– Поверят, еще как. Стоит мне только напомнить о старом скандале. Всем хорошо известно, Диверелл терпеть не может свою семью, а родные его тоже не жалуют. Вы к тому времени станете моей, и любая его попытка отбить вас заранее обречена на провал.
Прозвучавшее в его голосе злорадство так потрясло девушку, что она не сразу нашлась что сказать.
– Так почему же вы отказались от вашего плана? – выдавила она из себя.
– Не хотел огорчать вас – ведь Джеральда могли если не убить, то, во всяком случае, ранить. Тогда я и решил инсценировать похищение, ибо не сомневался, что вы явитесь.
– И вы искренне полагали, что это вам сойдет с рук? Диверелл приедет за мной, но если вы…
– Пусть приезжает! – Кроухерст вскочил на ноги и с силой швырнул стакан в огонь. – Я с удовольствием его прикончу. А вы полюбуетесь, как мы из-за вас деремся. Вы же всегда натравливали своих поклонников друг на друга. Сколько их было? Двое? Трое?
– Что вы, сэр! Я не та, за кого вы меня принимаете. По-видимому, я очень похожа на женщину, которую вы когда-то любили. Но все же я не она.
– Не она, – повторил виконт, глядя в окно. – Не она. Но вам досталась ее внешность, посему для меня вы – она.
– А кто… она?
– Ваша мать, – сказал Кроухерст, явно удивившись ее вопросу. – Сходство необычайное.
– Моя мать?! – Перед глазами Фиби промелькнули сцены из ее детства, и многое сразу стало понятным. – Вы любили мою мать?
– Да, Фиби. Вы унаследовали от нее даже имя.
– Нет. Ее звали Шарлотта.
– Так ее называли в семье. Но друзьям она представлялась под своим вторым именем, которое позволяло ей чувствовать себя иным человеком. Вырвавшимся из-под надзора пуританской семейки мужа. Имя это – Фиби.
– А Диверелл тоже был влюблен в нее? Но вы же познакомились с ним лишь несколько недель назад?
– Да, мы никогда не встречались. Она заботилась об этом. Но он увел ее от меня. Она собиралась покинуть вашего отца ради меня. Но передумала. И предпочла мне Диверелла.
– Не совсем так, Кроухерст… О, слава Богу! Себастьян!
Ее вопль потонул в звоне разбиваемого оконного стекла. Девушка бросилась на шею Дивереллу, ворвавшемуся в комнату через разбитое окно.
Он поймал Фиби в объятия, озабоченно взглянул ей в лицо и поспешно отодвинул ее в сторону. На него с искаженным от ярости лицом ринулся Кроухерст. Диверелл, подавшись всем телом вперед, выкинул навстречу ему кулак, и Кроухерст, раскинув руки и ноги, рухнул на пол.
– О-о, не сломали ли вы ему челюсть, милорд? – вскричала Фиби.
– Весьма возможно.
Привычным жестом Диверелл вытащил из кармана пистолет.
– И не вздумай пытаться достать свою трость-шпагу, Кроухерст. Она висит над камином, и я продырявлю тебя, прежде чем ты сделаешь хоть шаг в ту сторону.
– Негодяй! – завопил Кроухерст – значит, его челюсть была цела. Он на четвереньках подполз к стулу и с трудом поднялся на ноги. – Ты мне за это заплатишь! Она пришла ко мне. Сама пришла. Я ее не неволил.
– Это как смотреть на вещи. Шантаж тоже считается преступлением.
– Я ее не шантажировал. Она пришла, чтобы отомстить за мать.
– Что? – Фиби широко раскрыла глаза. – О чем это вы, сэр? Вы же прислали мне эту ужасную записку. Могу показать.
– Дорогая…
– Ах, вы не знаете? Ваша мать покончила самоубийством, когда Диверелл ее бросил. Семья от бедняжки отвернулась. Не вынеся одиночества и бесчестия, она…
– Да заткнись, наконец, Кроухерст! – взревел Диверелл.
– Да-да, это так, – потрясение подтвердила девушка. – Мне известно, что моя мать была отвергнута родными. Я все собиралась рассказать вам об этом, милорд, но…
Вот каким странным образом правда всплыла наружу. Поверит ли он, что она твердо решила поведать ему всю истину на следующий день?
– Я собиралась рассказать вам об этом, милорд, – повторила она. – Все-все. И то, что мое настоящее имя Фиби Эвертон-Смайф.
– Успокойся, дорогая. Стоя под окном, я слышал, что говорил Кроухерст. До сегодняшнего дня ни один из нас не знал всего. Но об этом позднее.
– Откроешь ли ты ей всю правду, Диверелл? Пусть Фиби знает, что ты хочешь ее лишь потому, что был вынужден расстаться с ее матерью и по приказанию отца во избежание скандала уехать в Индию?
– Прежде всего, Кроухерст, мать Фиби была влюблена не в меня, а в моего брата Селвина. К сожалению, мои родные заблуждались так же, как и ты.
У Кроухерста был такой вид, будто противник его снова нокаутировал. Да и девушка, онемев, не сводила с Себастьяна изумленного взгляда.
– В брата? – прошептал Кроухерст.
– Вот именно. Так что месть твоя не по адресу.
– Это Кроухерст подговорил того человека вызвать Джеральда на дуэль, – пробормотала Фиби.
– Я так и думал. Заметив, какое впечатление ты на него производишь, несомненно кого-то напоминая, я понял, что он был соперником Селвина, славившегося своими любовными похождениями. И, когда Кроухерст вовлек моего племянника в карточную игру, я расценил это как месть Селвину. Он только не учел, что люди, зарабатывающие на жизнь тем, что одурачивают в картежных притонах молокососов, не блещут особой порядочностью. Крих, вмиг раскаявшись, признался мне, что ты заплатил ему за вызов Джеральда на дуэль и обещал огромные деньги, если мальчик будет смертельно ранен.
Побелев как полотно, Кроухерст дрожащими пальцами ухватился за рукав Диверелла.
– Что вы намерены предпринять?
– Как ни странно, ничего. Я даже в какой-то мере понимаю твое желание отыграться на моем семействе. Но ты совершил роковую ошибку, распространив свои планы на Фиби.
– Ей ничего не угрожало. Просто… просто я хотел вернуть прошлое.
Глаза Диверелла зажглись такой безумной яростью, что даже Фиби испугалась. Он схватил Кроухерста за шиворот, приподнял и что было силы стукнул об стенку. Понизив голос, отчеканивая каждое слово, он произнес:
– Не путай Фиби с ее матерью! Ясно тебе, Кроухерст? Она не твоя. И твоей никогда не будет!
Кроухерст, как заколдованный, приковался взглядом к Дивереллу.
– Не моя, – покорно прошептал он, и лицо его искривилось. – Я так любил ее! – Он всхлипнул. – А она умерла.
– О, Себастьян! – взмолилась девушка. Но он взглядом призвал ее к молчанию.
– Она умерла очень давно. К несчастью для нас обоих, так и не успев развеять некоторые заблуждения.
– Что тут происходит, дядя Себастьян? Как Фиби? – раздался возглас у окна.
– Ты, Джеральд?
– Ясное дело, я. – Джеральд перебросил ноги через подоконник и спрыгнул в комнату. – Вы здоровы, Фиби? Что-то у вас бледный вид, наверное, переволновались за меня. Потому я и примчался сообщить: никто меня не похищал.
– Мы и сами уже установили этот радостный факт, – сказал Диверелл. – А как ты нас нашел?
– Прихожу домой, девочки в панике из– за записки. Зря вы ее оставили. Целых десять минут пришлось приводить их в чувство. Далее я следовал указаниям Фиби. Она уехала в моем фаэтоне, естественно, так что мне пришлось написать записку Реджи.
– Неужто и он здесь?
– Ваш покорный слуга! – В окне, словно по команде, показалась голова Филби. – Счастлив видеть вас в добром здравии.
Назревавшая было трагедия обернулась комичной ситуацией, и Фиби, не выдержав, расхохоталась.
– Как любезно с вашей стороны, мистер Филби, что вы тоже поспешили мне на помощь, – с трудом проговорила она сквозь смех. – Не желаете ли войти?
Взглянув искоса на подоконник, Филби сообщил, что предпочитает воспользоваться дверью. Если никто не возражает. На его месте немедленно выросли близняшки. У Фиби появилось ощущение, что она теряет рассудок, а Диверелл, не сдержавшись, громко выругался.
– А девчонки, черт возьми, что здесь делают? – спросил он племянника.
– Я велел им подождать нас с Реджи в экипаже, а они не послушались.
– Нам надоело там сидеть, а тут мы услышали женский смех и поняли, что все в порядке. Так ведь, Фиби?
– Джеральд, – не дал ей ответить Диверелл, – если ты хочешь дожить до завтрашнего дня, то забирай сестер и мистера Филби и…
В распахнувшуюся дверь величественно вступила леди Грисмид в сопровождении Чарлтона.
– Мне казалось, Эдвард, что вы оставались у Грисмидов – помочь им разобраться в финансовых делах.
– Уймите ваш язык, Диверелл. Я приехала, чтобы собственными глазами увидеть, что здесь происходит. После того как вы, получив экстренное послание и ничего мне не сказав, выскочили из моего дома и помчались невесть куда, мы с мистером Чарлтоном поспешили на Парк-стрит и обнаружили там записку мисс Смит. Сегодня вы оказали нам бесценную помощь. Услуга за услугу – я хочу быть полезной вам. Ведь для того и существует семья. Может, вы, мисс Смит, сообщите мне, что здесь происходит?
Как это водится, разом заговорили все присутствующие, одна Фиби не успела даже рта раскрыть.
– Кроухерст известил мисс Смит о том, что взял меня в заложники, – пояснил Джеральд. – Наглая ложь, конечно, но…
– Фиби ни о чем не догадывалась, – вставила Тео, с опаской поглядывая на дядю. – Бежать с Кроухерстом она, разумеется, не собиралась.
– Ее обманули, – энергично кивнула Кресси. Оглядевшись и найдя глазами Кроухерста, она накинулась на него с такой яростью, что он, весь съежившись, постарался отодвинуться от нее как можно дальше. – Обманщик! Шантажист! Рассчитал, что времени проверить правдивость записки не хватит. Надеюсь, дядя Себастьян подденет негодяя на кончик своего меча!
– Да что ты, Кресси, дядя Себастьян не носит меча, – напомнил сестре Джеральд.
– Если вы, тетушка, действительно считаете, что долг платежом красен, и хотите отплатить мне за то, что я вправил мозги вашему блажному поэтику, то лучшее, что вы можете для меня сделать, – это забрать девочек обратно в Лондон. Джеральд и Эдвард поедут с вами, и с кучером, само собой. Вы будете в полной безопасности.
– А мисс Смит? – нахмурилась леди Грисмид.
– О ней позабочусь я. Мы отправимся вслед за вами, после того как я кое-что втолкую Кроухерсту.
– Мисс Смит, кажется, полностью тебе доверяет, – кивнула леди Грисмид. – Да и мы, по всей видимости, все эти годы были к тебе несправедливы. Завтра ты расскажешь мне всю правду. А вас, сэр, предупреждаю, – повернулась она к Кроухерсту, – если я в ближайшее время увижу вас на улицах Лондона, все узнают о вашем пристрастии к непристойным театральным зрелищам. Навряд ли после этого вас будут принимать в приличных домах. Надеюсь, вы меня поняли.
– Невероятно! – воскликнула Фиби. – Откуда это стало известно леди Грисмид? – Она взглянула на Диверелла.
– Боюсь, это мой промах. Увидев Кроухерста у тетушки на приеме с танцами, я имел неосторожность поделиться некоторыми опасениями с лордом Грисмидом. А тетушка выудила эти сведения из мужа. – Он повернулся к Фиби. – Еще несколько минут, дорогая…
– Дядя Себастьян, – заныла Крессида, – неужели мы тоже должны уехать? Тео, конечно, будет счастлива прокатиться в компании Эдварда, но мне-то смерть как хочется услышать все подробности этой старой истории. Представляете, какая пьеса из этого может получиться?
– Ничего хорошего не получится, уж больно избитый сюжет, – возразил Филби, которому явно хотелось как можно скорее покинуть это злачное место. – Героиня спасена от верной гибели, племянник прожигает жизнь, погрязший в грехах дядюшка оказывается воплощением добродетели. Нет, нет, не пойдет. Вы готовы ехать, леди Крессида?
– Не пойдет, сэр?! – возмутилась Крессида. – Да что вы смыслите в мелодраме?
– Моя мать любит ставить к Рождеству домашние спектакли и…
Неужели? – всплеснула руками Кресси.
– Я так и думал, что вас это заинтересует. Мне и самому частенько приходилось в них участвовать. Расскажу поподробнее в карете. Ты готов, Джеральд?
– Одну минуточку. – Диверелл поднял и вручил племяннику трость-шпагу Кроухерста. – Отошли на его квартиру. Сегодня же. И воздержись от карт до поступления в Оксфорд. Если ты серьезно решил поправить свои финансовые дела, я тебе помогу, но…
– Поможете, дядя Себастьян? Вот будет замечательно! Если…
Чарлтон, не дав юноше договорить, вытолкал его за дверь.
– Все ушли? Черная неблагодарность так говорить, но быть спасаемой целым кланом Дивереллов – участь не из легких, – засмеялась Фиби.
– Да, с одним спасителем разобраться легче, – сказал Себастьян, приближаясь к окну. – Впрочем, опасность еще не совсем миновала. Мои племянники возятся с колесом на фаэтоне Джеральда. На пути сюда вы ни за что не цеплялись, Фиби?
– Конечно, нет, сэр, – она слабо улыбнулась. – Дилижансы, к счастью, не попадались на нашем пути.
– И в самом деле – к счастью. Ну вот, наконец уехали.
Закрыв и заперев окно, он повернулся к Кроухерсту.
– Без вас мы тоже вполне обойдемся. Но предупреждаю – как и моя тетушка, я не желал бы некоторое время встречаться с вами. Продолжительная поездка за границу для поправки здоровья несомненно пойдет вам на пользу.
Кроухерст с отрешенным видом кивнул и, даже не взглянув на девушку, зашаркал к двери. Когда он уже достиг порога, Диверелл ледяным голосом произнес:
– И еще, Кроухерст. – (Тот остановился.) – Если впредь вы хоть раз осмелитесь приблизиться к Фиби, я сверну вам шею.
Кроухерст вздрогнул всем телом и, глянув в сверкавшие стальным блеском глаза соперника, вышел.
– Не приведи Господь еще раз пережить нечто подобное, – сказал Диверелл. – Я всю дорогу внушал себе, что этот негодяй не успеет причинить тебе вреда, но не мог не волноваться.
– Я знала, что вы приедете. Знала. Но я так перепугалась, Себастьян. Он все грозился увезти меня куда-то. – Фиби прижалась к нему.
– Теперь все позади. – Он чуть отодвинул ее от себя и нежно погладил по щеке. – Но ничего этого могло и не быть, будь ты со мной пооткровеннее. Не объясните ли вы мне, мисс Эвертон-Смайф, почему девушка, принадлежащая к одному из самых чопорных семейств Йоркшира, вынуждена скрываться под именем Смит и зарабатывать на жизнь, работая гувернанткой?
– Именно из-за чрезмерной чопорности своей родни, – сухо ответила Фиби. – Когда я поняла, что по горло сыта их нравоучениями, и решила начать самостоятельную жизнь, они сочли это черной неблагодарностью и порвали отношения со мной. Да еще на прощание потребовали, чтобы я отказалась от приставки «Эвертон», которая могла напомнить о былом скандале, связанном с матерью. Меня это вполне устраивало – кто же возьмет в гувернантки девушку с запятнанным именем?
– А как отнесся к смене фамилии твой отец?
– Он умер за несколько лет до этого. – Девушка задумалась. – К тому же он вполне разделял взгляды своего на редкость пуританского семейства. Греховность усматривалась даже в балах. Даже улыбаться запрещалось. А уж о том, чтобы посетить Лондон, не могло быть и речи. Представляете, что они думали о светском сезоне?
– Что они думали, мне глубоко безразлично, но жаль, конечно, что они вели столь уединенный образ жизни. Иначе кто-нибудь кроме Кроухерста мог бы тебя узнать и все выяснилось бы намного раньше.
– Не исключено, – неуверенно промолвила Фиби. – Думаю, однако, что мой отец всячески избегал какой-либо огласки.
Даже мне до сих пор неизвестны все подробности. Когда мать ушла из жизни, отец запретил упоминать ее имя и отослал меня жить к своим родителям. Видимо, отца очень раздражало мое сходство с Шарлоттой.
– Так сильно он ее любил?
– Скорее ненавидел за то, что она опозорила нашу семью. Сперва своими романами, а затем самоубийством.
– А ты знала, что она покончила с собой?
– Нет, пожалуй… Мне было тогда всего лишь девять лет, я, как все дети, чувствовала, что произошло нечто ужасное, но мне было строго-настрого запрещено задавать какие бы то ни было вопросы.
Диверелл задумчиво смотрел на девушку.
– Это событие не оказало большого влияния на мою жизнь. Мама всегда была далека от меня.
– Значит, нам обоим не повезло с родителями, – констатировал Диверелл, глядя в огонь камина.
– Да уж, наверное, сэр, если вы пострадали за деяния вашего брата.
– Он был на несколько лет старше меня, отец его обожал. Только абсолютно неопровержимые улики могли убедить его в том, что Селвин способен совершить нечто дурное, а их не было. Все складывалось против меня.
– Но ведь вам в ту пору было не больше девятнадцати или двадцати лет.
– Да, но я уже был отчаянным волокитой, без удержу гонялся за юбками. Однако между мной и братом было то различие, что меня интересовали только незамужние женщины. Любовнице Селвина между тем претила незаконная связь.
Селвину же никоим образом не хотелось уходить от жены и быть замешанным в чудовищный скандал, который настроил бы отца против него. Он попросил свою любовницу, то есть твою мать, адресовать свои страстные письма не виконту Кэрфорду, как брат в то время именовался, а С. Дивереллу.
– И что же произошло?
– Произошло неизбежное. Страдая от скоротечного разрыва с любимым человеком, твоя мать засыпала его письмами. Написанные женской рукой, они не могли не привлечь внимание отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18