«Возвращение домой»: Слово; Москва; 2004
ISBN 5-85050-821-Х
Аннотация
Родители Джудит Данбар уезжают в Сингапур, а она остается в Англии, в пансионе «Школы святой Урсулы», где знакомится с Лавди Кэри-Льюис. Аристократическое семейство Кэри-Льюисов становится для Джудит второй семьей. В их доме она переживает первую любовь и первые разочарования. А потом начинается война. Джудит решает идти служить в армию. Однажды в короткие дни отпуска в военном затемненном Лондоне она встречает того, кто станет ее судьбой. Но как много еще предстоит пережить героям Пилчер на пути к счастью, к своему дому…
Розамунда Пилчер
Возвращение домой. Том 1
1935
Муниципальная школа Порткерриса стояла на крутом склоне холма, у подножия его пролегали центральные улицы этого городка, а на вершине начинались уже необитаемые вересковые пустоши. Это было внушительное викторианское сооружение из гранитных блоков, над тремя входными дверями которого виднелись обозначения: «Мальчики», «Девочки» и «Дети до семи лет» — наследие тех времен, когда в школах мальчики и девочки учились отдельно. Окруженная асфальтированной игровой площадкой и кованой железной оградой, школа имела довольно неприветливый, даже грозный вид. Однако в этот декабрьский день, уже клонившийся к вечеру, она вся сияла светом, а из распахнутых дверей наружу выплескивался поток оживленных ребятишек — ранцы за спиной, в руках мешки для сменной обуви, воздушные шары и полные конфет бумажные кульки. Выбегая из дверей небольшими группками, дети толкались, смеялись, весело дразнили друг дружку, испуская пронзительные вопли, пока наконец не рассеивались в разные стороны, расходясь по домам.
Всему этому оживлению и восторгу было две причины. Во-первых, закончился осенний триместр, а во-вторых, в школе только что отметили рождественский праздник. Собравшись в актовом зале, ребята развлекались песнями и эстафетой, в которой бегуны хватали и передавали друг другу мешочки с бобами; под глухие металлические звуки старого школьного пианино танцевали «Сэр Роджер де Каверли»; пили чай с разными лакомствами: пирожными, вареньем, шафранными кексами; в завершение всего, выстроившись в ряд, по очереди пожимали руку директору — мистеру Томасу, желали ему веселого Рождества и получали в подарок по пакету со сладостями.
Эта праздничная программа без изменений повторялась из года в год, но каждый раз ожидалась с нетерпением и приносила много радости.
Мало-помалу бурлящий детский поток оскудел до зыбкого ручейка, состоявшего из тех, кто задержался в школе, разыскивая потерянные варежки или куда-то запропастившийся ботинок. Самыми последними, как раз когда школьные часы пробили без четверти пять, вышли на улицу две четырнадцатилетние девочки — Джудит Данбар и Хетер Уоррен, обе в темно-синих пальто, резиновых сапожках и натянутых на уши шерстяных шапках. Кроме одежды, однако, в них не замечалось ни малейшего сходства. Джудит была белокурая, голубоглазая, волосы заплетены в две толстые коротенькие косички, лицо в веснушках. Хетер унаследовала внешность от своего отца, далекого потомка испанского матроса, которого после разгрома знаменитой «армады» морские волны вынесли на корнуолльский берег — у девочки была золотисто-оливковая кожа и черные как смоль волосы, а ее темные глаза сверкали, словно пара сочных изюминок.
С уходом из школы эти две любительницы вечеринок припозднились по той причине, что Джудит, навсегда покидавшая порткеррисскую школу, должна была попрощаться не только с мистером Томасом, но и со всеми другими учителями, а также и с миссис Треуорта, школьным поваром, и со стариком Джимми Ричардсом, в чьи скромные обязанности входило поддерживать огонь в топке школьной котельной и чистоту в уборных, располагавшихся во дворе.
Но вот уже больше не с кем было прощаться — две подруги пересекли игровую площадку и вышли из школьных ворот. Пасмурный день рано и незаметно перешел в сумерки, закрапал мелкий дождик, мерцая редкими каплями в отсветах горящих уличных фонарей. Черная сырая улица бежала вниз по склону холма, поблескивая отраженным светом. Девочки стали спускаться в город. Минуту-другую обе хранили молчание. Наконец Джудит вздохнула.
— Да… Вот и все, — произнесла она с такой интонацией, словно подводила итог всей жизни.
Странное это, наверно, чувство — знать, что уже не вернешься сюда.
—Да. Но еще более странно, что мне так грустно… Никогда не думала, что буду грустить, уходя из школы, все равно из какой.
—Без тебя все будет по-другому.
— И у меня без тебя тоже все будет по-другому. Но тебе повезло — у тебя все же останутся подруги: Элейн и Кристин. А мне придется начинать все заново, пытаться найти себе новых друзей в «Святой Урсуле». И носить их форму.
Хетер сочувственно промолчала. Форма — это, пожалуй, самое неприятное. В порткеррисской школе все ходили в своей одежде, и было так весело смотреть на разноцветные свитера и яркие ленты у девочек в волосах. Но частная закрытая «Школа святой Урсулы» была до архаичности старомодным заведением. Девочки там должны были носить темно-зеленые твидовые пальто, толстые коричневые чулки и темно-зеленые шляпки; этот безобразный наряд вмиг превращал самую хорошенькую в дурнушку. Большая часть учениц находилась в школе на «полном пансионе», то есть возвращалась домой только на каникулы; были и такие, кто каждый день после занятий уезжал домой. Несчастным «каждодневкам» нельзя было позавидовать, когда они оказывались в одном автобусе с Джудит, Хетер и их соучениками: девочки из «Святой Урсулы» в своем дурацком наряде неизменно вызывали насмешки и издевательства. Горько было сознавать, что Джудит вынуждена стать одной из этих недотрог и зазнаек.
Но страшнее всего перспектива интернатской жизни. Семья Уорренов была необычайно дружной и сплоченной, Хетер и представить себе не могла худшей доли, чем оказаться вдали от родителей и двух старших братьев — походивших на отца красивых брюнетов. В порткеррисской школе они славились своими хулиганскими проделками и нескончаемыми проказами, но когда перешли в окружную школу в Пензансе, тамошний грозный директор немного их приструнил. Но и теперь с ними было по-прежнему весело и интересно; это братья научили Хетер плавать, гонять на велосипеде, ловить неводом скумбрию с их деревянной лодки. А с девчонками разве можно придумать что-нибудь интересное? Неважно, что «Школа святой Урсулы» находится в Пензансе, всего в десяти милях отсюда: десять миль — это так далеко, если рядом нет мамы и папы, Пэдди и Джо.
Так или иначе, у бедняжки Джудит, похоже, не было выбора. Ее отец работал в Коломбо, на Цейлоне, и целых четыре года Джудит с матерью и маленькой сестрой жили без него. Теперь миссис Данбар и Джесс возвращались на Цейлон, а Джудит оставалась здесь, и совершенно неясно было, когда она снова увидится с матерью.
Но слезами горю не поможешь, бывало, говаривала миссис Уоррен, и Хетер стала спешно придумывать для подруги что-нибудь ободряющее.
— Все-таки ты будешь выбираться оттуда на каникулы.
— Да уж, к тете Луизе!
— Ну, ладно тебе, хватит хандрить! По крайней мере, будешь жить здесь, в Пенмарроне. Представь, что твоя тетя жила бы где-нибудь далеко, в какой-нибудь кошмарной глуши в центре страны или в каком-нибудь городе, где бы ты никого не знала. А так мы можем видеться друг с другом. Приедешь сюда, и мы сходим на пляж или в кино.
— Ты уверена?
Этот вопрос озадачил Хетер.
— Насчет чего?
— Ну… я хочу сказать, ты уверена, что захочешь дружить со мной, как раньше? Я же буду из «Святой Урсулы» и все такое… Ты не станешь считать меня противной зазнайкой?
— Не говори ерунды! — Хетер нежно поддала ей сумкой со сменной обувью. — За кого ты меня принимаешь?
— Хоть какая-то отдушина будет.
— Ты говоришь так, будто садишься в тюрьму.
— Ты и сама все прекрасно понимаешь.
— Расскажи лучше о доме своей тети.
— Он здоровенный, стоит на вершине холма, к нему примыкает большое поле для гольфа. А внутри там полно всяких медных подносов, тигриных шкур и слоновьих ног.
— Каких-таких слоновьих ног?!
— Ну, там такие подставки для зонтиков.
— Мне бы там вряд ли понравилось… Но тебя же никто не заставляет смотреть на все это целый день. У тебя ведь будет своя комната?
— Да, отдельная комната. Она выделила мне лучшую из всех свободных комнат. Со своим умывальником. И места достаточно, чтобы поставить письменный стол.
—Уже неплохо. Не понимаю, из-за чего ты устроила трагедию.
—Я не устраиваю трагедии. Просто это не дом, не мой дом, понимаешь? К тому же, там холодно, мрачно и вечно дует ветер. Недаром дом называется Уиндиридж: даже когда повсюду в округе абсолютное безветрие, окна у тети Луизы дрожат, как в настоящую бурю. — Страшновато.
— К тому же, дом стоит совсем на отшибе, до ближайшей автобусной остановки две мили. А у тети Луизы не будет времени возить меня на машине: она вечно играет в гольф.
— Может, она и тебя научит?
— Очень смешно.
— По-моему, тебе нужен велосипед. Чтобы ты могла ездить куда и когда угодно. Ведь по верхней дороге до Порткерриса всего каких-нибудь три мили.
— Гениальная идея!
— Понять не могу, почему ты до сих пор без велосипеда. Мне папа подарил его еще четыре года назад, когда мне было десять. Он, конечно, не очень подходит для этих чертовых холмов, но там, где ты будешь жить, велосипед — то, что надо.
— А он очень дорого стоит?
— Новый — фунтов пять. Но можно взять и подержанный.
— Моя мама не слишком-то разбирается в этих вещах.
— Не меньше, чем любая другая. Но сходить в магазин и купить велосипед — не Бог весть какая премудрость. Попроси, чтобы она подарила тебе на Рождество.
— Я уже попросила у нее в подарок вязаный жакет с высоким воротником.
— Ну, и велосипед попроси в придачу.
— Нет, я так не могу.
— Почему? Вряд ли у нее хватит духу отказать. Она же уезжает и даже не знает, когда вы увидитесь снова, — так что купит тебе все, что ты пожелаешь. Куй железо, пока горячо, — закончила Хетер еще одной излюбленной пословицей миссис Уоррен.
— Посмотрим, — уклончиво ответила Джудит.
Они умолкли, продолжая свой путь, слушая звонкое шлепанье собственных шагов по мокрой мостовой. Прошли мимо закусочной, ярко горящей веселым светом в вечерней тьме, и слюнки потекли: из открытой двери пахло растопленным жиром и уксусом.
— Эта миссис Форрестер — сестра твоей матери?
— Нет, отца. Она намного старше его, ей что-то около пятидесяти. Она жила в Индии, оттуда и та слоновья нога.
— А ее муж, твой дядя?
— Он умер. Она вдова,
— У них есть дети?
— Нет. Кажется, у них никогда не было детей.
— Странно, да? Как ты думаешь, это потому, что они сами не хотели, или у них что-то… не получалось? У моей тети Мэй нет детей, и папа однажды сказал, что у дяди Фреда «нету этого самого» . Как ты думаешь, что он имел в виду?
— Не знаю.
— Может, это как-то связано с тем, что нам рассказала Нора Эллиот? Помнишь, тогда у велосипедного сарая?
— Она все сочинила.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что это слишком отвратительно, чтобы быть правдой. Только Нора Эллиот могла выдумать такую гадость.
— Может, оно и так…
К этой щекотливой, но увлекательной теме подруги возвращались не раз, но, пытаясь обсуждать ее, так и не приходили ни к какому дельному выводу, если не считать того, что от Норы Эллиот вечно дурно пахнет и одежда у нее никогда не бывает чистой. Впрочем, было уже не время распутывать эту загадку, так как за разговором они незаметно спустились в центр города, к публичной библиотеке, где их пути расходились. Хетер предстояло направиться в сторону пристани по сужающимся улочкам и неудобным для ходьбы мощеным переулкам, пока дорога не доведет ее до квадратного гранитного дома, на втором этаже которого, над бакалейной лавкой ее матери, жили Уоррены. А Джудит — взбираться на следующий холм и поворачивать к железнодорожной станции.
Окутанные мозглой пеленой измороси, они встали под фонарем и повернулись друг к другу,
— Ну что ж, тогда будем прощаться.
— Будем прощаться.
— Ты можешь мне написать. Адрес у тебя есть. И звони к нам в магазин, если что-то будет нужно. Ну, там… договориться о встрече на каникулах и так далее.
— Обязательно.
—Наверно, эта школа не так уж и плоха.
— Надеюсь.
— Ну, тогда пока.
— Пока.
Но ни та, ни другая не двинулись с места и все так же стояли, повернувшись лицом друг к другу. Четыре года они были подругами, и теперь настало горькое, печальное мгновение. «Приятного тебе Рождества», — проговорила Хетер. Снова повисла пауза. Внезапно Хетер наклонилась и поцеловала подругу в щеку, на которой блестели капли дождя. И, не говоря больше ни слова, отвернулась и побежала по улице. Звук ее шагов становился все глуше и глуше, пока окончательно не растворился в сумраке. Только после этого, с чувством какой-то утраты, Джудит продолжила в одиночестве свой путь — поднялась в гору по узкой мостовой и прошла мимо расположенных друг напротив друга магазинчиков, празднично освещенных и украшенных к Рождеству: коробки с мандаринами обернуты мишурой, флаконы с ароматическими солями для ванн перевязаны алыми ленточками. Даже хозяин скобяной лавки внес свой скромный вклад в праздничные приготовления — прилепил к жуткому молотку-гвоздодеру побег искусственного остролиста и карточку с начертанным от руки пояснением «Полезный и недорогой подарок».
Джудит прошла мимо последнего магазина, на самой вершине холма; это было местное отделение книготорговой фирмы «В. X. Смит», где ее мать ежемесячно покупала свежий номер модного журнала «Вог», а по субботам брала очередную книгу для чтения. Теперь дорога выровнялась, дома попадались реже, и властно заявил о себе ветер. Пропитанный влагой, он налетал легкими порывами, бросая в лицо Джудит клубы сырого тумана. Принося с собой рокот бурунов, разбивающихся о пляжный берег далеко внизу, этот ветер вызывал в сочетании с темнотой совершенно особенное ощущение.
Немного погодя она остановилась, облокотившись о низкое гранитное заграждение, чтобы перевести дух после трудного подъема. Впереди расплывчатая вереница домов уходила вниз, к темной, похожей на кубок гавани; ведущая туда дорога была обведена извилистым ожерельем огней уличного освещения. В море поблескивали красные и зеленые огоньки рыболовных судов, отражаясь в чернильно-темной воде. Далекий горизонт скрывался во тьме, и казалось, что неспокойный, бурливый океан уходит в бескрайнюю даль. Маяк вдалеке мигал предупредительными сигналами: одна короткая вспышка, затем две долгие. Джудит представила неутомимые буруны, налетающие на его скалистое основание.
Она поежилась. Долго на холодном, влажном ветру не простоишь. Поезд отходит через пять минут. Она побежала, мешок с обувью ритмично застукал ей по боку. Подскочила к гранитной лестнице, спускающейся к станции, и слетела вниз по ступенькам с уверенной небрежностью многолетней привычки.
Коротенький состав, бегающий по местной железнодорожной ветке, дожидался у перрона. Локомотив, три вагона третьего класса, один — первого и кондукторский вагон. Джудит не нужно было покупать билет — у нее школьный сезонный проездной; да и мистер Уильям, проводник, знал ее как родную дочь. Машинист Чарли тоже знал Джудит и был настолько любезен, что всегда задерживался на остановке в Пенмарроне по утрам, если девочка, выходя в школу, запаздывала к поезду; поторапливая ее, он гудел в свой свисток, пока она вприпрыжку неслась через сад у их дома, носившего название «Ривервью-Хаус».
Ей будет недоставать этих путешествий в школу и обратно на маленьком поезде: трехмильный маршрут, проходящий вдоль береговой кромки, давал возможность насладиться великолепным пейзажем. Сейчас было слишком темно, и Джудит не могла любоваться им, но знала, что там, за окном, все на своих местах. Утесы и обширные вырубки, бухты и пляжи, прелестные коттеджи, виднеющиеся вдали миниатюрные дороги и крохотные поля, которые весной зажелтеют нарциссами. А потом песчаные дюны и огромное пустынное взморье, которое она привыкла считать своим.
Нередко люди жалели Джудит, узнав о том, что она живет без отца, который работал на другом конце света в крупной судоходной компании «Уилсон — Маккинон». Как ужасна безотцовщина! Скучает ли она по отцу? Каково это — когда в доме нет мужчины, даже в выходные? Когда они снова будут вместе? Когда он вернется домой?
Она никогда не могла дать на подобные вопросы какой-то определенный, четкий ответ — не хотела обсуждать эти вещи, да и сама толком не понимала, что чувствует на самом деле. Единственное, что она твердо знала, это то, что так будет всегда, ибо такова судьба всех английских семей из Британской Индии, в которых дети с ранних лет понимали и принимали как факт неизбежность расставаний и долгих разлук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10