Можно лишь догадаться, почему именно Соловьев так и не упомянул имени автора теории "общего дела" ни в одном из своих выступлений, хотя, говорят, не раз был близок к тому.
Сухая река снится мне третье десятилетие. Я иду вниз по ее струящемуся руслу, но дельты нет, извив за извивом, петля за петлей летят передо мной, как сообщение безо всякого адреса. Аллегория, приведенная мной, удерживается лишь угадываемым сходством. Иначе, чем же нам быть или жить, говорили вы, лия отвратительное вино в чашки, стоявшие на полу, где мы, охапки жасмина в хрустальных, надщербленных, однако очень удачно расписанных масляной краской вазах, доставшихся, конечно же, по наследству вместе с бесполезными роговыми гребнями, ввергнутыми в необратимое унижение вашей надменно обритой головой. Важен процесс нескончаемого распознавания, угадывания и создания доселе не существовавшего. Пытаясь проникнуть друг в друга тайными путями, скрытыми даже от желания. Вечер вел нас по царствам смерти, вовлекая в сладостную, блаженную одурь пата/пота в путаном фарсе отождествления "ты" и "я". Рано или поздно я опишу вам все это и принесу в короткий дождливый день, исполняя вашу просьбу быть обстоятельным, конкретным и немногословным, поскольку вам хочется, чтобы ничто не было рассказано, чтобы ничто, даже отдаленно напоминающее сомнение, не могло проникнуть в чтение. Перемены не имеют знаков. И значимости, добавите вы. Остается загнивающий залив. Луна. Черные мосты. Лед на дорогах и великое между "распадом" и "пламенем глаз" равенство - некогда легким вестником богов, легким даром пепла и различения пришедшее в мир, но утраченное в первой же попытке рассказа. Не заставшее нас.
Елене Долгих



1 2