Я посмотрела направо и увидела отару овец, — я знала: это мои овцы, — и пастух поднял руку в ленивом приветствии. Я подскакала к нему и велела ему выкупать овец в реке сегодня после обеда, и он кивнул и улыбнулся, будто я была сквайром и могла отдавать приказы и ослушаться меня было невозможно.Я прищурила глаза и оглядела небосвод, будто и он также принадлежал мне, и сказала, что к вечеру разразится дождь. И пастух кивнул в ответ, будто я была, как всегда, права, и послушно сказал: «Да, мисс Беатрис» и помахал на прощанье.Я перевернулась во сне на другой бок и услышала чей-то голос, произнесший странные слова: «Привилегированное дитя. Привилегированное дитя. Она всегда была избранным ребенком».Тут я проснулась и открыла глаза. Мою комнату заливал яркий солнечный свет. Тени на полу говорили мне, что я спала всего несколько минут. Я протянула руку и потрогала тарелку с супом, она все еще была теплой. Я вспомнила о Ричарде и хотела встать и пойти узнать, нашли ли его, но моя голова кружилась, я легла обратно и провалилась в крепкий сон.В этот раз я спала до самого полудня и пропустила возвращение Ричарда домой. Его нашел и доставил в Экр Денч, уложив в коляску и ведя лошадь на поводу. У Ричарда были сломаны ключица и левая рука, и Денч разорвал свою рубашку, чтобы наложить временную повязку. Мама, узнав о происшедшем, прислала в Экр карету Хаверингов, и Нед с одним из сыновей мельника положили Ричарда на коврик и подняли в карету. Он не испытывал никакой боли, так как Денч дал ему лауданума. Лекарство нашлось у миссис Грин, она берегла его уже много лет и даже не соглашалась продать, чтобы купить еды, а теперь отдала его просто так.Дома Ричарда уложили в постель и послали в Мидхерст за хирургом. Прибыв, он туго забинтовал руку и ключицу и похвалил повязку, сделанную Денчем. Ричарду он велел оставаться в постели по крайней мере неделю.Эти дни мы провели с моим кузеном в мире и согласии. Некоторое время у него была лихорадка, и я сидела с ним, протирала его лоб губкой, смоченной в уксусе с водой, и читала ему вслух, чтобы развлечь его. На четвертый день ему стало лучше, и он смог спросить меня, что все-таки произошло. Я рассказала ему о миссис Грин, о Неде Смите, о решении Денча послать меня за людьми в деревню.— Как же ты добралась до Экра? — поинтересовался Ричард. Он лежал на спине такой бледный, что его веснушки казались пятнышками шоколада на белой коже, и не смотрел на меня.— Верхом, — ответила я и тут же почувствовала, как мое сердце покатилось куда-то вниз. Я испугалась, что скакала на лошади Ричарда без его разрешения.Я ничего не могла сказать о настроении Ричарда, поскольку он не поднимал на меня глаз и мне видны были только его темные ресницы.— Денч велел мне взять Шехеразаду и скакать в деревню, пока он ищет тебя в лесу. Это был единственный выход, Ричард.Он по-прежнему не поднимал глаз.— Денч велел тебе взять мою лошадь, — тихо повторил он. — Но, Джулия… — тут он опять помолчал, — ты же не умеешь ездить верхом.— Я знаю, — с нервным смехом ответила я. — Я знаю, что я не умею. Но Денч подсадил меня в седло, и Шехеразада была такая милая! Это, должно быть, ты так хорошо вышколил ее, — тут я бросила короткий взгляд на Ричарда. Его лицо оставалось по-прежнему непроницаемым. — Она сама нашла дорогу домой. Я просто сидела на ней. Это было не по-настоящему. Я не правила ею, как правишь ты.— Не по-настоящему, — опять повторил он. — Она что, шла шагом?— Не весь путь.— Не весь путь, — он повторял слова за мной так, будто записывал их в какую-то книгу. — Она не шла шагом весь путь. Значит, некоторое время она шла рысью?— Да, — быстро ответила я. Слишком быстро. — Мы ведь торопились.— Она шла рысью. Ты сидела на лошади правильно или болталась из стороны в сторону, ухватившись за гриву?— Я правильно сидела, — обиделась я. — И я даже пустила ее галопом.Тут Ричард поднял голову и взглянул на меня. Его глаза показались мне темными, как центр грозовой тучи.— Ты взяла без разрешения мою лошадь и скакала на ней галопом?— Ричард! — отчаянно воскликнула я. — Я должна была! Должна была это сделать! Денч велел мне! Он пошел искать тебя, а я должна была позвать людей из Экра и потом ехать домой, чтобы рассказать обо всем маме. Я просто не могла отказаться. Денч знал, что надо делать, и он приказал мне!— Денч, говоришь ты? — спросил Ричард.— Да.— Тебе следовало отказаться, — и маленькая морщинка прорезала его лоб.— Но я не знала, что делать. А Денч знал, Ричард, и я сделала так, как он приказал мне.— Он никогда не любил меня, — процедил Ричард, откинувшись на подушку и уставившись на голую стену напротив. Он словно видел перед собой бесстрастное лицо Денча, когда тот наблюдал его первый урок верховой езды. — С того самого первого урока. И даже еще раньше. Он хотел, чтобы Шехеразада принадлежала тебе. И он воспользовался первым же предлогом, чтобы усадить тебя на нее.Я ничего не говорила, потому что знала: все это неправда. Хотя гнев Ричарда так и не разразился, ледяной холод внутри и подступившая к горлу тошнота пугали меня. Я сидела у окна, прижавшись щекой к прохладному стеклу, и мечтала убежать из этой душной комнаты, убежать от навалившегося на меня страха.— Это вина Денча, — сказал он.— Да. Да, — в эту минуту я думала только о себе. Ричард замолчал, и я тоже замерла.Он повернулся ко мне, и я с облегчением увидела счастливое выражение в его глазах. Он улыбался мне словно лучший из друзей.— Не смотри так испуганно, Джулия, — сказал он, будто в этом было что-то забавное. — Я не сержусь на тебя больше. Сначала я думал, что это твоя вина. Теперь я вижу, что виноват был Денч.Я улыбнулась в ответ.— Но ты уверена, что он приказал тебе? Он действительно приказал тебе взять мою лошадь? Ты не хитришь со мной?— Нет! Нет! — заторопилась я. — Это была его идея.— Хорошо, — и он улыбнулся мне своей ангельской улыбкой. Он протянул мне руку, и я благодарно сжала ее своими ледяными пальцами. Послушная его движению, я соскользнула на колени рядом с его кроватью, и он, положив руку на мое лицо, стал гладить мне щеку. Затем поцеловал мой лоб как раз там, где начиналась головная боль, и при этом прикосновении я почувствовала, что мой страх и напряжение оставляют меня и боль куда-то отодвигается.— Сейчас тебе лучше, правда? — спросил Ричард.— Да, — покорно согласиллась я.— Я ненавижу, когда мы ссоримся. — Его голос звучал тихо и печально. — Для меня нет ничего хуже мысли о том, что ты эгоистична и любишь только себя. Ты должна любить меня как истинная леди, Джулия. Ты должна быть чистой и не себялюбивой.Я сморгнула слезы.— Но я стараюсь, я все время стараюсь, Ричард.Он улыбнулся тепло и ласково.— Я знаю. Так и должно быть.Тогда я положила голову на его подушку и вдохнула сладкий ореховый запах его волос. Ричард не сердился больше на меня.Между нами был мир. Глава 3 Выздоровление Ричарда и после лихорадки и после перелома шло без всяких осложнений. Хирург, приехавший к нам еще раз из Мидхерста, заверил, что дела пошли на поправку и в его услугах больше нет нужды. Пока Ричард был прикован к постели, он вел себя довольно капризно, но, когда он впервые спустился к обеду, одетый в дедушкин шлафрок, он снова был прежним ласковым мальчиком. И я решила, что его гнев из-за Шехеразады утих, поскольку был вызван болезнью, болью и задетым самолюбием. Все-таки я скакала верхом на лошади, которая только что сбросила его.Обольщаясь этим, я продолжала свои визиты на конюшню с корочками хлеба для Шехеразады, хотя и не мечтала скакать на ней снова. Поэтому я неприветливо глянула на Денча, болтавшего со своим племянником во дворе нашей конюшни, когда он сказал мне, что знает, где продается недорого дамское седло.— Мне не позволяют ездить на ней, — объяснила я, — Это лошадь принадлежит Ричарду, а не мне.— Но он не умеет на ней даже держаться, — сердито возразил Денч. — Он боится ее, да и лошадь не любит его. Скажите ему, что вы будете скакать на ней, пока его рука не заживет. Джем научит вас ухаживать за лошадью. — Джем просиял и радостно кивнул. — Она нуждается в тренировках. Лошади не любят, когда ими пренебрегают. Запертая в конюшне все время, она будет скучать и беспокоиться. Скажите об этом мастеру Ричарду. Он может следить за вашими прогулками, если ему так хочется.Слова Денча звучали так, будто это я делала одолжение Ричарду, катаясь на его лошади.— Я скажу маме, что Шехеразаде нужны тренировки, — нерешительно согласилась я, — но сомневаюсь, что мне позволят скакать на ней.— Жаль, — коротко бросил Денч.— Но вы должны уметь постоять за себя, мисс Джулия, — заговорил Джем. — Вы все-таки Лейси.Я ничего не ответила.— Хотите повести ее во фруктовый сад? — предложил Джем.— О да! — воскликнула я, и Джем пошел в конюшню. И сейчас же оттуда выбежала Шехеразада, Денч торопливо отступил с дороги, но я осталась стоять на месте. Тогда она, подойдя ко мне, остановилась рядом и стала обнюхивать перед моего платья, будто именно за тем и спешила. Я наклонилась и прижалась к ее прекрасной умной морде щекой.В это мгновение я уловила какое-то движение в окне библиотеки и замерла. Ричард наблюдал за нами. Инстинктивно я отодвинулась от лошади и, пристыженная, помахала ему рукой. Не ответив, Ричард отошел от окна.— Он видел меня, — слабо сказала я. — Я не поведу ее в сад, Джем. Сделайте это сами.Джем разочарованно присвистнул сквозь зубы, и они с Денчем обменялись недовольным взглядом, но ничего не сказали.— Мне надо идти, — я отвернулась от них, от чудесной ласковой лошадки и побрела к дому.Это был спокойный, обычный день, единственным волнующим моментом которого стала наша партия в пикет, когда я на пуговицы выиграла у Ричарда сто четырнадцать фунтов. Он объявил себя банкротом и смешал карты. Затем, искоса глянув на маму, обратился к ней с вопросом, который будто только что пришел ему в голову.— Тетушка-мама, а что лорд Хаверинг собирается делать с Денчем?— С Денчем? — повторила мама в удивлении. — А что с Денчем?Ричард выглядел пораженным.— Естественно, он должен быть наказан, — уверенно заявил он, — после того как он подверг жизнь Джулии такому ужасному риску.Мама немного помолчала.— Я действительно была несколько шокирована в тот день. Но когда он привез тебя домой, я почувствовала такое облегчение, что ничего не стала говорить ему. Все делалось в такой спешке.— Я ожидал, что вы больше заботитесь о Джулии, — продолжал Ричард все еще удивленно. — Разве она не упала в обморок, когда вернулась домой?— Д-да…— А если бы это случилось, когда она скакала верхом? Она могла сломать себе шею, — прервал маму Ричард. — Денч не должен был сажать ее на Шехеразаду. Она только что сбросила меня, а я все-таки учился и езжу верхом уже несколько месяцев.Мама выглядела напуганной.— Да, мне следовало подумать об этом, — виновато заговорила она и повернулась ко мне. — Но ты выглядела такой уверенной на лошади и скакала на ней так хорошо! Было совершенно очевидно, что ты полностью контролируешь ее. Я даже подумала, что ты каталась верхом по паддоку, стоило только Ричарду отвернуться.— Нет! — вскричала я. — Я никогда не делала этого! Денч велел мне сесть на нее, и я послушалась его.— Он поступил неправильно, отправив Джулию одну верхом на опасной взрослой лошади, — вмешался Ричард. — К тому же сидя по-мужски… И через Экр…Мама нахмурилась.— Должна признать, что я отнеслась к этому несколько беспечно, — призналась она. — Но я была так рада, что вы оба дома и в безопасности… Ты прав, Ричард. Я поговорю с мамой об этом.И она наклонилась перекусить нитку на шитье. Затем подняла глаза и улыбнулась Ричарду.— Что за светлая головушка у тебя, Ричард! Ты оказался совершенно прав.Я тоже улыбнулась, отдавая должное уму и сердцу Ричарда, и он просиял в ответ уверенной улыбкой взрослого мужчины.
Мы увидели леди Хаверинг на следующий день, когда она по дороге в Чичестер заехала к нам осведомиться, не нужно ли для нас что-нибудь купить. Я видела, что мама подошла к экипажу и долго и взволнованно говорила что-то в окошко, и знала, как будет недовольна леди Хаверинг. Я только понадеялась, что Денча не ожидает ничего более страшного, чем многословные тирады лорда Хаверинга. А к ним он относился совершенно спокойно.Но все обернулось намного хуже. Дедушки еще не было дома, и в его отсутствие всем заправляла леди Хаверинг. Она тут же отменила поездку в Чичестер, вернулась обратно в Холл и прямо во дворе рассчитала Денча, выдав ему недельное жалованье и отказав в рекомендациях. От него она не пожелала выслушать ни единого слова.Он сложил свои вещи и оставил комнату над конюшней, в которой прожил двадцать лет. В тот же день он ушел в Экр к своему брату, жившему там в отчаянной бедности. После обеда — куска ржаного хлеба и тарелки жидкой каши — он пошел в Дауэр-Хаус, куда совсем недавно привез в коляске Ричарда и где мама благословляла и благодарила его.Страйда не было, и миссис Гау вошла в гостиную с сообщением, что Денч дожидается у заднего входа. Мама смотрела нерешительно.— Надеюсь, он не пьян и не станет буянить, — озабоченно сказал Ричард.Эти слова подействовали на маму, и она, подойдя к письменному столу, вынула завернутый в бумагу флорин.— Скажите ему, что я сожалею о том, что произошло, — неловко произнесла она. — Но я не могу вмешиваться в чужие дела. Передайте ему это от моего имени.— Я скажу ему, — агрессивно отвечала миссис Гау. — Как он смеет надоедать вам в вашем собственном доме!Она вышла, и, хотя обитая войлоком дверь в кухню была плотно закрыта, мы слышали ее визгливый голос, поносивший Денча, а затем и его крик. Я взглянула на маму. Ее лицо было пепельного цвета, и я поняла, что она боится.— Ничего страшного, мама, — успокоительно заговорила я. — У нашей миссис Гау острый язычок, а Денч не дал ей спуску. Не надо бояться.— Он злой человек, — возразил мне Ричард. — Мне совсем не нравится, что он пришел сюда. Может быть, он станет настраивать против нас деревню. Лорд Хаверинг говорит, что там и так живут одни бунтовщики. А тут еще Денч станет подливать масла в огонь.Кухонная дверь громко хлопнула, и я увидела, как вздрогнула мама. Но я думала лишь о Денче, который хотел только добра и теперь остался без работы. Сейчас, потеряв последнюю надежду, он бредет домой в Экр, глядя на носки прохудившихся ботинок. В этих ботинках ему даже не дойти до ярмарки, чтобы поискать работу.Извинившись, я выскользнула из комнаты. Быстро накинув плащ, я отворила дверь и выбежала на улицу. Далеко впереди маячила спина Денча, и я даже на расстоянии видела, как понуро сгорблены его плечи. Я побежала за ним.— Денч, мне так жаль! — воскликнула я. Заслышав мои шаги, он остановился. — Когда вернется дедушка, я поговорю с ним. Бабушка просто не поняла, что произошло, и вы же знаете, как она вечно боится за меня.Денч кивнул.— Не надо ничего говорить, — остановил он меня. — Я никогда не подверг бы вас ни малейшей опасности, и ваш дедушка знает это. Но ее милость права, я не должен был позволять вам ездить на лошади по-мужски. Я совсем не подумал об этом. Но черт меня побери, если я знал, что нужно было делать. — Тут он оборвал себя. — Когда его милость вернется, он найдет для меня место. Но это плохая награда за двадцать лет службы.— Извините нас, — повторила я. — Это несправедливо.— А, ладно, — и впервые в его обычно бесстрастном голосе прозвучала горечь. — Я знаю, кого мне нужно благодарить за это. Мне не стоило отправляться искать его, когда он свалился с лошади, тогда и не было бы всей этой чепухи. И моей сестре не пришлось бы кормить еще и меня, когда у нее полон дом своих голодных ртов… Да вы не поймете, мисс Джулия. Идите-ка лучше домой. Я ни в чем не виню вас.Я взглянула ему прямо в глаза, повернулась и пошла к дому, к нашей гостиной, залитой светом свечей, и к беззаботной карточной игре.Но я не забыла, что Шехеразаде нужны прогулки, и вечером того же дня, когда мы с Ричардом отправлялись спать, я остановила его на лестнице.— Ричард, ты не станешь возражать, если я попрошу у мамы разрешения прогуливать Шехеразаду по выгону и, может быть, немножко в лесу или по дороге? Я не буду, конечно, на ней скакать, просто погуляю с ней. Джем сегодня утром сказал, что ее нужно тренировать все время, чтобы она была готова к тому времени, когда ты поправишься.— Ты хочешь этого? — глухо спросил Ричард.— Очень, — начала я, но тут же спохватилась. — Но только если ты не возражаешь.— А ты хочешь научиться скакать по-настоящему? Как только моя рука заживет, я смогу учить тебя.— О, Ричард, это правда? — воскликнула я и, схватив его за руку, принялась трясти, не помня себя от счастья. — Я так мечтала об этом! Я знала, что ты разрешишь мне это! О, Ричард, какой ты милый, милый со мной! Когда твоя рука совсем пройдет, может быть, дедушка найдет для меня пони, и мы сможем кататься вместе каждый день! И будем устраивать скачки! И… о, Ричард!., возможно, он возьмет нас на охоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10