Теперь старейшины выглядели куда менее удрученно. Но и Фрэнсис Кэтрин тоже продолжала улыбаться. По-видимому, она совершенно исключала возможность того, что ее подруга не сдержит своего обещания. Йан чувствовал на себе бремя огромной ответственности, ибо был обязан защищать всех и каждого из членов своего клана. Но не в его силах было защитить невестку от грубой реальности жизни. Несомненно, ей придется пережить свое разочарование, но, получив столь серьезный урок, она поймет наконец, что впредь может рассчитывать только на свою семью.— Йан, кого ты пошлешь с этим поручением? — поинтересовался Грэхем.— Ехать должен я, — заявил Патрик. Йан покачал головой.— Твое место сейчас подле жены. Приближается ее срок. Поеду я.— Но ты же лаэрд, — возразил Грэхем. — Негоже тебе…Йан не дал ему закончить.— Это семейное дело, Грэхем. Поскольку Патрик в настоящий момент не может оставить жену, я должен взять на себя его обязанности. Это мое окончательное решение, — прибавил он и нахмурил брови, чтобы положить конец дальнейшим спорам.— Никогда прежде не встречался с подругой жены, Йан, — улыбнулся Патрик, — но не сомневаюсь, что, завидев тебя, она тут же передумает ехать к нам.— О нет, наоборот, Джудит Элизабет будет рада такому провожатому, как Йан! — воскликнула Фрэнсис Кэтрин. И с улыбкой на губах повернулась к лаэрду. — Она ничуть не испугается вас, я в этом уверена. Спасибо, что согласились на это путешествие. С вами Джудит будет чувствовать себя в безопасности.Услышав последнее замечание, Йан вскинул брови, после чего грустно вздохнул.— Фрэнсис Кэтрин, я же в отличие от тебя твердо уверен, что она по собственной охоте ни за что не приедет сюда. Ты хочешь, чтобы я ее заставил приехать силой?Поскольку в это время Фрэнсис Кэтрин смотрела на Йана, она не заметила, как Патрик коротко кивнул брату.— Нет, нет, вы не должны заставлять ее ехать силой. Она сама, сама захочет этого… Поверьте мне!И Патрик, и Йан отказались от дальнейших попыток предостеречь девушку от чересчур радужных надежд.Грэхем вежливо позволил Фрэнсис Кэтрин покинуть заседание. Патрик взял ее под руку и повел к выходу.Фрэнсис Кэтрин не терпелось оказаться за дверью, чтобы можно было наконец обнять мужа и сообщить ему, как она счастлива, что вышла за него замуж. Он был так… великолепен, защищая ее. Конечно, она никогда и не сомневалась в нем, но ей все же не терпелось высказать ему свое восхищение, которое, как она считала, он с удовольствием выслушает. Мужья ведь нуждаются в том, чтобы жены их иногда хвалили, не так ли?Они почти уже дошли до верхней ступеньки, когда до ее слуха вдруг донеслось имя Маклинов, произнесенное Грэхемом. Фрэнсис Кэтрин замедлила шаг и прислушалась. Патрик легонько подтолкнул ее вперед, но она сбросила с ноги башмачок и жестом велела ему принести его. Не важно, что муж сочтет ее неуклюжей. Ей было любопытно послушать, о чем идет спор там, внизу. Голос Грэхема звучал так сердито!Совет не обратил на их задержку никакого внимания. Слово взял Дункан.— Я против какого-либо союза с Дунбарами. Не нужны они нам, — почти выкрикнул он.— А если Дунбары объединятся с Маклинами? — спросил Йан дрожащим от ярости голосом. — Забудь о прошлом, Дункан. Подумай о последствиях.Затем заговорил Винсент:— Почему обязательно Дунбары? Они скользкие, как свежевыловленный лосось, и подлые, как англичане. Я не могу одобрить эту идею. Никак не могу.Йан с трудом сдерживал нетерпение.— Смею напомнить вам, что земли Дунбаров лежат между землями Маклинов и нашими землями. И если мы не объединимся с ними, они с тем же успехом будут искать защиты у этих ублюдков Маклинов. Мы не можем этого допустить. Нам придется выбирать между плохим и худшим.Фрэнсис Кэтрин не удалось дослушать этот спор до конца. Патрик надел ей на ногу башмачок и снова потянул к двери. К этому моменту она уже совершенно забыла о своем недавнем намерении похвалить мужа. Как только дверь за ними закрылась, Фрэнсис Кэтрин повернулась к Патрику и спросила:— Почему Мэйтленды ненавидят Маклинов?— Эта вражда уходит своими корнями в далекое прошлое, — ответил он. — Когда она вспыхнула впервые, меня еще не было на свете.— А ее можно как-то прекратить?Патрик пожал плечами.— Почему тебя интересуют Маклины?Это ему, разумеется, невозможно было объяснить. В противном случае ей пришлось бы нарушить обещание, данное Джудит Элизабет, а она никогда не предаст доверие своей подруги. Неоспоримо и то, что Патрику просто сделается дурно, если он когда-нибудь узнает, что лаэрд Маклин — отец Джудит. Да, и это тоже следовало учитывать.— Я знаю, что Мэйтленды враждуют с Дунбарами и с Макферсонами, но ничего не слышала о Маклинах. Поэтому мне и стало любопытно, — схитрила она. — А почему мы не в ладах со всеми остальными кланами?Патрик рассмеялся.— Ну нет, есть несколько кланов, которые мы считаем дружественными, — возразил он.Фрэнсис Кэтрин решила сменить тему и принялась расточать похвалы в адрес Патрика, как и собиралась это сделать вначале. Вскоре они добрались до дома, и после долгого прощального поцелуя Патрик повернулся к жене спиной, собираясь вернуться в замок.— Патрик, ты ведь не сомневаешься в моей верности? — спросила его вдруг Фрэнсис Кэтрин.— Нисколько. — Он вновь повернулся к ней лицом.— Я ведь всегда считалась с твоими чувствами, правда?— Да, это так, — согласился Патрик.— Поэтому, если бы мне стало известно что-то такое, что тебя огорчит, было бы лучше не говорить тебе об этом, да?— Нет, лучше было бы сказать, — возразил он.— Если я расскажу тебе это, то нарушу обещание, данное другому человеку. А этого я сделать не могу.Патрик подошел вплотную к жене и внимательно посмотрел ей в глаза.— Что ты пытаешься от меня утаить? — спросил он серьезным голосом.Фрэнсис Кэтрин покачала головой.— Я не хочу, чтобы Йан силой привозил сюда Джудит, — выпалила она в надежде отвлечь внимание мужа от нежелательной темы. — Если она не захочет ехать, он не должен прибегать к силе. Пообещай мне, что так и будет!В конце концов ей удалось заставить мужа дать ей такое обещание, хотя и согласился он только для того, чтобы успокоить жену. Выполнять же это обещание он не собирался. Нельзя было допустить, чтобы какая-то англичанка разбила сердце его возлюбленной. Однако ему стало не по себе от того, что пришлось солгать Фрэнсис Кэтрин, и он хмурился всю дорогу, добираясь до вершины холма.— Надо поговорить, Йан, — окликнул он брата, едва тот появился в дверях замка.— Проклятие, Патрик! Если ты собираешься рассказать мне об очередном обещании, данном тобой жене, то предупреждаю, что у меня нет никакого настроения тебя слушать, — прогрохотал Йан.Патрик рассмеялся и, подождав, пока брат подойдет поближе, сказал:— Я хочу поговорить с тобой о подруге моей жены. Мне все равно, чего будет стоить ее приезд сюда, Йан. Если понадобится, притащи ее силой. Я никому не позволю огорчать свою жену Хватит с нее волнений из-за ребенка!Йан двинулся к конюшням, заложив руки за спину и задумчиво наклонив голову. Патрик шагал рядом.— Ты ведь понимаешь, что если я силой заставлю эту женщину приехать, то скорее всего начнется война с ее семьей, а может быть, даже — если вздумает вмешаться король — и война с Англией?Патрик посмотрел на брата, чтобы понять, что он думает по этому поводу. Йан лишь улыбнулся в ответ. Патрик покачал головой.— Джон не станет в это вмешиваться, если не усмотрит для себя никакой выгоды. Дело только в ее семье. Они, конечно же, не позволят ей так просто отправиться в подобное путешествие.— Может завариться каша, — заметил Йан.— Это как-то изменит дело?— Нет.Из груди Патрика вырвался вздох.— Когда ты отправляешься в путь?— Завтра, на рассвете. Сегодня вечером поговорю с Фрэнсис Кэтрин. Хочу узнать как можно больше о семье этой женщины.— Чего-то Фрэнсис Кэтрин мне недоговаривает, — начал было Патрик. — По пути домой она вдруг начала расспрашивать меня о нашей вражде с Маклинами…И осекся. Йан смотрел на него так, будто перед ним стоял сумасшедший.— И ты не потребовал от нее объяснений? — грозно воскликнул он.— Все не так просто, — пояснил Патрик. — К жене следует относиться с… должной деликатностью. Со временем она сама расскажет мне о том, что ее тревожит. Надо только набраться терпения. Кроме того, я, наверное, поспешил с выводами. Просто моя жена сейчас тревожится по любому поводу…Выражение лица Йана заставило Патрика пожалеть о том, что он упомянул о странном поведении своей жены.— Я бы поблагодарил тебя за то, что ты едешь в это путешествие вместо меня, да боюсь обидеть, — сказал он, чтобы сменить тему.— Не очень-то я стремлюсь выполнить этот долг, — признался Йан. — Чтобы добраться до поместья этой Джудит Элизабет, мне понадобится семь или восемь дней, а потом еще по крайней мере восемь дней обратной дороги, да к тому же с ноющей женщиной на руках. Дьявол! Я бы лучше расправился с легионом Маклинов вместо того, чтобы выполнять это поручение.Патрик чуть было не рассмеялся, слушая, каким унылым тоном его брат произносит эти слова. Конечно, рассмеяться он не осмелился, Йан просто бы измочалил его, если бы он посмел хотя бы улыбнуться.Несколько минут братья шагали молча. Каждый был погружен в свои мысли.Неожиданно Патрик остановился.— Ты не можешь силой заставить эту женщину ехать сюда. Если она не захочет ехать, оставь ее в покое.— Тогда какого черта я вообще туда еду? — рассердился Йан.— Хотя, возможно, моя жена и права, — поспешно возразил Патрик. — Может быть, леди Джудит Элизабет приедет сюда по собственной воле.Йан гневно уставился на брата.— По своей воле? Ты просто безумец, если веришь в это. Она англичанка! — Он помолчал и устало вздохнул. — Она не приедет сюда по собственной воле. Глава 2 Джудит стояла на крыльце.Конечно, обо всем она была предупреждена заранее. Два дня назад ее двоюродный брат Лукас заметил четверых шотландских воинов на расстоянии одного броска камня от пограничной переправы у Хортон-Риджа. Лукас оказался там не случайно: он старательно выполнял указания тети Милисенты и провел у границы почти весь июнь. Целыми днями Лукас предавался грезам и перебирал собственные пальцы, но в конце концов все-таки засек шотландцев. Его настолько удивил вид настоящих шотландских горцев, что он чуть было не забыл о том, что ему полагается делать дальше. Однако он быстро опомнился и, подняв облако пыли, проскакал без остановок до самого поместья леди Джудит, чтобы сообщить ей: пора готовиться к приему гостей!Приготовления отняли у Джудит немного времени. За время, прошедшее с тех пор, как сложным и запутанным путем до нее дошел слух о беременности Фрэнсис Кэтрин, она уже успела упаковать большую часть своего багажа, а также подарки для подруги, которые перевязала розовыми кружевными ленточками, очень милыми на вид.Определенно, Фрэнсис Катрин могла бы выбрать и более подходящее время. Джудит только-только появилась в доме дяди Текела, чтобы провести в нем обязательные шесть месяцев в году, как вдруг пришло это известие. Теперь она уже не могла уложить вещи и вернуться обратно в дом тети Милисенты и дяди Герберта, так как это вызвало бы ненужные расспросы. Джудит не очень-то хотелось кому-либо что-либо объяснять. Поэтому она припрятала багаж и подарки на чердаке конюшни и стала ждать, когда ее мать, которая, как правило, появлялась дома редко и ненадолго, соскучится и уедет снова. Сразу после ее отъезда она обсудит вопрос о путешествии в Шотландию со своим опекуном, дядей Текелом.Старший брат матери обладал мягкими манерами, вкрадчивым голосом, будучи полной противоположностью своей сестре, леди Корнелии, в те редкие дни, которые ему удавалось проводить без выпивки. Когда же порок этот все-таки брал над ним верх, он становился злым как змея. Текел уже многие годы был инвалидом. И Джудит помнила его таким столько же, сколько помнила себя. Первое время он редко сердился на нее, даже в те вечера, когда боль в изуродованных ногах становилась невыносимой. О его страданиях девочка узнавала лишь тогда, когда дядя начинал потирать колени и велел слугам принести ему кубок с горячим вином. Слуги уже по опыту знали, что нужно нести сразу полный кувшин. Иногда Джудит удавалось ускользнуть в свою комнату прежде, чем дядю обуревало буйство, но бывали случаи, когда он требовал, чтобы девочка сидела рядом с ним. В такие минуты дядя Текел обычно впадал в меланхолию и, держа ее за руку, рассказывал о прошлом, о том времени, когда он был молодым и сильным воином, с которым считались и друзья, и враги. Но однажды повозка, на которой он ехал, перевернулась и раздробила его колени на мелкие кусочки. Тогда дяде было всего двадцать два года. И вот теперь, когда вино заглушало боль и развязывало язык, он сидел у стола и проклинал несправедливость судьбы.На Джудит он тоже злился, но девочка не подавала виду, насколько огорчает ее эта злость. Просто она чувствовала, как ч желудок ее сжимается в тугой узел, и это ощущение не проходило до тех пор, пока ее наконец не отпускали спать.С годами пьянство Текела приобретало все более тяжкие формы. Он стал все чаще требовать вина, и с каждым выпитым кубком его настроение менялось все резче. К ночи дядя уже либо рыдал и проклинал себя, либо во всеуслышание осыпал бессвязными оскорблениями Джудит.На следующее утро он обычно не помнил того, что говорил накануне. Джудит же помнила каждое его слово. Девушка отчаянно пыталась простить дяде Текелу его жестокость, поверить в то, что он испытывает куда большие страдания, нежели она. Дядя Текел нуждался в ее понимании, ее сострадании.Мать Джудит, леди Корнелия, не испытывала к брату ни малейшего сострадания. Хорошо еще, что она никогда не жила с ним дольше месяца. Уже тогда у нее было очень мало общего и с Текелом, и с собственной дочерью. Когда Джудит была еще совсем маленькой и обижалась на холодную отстраненность матери, дядя утешал племянницу, говоря ей, что она служит леди Корнелии постоянным напоминанием о ее муже, что та очень любила барона и спустя много лет все еще оплакивает его смерть. Когда она смотрит на дочь, говорил он, боль от потери вскипает в ней с новой силой, оставляя слишком мало места для прочих чувств. Поскольку тогда Текел еще не пил так сильно, у Джудит не было причин сомневаться в правдивости его объяснений. Тем не менее она не понимала подобной любви между мужем и женой, и душа ее болезненно жаждала ласки и внимания со стороны матери.Первые четыре года жизни Джудит провела у тети Милисенты и дяди Герберта. Затем, во время своего первого в жизни приезда к матери и дяде Текелу, она случайно назвала дядю Герберта папой. Мать Джудит впала в ярость. Текелу это тоже пришлось не по душе. Он решил, что девочке следует проводить с ним и с матерью гораздо больше времени, и поэтому велел Милисенте привозить Джудит в его поместье каждый год и оставлять в нем ровно на шесть месяцев.Текела возмутила мысль о том, что племянница считает Герберта отцом. Поэтому каждое утро, когда мозг его не был еще затуманен вином, он усаживал Джудит рядом с собой и рассказывал ей о ее настоящем отце. Длинный изогнутый меч, висящий над камином, — это тот самый меч, которым ее отец обычно убивал драконов, дерзнувших отнять Англию у законного короля; ее благородный отец погиб, защищая жизнь своего сюзерена, рассказывал ей Текел.И рассказы эти были бесконечными… Они давали хорошую пищу воображению. И вскоре Джудит стала считать отца святым. Ей сказали, что он умер в первый день мая, и поэтому каждый год в день его смерти девочка вставала рано утром и, собрав целый подол первых весенних цветов, устилала ими могилу своего отца. Она читала молитву за упокой его души, хотя, по правде говоря, ей не очень-то верилось, что отец нуждается в ее заступничестве. Конечно, ее папа уже на небесах и так же верно служит Создателю, как верно служил своему королю, пока жил на земле.Джудит исполнилось одиннадцать лет, когда по дороге на очередной летний праздник она узнала правду о своем отце. Оказалось, что он не погиб, защищая Англию от неверных. Этот человек даже не был англичанином! И мать ее вовсе не оплакивала мужа, а наоборот, ненавидела его с силой, которая не убавилась ни на йоту за все эти годы. Текел раскрыл племяннице только половину правды. Джудит действительно служила матери постоянным напоминанием, напоминанием о совершенной ею когда-то ужасной ошибке.Тетя Милисента рассказала девочке всю правду. Мать Джудит вышла замуж за шотландского лаэрда, чтобы отомстить отцу и королю, которые сочли того английского дворянина, которого она до этого уже присмотрела себе в женихи, недостойной партией. Леди Корнелия не привыкла к тому, чтобы ее желания не исполнялись. Она вышла замуж за шотландского горца всего через две недели после того, как встретилась с ним при дворе короля в Лондоне.
1 2 3 4 5 6 7