Свифт энергично запротестовал:
— Гомес, а не Лопес.
— И все-таки вы — Быстрый Лопес. — Она обернулась еще больше, чтобы лучше видеть его. — Как-то раз я видела вашу фотографию. Вы одеты во все черное, и вы красивы, точно как на фото. Это правда, что вы убили больше сотни человек?
Чувствуя себя загнанным в угол, Свифт отвел взгляд. К завтрашнему дню все в округе в радиусе пятидесяти миль уже будут знать о перестрелке, а слухи многократно увеличат число убитых. И где-нибудь обязательно найдется юнец, мечтающий о славе, который, прослышав новость, потянется за своими револьверами. Раньше или позже, но Свифт обязательно окажется на какой-нибудь пыльной улице лицом к лицу с этим юнцом и должен будет или тоже выхватить свои револьверы, или умереть. И, как это всегда происходило, в самую последнюю секунду инстинкт возьмет верх и рука окажется на коже кобуры.
Сценарий никогда не менялся, и конца этому не было видно. Свифт проклинал тот день, когда впервые взял в руки револьвер.
Повернув лицо на запад, он внимательно оглядел горизонт. Орегон. В последние месяцы он все чаще и чаще обращался мыслью к своему старинному другу Охотнику. Древнее пророчество команчей повело Охотника на запад. Теперь Свифт уже не верил, что команчи и белые люди могли бы жить в мире и согласии где бы то ни было, во всяком случае, в этой жизни. Скорее всего, Охотник осел где-нибудь в Орегоне и окружен все теми же ненавистью и неприятием. Но для Свифта важно было опять оказаться среди друзей, пусть и немногих.
Жена Охотника, този, белая женщина по имени Лоретта, много лет назад прислала в резервацию письмо, приглашая всех желающих из его племени присоединиться к ним там, на западе. Сам Свифт не присутствовал, когда жена священника читала это письмо вслух, но слышал, как об этом говорили другие, шепча непонятное слово О…ри…и…гон и с надеждой обращая взгляды за горизонт. В те времена Свифт гнал от себя мечты о лучших местах, но сейчас… В горле у него застрял комок. При его жизни, ставшей каждодневным кошмаром, мечта, даже если в ней было не больше реальности, чем в клубе дыма, стоила того, чтобы пойти за ней.
Свифт абсолютно не представлял себе, что это за место такое — Орегон, — но по меньшей мере три вещи настоятельно толкали его отправиться туда: это было далеко от Техаса, братьев Габриеля и легенд о Быстром Лопесе. Да, как только он доставит эту девушку на ранчо, он тут же повернет коня на запад.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Полуденное солнце согревало плечи Свифта, пока он тащился на своем гнедом жеребце по крутой, изборожденной колеями тропе, ведущей к Селению Вульфа. За шесть месяцев пути через пустыни и через открытые всем ветрам плато самым сильным впечатлением стала пьянящая чистота орегонской осени. Он глубоко вдохнул бодрящий горный воздух, любуясь склонами холмов, расцвеченных во все цвета осени, от ярко-оранжевого и зеленого до темно-коричневого. Ему никогда не доводилось видеть столько разных деревьев в одном месте — здесь были и дуб, и пихта, и сосна, и клен, и другие незнакомые ему вечнозеленые деревья с шелушащимися стволами, напоминающими распрямленные пальцы.
Когда он перевалил через вершину холма, ветерок донес до него детские голоса. Он придержал лошадь и несколько секунд сидел в седле неподвижно, разглядывая открывшееся его взору Селение Вульфа — маленький горняцкий поселок в десяти милях от Джексонвилла, столицы графства. Главная улица выглядела как любая главная улица в поселениях белых, вся в многоцветных вывесках магазинчиков и лавчонок, тянувшихся вдоль тротуаров. На левой ее стороне, возвышаясь над прочими домами, стояли три двухэтажных здания — салун, гостиница и ресторан.
На склоне холма Свифт разглядел два вигвама, уютно устроившихся позади большого бревенчатого дома. Судя по дымкам, вившимся над вигвамами, кто-то здесь продолжал жить по-индейски. Он улыбнулся, когда ему на ум пришли слова из древнего пророчества команчей:
И будет новое место, где команчи и тозитиво будут жить вместе.
В воздухе плавал дразнящий запах пекущегося хлеба. По лесистым склонам холмов были разбросаны дома, самые разные: некоторые — солидные, крепкие постройки, другие — жалкие лачуги в одну комнатку, с пустым грязным двором. Вдалеке Свифт различил женщину, развешивающую белье позади приземистого бревенчатого домика. Выше по холму через кустарник, не торопясь, брели две коровы, одна, вытянув шею, мычала, другая поминутно останавливалась и щипала траву.
Он поудобнее уселся в седле, умиротворенный покоем. Прошло три года, с тех пор как он сбежал из резервации, три длинных беспокойных года, и во все время его скитаний ему не доводилось встречать подобного места. Дом. Может быть, просто может быть, если он подождет и будет вести себя тихо, ему удастся расстаться со своей дурной репутацией и навсегда повесить свои револьверы на крючок.
Внимание Свифта привлек детский смех, и он сдвинул шляпу на затылок, чтобы лучше видеть школьный двор справа от него. Маленькая девчушка со всех ног неслась от игровой площадки к школьному дому, пытаясь спастись от преследующего ее по пятам мальчишки. Юбки ее развевались на бегу. В следующую секунду кто-то начал колотить по треугольнику железным штырем, подняв такой звон, что взгляд Свифта невольно сместился к крыльцу. Перед глазами у него мелькнуло облако золотистых волос, потом послышался певучий, так часто преследовавший его в воспоминаниях голос:
— Заходите в класс, дети. Перемена кончилась.
Свифт во все глаза уставился на стройную молодую женщину, стоявшую на ступенях школы, на видение в темно-голубом муслине. Он не мог ни шевельнуться, ни собраться с мыслями. Эми! Этого не может быть! Но этот голос мог принадлежать только ей. И волосы были такого же цвета, что и у нее, цвета темно-золотистого меда. Может быть, это была Лоретта, ее старшая кузина? Со своими золотистыми волосами, точеными чертами лица и голубыми глазами Лоретта всегда была очень похожа на Эми. Если бы не разница в возрасте, их можно было бы принять за близнецов.
Дети бурным ручейком вливались в здание школы. Протопали по деревянным ступеням и скрылись внутри. Свифт, как магнитом притягиваемый едва доносившимся теперь звуком женского голоса, заставил Дьяболо повернуть и поехал по школьному двору. Он остановил коня, спрыгнул с седла и обмотал поводья вокруг столба в изгороди. Какое-то мгновение он стоял как вкопанный и вслушивался, боясь и надеясь.
— Внимание! Внимание! — раздался ее голос. Шум детских голосов стих, и наступила тишина.
— Джереми, ты будешь первым. Если джентльмен встречает на тротуаре леди, с какой стороны от нее он должен пройти?
— С правой, — пропищал ребячий голос. — А если тротуар узкий, то он должен сойти на мостовую и проследить за тем, чтобы леди прошла мимо, не оступившись.
— Очень хорошо, Джереми, — сказала женщина, мягко рассмеявшись. — Ты отвечаешь на мои вопросы прежде, чем я успеваю задавать их. Питер, теперь ты. Должен ли джентльмен первым Приветствовать женщину?
— Нет, мэм, — ответил другой мальчуган. У этого голос звучал не так уверенно.
— Никогда? — настаивала она, но мягким тоном.
— Ну, может быть, только тогда, когда он уверен, что леди его поклон доставит удовольствие.
— Прекрасно, Питер, — Свифт услышал, как зашелестели страницы книжки. — Николь? Прилично ли леди, идущей с двумя мужчинами, держать их обоих под руки?
Девочка ответила:
— Нет, мэм. Настоящая леди оказывает внимание только одному мужчине.
Следующего вопроса Свифт уже не слышал. Не веря самому себе, он на слабых, трясущихся ногах поднялся по ступеням, чувствуя, как струйка холодного пота сбегает у него по спине. Он знал этот женский голос. Правда, зрелость придала его шелковистому звучанию большую глубину. Более четкой стала дикция. Но голос несомненно принадлежал Эми. Он узнал бы его когда и где угодно, ибо этот голос преследовал его на протяжении долгих пятнадцати лет. «Я буду ждать тебя, Свифт. Как только я стану достаточно взрослой, я выйду за тебя замуж». Обещание, которое долгое время было его самой большой печалью, теперь превращалось в чудо.
Он вошел в открытую дверь, вглядываясь из-под полей своей шляпы в полумрак класса. Его трясло так, что он, боясь доверять своим коленям, прислонился плечом к дверному косяку, не сводя взгляда с учительницы. Он видит ее. Эми…
Значит, та могила за амбаром Генри Мастерса была не ее. И на кресте, который он так любовно поправил, были не ее имя и не ей посвященная эпитафия. Его прелестная, бесценная Эми была здесь, в Селении Вульфа, живая и здоровая. Три впустую потраченных года! Одному Богу известно, по какой причине Генри Мастере солгал ему. Волна дикого гнева затопила Свифта.
Потом гнев и все остальные чувства вытеснила радость. Эми стояла перед ним, улыбающаяся, живая и такая красивая, что от одного взгляда на нее у него перехватывало дыхание. Пятнадцать лет назад она была по-детски хорошенькой, тоненькой, как тетива лука, с нахальным маленьким носиком, усыпанным веснушками, упрямым подбородком и огромными голубыми глазами, оттененными длинными густыми ресницами. Сейчас, оставаясь все такой же хрупкой, она приобрела округлость форм зрелой женщины. Его взгляд остановился на белых кружевах, которыми был отделан лиф ее платья, потом скользнул вниз на ее точеную талию и нежный изгиб бедер, подчеркнутый двумя кружевными буфами, изящными полукругами спускавшимися на юбку. Горло у него перехватило, и несколько секунд он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Это был не сон, это была самая настоящая реальность.
Уголком глаза Эми заметила какую-то тень, возникшую в дверном проеме. Оторвавшись от того места в «Руководстве по светским манерам», которое она читала, она тут же забыла, о чем шла речь, едва увидела высокого человека, одетого во все черное, с шерстяным пледом, перекинутым через плечо, как это принято у команчеро, и с серебристым револьвером на бедре. Легонько вскрикнув, она отступила на шаг, прижавшись спиной к классной доске.
— М…могу я вам чем-нибудь помочь, сэр? — спросила она слабым голосом.
Он не ответил. По-прежнему прислонясь плечом к дверному косяку, он стоял, выставив одно бедро и слегка согнув колено, в позе небрежной и даже вызывающей. Широкие поля его ковбойской шляпы оставляли лицо в тени, позволяя видеть только резко очерченные губы и блеск белых зубов. Коснувшись полей шляпы, он кивнул Эми и переступил на другую ногу, заполнив собой весь дверной проем.
— Привет, Эми.
Его глубокий бархатистый голос заставил Эми. вздрогнуть, и по спине ее побежали мурашки. Она оцепенела, глядя на него и не понимая, почему этот команчеро стоит в дверях ее класса, перекрывая единственный путь к спасению. То, что он знал ее имя, пугало еще больше. Здесь, конечно, был не Техас, но кошмары прошлого нашли ее и здесь.
С пересохшим ртом она смотрела на него и не знала, что же делать. Остальные что, снаружи? Она чувствовала, как ее испуг передался ученикам, и вся ее храбрость испарилась куда-то. Остался только страх» холодный, парализующий страх.
Мужчина сделал шаг вперед, зазвенев шпорами по деревянному полу. Этот звук отбросил Эми в далекое-далекое прошлое, когда команчеро похитили ее. До сегодняшнего дня она помнила их грубые и грязные руки на своей груди, их жестокий смех, когда они по очереди, раз за разом, брали ее девичье тело.
Пол пошатнулся под ее ногами. В ушах зазвенела чудовищная какофония, казалось, ушедшая в прошлое, но вернувшаяся в сегодняшний день.
Команчеро подходил все ближе, безжалостно шагая вперед и на каждом шагу позвякивая шпорами. Она не могла даже пошевельнуться. И тут, остановившись не более чем в нескольких футах от нее, он снял шляпу. Эми не могла отвести взгляда от его лица, такого вдруг знакомого, хотя и возмужавшего. Это было лицо незнакомца, но каждая черточка его отдавалась привычной болью в душе.
— Свифт… — еле слышным голосом выдохнула она. Перед ее глазами побежали черные пятна. Она зажмурилась и вытянула руки, ища опору. Из какого-то неимоверного далека она слышала, как он повторяет ее имя. Потом почувствовала, что падает, падает… куда-то в черную бездну.
— Эми! — Свифт бросился вперед, успев подхватить ее и не дав рухнуть на пол. Эми лежала на его руках, бесчувственная, с закинутой головой и закатившимися в глубоком обмороке глазами.
Свифт опустился на колено и бережно положил ее на пол. Сердце молотом стучало у него в груди, когда он пытался нащупать у нее на шее едва бьющуюся жилку. Ее бледность напугала его до смерти. Ругаясь вполголоса, он пытался расстегнуть крошечные пуговки на ее платье, но накрахмаленная пена высокого воротника мешала ему.
— Уберите свои лапы от нее!
Голос сломался на последних двух словах и перешел в писк. Свифт вскинул голову и обнаружил всего в нескольких дюймах от своего носа сверкающее лезвие ножа, твердо сжатого коричневой рукой мальчишки не старше пятнадцати лет. Юноша в куртке из оленьей кожи и синих джинсах кого-то напоминал Свифту, но когда нож чуть ли не засунут в твою правую ноздрю, трудно сообразить, кого именно. Свифт вглядывался в опаленные солнцем черты и черные, спутанные ветром волосы.
— Не пытайтесь шутить со мной, мистер. Я перережу вам глотку быстрее, чем вы успеете моргнуть.
Свифт медленно убрал руки с воротника Эми, не сводя взгляда с ножа. Вряд ли какой-то мальчишка смог бы его напугать, но было видно, что этот парень умеет пользоваться своим оружием и не задумываясь пустит его в ход со смертельной точностью.
— Только спокойно, — тихо сказал Свифт. — Нет нужды причинять кому-нибудь вред. Так ведь?
Испуганное всхлипывание маленькой девочки как бы подтвердило его слова. Напряжение так плотно сгустилось в воздухе, что Свифт мог, кажется, попробовать его на зуб. Быстрым взглядом он обежал комнату, обнаружив, что все ученики, даже самые маленькие, вскочили и с нетерпением ожидают продолжения схватки. Ему вдруг пришла в голову мысль, что злосчастный Быстрый Лопес запросто может найти свой конец в этом классе, забитый до смерти толпой детей.
Он заставил себя улыбнуться.
— Леди потеряла сознание, и я просто пытаюсь помочь ей.
— Леди не нуждается в помощи таких, как вы. Держите свои грязные лапы подальше от нее, — повторил парень. — Индиго, сбегай, приведи отца. И побыстрее.
Какое-то движение у его левого плеча привлекло внимание Свифта. Искоса взглянув назад, он увидел, что всего в паре футов за его спиной стоит рыжая девчушка, сжимая в руках школьную указку, явно готовая пронзить ею его насквозь. Он опять чуть не улыбнулся, увидев решительное выражение ее больших голубых глаз.
— Я никуда не пойду! — крикнула она. — Пошли Питера!
— Индиго Николь, делай, как я сказал! Ступай, найди отца!
Свифт подумал, что девочке, наверное, лет тринадцать-четырнадцать и она выглядит довольно необычно. Ее темная кожа резко контрастировала с волосами и глазами. «Неприручаемая» — вот впечатление, которое складывалось от нее. Оно еще больше усиливалось от ее команчской одежды — расшитой бисером куртки со свободными рукавами, гладкой юбки и обшитых бахромой мокасин, почти до колен.
Свифт отодвинул свой нос на несколько дюймов в сторону от ножа, все еще поблескивавшего в руке парня. Теперь, когда он увидел девочку, он наконец сообразил, кого тот ему так напоминал. Чего же удивляться, что он знает, как обращаться с ножом.
— Ваш отец… Его зовут Охотник на Волков? — спросил Свифт.
Мальчишка перевел взгляд с сестры на Свифта.
— Откуда вы знаете имя, данное ему команчами?
— Я его старый приятель.
— Это ложь. Мой отец не стал бы иметь ничего общего с людьми, подобными вам. Индиго, ступай! Если ты не отправишься прямо сейчас, я задам тебе хорошую трепку, ты слышишь меня?
Девчонка не сдвинулась с места.
— И оставить тебя одного? Да ему же ничего не стоит схватиться за револьвер. Это любому ясно. И ты для него не соперник, Чейз! — Она придвинула указку еще на дюйм ближе. — Питер, пойдешь ты. И поспеши! Скажи отцу, что тете Эми нужна его помощь.
Питер, десятилетний мальчуган с морковно-рыжими волосами, выскочил из-за своей парты и бросился к двери. Свифт, более озабоченный состоянием Эми, чем тем, что эта ватага ребятишек может отправить его к праотцам, опустил взгляд вниз.
— Если тебе не хочется, чтобы я дотрагивался до нее, Чейз, займись ею сам. Расстегни ей воротник и принеси немного воды.
— Вы лучше молчите, — распорядился мальчишка. Он бросил встревоженный взгляд на белое, как мел, лицо Эми и нервно сглотнул. — Скоро придет мой отец. Тогда мы сможем позаботиться о тете Эми. А вы бы лучше подумали о том, что вы скажете ему. Он не очень-то любит, когда у нас здесь появляются разбойники.
Наконец до Свифта дошло, что он и вправду выглядит как бандит, и это вернее всего объясняло и враждебный прием, оказанный ему, и глубокий обморок Эми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41