Также Адам не мог понять, почему она настаивала на том, чтобы взять его с собой, или почему он согласился на это. Вопросы Джереми сейчас не отражали ничего, кроме заботы отца о безопасности дочери, и это немного успокоило Адама. Это пока еще было лишено смысла, но ситуация постепенно становилась яснее.Он встретил внимательный взгляд Джереми и ответил:— Три года назад ее мать пришла ко мне и раскрыла тайну, которую хранила пятнадцать лет. Она попросила меня найти ее дочь, которую она отдала на воспитание сестрам из христианской миссии, и привезти ее к ней. В семьдесят первом году миссия сгорела, и она потеряла след дочери. Я искал ее три года.Медленно, с улыбкой на лице, Джереми закрыл глаза. В трудный час его жизни снова вмешалась рука Господа, подарившая им чудо в лице Адама Вуда. Не важно, что с ним теперь случится, Энджел все равно будет в безопасности. У нее есть семья, которая любит ее, и скучает, и хочет о ней заботиться. Он может спокойно умереть, точно зная, что Энджел больше не останется одна.Когда он снова открыл глаза, их застилала пелена слез, но он был слишком стар и слишком устал, чтобы его могли заботить подобные мелочи.— А она хорошая женщина? Энджел будет с ней счастлива? — взволнованно спросил старик.— Она самая прекрасная женщина из всех, кого я когда-либо знал, — искренне ответил Адам. Он и надеялся, что такого ответа будет достаточно. Что касается счастья Энджел, оно пока его не слишком интересовало, гораздо важнее было не разочаровать Консуэло. Но он был тронут заботой Джереми. Несомненно, когда этот человек взял ее под свою защиту, Энджел получила намного больше, чем заслуживала.— Почему она ждала так долго? — снова поинтересовался старик.Это был вопрос, который не раз задавал себе Адам, и он не был уверен, что знает ответ.— Многое изменилось для Консуэло за последние несколько лет. Отец Энджел… — Он быстро покосился на Джереми, не желая задеть его чувства, говоря о человеке, у которого было право называть Энджел своей дочерью. Но Джереми просто улыбнулся и кивнул, и Адам продолжил:— Он умер. У Энджел была сестра, она вышла замуж. Может быть, до этого для Консуэло было слишком тяжело привезти Энджел домой. Может быть, тоскуя по отцу Энджел, она поняла, как коротка жизнь. Я не знаю.То, что Джереми узнал от Адама, казалось, вселило в него новые силы.— Сестра, — повторил он, и в его взгляде было удивление и радость. Целая готовая семья. Это хорошо. Очень хорошо.Он облокотился на спинку сиденья, его руки обнимали костыль, и он долго с улыбкой мысленно созерцал будущее Энджел, каким он его себе представлял. Затем он снова взглянул на Адама, и в его взгляде появилось сдержанное спокойное выражение.— Я старый человек, — заговорил он, — и жить мне осталось недолго. Я могу даже не дотянуть до Калифорнии.Но теперь, когда вы здесь, моя девочка увидит океан, я ей это давно обещал. Буду ли я с вами или нет, позаботьтесь об этом.Упоминание о Калифорнии смутило Адама, и он уже хотел задать вопрос, но тут вернулась Энджел. Адаму показалось, что она слишком поспешно их перебила:— Я прошла весь поезд до конца, прежде чем нашла бочку с водой. Вот, возьми, папа. Я старалась нести воду аккуратно.Нежность, с какой она обращалась со стариком, удивила Адама, хотя на станции он уже видел ее превращение из шипящей кошки в преданную дочь. Как долго она будет играть этот спектакль? И когда она настоящая?Джереми попил из ковша и вернул его дочери, ласково похлопав ее по руке. Поезд выпустил струю пара и начал отъезжать от станции.— Пойду отнесу ковш, — сказала Энджел.— Я пойду с вами, — непринужденным тоном заявил Адам и поднялся со своего места.— Хорошая идея. — Джереми улыбнулся дочери:— Молодая девушка с твоей внешностью не должна бродить по поезду одна.Адам прошел за ней до конца поезда, где она положила ковш рядом с бочкой. За все это время они не произнесли ни слова. Затем он открыл дверь за служебным вагоном, которая вела на открытую платформу, крепко взял Энджел за руку и провел ее туда.Как только Энджел смогла восстановить равновесие, она тут же отдернула руку.— Держите при себе свои проклятые руки! Если вы думаете, что смогли втереться в доверие к моему папе, это не дает вам права лапать меня! Ну говорите, что вам от меня нужно?Адам полез в карман за листком бумаги и табаком.— Ваш папа не был бы в восторге, узнав, как вы выражаетесь, — произнес он лениво. — Он никогда не слышал от вас таких слов?Она выругалась и отвернулась к окну. Грин-Ривер — куча обшарпанных лачуг и домишек — медленно исчезал вдали.— Конечно, — продолжал Адам, насыпая на бумагу табак. — Я не удивлюсь, если он многого не одобрит, узнав о вас еще кое-что. Например, как каждый вечер вы сидите в таверне, когда предполагается, что вы в это время занимаетесь каким-то делом. Кстати, что вы по вечерам должны делать? У меня не было времени, чтобы подробно это выяснить.Она метнула на него колючий взгляд:— Освободите моего папу от лишних подробностей. И не смейте пересказывать ему ваши грязные выдумки.Адам положил бумагу на язык и свернул ее в трубочку.— Похоже, вы к нему очень привязаны.Даже одно упоминание об отце вызвало перемену в настроении Энджел. Ее плечи расслабились, и жесткая линия профиля смягчилась.— Он единственный хороший человек из всех, кого я когда-либо знала, — просто ответила она. Она взглянула на Адама, и ее взгляд опять стал жестким. — И с тем человеком, который хоть раз попытается его обидеть, мы встретимся в аду.Адам зажег спичку и, заслоняя ее ладонью, поднес к самодельной сигарете. Он не отрывал взгляда от Энджел и, кстати, начинал подозревать, что просто не в силах это сделать.Он бросил спичку и взволнованно заговорил:— Что, черт возьми, вы задумали, Энджел Хабер? Почему вы вдруг загорелись желанием как можно скорее уехать из города? Почему вы тащите вместе с собой этого старика?Какую интригу вы замышляете?Ее возмущение было так умело разыграно, что даже он чуть не попался.— Вы единственный человек, который подумал, будто я стану целовать вам ноги за то, что вы принесли весточку о моей матери, о существовании которой я даже не подозревала. Мне кажется, что если у кого-то и есть право задавать вопросы, так это у меня!— Но вы не задаете никаких вопросов, — заметил он, затягиваясь сигаретой и внимательно глядя на нее. — Вы не спросили у меня имя матери, вас не интересует, что случилось с вашим настоящим отцом, а также почему она послала меня найти вас по прошествии стольких лет, даже о том, почему она вас бросила. Думаю, все это объясняется тем, что вы не собираетесь ехать со мной в Нью-Мексико.Энджел попыталась убежать, но он схватил ее за плечо и резко развернул к себе. Она начала вырываться, и он ослабил хватку, не снимая руки с ее плеча. Он ждал ее решения.Может быть, она признает, что напрасно тратит свои силы, а может, согласится с ним поговорить. А пока ее глаза метали молнии. Адам, будто не замечая этого, очень тихо произнес:— А сейчас послушайте, что я вам скажу, крошка. У меня была чертовски тяжелая неделя, а ночь и того хуже. Я не в настроении терпеть ваши вспышки злости, и если вы надеетесь, что только из-за того, что я приехал за вами в такую даль, я не высажу вас посредине пустыни, если вы зайдете слишком далеко, вы сильно ошибаетесь, а потому хорошенько подумайте, мисс, прежде чем убегать от меня.Вы использовали меня, чтобы выбраться из города, и я этому рад. И это будет радовать меня до тех пор, пока вы будете помнить, что сейчас я несу за вас ответственность. Я очень терпелив, но у меня есть более важные дела, о которых я должен подумать, а ваши проблемы — это ваши проблемы.Поэтому с этого момента будьте любезны следить за своими манерами.Он отпустил ее, и она начала растирать на плече то место, где остались следы его пальцев. В ее глазах, вполне возможно, появился слабый проблеск уважения, но его было трудно различить за ненавистью.Он оперся спиной об ограждение платформы.— Почему вы сказали старику, что мы едем в Калифорнию?Она вздернула подбородок и надменно проговорила:— Потому что именно туда мы и едем.Адам с трудом сдержал улыбку. Он восхищался ее наглостью!— Ваша мать живет в Нью-Мексико.— У меня нет матери! — глядя ему в глаза, прошипела она. — Тот старик в купе — это единственная моя семья, и он у меня на первом месте, вы понимаете это? Мы едем в Калифорнию!Она повернулась, чтобы вернуться в вагон, но остановилась, когда он спросил:— Почему именно в Калифорнию?Она помолчала и, вздохнув, повернулась к Адаму:— У него какая-то навязчивая идея. Он хочет увидеть океан. — Ее голос охрип. — Он говорил об этом все время, сколько я его знаю. И еще там тепло. Ему нужен теплый климат.Адам немного помолчал.— Как вы собираетесь туда добираться?Она опять напряглась.— Не беспокойтесь об этом. — Она открыла тяжелую дверь служебного вагона. — Как только мы приедем в Денвер… Просто не беспокойтесь об этом.Взмахнув юбками, она шагнула в вагон и захлопнула за собой дверь.Энджел двигалась через последний вагон, чтобы попасть на площадку следующего вагона, и вдруг остановилась — ей надо было успокоиться. Она с трудом разжала пальцы, которые были так сильно сжаты в кулаки, что ногти впились в ладони. Она распрямила плечи и вскинула голову. Она не ожидала, что Адам Вуд так быстро разгадает ее планы, в дальнейшем ей следует быть более осторожной, до сих пор она его недооценивала.Он спросил ее, как она намерена добираться до Калифорнии, но он не собирался останавливать ее силой. Возможно, он пришел к выводу, что ему не следует этого делать. Если он так чертовски умен, он уже, должно быть, догадался, что она не знает, что будет делать, когда окажется в Денвере.Машинально она положила руку себе на шею, где цепь от креста так сильно впивалась в ее тело, как будто это была наковальня. Она застегнула платье на верхнюю пуговицу, чтобы крест не был виден, и носила его на шее, обернув шаль вокруг плеч, чтобы скрыть под одеждой его внушительные размеры. Края креста царапали ее грудь, и она была уверена, что ее белье давно испачкано кровью, но ее это беспокоило меньше всего. Может быть, приехав в Денвер, она сможет заплатить этим украшением за комнату и еду, пока у нее не будет достаточно времени, чтобы разработать план.Она услышала, как за ее спиной открылась дверь, и быстро направилась к следующему вагону. Для одного дня общения с Адамом Вудом ей было вполне достаточно, и, если она не поторопится, он займет место в вагоне рядом с ее папой. В таком случае остаток поездки ей придется терзаться беспокойством о том, что именно Адам расскажет старику.В тот самый момент, когда она дошла до двери, ее схватили чьи-то грубые руки. Инстинктивно она ударила локтем и ногой назад, и когда ее локоть попал в цель, услышала, как кто-то вскрикнул. Она развернулась к нападавшему, одновременно пытаясь выхватить нож из чулка, но, прежде чем она успела его достать, чьи-то руки снова схватили ее и резко развернули к себе лицом. Людей было двое, а не один.И Адама Вуда среди них не было. Она крутилась, лягалась, отчаянно пытаясь освободить руку и выхватить нож. Она мельком разглядела силуэты двух мужчин. Один, который держал ее руки, отведя за спину, был невысоким, жилистым, с крысиной мордочкой, с желтыми зубами и блестящими глазками; второй был высок и широкоплеч, и именно он выхватил у нее из руки сумочку, а потом порвал ее, чтобы исследовать содержимое.— Ну ладно, маленькая леди! — Он тяжело дышал. — Успокойся. Мы только хотим забрать то, за чем пришли, а потом ты сможешь продолжить свой путь.Он перевернул сумку, и убогое содержимое, хранившееся в ней, рассыпалось по площадке — старый носовой платочек с нарисованными на нем фиалками, который папа когда-то подарил ей на Рождество, три пенни, ее билет в Денвер… и дагерротип женщины, которая считала себя ее матерью. Когда он бросил дагерротип на пол вместе с другими мелочами, Энджел издала приглушенный крик ярости и сильно ударила его по колену.Он, охнув, набросился на нее, и его лицо потемнело от гнева.— Где он, сука? Куда ты его спрятала?— Я не знаю, о чем вы говорите!— Крест, черт возьми!— Раздень ее, — предложил человек, который держал ей руки. Она чувствовала его горячее смрадное дыхание на своей шее. — Она, наверное, носит его на себе.— Отойди от меня, грязный ублюдок!Внезапно кто-то оттащил от нее высокого мужчину. Она не заметила, когда появился Адам, но в тот удивительный миг, когда хватка на ее руках вдруг чуть ослабла, она лягнула стоящего сзади нее мужчину и услышала крик, когда ее каблук вонзился в мягкую плоть. Она вырвалась, выхватила нож из чулка и метнула его. Нож попал в цель, и человек низкого роста упал на ограждения как раз тогда, когда Адам бросил туда же высокого. От тяжести доски затрещали, и оба нападавших полетели на землю. Не было слышно ни крика, ни грохота при их падении; были только сломанные перила, стремительный ветер и — тишина.Адам повернулся к Энджел, тяжело дыша. Из его рассеченной губы капала кровь, но в целом он не пострадал. Его плечи были напряжены, кулаки сжаты, похоже, он ждал от нее каких-то объяснений.Но Энджел только хрипло пробормотала:— Я не нуждалась в вашей помощи.Он приложил ладонь к ранке на губе.— Я это понял.Она вложила нож в ножны и нагнулась, чтобы собрать разбросанное по полу содержимое сумочки. У нее дрожали руки, и она не хотела, чтобы он это видел. Ее сердце так бешено колотилось, что было больно в груди.Он наклонился, чтобы ей помочь, и их руки одновременно коснулись дагерротипа. Она отдернула руку, запихивая носовой платок и монетки обратно в разорванную сумочку. Он протянул ей изображение ее матери, но она долго колебалась, прежде чем взять его. Наконец Энджел выхватила у него портрет и небрежно сунула его в сумку.— Я провожу вас на место. — У него был усталый голос. — Думаю, вам лучше оставаться там до конца поездки.Она пристально посмотрела ему в глаза.— Держите рот на замке. Я не хочу огорчать моего папу.Адам открыл дверь в вагон и пропустил ее. Она шла впереди, и они не сказали друг другу ни единого слова. * * * После обеда, когда Джереми спал, а Адам только притворялся спящим, Энджел встала со своего места под предлогом, что собирается выйти по нужде. В маленьком клозете, где стоял горшок, было темно, и лишь небольшая полоска солнечного света, пробившись через грязное окошко под потолком, освещала помещение. Энджел наклонила голову и сняла с шеи крест. Она поплевала на подол нижней юбки и потерла им край креста. Черный слой легко сошел, и под ним показалась гладкая блестящая поверхность.Это было не олово. Не свинец. Это было серебро. Чистое серебро.У Энджел пересохло во рту, когда она смотрела на крест.Серебро. Никто не будет прикреплять к серебру стеклянные бусинки. Это были рубины размером с половину голубиного яйца, по одному на каждой стороне креста, а в середине — созвездие из жемчужин, настоящих жемчужин, в оправе из того, что могло быть только золотом.Она прижала крест к груди и закрыла глаза, стараясь дышать ровно. Она простояла так очень долго.Он настоящий. Он принадлежит ей. И он стоит огромных денег. Глава 4 Денвер оказался веселым, раскинувшимся вширь городом, с широкими улицами, по которым можно прогнать целое стадо коров, с огнями во всех окнах и музыкой, доносившейся из каждой двери. Это был самый большой город, который когда-либо видела Энджел, и он представлял собой сплав скрытых возможностей и опасностей. Здесь можно легко спрятаться. По нему можно передвигаться незамеченным, выслеживая своего врага. Здесь может притаиться убийца из переулка с револьвером или ножом, скрыться еще до того, как упадет на землю тело невинной жертвы.И когда Энджел сошла с поезда, когда последние серые тени сумерек передавали эстафету ночи, она думала о темных переулках, а не об огнях. На своей шее она носила огромное состояние, и массивное украшение так сильно давило ей на грудь, что она дышала с трудом. Она не представляла стоимости креста в денежном выражении, но знала, что он стоит столько, что за него могут убить. Она знала, что за все пять лет работы на рудниках они с Джереми не выработали серебра даже на одно крыло этого креста. Она отдавала себе отчет, что рубины не растут на деревьях, а жемчуг не продается в магазинах, в которые она обычно ходила за покупками. Она понимала, что, возможно, носит на шее большую сумму, чем видела за всю свою жизнь или о которой когда-либо мечтала.Но там, в Грин-Ривер, убили человека. И есть еще двое головорезов, живых или мертвых, которые, когда им представится возможность, приложат все силы, чтобы убить ее.Больше всего она хотела поскорее избавиться от креста и запустить пригоршни в прохладное чеканное золото. Ей так этого хотелось, что у нее даже ныли пальцы. Но она должна быть очень, очень осторожна.Ее мысли метались, а глаза перебегали с предмета на предмет, подробно рассматривая все, что попадалось ей на пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33