А положение серьезное?
– Не очень, – заверила ее Кэролайн. – Поначалу я тоже испугалась, уж очень много потеряно крови. Но она в довольно неудобном месте.
– Ах вот в чем дело! – прошептала Черити сочувственным тоном. Она бросила взгляд на человека в карете, а затем снова повернулась к Кэролайн. – Так ты говоришь, в неудобном месте?
– Да, – ответила Кэролайн. Она знала, что ее кузина жаждет узнать все подробности, но, щадя чувства мистера Смита, не стала больше ничего рассказывать. – И чем быстрее мы с этим покончим и пустимся в дальнейший путь, тем лучше.
– Но почему?
– Потому что он страшно переживает из-за своей раны, – ответила Кэролайн, предоставляя сестре самой домысливать остальное.
Она не собиралась рассказывать Черити всю правду и отдавала себе в этом отчет. Ей хотелось побыстрее закончить перевязку и распрощаться. А все из-за этого друга мистера Смита. Чем быстрее она от него отделается, тем лучше будет для всех. Этот человек пугал ее своей необычностью, притягивал и раздражал одновременно, а Кэролайн не хотела признаться в своих чувствах даже себе самой.
– Но кто же этот щеголь? – прошептала ей на ухо Черити.
Кэролайн не ответила. Сделав знак Бенджамину, она взяла из рук слуги свой походный медицинский набор. Поднявшись в карету, она сказала, обращаясь к мистеру Смиту:
– Вы можете не беспокоиться из-за Черити. Без очков она не отличит не только мужчину от женщины, но даже одного мужчину от другого.
Бенджамин услышал эти слова и тут же протянул руку Черити. Увидев, что девушка не заметила его движения, он сам взял ее за руку и потихоньку отошел вместе с ней от кареты. Бредфорд глядел на них, безуспешно пытаясь понять, что же происходит.
– Ты сам можешь представить, в какую переделку я попал, – сказал мистер Смит, обращаясь к своему другу. – Бредфорд кивнул головой и обошел карету с другой стороны, – Не так уж много людей, в которых я могу быть уверен, что они не станут болтать про дурацкое положение, в каком я оказался, но Бредфорд как раз из числа этих немногих, – произнес, обращаясь к Кэролайн, мистер Смит.
Та ничего не ответила на это. Куда больше ее обрадовало то, что рана перестала кровоточить.
– У вас есть что-нибудь спиртное? – спросила она, не обращая никакого внимания на Бредфорда, который уже успел сесть напротив мистера Смита.
Карета была куда просторнее, чем нанятая Кэролайн, но тем не менее девушка оказалась в опасной близости от Бредфорда, едва опустилась на колени перед мистером Смитом. Поскольку мистер Смит пригласил Бредфорда в карету, Кэролайн не решилась просить его выйти и дать ей возможность обработать и перевязать рану, но чувствовала себя на редкость неудобно и непривычно.
– Немного бренди, – ответил раненый. – Вас устроит этот напиток? Он довольно крепок.
С этими словами он достал из нагрудного кармана куртки фляжку.
– Если там что-нибудь осталось, то да, – ответила Кэролайн. – Я собираюсь смочить им рану, перед тем как начать перевязку. Мама говорит, что спиртное обеззараживает раны. – Она не стала объяснять, что мама не была полностью уверена в этой теории, хотя и продолжала применять ее на практике, утверждая не без оснований, что вреда уж точно не будет. – Придется потерпеть, но если вы не сможете сдержать крика, то никто не упрекнет вас за это.
– Мадам, заверяю вас: я не издам ни звука. Признаться, не очень-то любезно с вашей стороны думать так обо мне, – торжественно произнес раненый за секунду до того, как жидкий огонь крепкого бренди коснулся его кожи.
Он завопил от боли и едва удержался на сиденье. Бредфорд, чувствуя себя совершенно беспомощным, лишь сочувственно глядел на друга.
Кэролайн достала небольшую коробочку желтого порошка, пахнущего болотной водой и мокрыми листьями, и обильно посыпала им рану. Потом взяла оторванную от нижней юбки полоску ткани и принялась перевязывать раненую ногу.
– Лекарство снимет боль и поможет ране побыстрее затянуться, – ласково утешила она беднягу.
Бредфорд был очарован звучанием ее хрипловатого, чувственного голоса. Он поймал себя на мысли, что хотел бы оказаться на месте своего друга, и даже потряс головой, чтобы отделаться от наваждения. Что такое с ним происходит? Он чувствовал себя околдованным и смущенным. Никогда раньше не приходилось ему смущаться в обществе женщины, и это ему не очень-то нравилось. Она лишила его самообладания. Видит Бог, столь сильная реакция на присутствие этой черноволосой малышки испугала его самого, и Бредфорд снова ощутил себя растерянным школьником, не выучившим урока.
– Я веду себя как последний трус, который не может перенести боль, – прошептал мистер Смит. Он вытер платком пот со лба и опустил взгляд. – Но ваша матушка – настоящий варвар, если использует такие методы лечения.
– Ну что вы, мистер Смит, вы же только едва слышно простонали, – твердо и уверенно произнесла Кэролайн. Похлопав его по колену, она взглянула раненому в лицо. – Вы прекрасно держитесь. Да и перед этими бандитами вы не сплоховали.
Кэролайн немедленно ощутила действие своих слов: мистер Смит снова обрел свой обычный напыщенный вид.
– Вы вели себя отважно, и вам не в чем себя упрекать. И я прощаю вас за то, что вы назвали мою маму варваром, – с нежной улыбкой добавила она.
– Да, я был довольно беспомощен перед этими бандитами, – признался мистер Смит. – Разумеется, вы понимаете, что они превосходили меня числом.
– Все именно так как и было, – согласилась Кэролайн. – И вы должны гордиться своим поведением. Не правда ли, мистер Бредфорд?
– Истинная правда, – тут же ответил Бредфорд, невероятно довольный тем, что она наконец-то заметила его присутствие.
Мистер Смит что-то успокоенно пробормотал.
– Так что единственный трус во всей округе – тот ирландский кучер, которого мы наняли, – заметила Кэролайн, начиная бинтовать ногу мистера Смита.
– Вы не любите ирландцев? – спросил Бредфорд, лениво растягивая слова.
Его заинтриговала страсть, звучавшая в ее голосе. Кэролайн подняла на него горящий гневом взгляд, и Бредфорд поймал себя на мысли: интересно, любит ли она так же страстно, как и ненавидит? Но он тут же постарался забыть эту нелепую мысль.
– Все ирландцы, которых я встречала в жизни, были сущими негодяями, – мрачно призналась Кэролайн. – Мама говорит, что я должна быть более снисходительна к людям, но я просто не могу. – Она вздохнула и вернулась к прерванному занятию. – Как-то раз на меня напали трое ирландцев, давно, когда я была совсем маленькой, и, если бы не пришел на помощь Бенджамин, не знаю, чем бы все это закончилось. Скорее всего сейчас бы я не разговаривала с вами.
– Мне трудно себе представить, что вы не смогли постоять за себя, – вставил мистер Смит.
Это прозвучало как комплимент, и Кэролайн неожиданно почувствовала себя польщенной.
– Тогда я еще не умела как следует постоять за себя. Мои двоюродные братья очень расстроились после этого происшествия и стали по очереди учить меня самозащите.
– Эта женщина – настоящий ходячий арсенал, – заметил мистер Смит своему другу. – Она сказала, что приготовила все это оружие для защиты от лондонцев.
– Неужели мы снова будем обсуждать разницу между разнузданными колониями и вашим стыдливым Лондоном, мистер Смит? – В голосе Кэролайн звучала насмешка.
Она поддразнивала его скорее для того, чтобы он отвлекся от терзавшей его боли, нежными, уверенными движениями продолжая бинтовать его ногу.
Черты лица мистера Смита мало-помалу разглаживались.
– Я определенно чувствую себя гораздо лучше. И обязан своей жизнью вам, дорогая незнакомка.
Кэролайн сделала вид, что не слышит его пылкой тирады, и быстро сменила тему разговора. Она всегда чувствовала себя неловко, слушая пышные светские речи.
– Через две недели вы снова будете танцевать, – пообещала она. – Вы ведь бываете в обществе? Хотя скорее всего вы сами и есть это общество?
Этот невинный вопрос привел мистера Смита в совершенное замешательство. Он даже поперхнулся от неожиданности и покраснел, словно от удушья. Кэролайн несколько секунд смотрела на него, а потом перевела взгляд на Бредфорда. В его ответном взгляде она прочитала откровенную усмешку и подумала, что, когда он улыбается, пусть даже только глазами, становится гораздо симпатичнее.
Она терпеливо ждала ответа на свой вопрос, но мистер Смит, по-прежнему кашляя и давясь, похоже, решил не отвечать на него.
Нет, Бредфорда никак нельзя назвать хлыщом. Придя к этому заключению, она вдруг ощутила некоторое разочарование. Нет, он совершенно не был похож на мистера Смита. Друзья одевались у одного портного, но Кэролайн не могла себе представить, что Бредфорд мог бы вести себя подобным образом. Да и кожа ног этого великана скорее всего ничем не напоминает нежную кожу ребенка. Нет, она должна быть грубой, а под ней – сильные мышцы. Даже внешне Бредфорд казался намного сильнее и телом, и духом, чем мистер Смит. Вряд ли он пустился бы наутек от напавших на него разбойников. Ей пришло в голову, что он легко смог бы сокрушить своих противников одним ударом могучего кулака. Интересно, а каков он с женщиной? Кэролайн почувствовала, как от этой мысли ее щеки порозовели. Что это с ней такое творится? Неужели она в самом деле хотела представить себе мужчину без одежды, хотела знать, как он поведет себя, коснувшись женщины? Боже, это же совершенно невозможно!
Бредфорд заметил легкий румянец, заигравший у нее на щеках. и предположил, что она думает, будто мистер Смит смеется над ней. Он решил ответить за своего приятеля.
– Мы оба принадлежим к обществу, но мистера Смита это занимает куда больше, чем меня.
Он не стал добавлять, что крайне редко бывает на светских раутах, а когда все же вынужден там появляться, то чувствует только невозможную скуку. Вместо того чтобы рассказать все это, он спросил:
– Вы упомянули, что приехали повидать своего батюшку? В таком случае вы скорее всего живете в колониях? Вероятно, с вашей матушкой?
Бредфорд не хотел признаваться даже самому себе в том, что Кэролайн пробудила в нем интерес, и убеждал себя, что хочет лишь поддержать приличествующий случаю разговор – и ничего больше.
Кэролайн нахмурилась. С ее стороны было бы бестактным не ответить на вежливо заданный вопрос, но она не была расположена сколько-нибудь подробно рассказывать о себе, пусть даже самым изысканным джентльменам. Если ее планы осуществятся, то пробыть в Лондоне ей предстояло всего лишь несколько дней, и в ее намерения не входило заводить дружбу с кем бы то ни было из англичан. Но, похоже, ей никуда не деться от ответа – такое ожидание было написано на лицах обоих мужчин.
Придется что-то сказать.
– Моя матушка умерла много лет тому назад, – наконец произнесла она. – Мы переехали в Бостон, когда я была совсем маленькой девочкой. Меня вырастили мои дядя и тетя, и я всегда называла мою тетю мамой. Да и как не называть? Она воспитала меня. Так было проще… по существу это верно, – добавила она, задумчиво глядя в окно экипажа.
– И как долго вы пробудете в Лондоне? – спросил Бредфорд. Подавшись вперед, он крепко сжал свои большие сильные руки, взволнованно ожидая ответа.
– Черити собирается появиться на кое-каких званых вечерах, – ответила она, уклоняясь от заданного ей вопроса.
Бредфорд нахмурился, не услышав точного ответа, и снова спросил:
– Сезон уже скоро начнется. Неужели вы не хотите попытать счастья?
Он сделал над собой усилие и повел беседу в вольном тоне, убеждая себя, что отнюдь не хочет опровергнуть ее провинциальные ожидания. Она была женщиной, и поэтому ей должно быть привычно говорить в такой легкомысленной манере.
– Сказать по правде, я не думала ни о чем подобном. Я уверена, что Черити будет в восторге от приемов.
Она, нахмурившись, взглянула на Бредфорда, и он поразился силе ее взгляда. Пожалуй, этот прямой взгляд мог привести в замешательство любого мужчину, но не Бредфорда. Герцог достаточно повидал и пережил, чтобы его мог выбить из колеи взгляд совсем юной особы. И все же он был встревожен своей совершенно необычной реакцией. Боже, он ни разу в жизни еще не был столь ошеломлен и потрясен женщиной! Что же это такое с ним происходит? Когда их взгляды встретились, он всем существом почувствовал волну жара, исходящего от этой стоящей на коленях женщины. Она смотрела на него прямо и совершенно невинно, но в ее взгляде Бредфорд, жизнь которого отнюдь не была согрета женским теплом, читал обещание ласки и нежности.
Их взгляды встретились. Миг молчания нарушил мистер Смит, который, кашлянув, произнес:
– Так вы не очень-то ждете предстоящего сезона, не так ли?
Кэролайн показалось, что он сам был совершенно ошеломлен неделикатностью собственного вопроса.
– Я об этом просто не думала, – ответила Кэролайн. Она улыбнулась и добавила:
– О, мы наслышаны таких историй о здешнем обществе! Говорят, оно состоит из чопорных, обособленных групп людей, и любому новичку приходится быть очень осторожным. Черити очень боится сделать что-нибудь такое, что в первый же ее выход шокирует моего отца. Понимаете, она хочет быть безупречной.
Голос ее звучал несколько сдавленно, и Бредфорд чувствовал себя все больше и больше заинтересованным.
Мистер Смит произнес:
– Уверяю вас, дорогие леди, что весь Лондон только и будет говорить о вас.
Слова эти прозвучали напыщенно и самодовольно. Он полагал, что его собеседница воспримет их как комплимент, и был крайне смущен, когда Кэролайн уныло кивнула и нахмурилась.
– Именно поэтому Черити и беспокоится за меня. Она боится, что я сделаю нечто ужасное по меркам здешнего общества и об этом узнает весь Лондон. Понимаете, что бы я ни делала, я всегда попадаю в какие-нибудь неловкие ситуации. Моя мама зовет меня бунтовщицей. Боюсь, что она права.
Кэролайн произнесла всю эту тираду совершенно обыденным тоном, привычно повторяя надоевшие с детства нравоучения.
– Нет, нет, – запротестовал мистер Смит, помахивая в воздухе платком, словно моля о перемирии. – Я хотел сказать, что все общество примет вас с распростертыми объятиями. Я вам это предсказываю наверняка.
– Вы чрезвычайно любезны, – понизив голос, прошептала Кэролайн. – Но я не слишком на это надеюсь. Хотя меня не очень-то расстроит, даже если я не придусь по нраву самому Паммеру.
– Паммеру? – в один голос переспросили Бредфорд и мистер Смит.
– Паммер или Браммер, – пожав плечами, поправилась Кэролайн. – Мистер Смит, будьте так добры немного подвинуть вашу ногу, чтобы я могла завязать узел. Вот так, теперь я могу продолжать.
– Может, вы имеете в виду Брюммеля? Бью Брюммеля <Бью Брюммель – Джордж Брайен Брюммель (или Браммель), 1778-1840 гг., известный лондонский франт, законодатель мужской моды.>? – спросил Бредфорд, невольно улыбнувшись.
– Да, именно так, кажется, правильно произносится его имя. Накануне отъезда из Бостона миссис Майбэри рассказала нам, что именно этот Брюммель и задает тон во всем обществе. Возможно, вы знаете, что миссис Майбэри из Лондона приехала в колонии совсем незадолго до нашего отъезда, поэтому нам кажется, что это должно быть истинной правдой.
– И что же она вам рассказала? – спросил Бредфорд.
– Что если какая-нибудь из дам не понравится этому Брюммелю, то она сразу же может идти в монастырь. Ее светская жизнь будет закончена, и ей останется вести уединенную жизнь затворницы. Вы можете себе представить, что один человек имеет такую власть? – спросила она, поднимая взгляд на Бредфорда.
И тут же пожалела об этом. Разумеется, сказала она себе, он может представить себе такую власть. А скорее всего он и сам обладает такой властью над людьми. Она расстроенно вздохнула и потупила взгляд. Присутствие Бредфорда все заметнее нервировало ее. Она взглянула на мистера Смита и заметила обеспокоенное выражение его лица.
– О, неужели я наложила слишком тугую повязку?
– Н-нет, все прекрасно, – слегка заикаясь, ответил мистер Смит.
– Вы, конечно, понимаете, что я лично ничуть не беспокоюсь о том, придусь ли по вкусу Брюммелю или нет. В Лондоне я никуда не приглашена. Меня всерьез волнует только одно – чтобы мое поведение не помешало Черити. Мне бы хотелось, чтобы ей не пришлось переживать за меня. Да, вот об этом я беспокоюсь.
– Мне почему-то кажется, что этот самый Бью Брюммель не будет строить козни ни вам, ни вашей сестре, – пророчески произнес Бредфорд.
– Вы чересчур прекрасны, чтобы общество отвергло вас, – вставил мистер Смит.
– Быть привлекательной еще не значит быть принятой в обществе, – задумчиво произнесла Кэролайн.
– А кроме того, я слышал, что этот Брюммель очень ценит своих мышастых, – сухо заметил Бредфорд.
– Своих мышастых? – переспросила озадаченная Кэролайн.
– Своих лошадей, – пояснил Бредфорд. – Я ни минуты не сомневаюсь, что вы перестреляли бы их, если бы он только задумал что-нибудь против вас или вашей сестры.
1 2 3 4 5
– Не очень, – заверила ее Кэролайн. – Поначалу я тоже испугалась, уж очень много потеряно крови. Но она в довольно неудобном месте.
– Ах вот в чем дело! – прошептала Черити сочувственным тоном. Она бросила взгляд на человека в карете, а затем снова повернулась к Кэролайн. – Так ты говоришь, в неудобном месте?
– Да, – ответила Кэролайн. Она знала, что ее кузина жаждет узнать все подробности, но, щадя чувства мистера Смита, не стала больше ничего рассказывать. – И чем быстрее мы с этим покончим и пустимся в дальнейший путь, тем лучше.
– Но почему?
– Потому что он страшно переживает из-за своей раны, – ответила Кэролайн, предоставляя сестре самой домысливать остальное.
Она не собиралась рассказывать Черити всю правду и отдавала себе в этом отчет. Ей хотелось побыстрее закончить перевязку и распрощаться. А все из-за этого друга мистера Смита. Чем быстрее она от него отделается, тем лучше будет для всех. Этот человек пугал ее своей необычностью, притягивал и раздражал одновременно, а Кэролайн не хотела признаться в своих чувствах даже себе самой.
– Но кто же этот щеголь? – прошептала ей на ухо Черити.
Кэролайн не ответила. Сделав знак Бенджамину, она взяла из рук слуги свой походный медицинский набор. Поднявшись в карету, она сказала, обращаясь к мистеру Смиту:
– Вы можете не беспокоиться из-за Черити. Без очков она не отличит не только мужчину от женщины, но даже одного мужчину от другого.
Бенджамин услышал эти слова и тут же протянул руку Черити. Увидев, что девушка не заметила его движения, он сам взял ее за руку и потихоньку отошел вместе с ней от кареты. Бредфорд глядел на них, безуспешно пытаясь понять, что же происходит.
– Ты сам можешь представить, в какую переделку я попал, – сказал мистер Смит, обращаясь к своему другу. – Бредфорд кивнул головой и обошел карету с другой стороны, – Не так уж много людей, в которых я могу быть уверен, что они не станут болтать про дурацкое положение, в каком я оказался, но Бредфорд как раз из числа этих немногих, – произнес, обращаясь к Кэролайн, мистер Смит.
Та ничего не ответила на это. Куда больше ее обрадовало то, что рана перестала кровоточить.
– У вас есть что-нибудь спиртное? – спросила она, не обращая никакого внимания на Бредфорда, который уже успел сесть напротив мистера Смита.
Карета была куда просторнее, чем нанятая Кэролайн, но тем не менее девушка оказалась в опасной близости от Бредфорда, едва опустилась на колени перед мистером Смитом. Поскольку мистер Смит пригласил Бредфорда в карету, Кэролайн не решилась просить его выйти и дать ей возможность обработать и перевязать рану, но чувствовала себя на редкость неудобно и непривычно.
– Немного бренди, – ответил раненый. – Вас устроит этот напиток? Он довольно крепок.
С этими словами он достал из нагрудного кармана куртки фляжку.
– Если там что-нибудь осталось, то да, – ответила Кэролайн. – Я собираюсь смочить им рану, перед тем как начать перевязку. Мама говорит, что спиртное обеззараживает раны. – Она не стала объяснять, что мама не была полностью уверена в этой теории, хотя и продолжала применять ее на практике, утверждая не без оснований, что вреда уж точно не будет. – Придется потерпеть, но если вы не сможете сдержать крика, то никто не упрекнет вас за это.
– Мадам, заверяю вас: я не издам ни звука. Признаться, не очень-то любезно с вашей стороны думать так обо мне, – торжественно произнес раненый за секунду до того, как жидкий огонь крепкого бренди коснулся его кожи.
Он завопил от боли и едва удержался на сиденье. Бредфорд, чувствуя себя совершенно беспомощным, лишь сочувственно глядел на друга.
Кэролайн достала небольшую коробочку желтого порошка, пахнущего болотной водой и мокрыми листьями, и обильно посыпала им рану. Потом взяла оторванную от нижней юбки полоску ткани и принялась перевязывать раненую ногу.
– Лекарство снимет боль и поможет ране побыстрее затянуться, – ласково утешила она беднягу.
Бредфорд был очарован звучанием ее хрипловатого, чувственного голоса. Он поймал себя на мысли, что хотел бы оказаться на месте своего друга, и даже потряс головой, чтобы отделаться от наваждения. Что такое с ним происходит? Он чувствовал себя околдованным и смущенным. Никогда раньше не приходилось ему смущаться в обществе женщины, и это ему не очень-то нравилось. Она лишила его самообладания. Видит Бог, столь сильная реакция на присутствие этой черноволосой малышки испугала его самого, и Бредфорд снова ощутил себя растерянным школьником, не выучившим урока.
– Я веду себя как последний трус, который не может перенести боль, – прошептал мистер Смит. Он вытер платком пот со лба и опустил взгляд. – Но ваша матушка – настоящий варвар, если использует такие методы лечения.
– Ну что вы, мистер Смит, вы же только едва слышно простонали, – твердо и уверенно произнесла Кэролайн. Похлопав его по колену, она взглянула раненому в лицо. – Вы прекрасно держитесь. Да и перед этими бандитами вы не сплоховали.
Кэролайн немедленно ощутила действие своих слов: мистер Смит снова обрел свой обычный напыщенный вид.
– Вы вели себя отважно, и вам не в чем себя упрекать. И я прощаю вас за то, что вы назвали мою маму варваром, – с нежной улыбкой добавила она.
– Да, я был довольно беспомощен перед этими бандитами, – признался мистер Смит. – Разумеется, вы понимаете, что они превосходили меня числом.
– Все именно так как и было, – согласилась Кэролайн. – И вы должны гордиться своим поведением. Не правда ли, мистер Бредфорд?
– Истинная правда, – тут же ответил Бредфорд, невероятно довольный тем, что она наконец-то заметила его присутствие.
Мистер Смит что-то успокоенно пробормотал.
– Так что единственный трус во всей округе – тот ирландский кучер, которого мы наняли, – заметила Кэролайн, начиная бинтовать ногу мистера Смита.
– Вы не любите ирландцев? – спросил Бредфорд, лениво растягивая слова.
Его заинтриговала страсть, звучавшая в ее голосе. Кэролайн подняла на него горящий гневом взгляд, и Бредфорд поймал себя на мысли: интересно, любит ли она так же страстно, как и ненавидит? Но он тут же постарался забыть эту нелепую мысль.
– Все ирландцы, которых я встречала в жизни, были сущими негодяями, – мрачно призналась Кэролайн. – Мама говорит, что я должна быть более снисходительна к людям, но я просто не могу. – Она вздохнула и вернулась к прерванному занятию. – Как-то раз на меня напали трое ирландцев, давно, когда я была совсем маленькой, и, если бы не пришел на помощь Бенджамин, не знаю, чем бы все это закончилось. Скорее всего сейчас бы я не разговаривала с вами.
– Мне трудно себе представить, что вы не смогли постоять за себя, – вставил мистер Смит.
Это прозвучало как комплимент, и Кэролайн неожиданно почувствовала себя польщенной.
– Тогда я еще не умела как следует постоять за себя. Мои двоюродные братья очень расстроились после этого происшествия и стали по очереди учить меня самозащите.
– Эта женщина – настоящий ходячий арсенал, – заметил мистер Смит своему другу. – Она сказала, что приготовила все это оружие для защиты от лондонцев.
– Неужели мы снова будем обсуждать разницу между разнузданными колониями и вашим стыдливым Лондоном, мистер Смит? – В голосе Кэролайн звучала насмешка.
Она поддразнивала его скорее для того, чтобы он отвлекся от терзавшей его боли, нежными, уверенными движениями продолжая бинтовать его ногу.
Черты лица мистера Смита мало-помалу разглаживались.
– Я определенно чувствую себя гораздо лучше. И обязан своей жизнью вам, дорогая незнакомка.
Кэролайн сделала вид, что не слышит его пылкой тирады, и быстро сменила тему разговора. Она всегда чувствовала себя неловко, слушая пышные светские речи.
– Через две недели вы снова будете танцевать, – пообещала она. – Вы ведь бываете в обществе? Хотя скорее всего вы сами и есть это общество?
Этот невинный вопрос привел мистера Смита в совершенное замешательство. Он даже поперхнулся от неожиданности и покраснел, словно от удушья. Кэролайн несколько секунд смотрела на него, а потом перевела взгляд на Бредфорда. В его ответном взгляде она прочитала откровенную усмешку и подумала, что, когда он улыбается, пусть даже только глазами, становится гораздо симпатичнее.
Она терпеливо ждала ответа на свой вопрос, но мистер Смит, по-прежнему кашляя и давясь, похоже, решил не отвечать на него.
Нет, Бредфорда никак нельзя назвать хлыщом. Придя к этому заключению, она вдруг ощутила некоторое разочарование. Нет, он совершенно не был похож на мистера Смита. Друзья одевались у одного портного, но Кэролайн не могла себе представить, что Бредфорд мог бы вести себя подобным образом. Да и кожа ног этого великана скорее всего ничем не напоминает нежную кожу ребенка. Нет, она должна быть грубой, а под ней – сильные мышцы. Даже внешне Бредфорд казался намного сильнее и телом, и духом, чем мистер Смит. Вряд ли он пустился бы наутек от напавших на него разбойников. Ей пришло в голову, что он легко смог бы сокрушить своих противников одним ударом могучего кулака. Интересно, а каков он с женщиной? Кэролайн почувствовала, как от этой мысли ее щеки порозовели. Что это с ней такое творится? Неужели она в самом деле хотела представить себе мужчину без одежды, хотела знать, как он поведет себя, коснувшись женщины? Боже, это же совершенно невозможно!
Бредфорд заметил легкий румянец, заигравший у нее на щеках. и предположил, что она думает, будто мистер Смит смеется над ней. Он решил ответить за своего приятеля.
– Мы оба принадлежим к обществу, но мистера Смита это занимает куда больше, чем меня.
Он не стал добавлять, что крайне редко бывает на светских раутах, а когда все же вынужден там появляться, то чувствует только невозможную скуку. Вместо того чтобы рассказать все это, он спросил:
– Вы упомянули, что приехали повидать своего батюшку? В таком случае вы скорее всего живете в колониях? Вероятно, с вашей матушкой?
Бредфорд не хотел признаваться даже самому себе в том, что Кэролайн пробудила в нем интерес, и убеждал себя, что хочет лишь поддержать приличествующий случаю разговор – и ничего больше.
Кэролайн нахмурилась. С ее стороны было бы бестактным не ответить на вежливо заданный вопрос, но она не была расположена сколько-нибудь подробно рассказывать о себе, пусть даже самым изысканным джентльменам. Если ее планы осуществятся, то пробыть в Лондоне ей предстояло всего лишь несколько дней, и в ее намерения не входило заводить дружбу с кем бы то ни было из англичан. Но, похоже, ей никуда не деться от ответа – такое ожидание было написано на лицах обоих мужчин.
Придется что-то сказать.
– Моя матушка умерла много лет тому назад, – наконец произнесла она. – Мы переехали в Бостон, когда я была совсем маленькой девочкой. Меня вырастили мои дядя и тетя, и я всегда называла мою тетю мамой. Да и как не называть? Она воспитала меня. Так было проще… по существу это верно, – добавила она, задумчиво глядя в окно экипажа.
– И как долго вы пробудете в Лондоне? – спросил Бредфорд. Подавшись вперед, он крепко сжал свои большие сильные руки, взволнованно ожидая ответа.
– Черити собирается появиться на кое-каких званых вечерах, – ответила она, уклоняясь от заданного ей вопроса.
Бредфорд нахмурился, не услышав точного ответа, и снова спросил:
– Сезон уже скоро начнется. Неужели вы не хотите попытать счастья?
Он сделал над собой усилие и повел беседу в вольном тоне, убеждая себя, что отнюдь не хочет опровергнуть ее провинциальные ожидания. Она была женщиной, и поэтому ей должно быть привычно говорить в такой легкомысленной манере.
– Сказать по правде, я не думала ни о чем подобном. Я уверена, что Черити будет в восторге от приемов.
Она, нахмурившись, взглянула на Бредфорда, и он поразился силе ее взгляда. Пожалуй, этот прямой взгляд мог привести в замешательство любого мужчину, но не Бредфорда. Герцог достаточно повидал и пережил, чтобы его мог выбить из колеи взгляд совсем юной особы. И все же он был встревожен своей совершенно необычной реакцией. Боже, он ни разу в жизни еще не был столь ошеломлен и потрясен женщиной! Что же это такое с ним происходит? Когда их взгляды встретились, он всем существом почувствовал волну жара, исходящего от этой стоящей на коленях женщины. Она смотрела на него прямо и совершенно невинно, но в ее взгляде Бредфорд, жизнь которого отнюдь не была согрета женским теплом, читал обещание ласки и нежности.
Их взгляды встретились. Миг молчания нарушил мистер Смит, который, кашлянув, произнес:
– Так вы не очень-то ждете предстоящего сезона, не так ли?
Кэролайн показалось, что он сам был совершенно ошеломлен неделикатностью собственного вопроса.
– Я об этом просто не думала, – ответила Кэролайн. Она улыбнулась и добавила:
– О, мы наслышаны таких историй о здешнем обществе! Говорят, оно состоит из чопорных, обособленных групп людей, и любому новичку приходится быть очень осторожным. Черити очень боится сделать что-нибудь такое, что в первый же ее выход шокирует моего отца. Понимаете, она хочет быть безупречной.
Голос ее звучал несколько сдавленно, и Бредфорд чувствовал себя все больше и больше заинтересованным.
Мистер Смит произнес:
– Уверяю вас, дорогие леди, что весь Лондон только и будет говорить о вас.
Слова эти прозвучали напыщенно и самодовольно. Он полагал, что его собеседница воспримет их как комплимент, и был крайне смущен, когда Кэролайн уныло кивнула и нахмурилась.
– Именно поэтому Черити и беспокоится за меня. Она боится, что я сделаю нечто ужасное по меркам здешнего общества и об этом узнает весь Лондон. Понимаете, что бы я ни делала, я всегда попадаю в какие-нибудь неловкие ситуации. Моя мама зовет меня бунтовщицей. Боюсь, что она права.
Кэролайн произнесла всю эту тираду совершенно обыденным тоном, привычно повторяя надоевшие с детства нравоучения.
– Нет, нет, – запротестовал мистер Смит, помахивая в воздухе платком, словно моля о перемирии. – Я хотел сказать, что все общество примет вас с распростертыми объятиями. Я вам это предсказываю наверняка.
– Вы чрезвычайно любезны, – понизив голос, прошептала Кэролайн. – Но я не слишком на это надеюсь. Хотя меня не очень-то расстроит, даже если я не придусь по нраву самому Паммеру.
– Паммеру? – в один голос переспросили Бредфорд и мистер Смит.
– Паммер или Браммер, – пожав плечами, поправилась Кэролайн. – Мистер Смит, будьте так добры немного подвинуть вашу ногу, чтобы я могла завязать узел. Вот так, теперь я могу продолжать.
– Может, вы имеете в виду Брюммеля? Бью Брюммеля <Бью Брюммель – Джордж Брайен Брюммель (или Браммель), 1778-1840 гг., известный лондонский франт, законодатель мужской моды.>? – спросил Бредфорд, невольно улыбнувшись.
– Да, именно так, кажется, правильно произносится его имя. Накануне отъезда из Бостона миссис Майбэри рассказала нам, что именно этот Брюммель и задает тон во всем обществе. Возможно, вы знаете, что миссис Майбэри из Лондона приехала в колонии совсем незадолго до нашего отъезда, поэтому нам кажется, что это должно быть истинной правдой.
– И что же она вам рассказала? – спросил Бредфорд.
– Что если какая-нибудь из дам не понравится этому Брюммелю, то она сразу же может идти в монастырь. Ее светская жизнь будет закончена, и ей останется вести уединенную жизнь затворницы. Вы можете себе представить, что один человек имеет такую власть? – спросила она, поднимая взгляд на Бредфорда.
И тут же пожалела об этом. Разумеется, сказала она себе, он может представить себе такую власть. А скорее всего он и сам обладает такой властью над людьми. Она расстроенно вздохнула и потупила взгляд. Присутствие Бредфорда все заметнее нервировало ее. Она взглянула на мистера Смита и заметила обеспокоенное выражение его лица.
– О, неужели я наложила слишком тугую повязку?
– Н-нет, все прекрасно, – слегка заикаясь, ответил мистер Смит.
– Вы, конечно, понимаете, что я лично ничуть не беспокоюсь о том, придусь ли по вкусу Брюммелю или нет. В Лондоне я никуда не приглашена. Меня всерьез волнует только одно – чтобы мое поведение не помешало Черити. Мне бы хотелось, чтобы ей не пришлось переживать за меня. Да, вот об этом я беспокоюсь.
– Мне почему-то кажется, что этот самый Бью Брюммель не будет строить козни ни вам, ни вашей сестре, – пророчески произнес Бредфорд.
– Вы чересчур прекрасны, чтобы общество отвергло вас, – вставил мистер Смит.
– Быть привлекательной еще не значит быть принятой в обществе, – задумчиво произнесла Кэролайн.
– А кроме того, я слышал, что этот Брюммель очень ценит своих мышастых, – сухо заметил Бредфорд.
– Своих мышастых? – переспросила озадаченная Кэролайн.
– Своих лошадей, – пояснил Бредфорд. – Я ни минуты не сомневаюсь, что вы перестреляли бы их, если бы он только задумал что-нибудь против вас или вашей сестры.
1 2 3 4 5