Из окна небольшой квартиры Черчилля открывался изумительный вид на неоновое море огней ночного Токио, на переливающуюся разноцветными искорками Гиндзу, на усыпанную мерцающими звездами токийскую телебашню, на скрывающиеся за горизонтом огни крупнейшего в мире города.
Лиз сняла кожаную наплечную сумку и с ловкостью фокусника извлекла на свет божий аптечку, шприц и ампулу демерола. Без тени смущения она помогла Дареллу раздеть находившегося в полузабытьи Черчилля, длинные ноги которого беспомощно болтались, словно паучьи лапки. Долговязый архитектор бессвязно лопотал себе под нос.
– Йоко, – вырвалось у него. – О, нет. Йоко!
– Успокойся, – сказал Дарелл.
– Не могу, Каджун. Она не могла умереть – слышишь? Я все время следил за ними сверху, из рекуна. Глаз не сводил. Это правда – люди и в самом деле умирают за этой колючей проволокой, как лабораторные крысы. Вся деревня обречена. Нет никакой надежды. А Йоко оказалась там в ловушке, вместе с ними.
– Майор Яматоя полагает, что ей удалось сбежать.
– Не знаю. Мы уговорились встретиться у проволочного заграждения. Вчера она чувствовала себя вполне нормально. Она ничего не опасалась. Жаль, что ты с ней не знаком, Сэм. Она – удивительный человек. Честная. Отзывчивая. Добрая. Мы уже договорились, что я останусь жить в Японии. Мы решили, что поженимся. Она не знала, выдержу ли я, но я – я люблю ее, Каджун. Она... она жива, я знаю. Чувствую. Помоги мне найти ее, Сэм. Спаси ее. Достань противоядие. Хоть что-нибудь. Почему мы ничего не делаем?
Дарелл осторожно уложил Билла в постель. Соломенные волосы Черчилля разметались по лицу; он тихонько заплакал, хныча, как ребенок. Мисс Прюитт уже наполнила шприц демеролом и держала его наготове.
– Сейчас это ему необходимо, – сказала она. – Он должен поспать. Полученные тумаки скоро заживут, а вот душевная рана может оставить неизгладимый след.
Черчилль бессильно откинулся на подушки. Глаза его были закрыты.
– Билл крепче, чем вы думаете, – сказал Дарелл.
Мисс Прюитт профессиональным движением всадила иголку и быстро ввела снотворное.
– Ни один из нас не может сравниться с вами, Сэм Дарелл, – произнесла она. – Но вполне возможно, что и вы, прежде чем вся эта история закончится, узнаете о себе что-то новое.

* * *

Дарелл тщательно обыскал всю квартиру Черчилля. Однажды он уже был здесь – пару недель назад, когда приехал в Токио. В узкой гостиной японская мебель смешалась с европейской: чертежная доска с приколотыми эскизами, стол красного дерева, настенные фотографии зданий, разработанных самим Биллом, книжные полки, набитые архитектурными журналами, толстая антикварная книга по японскому искусству, две гравюры современного художника Саито Киеши, три тончайшей работы орнамента менуки с рукоятей старинных мечей, два ружья японского производства и небольшой шкафчик, уставленный изящными резными нецке.
На стенах висели свитки с картинами Йоко Камуру. Манера письма у нее была удивительно легкая и воздушная. Йоко предпочитала пастельные тона и тонкие мазки, но линии были не по-женски четкими и уверенными.
На столе красовалась цветная фотография Йоко в картонной рамке. Дарелл знал, что по-японски Йоко значит «солнечный свет» – лицо изображенной на фотографии девушки и впрямь одухотворенно светилось. Черные волосы были традиционно подстрижены, а лучистые миндалевидные глаза источали какой-то особый внутренний свет. На Йоко было расшитое кимоно и она улыбалась. Зубки ровные и белые, отметил Дарелл. Интересно, на что она смотрела, когда Билл Черчилль снимал ее. Дарелл взял со стола бамбуковую рамку, извлек фотографию и упрятал в карман.
– Вы ее забираете? – спросила подошедшая мисс Прюитт.
– Да, хочу изготовить копии.
– Она очень важна для Билла.
– Я верну ее.
Минут пятнадцать Дарелл тщательно обыскивал всю квартиру. Одного «жучка» он обнаружил в телефонной трубке – с помощью такого миниатюрного микрофончика слушать и записывать все разговоры, которые велись у Черчилля, можно было, находясь на расстоянии полумили от его квартиры. Второе подслушивающее устройство было запрятано в люстру. Дарелл проверил также окна спальни, ванную и стенные шкафы. Билл Черчилль спал, мирно посапывая во сне. Мисс Прюитт поправила ему постель, взбила подушки, обтерла лицо спящего и заклеила пластырем ссадины. Билл заворочался и глухо застонал.
– Вы знаете домашний адрес Йоко Камуру? – спросил Дарелл.
Мисс Прюитт вопросительно посмотрела на него.
– А вы не нашли его в столе Билла?
– Нет.
– Но ведь ее там нет.
– Я бы хотел осмотреть ее квартиру, – тихо сказал Дарелл. – Эта девушка помогла бы нам решить многие проблемы.
Мисс Прюитт с сомнением покачала головой, но потом все же ответила:
– Йоко живет в Нагата-те, Кийода-кю. – Она назвала также улицу и номер дома. – Отсюда это рукой подать. Ее район славится японской архитектурой.
Дарелл вынул из кармана фотоснимок улыбающейся девушки и еще раз посмотрел на него. Оставив все подслушивающие устройства на месте, он выключил свет, жестом пригласил мисс Прюитт выйти, после чего вышел сам и запер дверь.

Глава 7

В полукруглой комнате царил сумеречный полумрак. Когда-то маленький зал служил оперативным штабом американской армии; теперь же там, где прежде были развешаны карты, дорожные схемы и макеты, висели лишь довольно скромный портрет американского президента и огромная панорамная фотография Капитолийского холма. По углам затаились полуночные тени. Единственная зажженная лампа стояла на столе, прятавшемся в нише. За столом никто не сидел. В комнате повисла тишина, которую время от времени нарушало только прерывистое дыхание Мелвина Каммингса. Внезапно Каммингс взорвался:
– Где вас столько времени носило, Каджун? И что за бардак вы тут развели? Я весь вечер до вас дозванивался. Сперва вы были заняты, потом вообще исчезли. Куда вы пропали?
– Я выручал своего последнего, если не считать шофера Синье, агента.
– Ваши люди умерли?
– Да.
– От чумы?
– Да.
Мелвин Каммингс, заместитель Госсекретаря по общественным связям со странами азиатского и тихоокеанского региона, и не только по ним, не стал утруждать себя лишними соболезнованиями. «Медоточивый лис» прекрасно владел искусством умасливания, всегда умея выдать черное за белое и поклясться в открытости и бескорыстности американской политики – даже в тех случаях, когда политика сводилась к языку пушек и пулеметов. Нельзя сказать, чтобы Дарелл ненавидел этого скользкого пухленького человечка – нет, он просто в открытую презирал его.
А вот другой человек, сидевший в комнате, был сделан из совершенно иного теста. Он расположился так, что его почти не было видно. Зеленое кресло, в котором он сидел, совершенно утопало в тени. Тень Каммингса сейчас оживленно жестикулировала на дальней стене. Человек в зеленом кресле тени не отбрасывал.
Это был не кто иной как доктор Огаст Фрилинг, глава знаменитой секции ХБО – химического и биологического оружия. Мало кто знал его в лицо. Он старался избегать людей и известности. Человек без тени. Из всех тайных служб американских военных ведомств секция ХБО была наиболее засекречена. Имя Фрилинга было известно лишь какой-то дюжине наиболее высокопоставленных чинов. Лишь однажды, в 1968 году, когда при случайном взрыве контейнера с аэрозолем над штатом Юта произошел выброс нервно-паралитического газа, унесшего жизни шести тысяч овец, доктор Фрилинг сделал заявление для прессы.
В 1969 году ему пришлось выступить еще раз – тогда случилась утечка газа из одного снаряда со склада на Окинаве, в результате которой потравилось немало военных и гражданских лиц.
И вот теперь доктор Фрилинг находился в Токио.
В тишине комнаты прозвучал спокойный голос Дарелла:
– Должно быть, доктор, дело совсем плохо, коль скоро вы лично прилетели сюда. Ваше появление – всегда предвестник беды.
Человек в зеленом кресле улыбнулся.
– Я польщен, Сэм Дарелл, что вы меня знаете. Я тоже наслышан про вас. Да, вы угадали – дело обстоит совсем скверно.
На длинном тонком носу Фрилинга красовалось золоченое пенсне, за которым прятались самые холодные и бледные глаза, которые когда-либо приходилось видеть Дареллу. Было в этом человеке что-то, невольно вызывавшее содрогание. А ведь Фрилинг был не виноват – он просто добросовестно выполнял порученную работу. Поскольку Белый дом наложил запрет почти на всю продукцию, выходившую из стен секции ХБО, Фрилинг быстро и охотно организовал и возглавил компанию по уничтожению своего страшного арсенала. В черном костюме со строгой белой рубашкой и черным галстуком он производил впечатление огромного затаившегося насекомого – угловатого палочника с длинными тощими конечностями. А вот голос его, в противоположность внешности, был мягким, сочным и приятным. На сенатских слушаниях он звучал крайне убеждающе. Но вот Дарелла он нисколько не убеждал.
Блики света отблескивали на тонком пенсне Фрилинга. В костлявых пальцах он сжимал круглый бокал с бренди, время от времени задумчиво потягивая янтарную жидкость.
– Мистер Дарелл, после всего здесь сказанного, у меня создалось впечатление, что вы не совсем в ладах с мистером Каммингсом. Я тоже ему не подотчетен. Я подчиняюсь непосредственно Белому дому и Объединенному комитету начальников штабов. И больше никому. Я не собираюсь ссориться с вами из-за вашего поведения или спорить по поводу того, кто виноват в случившемся.
– Достаточно, если вы просто честно и предельно откровенно расскажете мне о случившемся в Хатасиме, – сказал Дарелл. – Не утаивайте ни малейших подробностей, не люблю работать в потемках. Если виноваты в этой трагедии мы – так и скажите.
– Точно это пока не известно.
– Но такая возможность не исключается?
– Нет.
– И она достаточно реальна?
– Не знаю. – Фрилинг бросил взгляд на Каммингса, который уже раздулся и побагровел, распираемый желанием вставить едкую реплику. От взгляда Фрилинга «Медоточивый лис» съежился и увял. Фрилинг продолжил: – У нас есть несколько первоочередных дел, не терпящих ни малейшего отлагательства. В первую очередь мы должны доказать, что Соединенные Штаты не несут ответственности за гибель этих людей...
– Для вас, значит, это – самое главное, – произнес Дарелл.
– Да. Мы не можем допустить, чтобы разразился международный скандал.
– А вдруг вы заблуждаетесь? Что, если это и в самом деле «Перл-Ку-27»?
– Мы должны во что бы то ни стало разубедить в этом общественное мнение.
– Понимаю. В крови у нас руки или нет – я должен доказать, что мы невинны, как агнцы божие.
– Вашингтон будет весьма признателен, если вам удастся это сделать.
Дарелл почувствовал прилив тошноты.
– Что еще за первоочередные дела?
– Разумеется, нужно любой ценой остановить распространение эпидемии. И во что бы то ни стало найти пропавшую девушку – Йоко Камуру, – которая может разнести ее по всей стране.
– Я бы сказал, что вы несколько переставили порядок этих дел.
Фрилинг отпил бренди.
– Вы так считаете?
– Я считаю, что нужно в первую очередь остановить эпидемию и спасти людей, а уж потом доказывать, кто виноват, а кто – нет.
– Возможно, вам удастся решить все задачи одним махом, – мягко произнес Фрилинг. Глаза его скрывались за стеклами пенсне. – Это бы нас выручило. Главная трудность заключается в том, что, судя по данным, которыми я располагаю, в вашем распоряжении всего сорок восемь часов.
– Это немного.
– К этому времени, если верить экстраполяционному анализу, проведенному нашими специалистами, большая часть северного Хонсю – весь район Тохоку – будет охвачен эпидемией.
Мелвин Каммингс подал голос:
– Это положит конец нашим добрососедским отношениям с Японией и дальневосточными странами. Русские наживут на этом грандиозный политический капитал. Представляете, какую кампанию развернет Москва? А китайцы? Дарелл, вы должны что-то предпринять.
Лицо Дарелла исказилось от гнева.
– Доктор Фрилинг, а существует ли какое-нибудь противоядие, хоть какой-нибудь антидот против этого «Перл-Ку-27»?
Фрилинг покачал головой.
– Нет.
– Но вы его разрабатывали?
– У нас нет ни одного средства для борьбы с этой инфекцией.
– Допустим, это и в самом деле «Перл-Ку». Как он мог сюда попасть?
Все замолчали. Дарелл взял со стола бутылку и плеснул себе в бокал щедрую порцию бренди. Хрупкая фигура доктора Фрилинга не шелохнулась. Каммингс нервно ерзал в кресле. Насколько Дарелл был наслышан о секции ХБО, производимые в ней средства уничтожения относились как к невероятно вирулентным микроорганизмам, вызывавшим всевозможные неизлечимые заболевания, так и к нервно-паралитическим газам, умерщвлявшим жертву в считанные секунды. Кроме того, в ХБО разрабатывались инсектициды, дефолианты, слезоточивые газы и всевозможные отравляющие вещества. Впечатляющий и почти неисчерпаемый арсенал. Лаборатории Форт-Детрика в Мэриленде создали целый банк смертоносных микробов, вызывающих энцефалит, сибирскую язву, чуму, черную оспу, лихорадку Чикунгумия и Ку-лихорадку. Эти микробы могли переноситься животными, насекомыми, птицами и рыбами, а также распространяться через воду, распыляться аэрозольным путем, баллончиками, снарядами и распылителями.
Дарелл знал, что Соединенные Штаты были не одиноки в разработке всех этих страшных средств массового уничтожения. Аналогичным арсеналом располагал и Советский Союз. Членами этого зловещего клуба стали также Китай, Англия, Франция, Египет и Канада.
В ноябре 1969 года президент Соединенных Штатов запретил дальнейшую разработку этого варварского оружия и приказал уничтожить все имеющиеся запасы.
Доктор Фрилинг едва заметно передвинулся в кресле.
– Я прекрасно понимаю, о чем вы думаете, мистер Дарелл. В последнее время ХБО занимается почти исключительно разработкой всевозможных противоядий. Национальная безопасность во многом определяется наличием подобных защитных средств. Однако вирусологическая наука прогрессирует настолько бурно, что производство антидотов заметно отстало. Если виновник трагедии в Хитосиме и впрямь «Перл-Ку», то, должен признаться – противоядием мы пока не располагаем.
– Значит миллионы людей обречены на смерть?
Фрилинг кивнул.
– Вполне вероятно. У меня нет ни образца вируса, ни трупа больного для анализа – ничего. Доступ к ним строжайше воспрещен. Вся надежда только на вас.
– Но вы не ответили на мой вопрос, – сказал Дарелл. – Как могло случиться, что этот вирус оказался в Хатасиме?
Каммингс кашлянул.
– Это вам знать вовсе необязательно, – высокомерно произнес он.
– Значит тут есть что скрывать, – заметил Дарелл.
Фрилинг поболтал бренди в своем бокале.
– Да, мы рассматриваем одну возможность. Нам известно, что агенты японской службы безопасности обнаружили на берегу Хатасимы странную канистру, напоминающую по описанию контейнеры, в которых мы переправляли подлежащие уничтожению штаммы вирусов. Но у нас нет логичного объяснения тому, как могла эта канистра попасть в Хатасиму.
– Дайте тогда нелогичное объяснение.
– Возможно, что канистру у нас каким-то образом похитили. – Фрилинг погрозил кому-то костлявым пальцем. – Это первое предположение. По моему указанию, сейчас проводится полная инвентаризация всех наших запасов. До сих пор результаты отрицательные, хотя...
– Продолжайте, – сказал Дарелл. – Я уже настолько напуган, что больше вы меня при всем желании не запугаете.
Пенсне Фрилинга блеснуло.
– Да, у вас хватает ума, чтобы бояться. Это похвально. Допейте бренди.
– Я попытаюсь угадать. Может быть, мы потеряли какие-то канистры?
– Да.
– Здесь?
– В самой Японии их никогда не было.
– На Окинаве?
– Совсем немного.
– Они по-прежнему там?
– Их переправляют в Штаты. Специальным транспортом военно-морских сил. Четыре дня назад судно «626» отплыло из порта Наха. С тех пор о нем ни слуха ни духа. Как раз в эти дни случился шторм, но с борта «626» не поступило ни одного сигнала. Судно держало курс на Орегон, а груз должны были переправить в Арканзас для хранения, детоксификации и последующего уничтожения.
– Корабль затонул во время шторма? Вы это имеете в виду?
– Точными сведениями мы не располагаем.
– Допустим, что оно и впрямь затонуло. Могло ли Японское течение подхватить одну из канистр и вынести ее к берегу Хатасимы?
– Мы рассматриваем такую вероятность.
– Значит, это возможно?
– Нет ничего невозможного, – уклончиво ответил Фрилинг.
Каммингс вставил охрипшим голосом:
– Не следовало вам говорить ему это, доктор Фрилинг. Это совершенно секретные сведения.
– Ах ты, ублюдок! – взорвался Дарелл.
– Послушайте, Каджун...
Дарелл махнул на него рукой и повернулся к Фрилингу.
– А не замешаны ли здесь китайцы? Или русские?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19