли впились в ладонь. Но попытка расслабиться оказалась тщетной. Блэр не хотела, чтобы они подружились. Но их дружба, судя по всему, зародилась и развивалась прямо у нее на глазах.
Фейт сделала шаг к окну, чтобы видеть их обоих. Потом повернулась к Блэр:
— Сколько ей лет, ты сказала? — Тон ее был взвинченным.
Поколебавшись, Блэр ответила:
— Десять.
— Десять. А ты уехала отсюда одиннадцать лет назад, на следующий день после моей свадьбы.
Глаза Фейт изучали лицо сестры. И Блэр отвела глаза.
Фейт наступала на нее:
— Ты была беременна, Блэр, когда уезжала отсюда?
Блэр дернулась:
— Это не твое дело.
— Думаю, что это мое дело.
Фейт снова выглянула в окно. Джейк и Линдсей не спеша направлялись к загону для скота, где были заперты две молодые лошадки.
Багаж они оставили возле «хонды». Они шли рядышком в полном согласии.
— Кто ее отец? — спросила Фейт и покраснела.
Пульс Блэр снова бешено зачастил.
— Ты его не знаешь, — солгала она.
— Это Джейк? — наступала Фейт.
Блэр почувствовала, как кровь отлила от ее лица.
Глава 2
Блэр лежала на спине, уставившись в потолок. События дня возвращались к ней снова и снова. Было уже около полуночи, но спать Блэр не могла.
Она надеялась сохранить в тайне имя отца Линдсей, и вот Фейт уже заподозрила правду. Сколько времени понадобится Джейку, чтобы тоже догадаться, и, главное, что он тогда предпримет? Линдсей была всем для Блэр. Фейт и Джейк были бездетными. И Блэр терзал страх, что Джейк попытается отнять у нее дочь.
Блэр изо всех сил старалась сдержать подступающие горячие слезы. Она никогда не была до такой степени подвержена эмоциям, но смерть Рика и возвращение домой были тяжким испытанием для нее.
И картины прошлого мало-помалу начали пробиваться сквозь плотный заслон, давным-давно поставленный ею на пути воспоминаний. Вот Джейка, мрачноватого малого лет одиннадцати или двенадцати, задерживают за какой-то проступок, которого она не может вспомнить. Блэр смотрит на него и от всего сердца жалеет парня, понимая его так, как никто. Как и у Блэр, у него был только один родитель, но отец его был алкоголиком с ужасным характером, паршивой работенкой и двумя огромными кулачищами. Джейку всегда приходилось скверно. Половину учебного семестра он не показывался в школе, и его проступки, исчисляемые сотнями, от драки и до мелкой кражи (а однажды он даже попытался угнать машину), наказывались жестоко. Единственная причина, почему он не угодил в тюрьму для несовершеннолетних преступников, заключалась в том, что их городишко был очень мал, все в нем знали друг друга и отец Мэтта, местный священник, постоянно и очень активно заступался за Джейка. Когда Джейку исполнилось шестнадцать, его выперли из школы, и только заступничество Рика спасло его от краха. Рик предложил ему работу на ранчо Трипл-Эйч. Блэр была уверена, что это было сделано с подачи Фрэнка Рэмси. В то лето Джейк начал работать у Рика, да так и застрял на ранчо.
Блэр ненавидела себя за то, что ее мысли приняли такой оборот. Она перевернулась и плюхнулась на живот, но воспоминания продолжали досаждать ей. Джейк и Фейт были одногодками. Фейт всегда была самой популярной девушкой в школе, но до того лета она не тратила своего времени на Джейка. Блэр не знала в точности, что случилось тем летом, но когда Фейт вернулась в школу, а она была уже в старшем классе, ни для кого не было тайной, что они с Джейком подружились так, что водой не разольешь. «Должно быть, Рик зеленел от злости», — подумала Блэр. Впрочем, возможно, Рик сумел изменить Джейка настолько, что он стал Рику по вкусу. Пятью годами позже Фейт и Джейк поженились, и их свадьба состоялась на большой лужайке перед домом, на глазах у всего городка.
Блэр снова перевернулась на постели. Какое значение имело прошлое? Важно было только то, что могло произойти с ней и Линдсей в последующие несколько дней. Важно было только их будущее, а оно связано с Нью-Йорком. Завтра она сходит на могилу к Рику. И возможно, на следующий же день после этого они уедут.
Домой. Почти шесть лет ее трехкомнатная квартирка в Бруклине была ее домом. Но сейчас ей казалось, что ее дом здесь. В этой спальне пахло кедром, а Блэр выросла, ощущая этот запах. Снаружи сверчки завели свою колыбельную, и она тоже была знакома Блэр с детства. Она пыталась вслушаться в ночь, потому что пение сверчков и время от времени скрип рассыхающейся балки казались ей утешительными и успокаивали ее. Однако где-то внутри кипел гнев. Ее дом был в Нью-Йорке. Отсюда она уехала давно и навсегда.
Послышался стук в дверь спальни.
Блэр взвилась ракетой. Линдсей давно и крепко спала. Она уснула в девять часов, измученная долгим путешествием. И теперь спала как убитая. В середине ночи ничто не могло разбудить ее. Блэр молча уставилась на дверь, в ужасе представляя, кто был за ней.
Она пыталась уверить себя, что это Фейт, а Фейт была последним человеком, которого она хотела бы сейчас видеть. Но в глубине души Блэр не сомневалась, что это Джейк.
— Блэр? Ты ведь не спишь? — послышался из-за двери голос Джейка.
— Господи!
— Блэр?
Вне всякого сомнения, он видел, что у нее горит свет. И все же она могла не отвечать, притворившись спящей. Она не заперла свою дверь, но ведь не посмеет же он войти.
И снова ее сознание затопили воспоминания: его руки, его губы, серп луны, звезды, подмигивавшие им, жесткая земля.
Слабые вскрики, тихие стоны и его низкий и мягкий, особенный, смех. Слова. Слова, пустые обещания или даже явная ложь. Слова, которым она предпочла поверить ради одной бесконечной волшебной ночи.
Блэр вцепилась в подушку и прижала ее к груди. Она не ответит на стук. А если бы она все-таки открыла, то не могла бы поручиться за себя.
Джейк рывком открыл дверь, и их взгляды встретились.
Блэр вскочила на ноги. На ней была желтая шелковая ночная рубашка, едва прикрывавшая бедра, но ей было плевать.
— Убирайся отсюда!
— О! Нам надо поговорить.
Он смотрел на ее ноги.
— Разве?
Ее руки, сжатые в кулаки, лежали на бедрах.
— Ты чертовски наглый малый. И мне бы не следовало забывать об этом.
Он улыбнулся:
— Считаю это комплиментом.
— Ты идиот.
— Начнем обзывать друг друга?
Она увидела, как поднялись его брови:
— Это в высшей степени конструктивно.
— А как же Фейт? Не думаю, что ей бы это очень понравилось.
Его улыбка исчезла. Взгляд его был прямым:
— Фейт отключилась на всю ночь. Снотворное. По рекомендации доктора. Я хочу с тобой поговорить. Накинь что-нибудь и давай встретимся на кухне.
Джейк повернулся и вышел, не закрыв за собой дверь.
Блэр в ужасе уставилась на нее. Она не хотела с ним говорить. Она не хотела оставаться с ним наедине. Ни теперь, ни когда бы то ни было еще.
Потому что была влюблена в него с детства, и до сих пор ничего не изменилось.
Блэр все-таки натянула майку и джинсы и спустилась вниз, в кухню.
Кухня тоже была переделана. Это было огромное помещение с двумя холодильниками, морозильной камерой, плитой и четырьмя мойками из нержавеющей стали. Стойки были из черного гранита, а полы из серой с белым плитки. Джейк стоял, прислонясь к центральной стойке. На стойке стояла бутылка кентуккийского бурбона. В руке Джейк держал полный стакан. На нем тоже были джинсы и красная майка без рукавов. Ноги его были босыми.
Джейк взял второй стакан:
— Выпьешь? Судя по твоему виду, тебе бы это не помешало.
Блэр покачала головой:
— Нет, спасибо. Из меня плохой выпивоха.
Еще не закончив фразы, она пожалела о своих словах.
— Да-а, — помедлив, согласился Джейк.
И Блэр поняла, что он тоже помнит.
Она опустила голову. Все это было слишком мучительно.
— Блэр, она моя?
Его слова врезались в нее как нож.
Блэр с вызовом посмотрела на него:
— Нет, она моя. Я девять месяцев вынашивала ее, Я родила ее и работала в двух местах, одновременно учась по вечерам, чтобы обеспечить ей достойную жизнь. Я вырастила ее. Я люблю ее. Линдсей — моя дочь.
Джейк отхлебнул из стакана:
— Пару лет назад Фейт и я решили обзавестись ребенком. Но пока что результат нулевой. — Его ореховые глаза впились в нее. — И я гадаю, кто в этом виноват.
Блэр облизнула пересохшие губы:
— Вы обращались к врачу?
— Да нет, все откладывали. А теперь… — Он вздохнул. — Возможно, мы должны благодарить Бога за то, что у нас нет ребятишек.
Блэр боялась спросить, что он хочет этим сказать. Джейк посмотрел ей в глаза:
— Мы ведь были еще детьми, когда поженились. Между нами не было ничего общего. И теперь нет ничего общего. Ничего, кроме этого ранчо и любви к Рику.
— Я не хочу слышать о ваших проблемах.
Блэр подошла к холодильнику. Она не была голодна, и пить ей не хотелось, но, заметив там кувшин с чем-то ледяным, она вытащила этот кувшин, нашла стакан и налила в него жидкость, оказавшуюся яблочным соком. Блэр повернулась спиной к Джейку, стараясь отделаться от мучившей и не отпускавшей ее мысли: «Неприятности в раю». Эта мысль, облеченная в слова, жужжала в ушах, как муха.
Когда Джейк заговорил, оказалось, что он уже стоит у нее за спиной. Его дыхание щекотало ей шею:
— Это я попросил Теда Уильямса позвонить тебе. Я понимал, что Фейт и не подумает это сделать. Она не знает, что Рик поддерживал связь с тобой, что он приезжал к тебе. Рик не рассказывал мне об этом, но я догадался. Откровенно говоря, мотивы моего поступка не были чистыми. Все эти годы, Блэр, я думал о тебе.
Блэр была настолько напряжена, что боялась лопнуть и распасться на две половины. Она обернулась, и они оказались стоящими грудь к груди, колено к колену. Джейк прижал ее спиной к стойке.
Улыбка его была загадочной. Ничто не могло смутить Джейка Каттера. Он делал то, что хотел, и всегда добивался своего. Блэр знала, что должна презирать его. Но не могла, потому что его самоуверенность была лишь фасадом. Она говорила себе, что он давно уже не мальчик, которого она знала, а взрослый мужчина, обеспеченный, защищенный, имеющий жену, которая случайно оказалась ее единокровной сестрой. Но он был также отцом ее дочери и ее первой любовью и первым мужчиной, которому она позволила обладать собой.
К сожалению, похоже, последний момент перевешивал все остальное. Похоже, что это было важнее всего.
— Чего ты хочешь, Джейк? — спросила Блэр, не пытаясь освободиться. Она старалась не смотреть на его губы. За последние десять лет у Блэр было два романа. С ее коллегами, которых она изо всех сил пыталась полюбить. Но этого не случилось — любви не было.
Все было совсем не так, как это произошло с Джейком.
— Не знаю. Возможно, я снова хочу попытать счастья с тобой. Возможно, я хочу узнать все о Линдсей.
Сердце Блэр сжалось от его первого заявления. Второе напугало ее еще больше, и она выпалила:
— Она не твоя дочь! Когда я уехала в Нью-Йорк, я была не в себе и стала легкой добычей, Джейк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Блэр не могла найти в сердце сострадания к ней.
— Мы остановимся в городе, — сказала она твердо. Она пыталась заставить себя не смотреть на Джейка, старалась оставаться холодной, спокойной, будничной. Но легче было сказать себе это, чем сделать.
— Ты выглядишь ужасно. Останься по крайней мере на эту ночь. Если захочешь, можешь поехать в город утром. Я сам отвезу тебя. Я бы встретил тебя в аэропорту, если бы знал, что ты приезжаешь.
Блэр почувствовала, что ей опять стало трудно дышать. Был ли в его словах скрытый намек?
— Я сказала Уильямсу.
Джейк покачал головой:
— По правде говоря, ты не обещала приехать. Я спрашивал Теда, и он сказал, что ты просто повесила трубку. Шок — странная вещь.
Внезапно он посмотрел на Линдсей точно так, как смотрел на нее Мэтт.
— Это твоя дочь?
Блэр кивнула. Паника терзала ее.
— Это Линдсей.
Линдсей кивнула, теперь охваченная таким же смущением, как и ее мать. Джейк внимательно разглядывал ее. Его лицо было непроницаемым.
— Я и не знала, что у тебя есть дочь, — сказала Фейт, явно удивленная..
Блэр пожала плечами:
— Как ты справедливо заметила, мы ведь не поддерживали отношений.
Сердце ее продолжало рваться из груди.
Фейт бросила взгляд на ее левую руку:
— Ты разведена?
Блэр посмотрела на Линдсей. Та вспыхнула. Она крепче прижала к себе дочь.
— Я не была замужем.
Фейт не сводила с нее глаз, и Блэр будто читала ее мысли: «Что мать, что дочь, как две горошины из одного стручка. Проклятие клана Андерсонов. Незаконнорожденные дети. Это означает, что этих женщин недостаточно любили или желали их мужчины».
Джейк сделал шаг вперед.
— Значит, ты живешь в Нью-Йорке, — с улыбкой обратился он к Линдсей.
Линдсей кивнула.
— Я был там пару раз. Невероятно огромный город. Оба раза я заблудился.
Улыбка все не сходила с его лица. Джейк сумел бы очаровать и змею, если бы захотел, и Блэр это было хорошо известно.
Ее вдруг затопили воспоминания, взявшиеся неизвестно откуда, а она-то воображала, что все давно забыто. Луна и звезды, влажная жара, ночь, полная таинственного шепота. И Джейк. Ужаснувшись, Блэр приказала себе перестать думать о прошлом.
Она была потрясена этим воспоминанием. Она не думала о той ночи одиннадцать лет. Как могло случиться, что воспоминание оказалось таким живым, таким ярким и неотвязным?
Линдсей улыбнулась Джейку в ответ:
— Вообще-то в Нью-Йорке легко ориентироваться. Я могла бы научить вас этому, если бы вы снова приехали.
Она была полна желания помочь.
— Я был бы рад этому, — снова улыбнулся ей Джейк. — Вероятно, я буду в Нью-Йорке следующей осенью. Мы могли бы условиться. Ты показала бы мне свой город, а сейчас я могу показать тебе все здешние места.
— Это было бы потрясающе! — воскликнула Линдсей.
Блэр не могла поверить своим ушам.
— Мы очень устали, — вмешалась она. — Нельзя ли нам сразу же уйти в свои комнаты?
Джейк выпрямился, но продолжал смотреть на Линдсей.
— Мне кажется, твоя мама не захочет, чтобы я навестил вас в Нью-Йорке, — сказал он. — Сколько тебе лет?
— Десять, — без колебания ответила Линдсей.
Блэр схватила ее за руку:
— Пойдем принесем наши сумки.
Она чувствовала, что ее майка промокла от пота и липнет к спине.
Джейк перевел смеющиеся глаза с Линдсей на Блэр:
— Она точная твоя копия.
Блэр не знала, что ответить. Она не понимала, есть ли какой-нибудь намек в его словах. Она не могла угадать, что он думает в действительности.
— А я полагаю, что она похожа на Дану, — возразила Фейт, подходя к Джейку и останавливаясь рядом с ним.
— Блэр тоже похожа на мать, — заметил Джейк, ничуть не смущенный и не сбитый с толку. — Я всегда так считал.
Он улыбнулся им обеим, Блэр и Линдсей.
— Я принесу ваши вещи, — добавил он и вышел.
— Мама, можно я помогу Джейку?
Блэр молча посмотрела на дочь, чувствуя, что все, чего она добилась за последние десять лет, летит в тартарары. Она утратила контроль над вещами и событиями, и это было опасно. Не успела она ответить, как Линдсей, принявшая ее молчание за согласие, ринулась вслед за Джейком.
Блэр хотелось заплакать. Или убежать и спрятаться.
— Ты наконец добилась своего, верно?
Блэр вздрогнула и медленно повернулась к Фейт:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты ведь всегда хотела проникнуть в наш дом. И вот ты здесь.
Глаза Фейт снова наполнились слезами.
Фейт была ее сестрой, но подругами они никогда не были. Блэр вспомнила об их вечной вражде и унизительной снисходительности Фейт и ответила холодно:
— Да, я всегда мечтала попасть в этот дом. Благодарю за гостеприимство.
— Я хочу, чтобы завтра ты переехала в отель. И не важно, что скажет Джейк.
— Я так и собираюсь сделать. Я хочу оставаться здесь не дольше, чем нужно.
— Сомневаюсь в этом. — Фейт сжала руки в кулаки. — Не понимаю, почему Джейк попросил Уильямса позвонить тебе? Завтра будет оглашено завещание. Зная Рика, я предполагаю, что он что-то оставил тебе. Надеюсь, что после того как завещание будет оглашено, ты уедешь.
— Я здесь не из-за завещания Рика, — возразила Блэр. — Я приехала проститься с ним. Я приехала на похороны.
О Господи! Она и не думала о наследстве.
— Я тебе не верю, — пожала плечами Фейт. По лицу ее текли слезы.
Снаружи послышался смех Линдсей, веселый смех счастливого ребенка. Этот звук напугал их обеих. Минутой позже послышался смех Джейка Каттера. Этот смех звучал искренне и тепло, он был незнаком Блэр, и она подумала, что он нечасто так смеется. Она вдруг заметила, что так сильно сжимает руки, что ногти до боли впились в ладонь. Но попытка расслабиться оказалась тщетной. Блэр не хотела, чтобы они подружились. Но их дружба, судя по всему, зародилась и развивалась прямо у нее на глазах.
Фейт сделала шаг к окну, чтобы видеть их обоих. Потом повернулась к Блэр:
— Сколько ей лет, ты сказала? — Тон ее был взвинченным.
Поколебавшись, Блэр ответила:
— Десять.
— Десять. А ты уехала отсюда одиннадцать лет назад, на следующий день после моей свадьбы.
Глаза Фейт изучали лицо сестры. И Блэр отвела глаза.
Фейт наступала на нее:
— Ты была беременна, Блэр, когда уезжала отсюда?
Блэр дернулась:
— Это не твое дело.
— Думаю, что это мое дело.
Фейт снова выглянула в окно. Джейк и Линдсей не спеша направлялись к загону для скота, где были заперты две молодые лошадки.
Багаж они оставили возле «хонды». Они шли рядышком в полном согласии.
— Кто ее отец? — спросила Фейт и покраснела.
Пульс Блэр снова бешено зачастил.
— Ты его не знаешь, — солгала она.
— Это Джейк? — наступала Фейт.
Блэр почувствовала, как кровь отлила от ее лица.
Глава 2
Блэр лежала на спине, уставившись в потолок. События дня возвращались к ней снова и снова. Было уже около полуночи, но спать Блэр не могла.
Она надеялась сохранить в тайне имя отца Линдсей, и вот Фейт уже заподозрила правду. Сколько времени понадобится Джейку, чтобы тоже догадаться, и, главное, что он тогда предпримет? Линдсей была всем для Блэр. Фейт и Джейк были бездетными. И Блэр терзал страх, что Джейк попытается отнять у нее дочь.
Блэр изо всех сил старалась сдержать подступающие горячие слезы. Она никогда не была до такой степени подвержена эмоциям, но смерть Рика и возвращение домой были тяжким испытанием для нее.
И картины прошлого мало-помалу начали пробиваться сквозь плотный заслон, давным-давно поставленный ею на пути воспоминаний. Вот Джейка, мрачноватого малого лет одиннадцати или двенадцати, задерживают за какой-то проступок, которого она не может вспомнить. Блэр смотрит на него и от всего сердца жалеет парня, понимая его так, как никто. Как и у Блэр, у него был только один родитель, но отец его был алкоголиком с ужасным характером, паршивой работенкой и двумя огромными кулачищами. Джейку всегда приходилось скверно. Половину учебного семестра он не показывался в школе, и его проступки, исчисляемые сотнями, от драки и до мелкой кражи (а однажды он даже попытался угнать машину), наказывались жестоко. Единственная причина, почему он не угодил в тюрьму для несовершеннолетних преступников, заключалась в том, что их городишко был очень мал, все в нем знали друг друга и отец Мэтта, местный священник, постоянно и очень активно заступался за Джейка. Когда Джейку исполнилось шестнадцать, его выперли из школы, и только заступничество Рика спасло его от краха. Рик предложил ему работу на ранчо Трипл-Эйч. Блэр была уверена, что это было сделано с подачи Фрэнка Рэмси. В то лето Джейк начал работать у Рика, да так и застрял на ранчо.
Блэр ненавидела себя за то, что ее мысли приняли такой оборот. Она перевернулась и плюхнулась на живот, но воспоминания продолжали досаждать ей. Джейк и Фейт были одногодками. Фейт всегда была самой популярной девушкой в школе, но до того лета она не тратила своего времени на Джейка. Блэр не знала в точности, что случилось тем летом, но когда Фейт вернулась в школу, а она была уже в старшем классе, ни для кого не было тайной, что они с Джейком подружились так, что водой не разольешь. «Должно быть, Рик зеленел от злости», — подумала Блэр. Впрочем, возможно, Рик сумел изменить Джейка настолько, что он стал Рику по вкусу. Пятью годами позже Фейт и Джейк поженились, и их свадьба состоялась на большой лужайке перед домом, на глазах у всего городка.
Блэр снова перевернулась на постели. Какое значение имело прошлое? Важно было только то, что могло произойти с ней и Линдсей в последующие несколько дней. Важно было только их будущее, а оно связано с Нью-Йорком. Завтра она сходит на могилу к Рику. И возможно, на следующий же день после этого они уедут.
Домой. Почти шесть лет ее трехкомнатная квартирка в Бруклине была ее домом. Но сейчас ей казалось, что ее дом здесь. В этой спальне пахло кедром, а Блэр выросла, ощущая этот запах. Снаружи сверчки завели свою колыбельную, и она тоже была знакома Блэр с детства. Она пыталась вслушаться в ночь, потому что пение сверчков и время от времени скрип рассыхающейся балки казались ей утешительными и успокаивали ее. Однако где-то внутри кипел гнев. Ее дом был в Нью-Йорке. Отсюда она уехала давно и навсегда.
Послышался стук в дверь спальни.
Блэр взвилась ракетой. Линдсей давно и крепко спала. Она уснула в девять часов, измученная долгим путешествием. И теперь спала как убитая. В середине ночи ничто не могло разбудить ее. Блэр молча уставилась на дверь, в ужасе представляя, кто был за ней.
Она пыталась уверить себя, что это Фейт, а Фейт была последним человеком, которого она хотела бы сейчас видеть. Но в глубине души Блэр не сомневалась, что это Джейк.
— Блэр? Ты ведь не спишь? — послышался из-за двери голос Джейка.
— Господи!
— Блэр?
Вне всякого сомнения, он видел, что у нее горит свет. И все же она могла не отвечать, притворившись спящей. Она не заперла свою дверь, но ведь не посмеет же он войти.
И снова ее сознание затопили воспоминания: его руки, его губы, серп луны, звезды, подмигивавшие им, жесткая земля.
Слабые вскрики, тихие стоны и его низкий и мягкий, особенный, смех. Слова. Слова, пустые обещания или даже явная ложь. Слова, которым она предпочла поверить ради одной бесконечной волшебной ночи.
Блэр вцепилась в подушку и прижала ее к груди. Она не ответит на стук. А если бы она все-таки открыла, то не могла бы поручиться за себя.
Джейк рывком открыл дверь, и их взгляды встретились.
Блэр вскочила на ноги. На ней была желтая шелковая ночная рубашка, едва прикрывавшая бедра, но ей было плевать.
— Убирайся отсюда!
— О! Нам надо поговорить.
Он смотрел на ее ноги.
— Разве?
Ее руки, сжатые в кулаки, лежали на бедрах.
— Ты чертовски наглый малый. И мне бы не следовало забывать об этом.
Он улыбнулся:
— Считаю это комплиментом.
— Ты идиот.
— Начнем обзывать друг друга?
Она увидела, как поднялись его брови:
— Это в высшей степени конструктивно.
— А как же Фейт? Не думаю, что ей бы это очень понравилось.
Его улыбка исчезла. Взгляд его был прямым:
— Фейт отключилась на всю ночь. Снотворное. По рекомендации доктора. Я хочу с тобой поговорить. Накинь что-нибудь и давай встретимся на кухне.
Джейк повернулся и вышел, не закрыв за собой дверь.
Блэр в ужасе уставилась на нее. Она не хотела с ним говорить. Она не хотела оставаться с ним наедине. Ни теперь, ни когда бы то ни было еще.
Потому что была влюблена в него с детства, и до сих пор ничего не изменилось.
Блэр все-таки натянула майку и джинсы и спустилась вниз, в кухню.
Кухня тоже была переделана. Это было огромное помещение с двумя холодильниками, морозильной камерой, плитой и четырьмя мойками из нержавеющей стали. Стойки были из черного гранита, а полы из серой с белым плитки. Джейк стоял, прислонясь к центральной стойке. На стойке стояла бутылка кентуккийского бурбона. В руке Джейк держал полный стакан. На нем тоже были джинсы и красная майка без рукавов. Ноги его были босыми.
Джейк взял второй стакан:
— Выпьешь? Судя по твоему виду, тебе бы это не помешало.
Блэр покачала головой:
— Нет, спасибо. Из меня плохой выпивоха.
Еще не закончив фразы, она пожалела о своих словах.
— Да-а, — помедлив, согласился Джейк.
И Блэр поняла, что он тоже помнит.
Она опустила голову. Все это было слишком мучительно.
— Блэр, она моя?
Его слова врезались в нее как нож.
Блэр с вызовом посмотрела на него:
— Нет, она моя. Я девять месяцев вынашивала ее, Я родила ее и работала в двух местах, одновременно учась по вечерам, чтобы обеспечить ей достойную жизнь. Я вырастила ее. Я люблю ее. Линдсей — моя дочь.
Джейк отхлебнул из стакана:
— Пару лет назад Фейт и я решили обзавестись ребенком. Но пока что результат нулевой. — Его ореховые глаза впились в нее. — И я гадаю, кто в этом виноват.
Блэр облизнула пересохшие губы:
— Вы обращались к врачу?
— Да нет, все откладывали. А теперь… — Он вздохнул. — Возможно, мы должны благодарить Бога за то, что у нас нет ребятишек.
Блэр боялась спросить, что он хочет этим сказать. Джейк посмотрел ей в глаза:
— Мы ведь были еще детьми, когда поженились. Между нами не было ничего общего. И теперь нет ничего общего. Ничего, кроме этого ранчо и любви к Рику.
— Я не хочу слышать о ваших проблемах.
Блэр подошла к холодильнику. Она не была голодна, и пить ей не хотелось, но, заметив там кувшин с чем-то ледяным, она вытащила этот кувшин, нашла стакан и налила в него жидкость, оказавшуюся яблочным соком. Блэр повернулась спиной к Джейку, стараясь отделаться от мучившей и не отпускавшей ее мысли: «Неприятности в раю». Эта мысль, облеченная в слова, жужжала в ушах, как муха.
Когда Джейк заговорил, оказалось, что он уже стоит у нее за спиной. Его дыхание щекотало ей шею:
— Это я попросил Теда Уильямса позвонить тебе. Я понимал, что Фейт и не подумает это сделать. Она не знает, что Рик поддерживал связь с тобой, что он приезжал к тебе. Рик не рассказывал мне об этом, но я догадался. Откровенно говоря, мотивы моего поступка не были чистыми. Все эти годы, Блэр, я думал о тебе.
Блэр была настолько напряжена, что боялась лопнуть и распасться на две половины. Она обернулась, и они оказались стоящими грудь к груди, колено к колену. Джейк прижал ее спиной к стойке.
Улыбка его была загадочной. Ничто не могло смутить Джейка Каттера. Он делал то, что хотел, и всегда добивался своего. Блэр знала, что должна презирать его. Но не могла, потому что его самоуверенность была лишь фасадом. Она говорила себе, что он давно уже не мальчик, которого она знала, а взрослый мужчина, обеспеченный, защищенный, имеющий жену, которая случайно оказалась ее единокровной сестрой. Но он был также отцом ее дочери и ее первой любовью и первым мужчиной, которому она позволила обладать собой.
К сожалению, похоже, последний момент перевешивал все остальное. Похоже, что это было важнее всего.
— Чего ты хочешь, Джейк? — спросила Блэр, не пытаясь освободиться. Она старалась не смотреть на его губы. За последние десять лет у Блэр было два романа. С ее коллегами, которых она изо всех сил пыталась полюбить. Но этого не случилось — любви не было.
Все было совсем не так, как это произошло с Джейком.
— Не знаю. Возможно, я снова хочу попытать счастья с тобой. Возможно, я хочу узнать все о Линдсей.
Сердце Блэр сжалось от его первого заявления. Второе напугало ее еще больше, и она выпалила:
— Она не твоя дочь! Когда я уехала в Нью-Йорк, я была не в себе и стала легкой добычей, Джейк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13