Это был холодный взгляд убийцы. Однако ни Анна, ни Джош этого не заметили. Через мгновение Стивен продолжил свой путь, и лицо его снова стало вежливой маской, которую он обычно носил.
Анна еще некоторое время стояла, не шевелясь, не сознавая, что она сделала, в ней кипела злость и на Стивена, и на Джоша. Она уже хотела повернуться к Джошу, но тут кто-то взял ее за руку.
– Мисс Анна! – воскликнул доктор Лиман. – Окажите мне честь, потанцуйте со мной.
Анна позволила доктору увлечь себя на лужайку. Кружась в его объятиях, она ловила любопытные взгляды мужчин.
Последним Анна поймала взгляд Джоша, он вальсировал с полной женой доктора и, похоже, прекрасно себя чувствовал.
Лучи медленно заходящего солнца освещали печальную картину разрухи, оставшейся после приема. Обычно ухоженная, лужайка выглядела так, словно на ней топтался кавалерийский отряд: вырванные и разбросанные куски дерна; втоптанные в пыль бутоны хризантем; раздавленные печенье и пирожные. Кружевные скатерти безнадежно заляпаны, не менее трех хрустальных бокалов разбиты, серебряную чашу из-под пунша кто-то перевернул и надел на куст… Слуги торопливо наводили порядок. Зная взрывоопасный характер своей хозяйки, они сейчас исподтишка с изумлением поглядывали на нее.
В центре всего этого безобразия стояла Анна. Только что уехали последние гости, которые горячо благодарили ее и убеждали, что никогда еще так весело не проводили время. Прическа Анны растрепалась, шлейф платья оторвался, эмоции, так долго сдерживаемые рамками приличия и гостеприимсгва, рвались наружу. И тут она заметила Джоша, с самодовольным видом развалившегося в обтянутом парчой хозяйском кресле. Тонкие ножки, казалось, вот-вот обломятся под его тяжестью. Тут уж Анна не смогла больше сдерживаться.
Она подобрала юбки и решительным шагом направилась через лужайку, время от времени поскальзываясь на остатках сандвичей и пирожных. Джош поднял взгляд как раз вовремя: Анна ударила ногой по ножке кресла, видимо, в надежде хоть таким образом положить Джоша на лопатки.
Он успел вскочить на ноги, избежав падения, и наткнулся на горящий взгляд Анны.
– Как вы посмели! – Нога Анны ныла от удара, однако это была небольшая плата за неудавшуюся месть. – Неужели вы никогда не прекратите вести себя, как дикарь? Заявились без приглашения на прием, поставили меня в ужасно неловкое положение, наговорив черт знает что в присутствии моих друзей, превратили мой сад в настоящий балаган… Да как вам вообще такое могло прийти в голову?
Джош выслушал эту тираду с удивительным терпением.
– Что ж, – начал он, когда Анна остановилась, чтобы вздохнуть, – если вас интересует причина… – Джош поднял бровь. – Ведь именно это вас интересует, не так ли? Я просто решил помочь вам, вот и все. Одна из ваших проблем – но только одна – заключается в том, что вы ничего не знаете о техасских вечеринках. Поэтому я решил немного расширить ваш кругозор. И скажите откровенно, вы когда-нибудь видели, чтобы люди так веселились?
Анна нахмурилась: тут он был прав. В глазах Джоша она увидела насмешку. Анна отвернулась.
– Дело вовсе не в этом. – Она глубоко вздохнула и сцепила руки. – Сегодня вы заявились на прием потому, что захотели унизить меня, – уверенно заявила Анна, не глядя на Джоша. – Вы разозлились потому… потому что решили, что я подозреваю вас в участии во вчерашнем взрыве, и захотели отомстить мне за это.
– А вы станете утверждать, что ни в чем меня не подозревали? – спокойно поинтересовался Джош.
Анна повернулась. Она уже была уверена, что Джош не виновен, однако не смогла удержаться, чтобы не задать следующий вопрос:
– А почему же вы не рассказали шерифу о том, что видели прошлой ночью?
Затаив дыхание, Анна ждала ответа, любого, даже безмолвного. Но лицо его оставалось непроницаемым. И тут словно какой-то злой демон подхлестнул ее:
– Может быть, потому, что вовсе и не видели там другого человека? Или потому, что уже давно находились там и сами подожгли бикфордов шнур? Вы считаете бессмысленными мои поиски нефти, сами об этом говорили. И кроме того, у вас имеются… личные причины, чтобы мстить мне. А месть удалась на славу, не так ли?
– Конечно, ведь я же спас вам жизнь.
Анна с трудом сглотнула слюну. Она поняла, что зашла слишком далеко, но отступать уже было поздно.
– Разумеется, в ваши планы не входило покалечить меня. Ведь вы не могли предположить, что я окажусь на месте взрыва.
Джош молчал. Слова Анны повисли между ними, будто ядовитое облако, и вернуть их назад было уже невозможно. Неужели она сама верит в то, что сказала? Да как можно поверить в такое? Тогда зачем из нее это вырвалось?
Но вот Джош медленно выдохнул и сухо, язвительно рассмеялся. Он отвел взгляд в сторону, словно обращаясь к кому-то за подсказкой, и печально покачал головой. Когда Джош снова посмотрел на Анну, его глаза были серьезны.
– Вы удивительная женщина, я таких еще не встречал. Вы ищете любое объяснение, чтоб только убедить себя в том, что я вам не пара, а когда не находите, то обращаетесь к своей фантазии. Теперь я, по-вашему, преступник? Отлично. Разве может леди Хартли иметь дело с преступником? – Взгляд Джоша стал жестким, он шагнул к Анне. – Позвольте мне сказать вам кое-что, мадам. Вы напрасно теряете время: никакие объяснения не помогут. Бог простит, что вы лжете мне или вообще всему миру, но, когда вы начинаете лгать самой себе, это уже опасно. Поэтому я и пришел сегодня на ваш прием.
Джош стоял менее чем в двух футах от Анны, от него исходила уверенность, голос звучал властно. Анна не хотела слышать, что он скажет дальше, у нее появилось дурное предчувствие.
Проницательный взгляд Джоша обычно пугал ее, под этим взглядом Анна чувствовала себя беззащитной и уязвимой. Однако сегодня в этом взгляде впервые читалось разочарование и даже отвращение, и это ужасно обидело Анну. Ей захотелось накричать на него: он не имел права так смотреть и заставлять ее чувствовать себя униженной…
– Спросите себя сами, – требовательно произнес Джош. – Может, это действительно правда? Что, если я и впрямь подлый конокрад и бандит, который ломает инструменты, взрывает буровые вышки и терроризирует невинных женщин? Изменит ли это ваши чувства? Перестанет ли ваше сердце учащенно биться, когда я дотрагиваюсь до вас? Перестанет ли вспыхивать свет в ваших глазах каждый раз, когда вы видите меня? Что, если сегодня, прямо сейчас, кто-то придет к вам и предъявит ордера на мой арест, выданные тремя разными штатами? Вы передадите меня в руки правосудия?
Слова Джоша сыпались на Анну, словно удары, каждое из них оставляло очередную трещину в ее броне. Однако она не дрогнула.
Джош презрительно фыркнул:
– Ладно, не утруждайтесь. Вы и сейчас солжете. Можете лгать во всеуслышание, можете лгать самой себе, но правду этим не изменишь.
Анна не могла видеть презрение в глазах Джоша и не защищаться при этом.
– Я ничего не сказала шерифу, – бросила Анна. – Могла сказать, но не сказала!
– Наверное, я должен быть вам за это необычайно благодарен, мадам. Большое спасибо.
Джош уже было повернулся, чтобы уйти, и Анна невольно рванулась к нему, намереваясь схватить, удержать… Но вовремя остановилась.
– Что вам от меня нужно? – отчаянно выкрикнула Анна, только так она могла унять дрожь в голосе. – Чего вы добиваетесь?
На губах Джоша появилась мягкая, печальная улыбка:
– Если я должен объяснять вам это, то, значит, и говорить не о чем.
Он подошел к столу, на котором лежала его шляпа. В Анне боролись боль, злость и смущение.
Джош пригладил рукой волосы и надел шляпу. Глаза его потемнели.
– Для того чтобы молчать, храбрости не требуется. Храбрость нужна, чтобы сказать правду… хотя бы всего лишь самой себе. Когда решите, что созрели для этого, дайте мне знать.
Джош уже заворачивал за угол, когда Анна раскрыла рот, чтобы окликнуть его. Однако в последнюю секунду сдержалась, закусила губу и отвернулась. Она поняла, что ей нечего сказать.
Глава 17
Джош занимался отловом мустангов, которых Анне хотелось поместить в загон. Ранчо “Три холма” было так огромно, что лошади могли расти и пастись на свободе среди дикой природы. Жеребцов клеймили на месте, там, где их находили, а когда возникала необходимость обновления поголовья, лучших отбирали и водворяли в загоны. Это занятие отняло у Джоша целый день, он устал, и, наверное, поэтому у него было несколько сентиментальное настроение.
Октябрь выдался прохладным и безоблачным, в воздухе явно чувствовалось приближение зимы. А в Колорадо в это время уже выпал снег. Джош подумал, сумел ли Джейк без его помощи вовремя перегнать стадо в долину. В это время года всегда все шло через пень-колоду: скот становился вялым и упрямым, ковбои тоже трудились с ленцой. Интересно, Бети и ее муж накрыли сарай крышей? Джош сам начал делать крышу еще до их свадьбы и надеялся закончить ее задолго до зимы.
Мать сейчас, должно быть, занимается заготовками, в кухне сладко пахнет последними осенними фруктами. Девчонки готовят приправу и пропаривают стеклянные банки, а когда мать отворачивается, тайком едят засахаренные фрукты. А потом в кухню зайдет Джейк, стряхнет снег со шляпы, и глаза Джессики вспыхнут лучезарным светом…
Джош неожиданно почувствовал боль. Она была такой долгой и сильной, что, казалось, проломит ему грудь. Он остановился и стал ждать, когда боль отпустит. Джошу вдруг больше всего на свете захотелось оказаться дома и чтобы все было так, как прежде. Однако у него не было дома, а все хорошее, связанное с ним, наверное, ему только приснилось. Любовь, семья, фамильная гордость – все это не более чем мираж.
Тут он увидел, как из дома вышла Анна в сапогах и костюме для верховой езды. Походка ее была легка, она направилась к загону и стала с живым интересом разглядывать лошадей. Ее появление только усилило боль в груди. А затем и Анна увидела Джоша, их взгляды встретились, и на мгновение что-то вспыхнуло между ними… но тут же растворилось в осеннем воздухе. Анна отвела взгляд, а Джош продолжил тщетную борьбу с тоской, которая грозила заморозить его душу.
Они встречались ежедневно ненадолго, по делам, касавшимся ранчо. Джош больше не позволял себе никаких вольностей, а Анна, в свою очередь, не предоставляла ему такой возможности. Что ж, это была ее победа, ведь именно этого она и хотела. Они с Джошем вместе трудились на благо ранчо, и не более того. Однако каждая их встреча опустошала Анну, оставляла рану в душе, она плохо спала по ночам.
Несколько работников столпились у загона и наблюдали, как носятся отловленные ими мустанги. Ковбоям нравилось это зрелище, они улыбались, довольные результатами своего труда.
– Этот серый расшибет не одну задницу, прежде чем его сумеют оседлать.
– А посмотри вон на того жеребца: думаю, придется его стреножить, он как будто вырвался из преисподней, настоящий убийца.
– Просто тоскует по маме, вот и все.
Анна уселась на перекладину изгороди в конце загона и стала со смешанным чувством восхищения и жалости наблюдать за гордыми животными, не желавшими смириться с неволей. Ее внимание привлек гнедой жеребец с белой мордой, гарцевавший в стороне от стада, блеск в его глазах служил предупреждением любому, кто хотел бы приблизиться.
Анна обратилась к стоящему неподалеку ковбою.
– Как скоро вы сможете начать объезжать их? – поинтересовалась она.
Дакота сдвинул шляпу на затылок.
– Пусть сначала привыкнут к загону, мадам. На это понадобится несколько дней.
В разговор вмешался другой работник:
– Ну уж точно в следующее воскресенье вы не поскачете в церковь ни на одном из них. Должно пройти время, чтобы эти задиры успокоились.
Анна холодно улыбнулась:
– Благодарю, я знаю, как объезжают жеребцов. А кто из вас будет этим заниматься?
– Я, – раздался позади голос Джоша. Анна обернулась.
– А разве это дело управляющего? – удивилась Анна. – Что-то я не помню, чтобы Большой Джим объезжал жеребцов.
Джош стянул перчатки и, прищурившись от солнца, посмотрел на жеребцов. Внезапно Анну поразила та же мысль, что и при их первой встрече, – как же он хорош! Мужественный, крепко сбитый… такой знакомый, как вид из окна ее спальни в летний день. Джош заметно выделялся среди прочих наемных работников. Он как бы принадлежал ранчо, был такой же его частью, как она сама. А может, и большей.
– Теперь все будет иначе. Я буду делать ту же работу, что и остальные. – Джош облокотился на изгородь, совсем близко от Анны. – Вы уже наметили для себя какого-нибудь жеребца?
– Гнедого, пожалуй. Джош кивнул:
– Он будет хорош под седлом.
Совершенно обычный разговор, деловой и ничего не значащий. И не было в нем ничего такого, что объясняло бы возникновение этой теплой волны в груди. Пока Джош здесь, ей не удастся самой распоряжаться своей жизнью. Она будет зависеть от его взглядов, думать о нем по ночам… Она попала в ловушку, которую сама же и устроила, и теперь уже не вырвется из нее никогда.
Наблюдая за лошадьми, Джош сказал:
– Мне всегда немного жаль их, когда они впервые попадают в загон.
Анна вгляделась и заметила боль и растерянность в глазах животных, которые в тщетных попытках освободиться вставали на дыбы и били копытами, но они только терзали себя, ища возможность вырваться. Она понимала, что они сейчас чувствуют.
– Мне тоже, – тихо промолвила Анна.
Джош понимающе кивнул. От этого знакомого ощущения родства душ у Анны защемило в груди. Ей показалось, что сейчас должно случиться что-то очень важное, что характер их отношений достиг порога перемен… Но возможно, Анна только вообразила себе это. Взгляд Джоша скользнул за ее плечо.
– К нам целая делегация, – объявил он.
Джош отошел в сторону, Анна обернулась и прикрыла ладонью глаза от солнца, чтобы разглядеть двух приближающихся всадников. Вскоре перед ней остановились шериф Хокинз и мрачный Стивен Брейди.
– Добрый день, шериф, – поздоровалась Анна и с неприязнью взглянула на Стивена: – Здравствуйте, Стивен.
Со дня приема она не слышала о Стивене ни слова, и, похоже, он также без особого восторга приехал сюда. Однако, учитывая их последнюю встречу, это было вполне объяснимо.
Мужчины поздоровались и спешились.
– Что привело вас сюда, шериф? – поинтересовалась Анна, хотя ответ напрашивался сам собой: наверняка какие-то новости о взрыве. Но если он отыскал преступника, то есть приехал с хорошими новостями, тогда почему же у нее подвело живот от страха? И почему у Стивена такой угрюмый вид?
– Мы привезли вам плохие вести, мадам, – ответил Хокинз.
У Анны екнуло сердце.
– Вы знаете мистера Эймоса Райта?
– Конечно. – Анна с тревогой посмотрела на Стивена, но он старался не встречаться с ней взглядом. – Он работает на меня.
Шериф окинул взглядом загон, затем снова посмотрел на Анну.
– Сегодня утром он умер, мадам.
– Его убили, – уточнил Стивен. Анна онемела.
– Мы предполагаем, что это произошло вчерашней ночью, – пояснил Хокинз. – Райт ушел из салуна около полуночи, а Джек Броуди обнаружил его тело на дороге к ранчо “Три холма” перед рассветом. Кто-то хорошенько отделал беднягу кулаками и сбросил в канаву. Когда Дюк привез его к доктору, Райт уже пару часов как был мертв.
Анна что есть силы вцепилась в изгородь и спросила охрипшим голосом:
– Но… но он был старым безобидным чудаком… Кто мог совершить такое? Почему?
В разговор снова вступил Стивен:
– Карманы у него были вывернуты, однако ничего ценного не взяли: деньги, часы, нож – все на месте. Зато рядом на дороге обнаружили кучку пепла, как будто кто-то сжег какие-то бумаги.
– Мои карты, – прошептала Анна. – У него были с собой карты…
Шериф кивнул и снова перевел взгляд на загон:
– Мы так и думали, мадам.
– Боже мой! – Анне удалось унять дрожь, однако голос ее прерывался. – Если бы я не заставила его прийти на прием, чтобы все узнали, кто он такой… Кто-то убил его, потому что я…
– Анна, не вините себя, – торопливо оборвал ее Стивен. Он шагнул к Анне и осторожно положил ладонь на ее плечо. – Еще задолго до приема все знали, чем он занимается. Не прошло и недели после его появления, как в салунах поползли слухи о том, что скоро по всему округу появятся буровые вышки.
– Но это ничего не меняет: его убили из-за меня. Анна отвернулась. Серый осенний день становился все сумрачнее. Собравшиеся вокруг ковбои молча слушали, и каждый их взгляд казался ей обвиняющим. Враждебно настроенные соседи, грабеж, взрыв… и вот теперь убийство. Что же дальше, Анна? Как высока станет цена твоего упрямства?
– Возможно, нападавший и не собирался убивать его, – предположил шериф. – Может, он просто хотел преподать Райту урок, запугать его. А Райт был человеком пожилым и довольно слабым. Не то что Гил.
Резко обернувшись, Анна сверкнула взглядом на шерифа:
– На что вы намекаете?
– По-моему, это вполне очевидно, Анна, – вмешался Стивен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Анна еще некоторое время стояла, не шевелясь, не сознавая, что она сделала, в ней кипела злость и на Стивена, и на Джоша. Она уже хотела повернуться к Джошу, но тут кто-то взял ее за руку.
– Мисс Анна! – воскликнул доктор Лиман. – Окажите мне честь, потанцуйте со мной.
Анна позволила доктору увлечь себя на лужайку. Кружась в его объятиях, она ловила любопытные взгляды мужчин.
Последним Анна поймала взгляд Джоша, он вальсировал с полной женой доктора и, похоже, прекрасно себя чувствовал.
Лучи медленно заходящего солнца освещали печальную картину разрухи, оставшейся после приема. Обычно ухоженная, лужайка выглядела так, словно на ней топтался кавалерийский отряд: вырванные и разбросанные куски дерна; втоптанные в пыль бутоны хризантем; раздавленные печенье и пирожные. Кружевные скатерти безнадежно заляпаны, не менее трех хрустальных бокалов разбиты, серебряную чашу из-под пунша кто-то перевернул и надел на куст… Слуги торопливо наводили порядок. Зная взрывоопасный характер своей хозяйки, они сейчас исподтишка с изумлением поглядывали на нее.
В центре всего этого безобразия стояла Анна. Только что уехали последние гости, которые горячо благодарили ее и убеждали, что никогда еще так весело не проводили время. Прическа Анны растрепалась, шлейф платья оторвался, эмоции, так долго сдерживаемые рамками приличия и гостеприимсгва, рвались наружу. И тут она заметила Джоша, с самодовольным видом развалившегося в обтянутом парчой хозяйском кресле. Тонкие ножки, казалось, вот-вот обломятся под его тяжестью. Тут уж Анна не смогла больше сдерживаться.
Она подобрала юбки и решительным шагом направилась через лужайку, время от времени поскальзываясь на остатках сандвичей и пирожных. Джош поднял взгляд как раз вовремя: Анна ударила ногой по ножке кресла, видимо, в надежде хоть таким образом положить Джоша на лопатки.
Он успел вскочить на ноги, избежав падения, и наткнулся на горящий взгляд Анны.
– Как вы посмели! – Нога Анны ныла от удара, однако это была небольшая плата за неудавшуюся месть. – Неужели вы никогда не прекратите вести себя, как дикарь? Заявились без приглашения на прием, поставили меня в ужасно неловкое положение, наговорив черт знает что в присутствии моих друзей, превратили мой сад в настоящий балаган… Да как вам вообще такое могло прийти в голову?
Джош выслушал эту тираду с удивительным терпением.
– Что ж, – начал он, когда Анна остановилась, чтобы вздохнуть, – если вас интересует причина… – Джош поднял бровь. – Ведь именно это вас интересует, не так ли? Я просто решил помочь вам, вот и все. Одна из ваших проблем – но только одна – заключается в том, что вы ничего не знаете о техасских вечеринках. Поэтому я решил немного расширить ваш кругозор. И скажите откровенно, вы когда-нибудь видели, чтобы люди так веселились?
Анна нахмурилась: тут он был прав. В глазах Джоша она увидела насмешку. Анна отвернулась.
– Дело вовсе не в этом. – Она глубоко вздохнула и сцепила руки. – Сегодня вы заявились на прием потому, что захотели унизить меня, – уверенно заявила Анна, не глядя на Джоша. – Вы разозлились потому… потому что решили, что я подозреваю вас в участии во вчерашнем взрыве, и захотели отомстить мне за это.
– А вы станете утверждать, что ни в чем меня не подозревали? – спокойно поинтересовался Джош.
Анна повернулась. Она уже была уверена, что Джош не виновен, однако не смогла удержаться, чтобы не задать следующий вопрос:
– А почему же вы не рассказали шерифу о том, что видели прошлой ночью?
Затаив дыхание, Анна ждала ответа, любого, даже безмолвного. Но лицо его оставалось непроницаемым. И тут словно какой-то злой демон подхлестнул ее:
– Может быть, потому, что вовсе и не видели там другого человека? Или потому, что уже давно находились там и сами подожгли бикфордов шнур? Вы считаете бессмысленными мои поиски нефти, сами об этом говорили. И кроме того, у вас имеются… личные причины, чтобы мстить мне. А месть удалась на славу, не так ли?
– Конечно, ведь я же спас вам жизнь.
Анна с трудом сглотнула слюну. Она поняла, что зашла слишком далеко, но отступать уже было поздно.
– Разумеется, в ваши планы не входило покалечить меня. Ведь вы не могли предположить, что я окажусь на месте взрыва.
Джош молчал. Слова Анны повисли между ними, будто ядовитое облако, и вернуть их назад было уже невозможно. Неужели она сама верит в то, что сказала? Да как можно поверить в такое? Тогда зачем из нее это вырвалось?
Но вот Джош медленно выдохнул и сухо, язвительно рассмеялся. Он отвел взгляд в сторону, словно обращаясь к кому-то за подсказкой, и печально покачал головой. Когда Джош снова посмотрел на Анну, его глаза были серьезны.
– Вы удивительная женщина, я таких еще не встречал. Вы ищете любое объяснение, чтоб только убедить себя в том, что я вам не пара, а когда не находите, то обращаетесь к своей фантазии. Теперь я, по-вашему, преступник? Отлично. Разве может леди Хартли иметь дело с преступником? – Взгляд Джоша стал жестким, он шагнул к Анне. – Позвольте мне сказать вам кое-что, мадам. Вы напрасно теряете время: никакие объяснения не помогут. Бог простит, что вы лжете мне или вообще всему миру, но, когда вы начинаете лгать самой себе, это уже опасно. Поэтому я и пришел сегодня на ваш прием.
Джош стоял менее чем в двух футах от Анны, от него исходила уверенность, голос звучал властно. Анна не хотела слышать, что он скажет дальше, у нее появилось дурное предчувствие.
Проницательный взгляд Джоша обычно пугал ее, под этим взглядом Анна чувствовала себя беззащитной и уязвимой. Однако сегодня в этом взгляде впервые читалось разочарование и даже отвращение, и это ужасно обидело Анну. Ей захотелось накричать на него: он не имел права так смотреть и заставлять ее чувствовать себя униженной…
– Спросите себя сами, – требовательно произнес Джош. – Может, это действительно правда? Что, если я и впрямь подлый конокрад и бандит, который ломает инструменты, взрывает буровые вышки и терроризирует невинных женщин? Изменит ли это ваши чувства? Перестанет ли ваше сердце учащенно биться, когда я дотрагиваюсь до вас? Перестанет ли вспыхивать свет в ваших глазах каждый раз, когда вы видите меня? Что, если сегодня, прямо сейчас, кто-то придет к вам и предъявит ордера на мой арест, выданные тремя разными штатами? Вы передадите меня в руки правосудия?
Слова Джоша сыпались на Анну, словно удары, каждое из них оставляло очередную трещину в ее броне. Однако она не дрогнула.
Джош презрительно фыркнул:
– Ладно, не утруждайтесь. Вы и сейчас солжете. Можете лгать во всеуслышание, можете лгать самой себе, но правду этим не изменишь.
Анна не могла видеть презрение в глазах Джоша и не защищаться при этом.
– Я ничего не сказала шерифу, – бросила Анна. – Могла сказать, но не сказала!
– Наверное, я должен быть вам за это необычайно благодарен, мадам. Большое спасибо.
Джош уже было повернулся, чтобы уйти, и Анна невольно рванулась к нему, намереваясь схватить, удержать… Но вовремя остановилась.
– Что вам от меня нужно? – отчаянно выкрикнула Анна, только так она могла унять дрожь в голосе. – Чего вы добиваетесь?
На губах Джоша появилась мягкая, печальная улыбка:
– Если я должен объяснять вам это, то, значит, и говорить не о чем.
Он подошел к столу, на котором лежала его шляпа. В Анне боролись боль, злость и смущение.
Джош пригладил рукой волосы и надел шляпу. Глаза его потемнели.
– Для того чтобы молчать, храбрости не требуется. Храбрость нужна, чтобы сказать правду… хотя бы всего лишь самой себе. Когда решите, что созрели для этого, дайте мне знать.
Джош уже заворачивал за угол, когда Анна раскрыла рот, чтобы окликнуть его. Однако в последнюю секунду сдержалась, закусила губу и отвернулась. Она поняла, что ей нечего сказать.
Глава 17
Джош занимался отловом мустангов, которых Анне хотелось поместить в загон. Ранчо “Три холма” было так огромно, что лошади могли расти и пастись на свободе среди дикой природы. Жеребцов клеймили на месте, там, где их находили, а когда возникала необходимость обновления поголовья, лучших отбирали и водворяли в загоны. Это занятие отняло у Джоша целый день, он устал, и, наверное, поэтому у него было несколько сентиментальное настроение.
Октябрь выдался прохладным и безоблачным, в воздухе явно чувствовалось приближение зимы. А в Колорадо в это время уже выпал снег. Джош подумал, сумел ли Джейк без его помощи вовремя перегнать стадо в долину. В это время года всегда все шло через пень-колоду: скот становился вялым и упрямым, ковбои тоже трудились с ленцой. Интересно, Бети и ее муж накрыли сарай крышей? Джош сам начал делать крышу еще до их свадьбы и надеялся закончить ее задолго до зимы.
Мать сейчас, должно быть, занимается заготовками, в кухне сладко пахнет последними осенними фруктами. Девчонки готовят приправу и пропаривают стеклянные банки, а когда мать отворачивается, тайком едят засахаренные фрукты. А потом в кухню зайдет Джейк, стряхнет снег со шляпы, и глаза Джессики вспыхнут лучезарным светом…
Джош неожиданно почувствовал боль. Она была такой долгой и сильной, что, казалось, проломит ему грудь. Он остановился и стал ждать, когда боль отпустит. Джошу вдруг больше всего на свете захотелось оказаться дома и чтобы все было так, как прежде. Однако у него не было дома, а все хорошее, связанное с ним, наверное, ему только приснилось. Любовь, семья, фамильная гордость – все это не более чем мираж.
Тут он увидел, как из дома вышла Анна в сапогах и костюме для верховой езды. Походка ее была легка, она направилась к загону и стала с живым интересом разглядывать лошадей. Ее появление только усилило боль в груди. А затем и Анна увидела Джоша, их взгляды встретились, и на мгновение что-то вспыхнуло между ними… но тут же растворилось в осеннем воздухе. Анна отвела взгляд, а Джош продолжил тщетную борьбу с тоской, которая грозила заморозить его душу.
Они встречались ежедневно ненадолго, по делам, касавшимся ранчо. Джош больше не позволял себе никаких вольностей, а Анна, в свою очередь, не предоставляла ему такой возможности. Что ж, это была ее победа, ведь именно этого она и хотела. Они с Джошем вместе трудились на благо ранчо, и не более того. Однако каждая их встреча опустошала Анну, оставляла рану в душе, она плохо спала по ночам.
Несколько работников столпились у загона и наблюдали, как носятся отловленные ими мустанги. Ковбоям нравилось это зрелище, они улыбались, довольные результатами своего труда.
– Этот серый расшибет не одну задницу, прежде чем его сумеют оседлать.
– А посмотри вон на того жеребца: думаю, придется его стреножить, он как будто вырвался из преисподней, настоящий убийца.
– Просто тоскует по маме, вот и все.
Анна уселась на перекладину изгороди в конце загона и стала со смешанным чувством восхищения и жалости наблюдать за гордыми животными, не желавшими смириться с неволей. Ее внимание привлек гнедой жеребец с белой мордой, гарцевавший в стороне от стада, блеск в его глазах служил предупреждением любому, кто хотел бы приблизиться.
Анна обратилась к стоящему неподалеку ковбою.
– Как скоро вы сможете начать объезжать их? – поинтересовалась она.
Дакота сдвинул шляпу на затылок.
– Пусть сначала привыкнут к загону, мадам. На это понадобится несколько дней.
В разговор вмешался другой работник:
– Ну уж точно в следующее воскресенье вы не поскачете в церковь ни на одном из них. Должно пройти время, чтобы эти задиры успокоились.
Анна холодно улыбнулась:
– Благодарю, я знаю, как объезжают жеребцов. А кто из вас будет этим заниматься?
– Я, – раздался позади голос Джоша. Анна обернулась.
– А разве это дело управляющего? – удивилась Анна. – Что-то я не помню, чтобы Большой Джим объезжал жеребцов.
Джош стянул перчатки и, прищурившись от солнца, посмотрел на жеребцов. Внезапно Анну поразила та же мысль, что и при их первой встрече, – как же он хорош! Мужественный, крепко сбитый… такой знакомый, как вид из окна ее спальни в летний день. Джош заметно выделялся среди прочих наемных работников. Он как бы принадлежал ранчо, был такой же его частью, как она сама. А может, и большей.
– Теперь все будет иначе. Я буду делать ту же работу, что и остальные. – Джош облокотился на изгородь, совсем близко от Анны. – Вы уже наметили для себя какого-нибудь жеребца?
– Гнедого, пожалуй. Джош кивнул:
– Он будет хорош под седлом.
Совершенно обычный разговор, деловой и ничего не значащий. И не было в нем ничего такого, что объясняло бы возникновение этой теплой волны в груди. Пока Джош здесь, ей не удастся самой распоряжаться своей жизнью. Она будет зависеть от его взглядов, думать о нем по ночам… Она попала в ловушку, которую сама же и устроила, и теперь уже не вырвется из нее никогда.
Наблюдая за лошадьми, Джош сказал:
– Мне всегда немного жаль их, когда они впервые попадают в загон.
Анна вгляделась и заметила боль и растерянность в глазах животных, которые в тщетных попытках освободиться вставали на дыбы и били копытами, но они только терзали себя, ища возможность вырваться. Она понимала, что они сейчас чувствуют.
– Мне тоже, – тихо промолвила Анна.
Джош понимающе кивнул. От этого знакомого ощущения родства душ у Анны защемило в груди. Ей показалось, что сейчас должно случиться что-то очень важное, что характер их отношений достиг порога перемен… Но возможно, Анна только вообразила себе это. Взгляд Джоша скользнул за ее плечо.
– К нам целая делегация, – объявил он.
Джош отошел в сторону, Анна обернулась и прикрыла ладонью глаза от солнца, чтобы разглядеть двух приближающихся всадников. Вскоре перед ней остановились шериф Хокинз и мрачный Стивен Брейди.
– Добрый день, шериф, – поздоровалась Анна и с неприязнью взглянула на Стивена: – Здравствуйте, Стивен.
Со дня приема она не слышала о Стивене ни слова, и, похоже, он также без особого восторга приехал сюда. Однако, учитывая их последнюю встречу, это было вполне объяснимо.
Мужчины поздоровались и спешились.
– Что привело вас сюда, шериф? – поинтересовалась Анна, хотя ответ напрашивался сам собой: наверняка какие-то новости о взрыве. Но если он отыскал преступника, то есть приехал с хорошими новостями, тогда почему же у нее подвело живот от страха? И почему у Стивена такой угрюмый вид?
– Мы привезли вам плохие вести, мадам, – ответил Хокинз.
У Анны екнуло сердце.
– Вы знаете мистера Эймоса Райта?
– Конечно. – Анна с тревогой посмотрела на Стивена, но он старался не встречаться с ней взглядом. – Он работает на меня.
Шериф окинул взглядом загон, затем снова посмотрел на Анну.
– Сегодня утром он умер, мадам.
– Его убили, – уточнил Стивен. Анна онемела.
– Мы предполагаем, что это произошло вчерашней ночью, – пояснил Хокинз. – Райт ушел из салуна около полуночи, а Джек Броуди обнаружил его тело на дороге к ранчо “Три холма” перед рассветом. Кто-то хорошенько отделал беднягу кулаками и сбросил в канаву. Когда Дюк привез его к доктору, Райт уже пару часов как был мертв.
Анна что есть силы вцепилась в изгородь и спросила охрипшим голосом:
– Но… но он был старым безобидным чудаком… Кто мог совершить такое? Почему?
В разговор снова вступил Стивен:
– Карманы у него были вывернуты, однако ничего ценного не взяли: деньги, часы, нож – все на месте. Зато рядом на дороге обнаружили кучку пепла, как будто кто-то сжег какие-то бумаги.
– Мои карты, – прошептала Анна. – У него были с собой карты…
Шериф кивнул и снова перевел взгляд на загон:
– Мы так и думали, мадам.
– Боже мой! – Анне удалось унять дрожь, однако голос ее прерывался. – Если бы я не заставила его прийти на прием, чтобы все узнали, кто он такой… Кто-то убил его, потому что я…
– Анна, не вините себя, – торопливо оборвал ее Стивен. Он шагнул к Анне и осторожно положил ладонь на ее плечо. – Еще задолго до приема все знали, чем он занимается. Не прошло и недели после его появления, как в салунах поползли слухи о том, что скоро по всему округу появятся буровые вышки.
– Но это ничего не меняет: его убили из-за меня. Анна отвернулась. Серый осенний день становился все сумрачнее. Собравшиеся вокруг ковбои молча слушали, и каждый их взгляд казался ей обвиняющим. Враждебно настроенные соседи, грабеж, взрыв… и вот теперь убийство. Что же дальше, Анна? Как высока станет цена твоего упрямства?
– Возможно, нападавший и не собирался убивать его, – предположил шериф. – Может, он просто хотел преподать Райту урок, запугать его. А Райт был человеком пожилым и довольно слабым. Не то что Гил.
Резко обернувшись, Анна сверкнула взглядом на шерифа:
– На что вы намекаете?
– По-моему, это вполне очевидно, Анна, – вмешался Стивен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32