— Не забывай, что я сказал тебе о мужчинах, — быстро проговорил Густав. — Я дам телеграмму этому Ли и попрошу тебя встретить. Если его не будет, отправляйся в отель, но только в самый лучший. На одну ночь ты вполне можешь себе это позволить. Когда немного осмотришься, можно будет перебраться в меблированные комнаты и на этом сэкономить. И еще одно: не подписывай никаких бумаг, пока на них не взглянет еще кто-то, помимо Марка Ли.— Ах, Гус, я так боюсь… две ночи в поезде…— Все будет в порядке, — заверил Густав. — Умом тебя Бог не обидел, так что не пропадешь.Его последние слова почти потонули в свисте паровоза и скрежете металла. Машинист резко затормозил, так что из-под колес полетели искры, и поезд остановился. С площадки в конце вагона сошел проводник в красивом черном костюме. Он поставил рядом с лестницей табурет, а сам прошел в здание вокзала.Из окон вагона стали выглядывать пассажиры. В багажный вагон, который был прицеплен перед пассажирским, начали грузить вещи.Кристин крепко стиснула руку Густава.— Никогда еще не видела поезд так близко. Он такой страшный!..— Вовсе нет, глупышка! — Густав указал на сумку. — Не выпускай ее из рук, даже когда спишь.— Жаль, что я так мало знаю о дяде Ярби.— Ты знаешь все, что тебе необходимо. — Кузен передал ей корзинку. — Мама положила сюда чашку, в вагоне обычно бывает питьевая вода.Проводник вышел из здания станции и подошел к лесенке в конце вагона.— Все по местам!Кристин вздрогнула, услышав его зычный голос.Коммивояжер отошел в сторонку, пропуская вперед Кристин, но Густав придержал ее за руку, и они подождали, когда в вагон поднимутся молодожены. Потом он торопливо поцеловал Кристин в щеку.— Лети, маленькая птичка! — прошептал он.— Я тебе говорила, как мне хотелось, чтобы моим родным братом был не Ферд, а ты? — Кристин задыхалась от волнения.— Говорила, и не раз. Ну, пора садиться в поезд.Кристин поднялась по лесенке. На верхней ступеньке оглянулась.— До свидания, Гус. Я буду писать.Сзади уже поднимался коммивояжер, и девушке пришлось пройти внутрь. Вагон оказался полупустым, и ей удалось найти место у окна. Усевшись на сиденье, она посмотрела в окно. Густав улыбался ей, Он сунул руки в карманы и лихо сдвинул кепку набок. У Кристин выступили слезы на глазах — она расставалась с самым близким другом, с единственным человеком на свете, который любил ее и заботился о ней.Вагон дернулся, и поезд начал медленно набирать ход. Кристин, глядя в окно, помахала кузену, а он бежал рядом с ее окном до тех пор, пока не отстал. Но даже когда Густав отстал, Кристин продолжала махать ему, пока фигура кузена не скрылась из виду. Только после этого девушка отвернулась от окна.Вот и началось ее путешествие. Теперь уже слишком поздно идти на попятную.Крепко держась за край сиденья, Кристин смотрела, как за окном проплывают деревья и телеграфные столбы. Поезд выехал за пределы О-Клэра. Постепенно девушка начала привыкать к скорости и немного расслабилась. Когда поезд сделал короткую остановку в каком-то небольшом городке, она даже помахала из окна мальчишкам, сбежавшимся поглазеть на паровоз. Страшнее всего было тогда, когда поезд проезжал по мосту через реку. Кристин взглянула в окно, и ей показалось, что под ней пет ничего, кроме воды далеко внизу. Девушка в ужасе зажмурилась и принялась молиться. Только когда колеса застучали по-другому, она осмелилась открыть глаза и с облегчением вздохнула, увидев за окном кучи угля, а в отдалении — дома.Пронзительно свистя, паровоз прибыл на станцию Сент-Пол. Проводник прошел по вагону и объявил:— Стоим тридцать минут. Можете выйти размять ноги.Все, кроме Кристин и какого-то мужчины — он спал, прислонившись головой к окну, надвинув шляпу на лицо, — вышли из вагона. Кристин направилась к баку с водой. Только выпив полную чашку, она вдруг задумалась: что же делать, если ей захочется в туалет?От Сент-Пола поезд отошел по-прежнему полупустым, но после остановки в Миннеаполисе почти все места оказались заняты. Кристин порадовалась, что вовремя заняла сиденье у окна.Рядом с ней устроилась симпатичная женщина чуть постарше Кристин. Они разговорились. Женщина рассказала, что едет в Сент-Клауд навестить сестру и что такое путешествие она совершает два раза в год.— А я никогда раньше не ездила на — поезде, — призналась Кристин. Преодолевая смущение, она прошептала: — Скажите, а как быть, если кому-то вдруг понадобится…— В туалет? Это в конце вагона. На остановке туалет запирают.— И что же, получается, на остановке туда попасть нельзя?— Нет. Ведь сток выходит прямо на станцию… вы понимаете?— О Господи! Но не могу же я пройти через весь вагон! Все сразу поймут, куда и зачем я направилась!— Да, это неприятно. Обычно я брала с собой маленькую дочку и делала вид, что это ей понадобилось в туалет. Но уборная есть на каждой станции. Если вы можете подождать…— Но мне не нужно выходить до самого Фарго!— Милочка, не обязательно ждать так долго! В Сент-Клауде поезд стоит целых пятнадцать минут. Сойдем вместе, я покажу вам, куда идти.— А если поезд уедет без меня?— Мы предупредим проводника, чтобы он, прежде чем дать сигнал к отправлению, проверил, вернулись ли вы.К вечеру Кристин уже вполне привыкла к мерному покачиванию вагона и стуку колес. Она даже начала получать удовольствие от поездки. Девушка съела хлеб, сыр и один ломоть жареного мяса, — а другой оставила на потом. После Септ-Клауда пассажиров в вагон набилось столько, что те, кому достались сидячие места, могли считать себя счастливчиками.Сумерки постепенно сгущались. Кристин смотрела в окно и думала о том, что ждет ее в конце пути. Как-то встретят ее Марк Ли и управляющий дяди Ярби? Может быть, ей повезет, и жена управляющего окажется милой женщиной, которая поймет, что Кристин вовсе не желает вмешиваться в управление фермой… или ранчо? Она ведь всего-то и хочет, что взглянуть на свою землю. Хоть одним глазком. Пройти по ней, почувствовать ее запах… Кристин все еще не верилось, что она теперь владеет землей. Глава 3 Территория Монтана (Административная единица в США в XIX в., не имеющая статуса штата) За ним кто-то наблюдает.Бак Леннинг медленно поднялся на ноги, стараясь не делать резких движений. Он стоял на коленях и пил из холодного прозрачного ручья, когда заметил, что с берега в воду с тихим всплеском упало несколько мелких камешков. Кто прячется в ивняке, чуть вправо от него, он не знал, но знал, что галька сама по себе в воду не падает.Многолетняя — вызванная необходимостью — привычка быть всегда начеку до предела обострила его зрение, слух и интуицию, и сейчас Бак чувствовал: что-то не так. Он почти физически ощущал дыхание неведомого врага. Пригнувшись пониже, чтобы представлять собой наименее удобную мишень, Бак двинулся по заросшему ивняком берегу к своему коню.Может быть, в кустах прячется индеец или мексиканец? Вряд ли — в этих краях мексиканские бандиты встречаются редко, а воин-индеец ни за что бы не обнаружил свое присутствие таким образом. Кто бы там ни скрывался, но если неведомый враг пришел сюда, чтобы устроить засаду, то он свой шанс упустил.Миновав пастбище, Леннинг проскакал несколько миль по дну Ручья Сочной Травы. Там, где ручей снова сворачивал в сторону Бешеных Гор, на пологом склоне которых тут и там торчали среди берез и осин высокие сосны, он вывел коня .на берег и направился вдоль ручья.Леннинг повернулся и сделал вид, будто поправляет подпругу. Неожиданно из ивняка выпорхнула птичка и пролетела над самым его ухом. Бак продолжал обшаривать взглядом берег ручья. Вскоре его зоркие глаза заметили среди зелени то, чему там быть никак не полагалось — небольшое красное пятно. Запомнив место, Леннинг проехал еще немного, потом спешился и повел коня на поводу в противоположном направлении. Ярдов через сто он снова повернул, чтобы подобраться к ивняку со стороны склона горы.Бак Леннинг не собирался надолго отлучаться с ранчо и не хотел терять время на расследование, однако сейчас это было неизбежно. Здравый смысл подсказывал: кто бы там ни прятался на берегу — это враг, и его нужно застать врасплох. Ступая медленно и бесшумно, Бак повел коня к тому месту, откуда в воду посыпалась галька.Он заметил на земле след, очевидно, тащили кого-то или что-то тяжелое. Леннинг на миг замер. Потом, двигаясь с грацией дикой кошки, пошел по следу в сторону ручья, туда, где ивняк рос гуще. Он не слышал ни звука, все вокруг словно замерло, лишь верхушки сосен чуть подрагивали под свежим ветерком.Если бы не красные тесемки, заплетенные в длинные черные косы, Леннинг ни за что бы не обнаружил стройную девушку-индианку. Ее домотканое платье совершенно сливалось с хвоей и опавшими листьями. Девушка была напугана, но в ее напряженно следивших за Баком темных глазах читался вызов. И Леннинг не мог ее осуждать — известно, что порой случается с индейскими девушками, когда им приходится повстречать белых мужчин.Присмотревшись, Бак понял, почему на траве остался такой след, — у девушки была сломана нога ниже колена.— Не бойся, я твой друг.Девушка молча смотрела на него — все с тем же выражением в горящих глазах.Тот, кто был бы хоть чуток поумнее, подумал Бак, тот как можно скорее убрался бы отсюда. Индейцы племени сиу известны своей свирепостью, особенно когда дело касается их женщин. Но, черт побери, не может же он просто так ускакать и оставите ее лежать на земле со сломанной ногой. С другой стороны, если он тронет ее хоть пальцем, она закричит так, что и мертвого разбудит. И тогда, если вдруг где-нибудь поблизости бродят воины-сиу, его жизнь не будет стоить и кучки конского навоза.Леннинг сделал шаг к девушке и улыбнулся. Она угрожающе замахнулась небольшим ножом.— Я — друг. Я хочу тебе помочь.— Уходи!Он указал на ее ногу.— У тебя сломана нога, без посторонней помощи ты погибнешь. — Леннинг говорил на вполне, как ему казалось, сносном наречии племени сиу. Для пущей убедительности он подкрепил свои слова жестом, указав на горы. — Дикие коты, пума, плохие белые мужчины…— Уходи!— Я сделаю шины и перевяжу твою ногу.Леннинг вернулся к коню. Подведя его поближе и привязав к стволу ивы, он достал из седельной сумки походный топорик. Не говоря ни слова, вырезал из ивы две крепкие прямые ветки и гладко обстрогал их, насколько это было возможно при помощи топорика. Занимаясь этим, он исподтишка наблюдал за девушкой — та отрезала своим ножом полоску ткани от подола платья. Хороший признак: она решила принять его помощь.Опустившись на колени, Леннинг осторожно ощупал пальцами место перелома.— Будет чертовски больно, — пробормотал он по-английски.— Мне и сейчас больно. Леннинг поднял голову.— Ты понимаешь по-английски?— Немного.Он завел разговор, пытаясь отвлечь внимание девушки от своих манипуляций.— Как тебя зовут?— Маленькая Сова.— А меня — Леннинг.— Леннинг, — повторила она.Бак с предельной осторожностью вытянул ногу индианки. Пока он вправлял кость на место, индианка не издала ни звука, но, взглянув на нее, Леннинг увидел, что глаза ее закрыты, а маленькие белые зубки впились в нижнюю губу. Он приложил импровизированные шины к обеим сторонам икры и туго перетянул полоской ткани.— Молодчина! Мужественная девушка! Где ваш лагерь?— Там. — Она неопределенно махнула рукой в сторону Бешеных Гор.— Далеко? — Увидев, что девушка сосредоточенно нахмурила брови, Леннинг повторил вопрос на языке сиу.— Нужно скакать до заката.Проклятие! Если он повезет ее в деревню, то не вернется на ранчо и до полуночи! А ему необходимо вернуться через час, самое большее — через два. Можно, впрочем, отдать ей коня, а самому пойти пешком. Чалый сам найдет дорогу домой, если, конечно, его отпустят. Но индейцы запросто могут взять коня себе — у них это не считается кражей, а конь отличный, сильный.— Бак Леннинг, — пробормотал он, — у тебя талант попадать в дурацкие истории!Погруженный в свои мысли, Бак не сразу заметил, что девушка подняла голову, прислушиваясь. Потом нагнулась и приложила ухо к земле. На лице ее появилось выражение ужаса. Она подняла вверх руки, изображая стрельбу из пистолета.— Уходи! Уходи, идут плохие люди! Теперь Бак и сам услышал конский топот.— Индейцы?Девушка покачала головой.— Плохие люди, плохие!— Белые? Они тебя преследуют?Девушка кивнула.Бак осмотрелся. Конечно, это совсем не то место, где ему хотелось бы столкнуться с врагами, но что поделаешь — придется. Он будет пеший, а они — на лошадях.— Сиди тихо. Посмотрим, что им нужно.Встав за коня, Бак наблюдал, как по тропинке к ним приближаются двое бандитского вида мужчин. Один вел в поводу пятнистого, в яблоках, пони. Завидев Бака, оба резко натянули поводья. Мужчины сначала уставились на Бака, потом на девушку.— Вижу, парень, ты догнал нашу индианку, — заговорил худой, жидкобородый, почти мальчик; но его маленькие, глубоко посаженные глазки смотрели злобно, совсем не по-детски. Юноша был в жилете, украшенном пучками волос.Старший был невысоким и толстым, под его объемистым животом болтался ремень с кобурой. Он тронул поводья и подъехал ближе.— Она красотка, хорошо, что ты ее нашел. Небось пришлось повозиться. Мы искали ее битый час, а то и больше.— Сейчас мы ее заберем. — Юнец двумя пальцами загасил сигарету и сунул окурок в нагрудный карман.— Ну что вы, джентльмены, мне не составило никакого труда ее найти. Я отвезу девушку в ее деревню, — с невозмутимым видом проговорил Бак — так говорят о чем-то само собой разумеющемся.— С чего это ты взял, что нас это устроит? — с вызовом в голосе спросил младший.Баку подумалось, что с такими манерами парень вряд ли доживет до своего двадцатилетия.— Вы что, не видите? У нее нога сломана.— Сама виновата, нечего было прыгать с этого пони, — усмехнулся толстяк. — Мы с Ланцем заберем эту девку с собой. А себе, если хочешь, другую подыщи. — Не сводя глаз с Бака, он приказал приятелю: — Забери девку!— А ну-ка, держись от нее подальше! — Резкий окрик Бака застал бандитов врасплох. — Вы что, совсем спятили? Вас же убьют, все племя набросится на вас, как волчья стая.Толстяк издал кудахтающий звук, по-видимому, означавший смех. Младший перекинул через седло ногу.— Эй, оказывается, парень с гонором…— Здесь на пять миль вокруг — ни одного сиу. Возьми ее, Ланц.Бак отступил на шаг.— Сдается мне, джентльмены, вы нарываетесь на неприятности.— Неприятности? От тебя, что ли? Ты ведь один! — Младший усмехнулся, и стало заметно, что у него не хватает одного зуба.— Эй, парень, а не ты ли тот самый Леннинг с ранчо «Аконит»? Я слышал, у тебя и без нас проблем хватает, зачем тебе еще одна?— Вы для меня не проблема, — произнес Бак с обманчивым миролюбием в голосе. В наступившей тишине каждое его слово звучало особенно веско. — Там, откуда я родом, такие, как вы, идут по центу за дюжину. Видать, ребята, вы туго соображаете, иначе не выстроились бы передо мной так, что вас можно запросто пристрелить из одного револьвера. Я-то, между прочим, буду стрелять из двух. Бросьте поводья пони!— Ишь, раскомандовался! — Младший скривил губы, отчего физиономия его краше не стала. — Тебе не уложить нас обоих!— Неужели? Да для меня это не труднее, чем пристрелить койота, угодившего в капкан. Если попытаешься прикоснуться к девушке хоть пальцем, придется тебе провести в этих горах неделю или две. — Бак помолчал, делая вид, что задумался. — Да, пожалуй, канюкам (канюки — сарычи, род хищных птиц). понадобится именно столько времени, чтобы очистить твои кости от мяса. Я не собираюсь терять время на похороны.Толстяк нервно заерзал в седле. До него вдруг дошло, что он развернул лошадь так, что оказался боком к противнику. Чтобы прицелиться, ему придется сначала повернуться.Бак понял, что младший воображает себя лихим стрелком. По всей вероятности, он уже имел на своем счету одного покойника — какого-нибудь беднягу, который лучше управлялся с плугом, чем с пистолетом. Из этих двоих опаснее был именно младший. Оружие он держал под рукой и не застегивал кобуру. Бак решил не ждать, пока парень шевельнется первым. Молниеносным движением он выхватил револьвер.— Ну-ка, расстегните ремни… быстро! Бросайте их на землю, если не хотите пойти на корм канюкам. Ланц громко выругался.— Да ты знаешь, кто перед тобой?— Знаю. Два тупоголовых ничтожества, которых и мужчинами-то назвать нельзя. Вы даже не можете другим способом заполучить женщину, кроме как украсть беспомощную девчушку.— Беспомощная она, как же! Да она опаснее гремучей змеи!— В таком случае, надеюсь, она вас ужалила. Хватит болтать, бросайте оружие! Последний раз повторяю.Ланц нехотя расстегнул ремень и бросил его на траву.— Ладно, на этот раз твоя взяла, — злобно прошипел он, — но мы еще встретимся. У полковника Форсайта имеются насчет тебя свои планы.— Если Форсайт рассчитывает заполучить мое ранчо, то он еще глупее, чем я думал. Поживее, толстяк!
1 2 3 4 5 6 7