Она, а не Алекс давно превратилась в законченную сучку, как отрицательные героини из книжек Джоан Коллинз и Алексиса Каррингтона. Алекс понимала, что не способна предсказать поведение Зу, а без этого о победе над нею нечего было и мечтать.
— Поздно, — злобно улыбнулась соперница. — С той самой минуты, как ты появилась здесь и вскружила голову Джебалю, ты стала моим врагом, моя милая младшая сестричка!
— Но ведь я ничего не делала, чтобы соблазнить Джебаля!
— Так, а где твой Мурад? — спросила вдруг Зу.
— Он пошел поискать что-нибудь поесть. — Хотя к этому моменту тот жалкий аппетит, что у нее был, пропал начисто.
— Да неужели? А мне показалось, что кто-то видел его сегодня вечером за стенами дворца!
На миг Алекс растерялась, не зная, что сказать.
— Ты посылала его куда-нибудь, милая сестричка?
— Нет. — Ее мысли метались, как испуганные цыплята.
— Нет? Так, значит, он вышел без твоего позволения? Но за это он заслужил по меньшей мере бастонадо? А скажи-ка, не шлялся ли он по городу и прошлым вечером, а? Вдвоем еще с одним рабом?
— Мурад не отходил от меня весь этот вечер, — хрипло ответила Алекс. — Он все время был со мной, и никто, я повторяю, никто не смеет трогать моего раба!
— Фу-ты, ну-ты, защитница выискалась! — осклабилась Зу. — Ну еще бы, ведь весь дворец шепчется о том, что вас водой не разольешь!
— К чему ты клонишь?
— Он твой любовник?
— Что?! — Алекс была потрясена. — Да ведь он же евнух!
— А разве тебе не известно, что из евнухов частенько получаются отличные любовники?
Алекс смотрела на нее, хлопая глазами.
— Значит, вы не любовники! Какой позор! Ведь он настоящий красавчик! Хм-м-м. Но все равно, вы друзья, и ты не захочешь ему вреда. Вот видишь, я уже знаю одну твою слабость, миленькая сестричка!
— Нечего впутывать сюда Мурада!
— Может быть, — захихикала Зу. — А может быть, наоборот!
— Что тебе надо?
— Мне надо знать, что ты скрываешь!
— Я ничего ни от кого не скрываю!
— А ты отлично умеешь врать, верно?
— Убирайся!
— Разве тебе не хочется знать, что я имею в виду? — слащаво пропела Зу.
— По-моему, тебе лучше уйти, — Алекс и хотела, и не хотела знать подробности.
— Прелестно. Но сначала я все-таки расскажу тебе, что мне известно о твоем вранье.
— О чем ты? — Алекс обливалась холодным потом от страха и нетерпения.
— Мы обе знаем, что ты никогда не была замужем за дипломатом по фамилии Торнтон. Я права?
— Нет, — непослушными губами промолвила Алекс.
— А еще я знаю, что Мурад обстряпывает для тебя какие-то делишки в городе. Скорее всего что-то таскает туда-сюда. Может быть, это вещи? Или известия? В любом случае он служит тебе посредником. Ну, как тебе мои догадки? — самодовольно улыбнулась Зу.
— Ты сошла с ума, — застыв от ужаса, отвечала Алекс. — Ты сбрендила. Съехала с катушек.
— Что ты еще скрываешь? И кто ты такая на самом деле? — взвизгнула Зу. — Ох, и повеселюсь же я, когда узнаю все до конца!
— Я ничего ни от кого не скрываю, — упрямо повторила Алекс. — У тебя просто разыгралось воображение!
— Не думаю, — рассмеялась Зу. — И я, милая Зохара, непременно добьюсь того, чтобы всем стало ясно, какая ты наглая лгунья! — Она повернулась, положила пухлую лапку на ручку двери и торжествующе бросила через плечо: — И почему-то мне кажется, что у Джебаля разом просветлятся мозги — после того как я открою ему глаза! — И Зу удалилась.
Алекс била дрожь. Она рухнула без сил на кровать. От страха она ничего не соображала. Мысли путались.
Глава 23
Алекс не сразу могла поверить новости, которую только что принес Мурад.
— Коммодор Моррис согласен им помочь?!
— Нильсен получил известие сегодня утром, — кивнул он.
— Но как ты узнал? — воскликнула Алекс.
— Алекс, разве ты еще не поняла, что для тебя я луну с неба достану?
Она замолчала. Ведь это по ее просьбе Мурад стал интересоваться всем, что касалось Блэкуэлла. Пришлось подкупить едва ли не половину заключенных в тюрьме, чтобы установить постоянную слежку. И хотя Алекс не хотела шпионить за Ксавье, выбора у нее не было. Она боялась, что он сбежит из Триполи без нее.
— Нильсен снова виделся с Блэкуэллом, — продолжал Мурад, — правда, очень недолго. Мне пока неизвестны детали их плана. Но судя по всему, побег назначен через две недели — то есть на первую неделю сентября.
— Я обязательно должна знать точную дату. Иначе я могу остаться здесь навеки, — взволнованно сказала она.
— Ты будешь несчастна, если останешься здесь? — Мурад пытливо заглянул ей в глаза.
Алекс кивнула. Сердце учащенно забилось. Она все еще злилась на Блэкуэлла за хамское поведение позапрошлым вечером, однако перспектива быть навсегда разлученной с ним была для нее равносильна концу света. Ведь она перенеслась сквозь время, чтобы отыскать Ксавье, чтобы вырвать его жизнь и свободу у жестокой судьбы. А теперь в один прекрасный день может проснуться и узнать, что капитан бежал — без нее. И тогда она останется в этой гадкой стране навсегда: пленница, жена мусульманского принца.
— Может быть, мне стоит с ним снова увидеться, — рассуждала она вслух. — Может быть, на этот раз он прислушается ко мне. Может быть, если я проявлю настойчивость, то сумею сломить его недоверие.
О, конечно, на этот раз и речи быть не может ни о каких поцелуях. В тот вечер она допустила серьезную ошибку. Ведь и теперь она не могла выкинуть из головы память о том, что почувствовала в его объятиях…
— И думать об этом не смей! — одернул ее Мурад. — Он же ясно дал понять, что не хочет тебя, — и не раз. А твое появление в тюрьме сейчас, накануне побега, будет самой большой глупостью. Ты поставишь под угрозу весь план, и ради чего? Ради того, чтобы попытаться заставить его тебе поверить? Или, может, ради того, чтобы удовлетворить собственную похоть?
— Это нечестно! — обиделась Алекс.
Но Мурад лишь гневно смотрел на нее.
Она потупилась. Раб был прав. Новая вылазка в тюрьму будет только глупой выходкой. К тому же она может помешать побегу. И черт бы побрал этого Мурада с его проницательностью. Ибо Алекс не могла не признать, что в тюрьму она хочет пойти, чтобы только увидеть Блэкуэлла.
Но ведь это так ужасно — быть совсем рядом с ним и не иметь возможности встретиться!
Ну ничего. Надо успокоиться. Через две недели они с Блэкуэллом вырвутся из Триполи, чтобы рука об руку начать свой путь, не только к свободе, но и к новой жизни — если удастся развеять его подозрения и доказать, что никакая она не шпионка. Но уже через минуту эти радужные мысли померкли.
— В его плане слишком много уязвимых мест, — заметила она.
— Если кто-то и может в таком деле добиться успеха, так это именно Блэкуэлл, ну и ты тоже. — Мурад нервно комкал в руках пояс.
— Ничего себе комплимент!
— Какой уж есть.
— Я не доверяю Моррису. Ты не знаешь, какая роль отводится ему в плане побега?
— Нет. Блэкуэлл очень скрытен. Он общается только с Таббсом и писарем. — Мурад сел на край кровати и продолжал: — А что, коммодор действительно такой пустомеля, как про него толкуют?
— Да. — Алекс тревожилась все больше. — Если бы только он поручил прикрывать наше бегство Декатуру. Этот капитан станет национальным героем во время штурма Триполи. А штурм состоится будущим летом.
— Мне не нравится, когда ты вот так толкуешь о будущем, — пробормотал Мурад.
— Послушай, я не ведьма!
— Знаю. Но у тебя бывают видения. И меня страшит это.
— Это никакие не видения! Я правда из будущего! — сердито сказала Алекс.
— Успокойся, Алекс.
Ну вот, даже лучший друг не верит — что говорить про Блэкуэлла!
— Моррису хватило ума притащить с собою беременную жену, которая вот-вот должна разрешиться. И потому он и носа не казал возле триполитанского побережья, а катался с женой по Средиземному морю. Блокаду держали «Лисица» и «Сирена». И вот теперь, когда наконец в Триполи почувствовали предвестие голода и даже во дворце подошли к концу запасы муки и риса, он снимает блокаду. Так может поступать только законченный идиот! — И его участие в вашем побеге вполне может свестись к тому, что вы угодите в ловушку где-нибудь на берегу!
— Да, именно этого я и опасаюсь. На подобное хватит ума у любого дурня. О Господи! Если все-таки у нас получится, то через две недели я уже буду свободна, буду c Блэкуэллом!
— Да, всего через две недели, — изменившимся голосом подхватил Мурад.
Алекс удивленно оглянулась, но Мурад резко вскочил с кровати и подошел к окну, якобы разглядывая что-то в глубине сада.
Однако Алекс заметила, как он напрягся, и только тут поняла, как ранят его неосторожные слова.
— Ох, Мурад! — растерянно выдохнула она и подошла к нему. Алекс обняла его за плечи и прижалась щекой к широкой спине. И тут же почувствовала, как он дрожит. — Я не смогу бросить тебя здесь.
Алекс отстранилась, чтобы заглянуть ему в лицо. В серебристых глазах тлела тоска.
— Мурад, ты слышишь меня? Ты должен бежать с нами!
— Нет, Алекс.
Она опешила.
— Но почему?!
— Я беспокоюсь только о твоем благополучии, Алекс, — вымученно улыбнулся раб. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я знаю, что ты любишь Блэкуэлла, и, если уж на то пошло, я видел, какими глазами он смотрит на тебя, скорее всего он тоже любит тебя.
— И об этом ты молчал? — недоумевала она.
— Я не хотел внушать излишние надежды.
— Если бы только он поверил мне, если бы он победил свои опасения и тревоги, он обязательно полюбил бы меня, Мурад!
— Да, я в этом не сомневаюсь. — Его улыбка скорее напоминала гримасу боли. — О такой женщине, как ты, будет мечтать любой мужчина.
Не веря своим ушам, Алекс смотрела на раба. Да, он был на два года младше, но он не был неопытным мальчишкой, вернее, он вообще никогда не был мальчишкой. Высокий, широкоплечий, сероглазый. Его лицо поражало почти неземной красотой и при этом ничуть не казалось женственным. Просто ужасно, что его оскопили с самого рождения, но ведь такая участь была уготована всем мальчикам, рождавшимся у рабынь во дворце. Тем не менее многие женщины могли бы влюбиться в него с первого взгляда. А ведь, кроме внешней красоты, он был наделен недюжинным умом, обаянием, добротой и верностью.
И его слова испугали Алекс не на шутку.
— Я не смогу тебя бросить, — снова шепнула она. — Мурад, ты мой лучший друг. Я тебя люблю. И не могу себе представить, как останусь без тебя! Ты должен бежать вместе с нами!
— Ты действительно так думаешь? — Его глаза блеснули.
— Да! Конечно, а как же еще?
Он тяжело вздохнул.
— Триполи — моя родина. Я родился в этом дворце и всю свою жизнь служил Джебалю, как вот теперь служу тебе. Знаешь, я больше ничего не умею!
— Но в Америке жизнь намного лучше. В Америке ты получишь свободу!
— В Америке я буду чужим, — признался Мурад.
— Я не могу тебе лгать. — Ах, черт бы побрал его проницательность! — Действительно, в глазах некоторых людей мусульманин да еще евнух может выглядеть диковинкой…
Но ей уже было ясно, что раб прав: ему не найдется места в бостонском обществе девятнадцатого века. Он окажется не просто белой вороной, он станет притчей во языцех, предметом бесконечных насмешек и издевательств.
От горя у Алекс разрывалось сердце.
— Ты слишком стараешься смягчить правду, — заметил Мурад.
— Да, это верно. Но я делаю так потому, что не хочу тебя потерять, потому что мне невыносима мысль о вечной разлуке с тобою. Пожалуйста, не оставляй меня, Мурад!
— Ничего не получится.
— Но я освобожу тебя. И ты станешь вольным человеком.
— А на что мне воля? Я — раб от рождения. И умею только служить другим. И нисколько не сомневаюсь, что останусь рабом до самой смерти. От судьбы не уйдешь.
Алекс не верила своим ушам. Он говорил так, словно давным-давно все обдумал и решил, словно он отказывается от нее, — и останется навсегда здесь, в Триполи, и она больше никогда его не увидит.
— Давай пока не будем об этом говорить, — прошептал Мурад, поразив ее странной смесью робости, нежности и грусти. — У нас впереди еще целых две недели.
— Мурад! — Ну почему он такой упрямый?! — Но ведь тебе грозит верная смерть! Ведь станет ясно, что ты помогал нам сбежать! Джебаль с пашой обязательно отрубят тебе голову! Они постараются выместить на тебе весь свой гнев!
— Знаю, — отвечал он. И теперь в его взгляде читалась почти стариковская мудрость. И усталость.
Алекс следила, как Зу выходит из выложенного мрамором плавательного бассейна, устроенного на женской половине сада. День стоял жаркий и безветренный. А пленница не находила себе места от тревоги. Вся прелесть предстоящего побега, до которого, казалось, оставалось всего ничего, померкла в ее глазах. Не давали покоя мысли о Мураде. Ему скорее всего придется расплачиваться за их бегство. Его, наверное, будут пытать, а потом казнят.
Алекс подвернула шаровары, скинула сандалии, уселась на краю бассейна и опустила ноги в воду. Удастся ли уговорить Мурада бежать вместе? Или каким-то образом вынудить его? Ни в коем случае она не позволит сделать из него козла отпущения.
Алекс сжала пальцами виски. Не сделала ли она глупость? Не проявила ли она непростительную самонадеянность, оставшись дожидаться появления Блэкуэлла, наивно полагая, что непременно должна пережить наяву один из сюжетов любовного романа? Да, Блэкуэлл хочет ее — может быть, даже влюбился в нее. Вот и Мурад думает так же. Но с некоторых пор Алекс не была уверена ни в чем, кроме своих собственных чувств к Ксавье. Есть ли у них какое-то будущее? Ведь он — типичный представитель девятнадцатого века. А она — эмансипированная особа из будущего.
Может, она обманывает себя? А что, если после побега он отвергнет ее? И что потом? Обратно? В будущее? А вдруг не удастся? Вдруг она останется здесь навсегда?
Она чувствовала себя в ловушке.
Поднявшись, Алекс начала снимать с себя многочисленные одеяния. Оставив лишь копию золотого с рубинами ожерелья (которую Джебаль велел носить не снимая), она залезла в бассейн. Теплая вода ласкала тело, мягко касаясь грудей и бедер. И в памяти тут же всплыл облик Блэкуэлла. Поднявшаяся следом волна желания моментально достигла почти болезненной остроты.
Стоп, не надо. Не надо думать о будущем. Фантазии всегда кончались одним и тем же: ей удастся завоевать величайшую в мире награду, завладеть душою, сердцем и любовью самого выдающегося в мире человека. Но с некоторых пор она опасалась, что только дурачит себя.
И тут Алекс показалось, что за ней следят.
Она подняла голову, осмотрелась. Никого. Алекс легла на согретую солнцем широкую ступеньку лестницы, спускавшейся в бассейн. Теплые лучи скользили по лицу, вода ласково щекотала кожу.
— Тебе что-то нужно? — раздался голос Мурада.
Алекс охнула, постаралась прикрыться. Впервые за все это время она постеснялась присутствия раба.
— Нет, все в порядке. — Щеки Алекс горели.
— В таком случае я пойду в комнату. Я уже сделал уборку и забрал у прачек чистое белье.
Алекс кивнула. Когда он ушел, ей стало спокойнее.
Что происходит? Куда подевалась былая непринужденность в их отношениях? Алекс не сомневалась, что Мурад ее любит, но по-дружески, не более того. А к тому же он был евнухом. Значит, он не должен относиться к женщинам так, как обычные мужчины.
И тут у нее в голове снова зазвучали грубые намеки Зу. Она ведь ни минуты не сомневалась, обвиняя Мурада и Алекс в любовной связи. И твердила, что из евнухов получаются отменные любовники. Алекс задумчиво посмотрела туда, куда только что ушел Мурад.
Нет, он не может любить ее как мужчина. Это невозможно! Или она ошибается?
— Почему ты целую неделю ни разу не посылал за мной? — капризно спросила Зу.
— Не будь ты моей первой женой, я давно бы уже наказал тебя за такие вопросы, — отрезал Джебаль. Он сидел, скрестив ноги, на кушетке и машинально обрывал гроздь винограда.
Зу стояла перед ним. Она пришла сама, вместо того чтобы покорно дожидаться, пока ее позовут. И постаралась одеться понаряднее.
Ее одежды были сшиты из самых дорогих и роскошных тканей, но достаточно прозрачных, чтобы не скрывать пышных соблазнительных грудей с крупными сосками. Зу подвела глаза, подкрасила губы и расчесала свои роскошные волосы. Стоя на месте, она умудрялась покачивать бедрами так, что тоненько позвякивала цепочка на широком золотом поясе, спускавшаяся в ложбинку между бедер.
— Ах, Джебаль, ну неужели ты до сих пор гневаешься на меня за то, в чем я не виновата?
— Ты по-прежнему утверждаешь, что Зохара лжет?
— Да, — злобно блеснули глазки Зу. — Я не поила ее сонным зельем. Скорее всего она сделала это сама!
— Зу, я отлично знаю о тех чувствах, которые ты испытываешь к ней и к любой другой женщине, которую мне угодно было позвать к себе в постель.
— Да, я ревную, и это не может не радовать тебя, Джебаль! — вскричала Зу, падая на колени. — Потому что я тебя люблю!
— Тем не менее такая ревность непозволительна.
— Зохара лжет, — стояла на своем Зу. — Она обманула тебя, и не один раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47