— Весенняя уборка! — с неодобрительным вздохом сказала Белинда.
Она принадлежала к тому небольшому числу людей, которые знали о своеобразном чувстве юмора ее матери, о ее взгляде на окружающий мир. Обычно Белинда ценила это ее качество, хотя и находила его несколько странным. Но не сегодня.
— Мама, я хочу знать, что ты делаешь. Зачем ты разгромила две комнаты? — Она пристально посмотрела на мать.
— Только две, правда?
Сабрина подняла бровь и улыбнулась. Она соскочила со стола и стряхнула налипшую паутину с погубленного платья.
— Да, дорогая, только две. Однако не могу обещать, что их не будет больше.
— Зачем? — взмолилась Белинда.
Сабрина небрежным жестом обвела рукой комнату.
— Ищу кое-что, его, очевидно, не положили на место. Или хорошо спрятали, — тихо добавила она.
— Ладно, очень надеюсь, что ты найдешь это раньше, чем перевернешь вверх дном весь дом.
Взгляд Сабрины и неприятное ощущение страха предупредили Белинду, что она переходит границы отношений между матерью и дочерью.
Мать заговорила тихим сдержанным тоном, и у Белинды заныло под ложечкой.
— Белинда, прежде всего это — мой дом, и если я пожелаю перевернуть его вверх дном, я это сделаю. Во-вторых, я здесь старшая и не хочу, чтобы со мной разговаривали так, как будто мы поменялись местами.
— О, мама, я знаю, пожалуйста, прости меня. — Глаза Белинды наполнились слезами раскаяния. — Просто, когда я увидела комнату наверху, а теперь и эту, а ты не спала у себя и…
— Все хорошо, дорогая! — Сабрина подошла к ней и обняла свое дитя. Она осторожно подтолкнула Белинду к двери. — И не надо беспокоиться. Однако думаю, ты должна знать, что я могу уехать на некоторое время из Лондона.
— Что ты говоришь? Куда ты собираешься? — ужаснулась Белинда.
— О, туда-сюда. Поездки, осмотр достопримечательностей, и есть одно небольшое дело, — сказала Сабрина с рассеянным видом, продолжая подталкивать Белинду к двери. — Совершенно не о чем беспокоиться. Внешность обманчива, твоя мать способна постоять за себя.
Мать и дочь стояли лицом к лицу в дверях библиотеки.
— Беги, и пусть мои дела тебя не волнуют. Думай об этом очаровательном молодом человеке и о том, какая у вас с ним будет чудесная жизнь. — Сабрина отстранилась и незаметно вытолкнула Белинду в коридор. — Я еще не совсем закончила, так что поговорим позднее. Пока.
Дверь закрылась тихо, но решительно. Минуту Белинда не сводила глаз с закрытой двери, в растерянности повторяя слова матери. Их просто невозможно было понять.
Почему она так неожиданно и таинственно покинет Лондон? Такая внезапность совсем на нее не похожа. Белинда лучше других знала свою мать и понимала, что в ней есть многое, не известное другим, но она никогда раньше не делала ничего подобного. Что на нее нашло?
Белинда еще раз взглянула на дверь библиотеки, а затем отправилась наверх за пером и бумагой. Она не позволит матери так просто уехать бог весть куда. Если сумеет этому помешать. В своей комнате она взяла изящный лист бумаги для писем и быстро написала записку. Конечно, Белинда сама не могла остановить Сабрину, поэтому она сделала единственно возможную в данных обстоятельствах вещь. Она послала за Эриком.
Сабрина прислонилась к закрытой двери и отвела от лица выбившийся локон. Не могла же она сказать Белинде о том, что ищет письмо, или о том, что собирается делать, когда найдет его.
Прежде всего, дочь и не подозревает об их финансовых затруднениях. Во-вторых, Сабрина много потрудилась, воспитывая Белинду так, чтобы та смогла занять в обществе положение по праву рождения, будучи дочерью маркиза. Выросшая в соответствующих условиях, получившая хорошее образование и воспитание, обещавшие ей достойную жизнь, Белинда никогда не поняла бы, как ее мать могла додуматься до такой нелепости, как поиск каких-то сокровищ.
Может быть, Сабрина перестаралась. Девочка выросла очаровательной, с прекрасными светскими манерами, но, казалось, с полным отсутствием воображения. Белинда была начисто лишена духа авантюризма, столь присущего ее матери и отцу.
Заботливый и любящий родитель мог бы считать это благом, но временами ей хотелось иметь дочь, с которой можно было бы поделиться смелыми, даже дерзкими мечтами.
Джек считал, что человек его положения должен иметь библиотеку. Но Сабрина полюбила ее с первого взгляда. Ей нравились полки до потолка из темного дерева, обрамлявшие высокое окно. Нравился камин из серого мрамора и стены темно-красного цвета. Она любила тепло и уют, которые окружали и успокаивали ее, когда она оказывалась в стенах этой комнаты. Ей нравился запах книг, кожи и мудрости. Еще при жизни мужа это была ее личная комната.
Дом в Лондоне Джек получил в наследство еще до их свадьбы, и после его смерти Сабрина обнаружила, что единственное, что действительно принадлежало ему, был этот дом. Если он сохранил и спрятал письмо, оно должно находиться здесь. Библиотека и спальня Джека были единственными комнатами, которые ни разу не ремонтировались за последние десять лет.
«Если только это не шутка», — настойчиво повторял внутренний голос. Джек, так и не став взрослым, никогда не принимал на себя ответственность, свойственную зрелому человеку, и идея отыскать сокровища, высказанная в шутку или всерьез, должна была увлечь его.
Но где? Она в отчаянии сжала руки. Эти поиски наугад бесполезны. Она должна рассуждать логично и последовательно. Сабрина постаралась успокоиться и посмотрела на стену слева от нее, где висели фамильные портреты Уинфилдов, пейзажи, натюрморты, не имеющие особой материальной ценности. Не спрятано ли письмо за одной из них? Вполне возможно, но это было бы слишком примитивно для Джека с его чувством юмора. Она повернулась к опустошенным книжным полкам. До сих пор ее поиски были бесплодными. Или она еще не добралась до книги, хранившей тайну?
Третью стену занимал камин, но в его простых классических формах явно не было места для тайника. Она перевела взгляд на портрет Джека, висевший над камином. Художник сумел уловить насмешливый блеск его голубых глаз, золотистый оттенок непослушных белокурых волос. На губах навечно застыла легкая усмешка.
— Джек, — со вздохом обратилась к нему Сабрина, — почему бы тебе не помочь мне? Видит Бог, мне ничего не давалось легко после того, как ты умер.
Она покачала головой и улыбнулась портрету. Было время, когда, думая о муже, она не могла улыбаться. Тогда она в отчаянии кричала до хрипоты, обвиняя Джека в том, что он был непредусмотрителен и оставил ее практически без гроша.
За годы эти чувства притупились, и, если она не смогла безоговорочно простить его, то со временем стала немного лучше понимать. Она внимательно посмотрела на портрет. Не спрятано ли письмо за ним? За этой самоуверенной улыбкой и смеющимися глазами? Ей оставалось проверить портрет Джека, другие картины и мебель. В ее уютной библиотеке стояли письменный стол со стулом, старое потертое кресло у камина и кушетка. Она критически осмотрела старую мебель, ее следовало бы давно заменить. Ее взгляд задержался на кушетке, не помешало бы прилечь на несколько минут. Сабрина провела всю ночь на ногах, а если у нее не будет ясной головы, она никогда не найдет это проклятое письмо. Сабрина блаженно растянулась на кушетке. Бархат ласково обнимал ее. Глаза невольно закрылись. Она давно так много не думала о Джеке. Сейчас она вспоминала, как он купил ей эту кушетку, один из немногих подарков, которые она не продала после его смерти. Ей пришлось расстаться даже с драгоценностями.
Сабрина находилась где-то между сном и явью. Она вспомнила, как Джек торжественно объявил библиотеку ее личным королевством. Она устроилась поуютнее. Воспоминания проносились в ее голове. Когда она, обрадовавшись подарку, прилегла на кушетку, он сказал, что она напоминает ему Клеопатру.
Джек всегда говорил, что на этом ложе она похожа на царицу… царицу Нила… Царица Нила! Она вскочила, сон как рукой сняло, усталость была забыта. Неужели? Не может быть! Она быстро провела рукой по изгибам рамы и резного изголовья, по резным ножкам. Прощупала каждый шов, малейшую складку обивки, тщательно осмотрела все места, где витые ножки соединялись с рамой. Старательно изучила всю поверхность до последнего дюйма. Ничего!
Сабрина отступила и задумалась над этой загадкой. Она не нашла ничего необычного. Может быть, стоит ее перевернуть и осмотреть нижнюю часть… Кушетка оказалась тяжелее, чем ожидала Сабрина. Она запыхалась, толкая и приподнимая ее, но наконец кушетка свалилась на бок. Еще один толчок — и она опрокинулась и теперь лежала как раненый зверь, просивший пощады.
Сабрина торжествующе рассмеялась. Она торопливо ощупала дно. Толстая ткань была аккуратно заправлена под раму. Она проверила каждый стежок и все места, где обивка соприкасалась с деревом. Никаких повреждений, Джек не был ни обойщиком, ни швеей. Если бы он что-то здесь спрятал, это было бы заметно. Минутная радость сменилась разочарованием.
«Черт!» Она с неприязнью посмотрела на ни в чем не повинную кушетку. Словно искра в сухом хворосте, гнев вспыхнул в ее крови. Она с негодованием посмотрела на портрет над камином.
— Это несправедливо, Джек. Мне очень нужны деньги. Они нужны мне для твоей дочери и нужны для себя.
Черт бы тебя побрал, Джек, почему все дается с таким трудом?
Улыбка на его губах оставалась неизменной. Сабрина со злостью ударила ногой по деревянной раме. Острая боль пронзила ее. Она вскрикнула и, схватившись за ушибленные пальцы, опустилась на пол, растирая их: «Вот это уж действительно нелепость». Она сердито покосилась на ножку кушетки и, ахнув, застыла, не веря своим глазам.
От удара ножка чуть вышла из рамы. Сабрина, не обращая внимания на боль, вскочила на ноги. Ухватившись за резное дерево ножки обеими руками и собрав все силы, она начала тянуть ее.
Несколько минут все оставалось по-прежнему. Внезапно ножка поддалась, и Сабрина, не выпуская ее из рук, опрокинулась на спину. Осторожно она повернула ножку и на том конце, который прикреплялся к раме, увидела отверстие. Внутри она нащупала что-то гладкое, как бумага. Сердце громко стучало в ее груди, но она заставила себя успокоиться и медленно и осторожно извлекла свернутый в трубочку листок веленевой бумаги. Руки дрожали от нетерпения. Она аккуратно расправила листок, не веря своим глазам. Не было сомнения в том, что перед ней лежало письмо, старое, пожелтевшее от времени, написанное по-французски.
Глава 3
— Это так на нее не похоже. Ночью она перевернула весь дом, искала бог знает что, а теперь говорит, что уезжает из Лондона. Эрик, я страшно беспокоюсь.
Белинда расхаживала по парадной гостиной матери, и взгляд Эрика с восхищением следил за каждым ее движением. Она и вправду была бриллиантом чистой воды, королевой красоты этого сезона и принадлежала ему.
— Ты пробовала поговорить с ней? — спросил он, поглощенный зрелищем ее грациозно покачивающихся бедер и грудин скромно спрятанной под домашним платьем.
— Конечно. — Белинда озабоченно взглянула на него своими сапфировыми глазами. — Я понятия не имею, что она задумала. Мама отказывается говорить со мной, вероятно считая, что я еще ребенок.
— Но какой милый ребенок, — тихо заметил он, не сводя глаз с соблазнительных линий ее пышной, уже оформившейся фигуры.
Эрик мечтал о том времени, когда он по праву будет познавать все изгибы этой фигуры, ласкать эти груди и целовать все уголки ее восхитительного тела. Обладать ею, обучать ее, чтобы она целиком и навеки принадлежала ему. До сих пор они лишь обменялись несколькими поцелуями, каждый последующий был менее невинным, чем предыдущий, и каждый раскрывал в ней страсть, таящуюся под броней невинности. Даже сейчас пьянящий аромат ее духов и неотразимая прелесть женственности возбуждали и терзали его.
— Эрик! — возмутилась она. — Ты меня слушаешь? — Глаза ее блеснули синим пламенем, и он представил, как будет она очаровательна в момент страсти.
— Конечно, я слушаю. — Он постарался отогнать неуместные мысли. — А где сейчас твоя мать?
— В своей комнате. Полагаю, она, наконец, легла спать. Когда она уходила к себе, мне показалось… — Белинда в недоумении широко раскрыла глаза, — что она пела!
Он нахмурил брови и задумался.
— Пела? Из твоих слов я понял, что обычно она себя так не ведет? Может быть, она заболела, как ты думаешь?
Белинда усмехнулась:
— Сомневаюсь. Она не глупа и не безумна. Я знаю ее лучше, чем другие. Она всегда была немного скрытной, но никогда раньше не совершала неожиданных поступков и не пренебрегала приличиями. — Белинда посмотрела Эрику в глаза, и он невольно привлек ее к себе. Она чуть не плакала. — Ах, Эрик, что мне делать?
Эта пленительная женщина хотела знать его мнение. Она искала его помощи. Эрик понимал, что так и должно быть, и буквально раздувался от гордости. Он ей поможет, он докажет, что сумеет справиться с любыми трудностями.
— Если она не хочет говорить с тобой, возможно, она поговорит с человеком ее возраста. — Он улыбнулся, встретив ее встревоженный взгляд. — Если хочешь, я могу попросить отца. Он опытный дипломат и наверняка сможет разузнать, в чем дело.
Она со вздохом облегчения ответила ему улыбкой:
— Это было бы чудесно!
Он наклонился и нежно поцеловал ее с самым искренним намерением успокоить. Но ее дыхание дразнило и возбуждало его. Он настойчиво прижался к ее губам, и они раскрылись. Она вздохнула и прильнула к нему. Эрик понимал, что должен немедленно отпустить ее, взять себя в руки, но он забыл обо всем от вкуса все еще запретного плода.
Глаза Белинды закрылись. Она упивалась незнакомым восхитительным ощущением. От его ласки по ее телу пробежала волна приятной дрожи, где-то в глубине возникло неодолимое желание чего-то большего, и она все сильнее прижималась к нему. Что это было за желание, она не понимала.
Сабрина дернула за сонетку и нетерпеливо ожидала появления дворецкого. После чтения письма она хорошо выспалась, и теперь ей хотелось поскорее приступить к осуществлению своих планов. Путь к золоту был описан коротко и ясно. Неудивительно, что сокровища не были найдены. Правда, у нее оказалась только вторая страница письма, и она беспокоилась, не было ли на первой странице чего-нибудь относящегося к ее поискам.
Сейчас перед ней возникла серьезная проблема: путешествие в Египет стоит огромных денег. Безусловно, она не была нищей, но не имела достаточных средств для такой экспедиции. Как бы это ее ни огорчало, видимо, ей придется продать свои бриллианты,
Сабрина подошла к туалетному столику и выдвинула нижний ящик. Здесь хранилась большая инкрустированная итальянская шкатулка. Сабрина поставила тяжелую шкатулку на стол и с благоговением открыла крышку.
Это было настоящее сокровище. Она все купила на свои деньги, старательно выбирая украшения, приходя в восторг от каждого сверкающего рубина и искрящегося сапфира. Второй раз в жизни Сабрине приходилось продавать драгоценности ради спасения своей дочери и себя. Она хорошо помнила ужас тех далеких дней. Но сейчас, как и тогда, она расправила плечи и подавила страх. Маркиза Стэнфорд была создана из твердого материала.
Сабрина вынимала ожерелье за ожерельем. Безупречный жемчуг. Бриллианты вспыхивали всеми цветами радуги. Сапфиры глубокого голубого оттенка, нежные, как любовь. Драгоценности стоили не слишком дорого, но их качество было безупречным.
В дверь тихо постучали.
— Войдите, — рассеянно сказала она.
— Вы звали меня, миледи?
Она обернулась на звук знакомого голоса.
— Да, Уиллз, войди и закрой дверь.
Уиллз остановился в почтительном ожидании. Сабрина некоторое время задумчиво смотрела на него. Безусловно, ему не понравится ее сообщение.
— Уиллз, — медленно, подбирая слова, заговорила она, — боюсь, мне придется уехать на некоторое время. — Она остановилась, глядя на его застывшее бесстрастное лицо. — Может быть, надолго.
Ни один мускул не дрогнул на его спокойном деревенском лице.
— Опять контрабанда, миледи?
— Уиллз! — Его слова развеселили ее. — Ты же знаешь, это время давно прошло. Кроме того, — она пожала плечами и не удержалась от улыбки, — сейчас на контрабанде много не заработаешь.
Она многозначительно подняла брови и кивнула в сторону двери, Уиллз подошел к двери и повернул ключ, они без слов понимали друг друга. Он был единственным человеком в Лондоне, кто знал о ее позорном прошлом. В то время он служил лакеем в доме ее двоюродной бабушки и одновременно был ее первым помощником, телохранителем и доверенным лицом. Во многом он оставался в этой роли до сих пор. Переехав в Лондон, она взяла Уиллза с собой, сделав его дворецким. Управляя домом, он обеспечивал спокойствие ее жизни. И, по крайней мере, раз в месяц хозяйка и слуга выпивали вместе как старые друзья.
1 2 3 4 5