Они держали путь на полуночь. Хунд размышлял недолго. Когда драккары приблизились к утлым суденышкам поморов, Туре опытным взглядом оценил силы людей, плывущих, видимо, на промысел в море. Справиться с ними — плевое дело. Сначала он заставил толмача попросить воды. Толмач кричал с борта на языке биармов:— Дайте нам воды. Мы хорошо заплатим!Рыбаки не отзывались. Они лишь сильнее налегли на весла. Хунд сказал толмачу:— Попробуй по-русски.Толмач повторил просьбу по-русски и услышал ответ:— Вода нам самим нужна. Приверните к берегу и там найдете воду!— Взять ладьи на абордаж! — загремел голос Хунда.К бортам поморских ладей протянулись длинные абордажные багры. Новгородцы перерубили древка багров топорами, оттолкнулись от драккара и взялись за весла. Хунд, видя, что добыча ускользает, приказал кормчему направить драккар на ладью. Забухал гонг. Карле, получив условный сигнал, пошел наперерез другой ладье. С драккаров в беззащитных новгородцев полетели из пращей глиняные ядра. Форштевни кораблей норманнов неотвратимо приближались к двум передним ладьям. Новгородцы гребли отчаянно, изо всех сил. Но уйти им мешал ветер. Он прибивал ладьи к кораблям скандинавов. Волны наваливались на утлые суденышки, заливали их водой.Владимирке кричал с третьей ладьи:— Повора-а-ачивай кормой к ветру! Держи вдоль бортов! Кормщики-и-и! Повора-а-ачивай!..Но кормщикам повернуть ладьи вдоль бортов драккаров не удалось. Крики гибнущих людей смешались с грохотом волн, воем ветра. Две ладьи исчезли под водой…Драккары, как коршуны, кинулись в погоню за третьей. Хунд понимал, что надо во что бы то ни стало утопить и эту ладью, иначе, вернувшись домой, русские испортят им все дело.Но ладья скрылась за пеленой внезапно пошедшего дождя, и найти ее след среди встрепанных волн было трудно. А тут еще подвернулся мыс Варгав, далеко выдающийся в море. Ладья по мелководью ушла за мыс. Драккары больше преследовать ее не стали, боясь сесть на мель.…Хунд все это хорошо помнил. Однако, не теряя самообладания, он отрывисто бросил:— Я не знаю ничего. Что имеет в виду русский? Скажи яснее!Стоявший за спиной Владимирка Булат внезапно выскочил вперед, и побледнев от гнева, крикнул в лицо Хунду:— Сейчас я скажу!Он выхватил меч и взмахнул им. Еще миг — и голова Хунда покатилась бы по прилавку с богатыми тканями и мехами. Но Василько повис на руке Булата, а Владимирко засверкал на него глазами:— Спрячь меч! Не ко времени вытащил! Тебе говорю, спрячь!Тем временем за спиной Хунда выросла толпа вооруженных викингов. На солнце угрожающе заблестели мечи и боевые топоры. И к новгородцам с берега спешили викинги, чтобы схватить их. Но Владимирка и его друзей плотной толпой окружили биармы. Владимирко сказал Хунду:— Коротка у нурманна память! Соболя я тебе отдам, когда сполна заплатишь за смерть побратимов. Уразумел? А плату мы с тебя спросим дорогую. Ни серебра, ни золота не хватит!Викингам не удалось подойти к новгородцам. В окружении воинов-биармов те ушли в Ой-Ял. Уходя, Владимирко сунул черного соболя обратно за пояс.Туре Хунд провожал новгородцев встревоженным колючим взглядом. На душе у него было неспокойно. Ему чудился звон кольчуги. Схватка с побережными жителями теперь уже казалась неминуемой. Глава шестнадцатая. ПОЛУДЕННЫЙ ВЕТЕР На шестой день северный ветер утих, облака, как раненые волки, уползли за лес. Несколько часов стояла тишина, а к ночи налетел широкий ветер с полуденной стороны. Он предвещал дождь, все сильнее раскачивал сосны и ели, раздувал сигнальный костер на берегу, сыпал в темноте искры на траву.Туре Хунд и Карле с Гунстейном на драккарах подсчитывали барыши. Денег уже почти не оставалось, зато вороха драгоценной рухляди заполняли все отсеки и мешки, и торг можно было считать удачным. Возвратясь в Норвегию, ярлы могут выручить за мягкие товары двойную, тройную, а за некоторые меха и четвертную цену.Туре Хунд, пересчитывая и укладывая меха с помощью Орвара, думал о новгородце с перевязанной головой. Тревога поселилась надолго в сердце ярла. Туре чувствовал, что чернобородый русский пришел в Ой-Ял не один, наверняка с дружиной. Они, конечно, собираются отомстить викингам за смерть рыбаков, потопленных драккарами в море Ган-Вик.Туре позвал на совет братьев ярлов. Викинги были уверены, что новгородцы в сговоре с биармами. Нет, норманны не боялись боя, но, как знать, не повернется ли к ним спиной Норна — богиня судьбы? Численный перевес был на стороне предполагаемых врагов. Новгородцы злы, и это удесятерит их силы…На реке ночью поднялось волнение. Драккары, стоявшие на якорях, кидало ветром из стороны в сторону. Ярлы лежали в шатре Хунда. Перед ними горела свеча в слюдяном фонаре. Карле озабоченно говорил:— Викинги не умеют праздновать труса и не боятся звона мечей. Но стоит ли рисковать теми богатствами, которые мы добыли на торге? А вдруг удача нам изменит?— Ввязываться в драку сейчас неразумно, — поддержал его Гунстейн.Туре долго думал и, наконец, решил:— Вышлем на берег глаза и уши. Будем следить за каждым шагом русских и биармов. Запасы денег и товаров у нас иссякли. Завтра торгуем последний день, а вечером снимаемся с якорей!Так решили викинги. Карле и Гунстейн отплыли на свой корабль. Туре позвал. Орвара и велел ему выслать на берег лазутчиков. Через некоторое время от драккара отплыла лодка с викингами, переодетыми в меховые одежды под вид биармов. Орвар вернулся, Хунд сказал ему:— Выполни еще одно мое поручение. Возьми с собой сильного парня, хотя бы Асмунда, и съезди на берег. Видел девушку, которая покупала бархатную накидку? Она живет на окраине Ой-Ял, ее хижина почти у самого леса. Перед хижиной стоит старый кедр. Нижние сучья у него засохли. Выкради биармку и привези на драккар. Получишь пятьдесят эре серебром. Только, смотри, без шума!Привыкший повиноваться каждому слову ярла, Орвар кивнул и вышел из шатра своего хозяина.
***
Лес за Ой-Ял был полон людей. Возле чумов из оленьих шкур у костров сидели биармы, приехавшие из дальних стойбищ. Варили мясо оленей, говорили о выгодном обмене товарами с викингами. Они получили за свои меха немало изделий из бронзы и серебра, а главное — оружия из железа и стали. Многие биармы с утренней зарей собирались возвращаться домой.На некотором отдалении, в чащобе у больших костров сидели новгородские ватажники. Торг их не интересовал. Они пришли отомстить за своих братьев. Вооруженные мечами, топорами, палицами и рогатинами, новгородцы ждали Владимирка, который ушел на совет к старейшине Хальмару.В селении Ой-Ял, в каждой хижине, бодрствовали мужчины-биармы, готовые по первому зову Лайне вскочить и ринуться в бой. Начальник дружины Лайне тоже был на совете у старейшины.Новгородцы сидели, тесно прижавшись друг к другу, и тихо переговаривались. Пламя костра от ветра металось из стороны в сторону. Искры падали на кафтаны ватажников и гасли.— Надо заманить нурманнов на берег. Тут мы их и порешим, — говорил Василько товарищам.— А как их выманишь на берег? Поднимут завтра паруса — и поминай как звали! — отозвался один из ватажников.— Подождем, что скажет Владимирко. Пора уж ему вернуться.Вскоре из чащи донесся голос дозорного:— Эй, кто там?— Это я, — ответил ватажный староста.Владимирко подошел к костру. Ватажники освободили ему место. Владимирко сел у огня и протянул к нему руку с перстнем на безымянном пальце.— Что говорит старейшина? — спросил Василько.— Хальмар говорит, что викинги приходили к нему с дарами и он обещал мирный торг. Он не хочет проливать кровь, говорит о мире…— Ну и пес с ним! — с горячностью крикнул Булат. — Пусть он сидит с миром в своем закуте. А нам надо проучить нурманнов. Неужто, братцы, мы не сладим с ними? Эвон, сколько нас! Каждый молодец стоит двух вражин. Неужто мы простим им разбой, который они учинили в море?Новгородцы зашумели, заговорили разом:— Отомстим!— Одни пойдем на нурманнов!— Тихо, братцы, — поднял руку Владимирко.— Тихо, слушай старосту! — поднял руку Василько.Все замолкли, но Владимирко не спешил говорить. Он обвел взглядом свою ватагу, как бы оценивая, на что она годна и каковы ее силы. Вокруг костра сидели и стояли рослые, мужественные новгородцы — и пожилые, побывавшие не в одной переделке, и безусые юнцы, еще не ведавшие боя, с широко открытыми, горящими отвагой глазами. Торчали рогатины, копья с коваными наконечниками. За поясами у ватажников острые топоры, палицы, кистени. Кольчуги были у немногих. У большинства побратимов грудь закрыта лишь грубым домотканым сукном из овечьей шерсти. Слабая защита!Полсотни бойцов! — думал Владимирко. А нурманнов сто с лишним. Но и эта полусотня не выдаст, если придется идти в смертный бой. Новгородцы не отступят, не покажут лихому врагу спину, а встретят смерть достойно, как настоящие воины. Прежде чем погибнуть, каждый уложит двух трех ворогов. С такими -хоть сейчас в бой.Но Владимирко чувствовал, что первыми начинать бой нельзя. Старейшина биармов говорил на совете, что норманны пришли с миром. Они хотят только торговать. Хальмар не желал, чтобы вблизи Ой-Ял звенели мечи и лилась кровь. Напрасно Владимирко пытался подговорить Хальмара на то, чтобы напасть на норманнов ночью, поджечь корабли и вырезать оба отряда викингов. Хальмар на это не соглашался.Блики огня играли на сумрачном лице Владимирка. Он молча глядел на пылающие поленья. Новгородцы терпеливо ждали. Слово Владимирка всегда было последним. Потому-то он и не спешил его высказать.Биармы не будут нападать на викингов первыми, — опять размышлял ватажный староста. — И если мы нападем на них одни, то обидим Хальмара, обидим биармов. Тогда я нарушу слово, которое дал на совете у старейшины. Нет, первыми нападать нам не след. Хотя кровь погибших побратимов зовет к отмщению…Что делать?Наконец Владимирко резко встал с обрубка дерева и, выпрямившись во весь рост, обратился к ватаге:— Я знаю повадки нурманнов: после торга они так просто не уйдут. Будут промышлять, воровать. А мы станем следить за ними. Если они полезут на городище биармов — тут им и конец. Если на городище не сунутся, то есть еще одно место, на которое у них горит зуб: идолище Иомалы. Там серебро и золото. Туре Собака не утерпит, чтобы не пошарить в храме. Сунутся туда — им тоже крышка. Вот так я думаю. Согласны ли?Новгородцы некоторое время молчали, потом ответили:— Пусть будет по-твоему, староста!— Быть по сему! — зычно крикнул Василько и, вынув на треть меч, с сухим щелчком резко вогнал его обратно в ножны.Орвар и Асмунд выполняли приказ ярла. Орвар еще на корабле сказал Асмунду, что Туре Хунд велел выкрасть девчонку-биармку, но не говорил, кто она. Асмунд колебался. Ему не хотелось идти на такое дело. Но Орвар пригрозил Асмунду, сказав:— Воля ярла — закон для викинга. Иначе — смерть!И Асмунд вынужден был повиноваться.…Ветер рассвирепевшим медведем ворочался в лесу, и никто не услышал, как два человека подкрались к хижине старого Вейкко.Самого Вейкко дома не было. С тридцатью воинами он охранял храм Богини Вод. Лунд боялась оставаться одна и попросила Рейе, чтобы он побыл в хижине с ней ночь. Юноша лежал на топчане, где спал отец Лунд, и тихо говорил с девушкой, сидевшей у огня.У изголовья Рейе лежала тяжелая палица.— Хочешь, Рейе, я примерю наши покупки? — спросила Ясноглазая.— Примерь, — отозвался охотник.Лунд наложила налобник. Золоченая птица заблестела, запереливалась при свете очага. Девушка встала, надела на плечи бархатную накидку.— Скажи, красиво? — спросила Лунд.— Красиво…В богатой накидке, с налобником девушка была похожа на знатную иноземку. Лунд прошлась взад и вперед перед очагом, чтобы Рейе мог лучше видеть ее наряд.Вдруг за дверью послышался шорох. Лунд остановилась. Рейе тихо сел на край топчана.В дверь постучали. Юноша и девушка не откликались. Опять постучали, сильнее, настойчивее. Рейе бесшумно встал, взял в руку палицу. Лунд сбросила накидку, метнулась к задней стене хижины, на которой висел отцовский острый охотничий нож.В дверь стали ломиться.— Кто там? — не утерпев, крикнула Лунд.За дверью стало тихо. Никто не отзывался. Немного погодя дверь снова заходила ходуном от сильных ударов снаружи. Рейе дал знак Лунд молчать, а сам встал возле двери с палицей.Запор не выдержал. Дверь распахнулась, и в хижину ворвались два рослых норманна с кинжалами в руках. Они тотчас бросились к Лунд, не заметив Рейе. Охотник взмахнул палицей, и один норманн грохнулся на земляной пол. Другой обернулся и увидел Рейе. Кинжал норманна со свистом рассек воздух, но Рейе вовремя пригнулся. Норманн с легкостью рыси бросился к двери. Рейе — вдогонку. Но он споткнулся о порог, и удар палицей пришелся не по голове викинга, а по спине. Норманн охнул и кинулся в лес. Рейе побежал было за ним, но, вспомнив о Лунд, вернулся в хижину. Другой норманн мог очнуться. Лунд стояла у стены, широко раскрыв от ужаса глаза, сжимая в руке нож. Рейе запер дверь, приставил к ней тяжелую скамью и склонился над норманном. Он повернул викинга лицом кверху и в растерянности отшатнулся. На полу лежал Асмунд, тот самый викинг, который продал Рейе налобник и подарил браслет-змейку. Норманн был мертв. Затылок его разбит. На полу — лужа крови.— Вот беда! — проговорил, наконец, Рейе — Я убил человека, которому днем, как другу, пожал руку…Лунд бросилась к норманну, стала брызгать ему в лицо водой из ковша, тормошить, но все было бесполезно. Удар был верен и тяжел…— Они хотели выкрасть тебя! — сказал Рейе. — Я понял. Ты понравилась Собаке, и он послал этих людей, чтобы утащить тебя на корабль! Так ему и надо, грязному чужеземцу! Пусть не хватает голыми руками огонь!— А мне жалко этого парня, — печально сказала Лунд. — У него ведь дома осталась невеста.— Сам виноват! — Рейе убрал скамью от двери, вышел на улицу, прислушался. Потом вернулся, выволок тело Асмунда на улицу и спрятал в кустах.— Идем к Лайне. А то они могут вернуться целой стаей, и тогда нам несдобровать! — сказал он Лунд.Они заперли дверь и ушли в хижину Лайне, где бодрствовали вооруженные воины.В полночь к драккару Туре Хунда бесшумно подплыла легкая кожаная лодка, в которой находился только один человек. Дозорный с корабля окликнул:— Эй, кто тут?— Я к Туре Хунду! — отозвался незнакомец по-норвежски.— Погоди!Дозорный полез в носовой шатер и разбудил хозяина. Хунд велел спустить за борт трап. Незнакомец поднялся на дракар. Это был виночерпий купца Рутана Сантери.— Я принес тебе то, что обещал вчера вечером на торге, — тихо сказал Сантери.Хунд повел его в шатер, зажег свечу в фонаре и показал Сантери на раскинутую медвежью шкуру. Виночерпий сел. Руки его заметно вздрагивали от волнения, а глаза беспокойно бегали…Туре Хунд смотрел испытующе на рыхлое лицо гостя.— Ну, что принес? — спросил ярл.Сантери подал ему свернутый в трубку кусок мягкой бересты с молодого дерева. Туре Хунд развернул бересту и стал всматриваться в линии и знаки, вырезанные на ней. Сантери стал объяснять:— К Иомале ведут две тропы. Одна из Ой-Ял, торная. По ней ходят часто. Вам по этой тропе идти нельзя. Биармы могут заметить. Смотри сюда, на рисунок, — продолжал он, водя пальцем по бересте. — В двух милях отсюда на берегу есть большой, в рост человека камень. Стань у камня лицом к лесу — увидишь впереди сухую осину. Иди к ней. Там начинается другая тропа. Она заросла кустарником. По правой стороне стоят молодые сосны. Иди по той тропе и считай сосны. Когда насчитаешь тридцать сосен, увидишь поляну и на ней то, что тебе надо. Запомни: сосны только по правой стороне. По левой их нет. Понял?— Понял.— Возьми бересту. Тут все обозначено.Туре Хунд некоторое время рассматривал рисунок, расспрашивал Сантери о непонятных для него знаках. Виночерпий терпеливо объяснял. А потом Хунд свернул бересту и спрятал ее.Сантери молча ждал, что еще скажет ему ярл. Туре достал заранее приготовленный кошелек. Он бросил его Сантери, и тот на лету подхватил деньги.— Тут сто эртогов серебром, — сказал Хунд.Сантери развязал кошелек и убедился в том, что в нем серебро.— Викинг останется доволен, — сказал виночерпий. — В храме Иомалы он может взять не один мешок серебра и золота. Иомала богаче вашего конунга! Не зря Свейн Коротконогий меня сюда отправил из Усеберга. Все. Я ухожу!— Иди, — сказал Туре.Спустя некоторое время после ухода виночерпия на корабль вернулся Орвар. Он еле-еле взобрался по трапу на борт и, шатаясь, побрел к шатру хозяина. Увидев его. Туре Хунд встревожился. Орвар обессилено растянулся на медвежьей шкуре и застонал.— Что с тобой? — склонился над ним ярл.— Выкрасть девчонку не удалось. Попали в засаду… Асмунд убит наповал…— Проклятие! — воскликнул Туре Хунд.Он позвал кормчего Саксона, который знал толк в лекарском деле. С помощью Хунда Саксон раздел Орвара, осмотрел его, определил перелом ребер и наскоро перевязал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
***
Лес за Ой-Ял был полон людей. Возле чумов из оленьих шкур у костров сидели биармы, приехавшие из дальних стойбищ. Варили мясо оленей, говорили о выгодном обмене товарами с викингами. Они получили за свои меха немало изделий из бронзы и серебра, а главное — оружия из железа и стали. Многие биармы с утренней зарей собирались возвращаться домой.На некотором отдалении, в чащобе у больших костров сидели новгородские ватажники. Торг их не интересовал. Они пришли отомстить за своих братьев. Вооруженные мечами, топорами, палицами и рогатинами, новгородцы ждали Владимирка, который ушел на совет к старейшине Хальмару.В селении Ой-Ял, в каждой хижине, бодрствовали мужчины-биармы, готовые по первому зову Лайне вскочить и ринуться в бой. Начальник дружины Лайне тоже был на совете у старейшины.Новгородцы сидели, тесно прижавшись друг к другу, и тихо переговаривались. Пламя костра от ветра металось из стороны в сторону. Искры падали на кафтаны ватажников и гасли.— Надо заманить нурманнов на берег. Тут мы их и порешим, — говорил Василько товарищам.— А как их выманишь на берег? Поднимут завтра паруса — и поминай как звали! — отозвался один из ватажников.— Подождем, что скажет Владимирко. Пора уж ему вернуться.Вскоре из чащи донесся голос дозорного:— Эй, кто там?— Это я, — ответил ватажный староста.Владимирко подошел к костру. Ватажники освободили ему место. Владимирко сел у огня и протянул к нему руку с перстнем на безымянном пальце.— Что говорит старейшина? — спросил Василько.— Хальмар говорит, что викинги приходили к нему с дарами и он обещал мирный торг. Он не хочет проливать кровь, говорит о мире…— Ну и пес с ним! — с горячностью крикнул Булат. — Пусть он сидит с миром в своем закуте. А нам надо проучить нурманнов. Неужто, братцы, мы не сладим с ними? Эвон, сколько нас! Каждый молодец стоит двух вражин. Неужто мы простим им разбой, который они учинили в море?Новгородцы зашумели, заговорили разом:— Отомстим!— Одни пойдем на нурманнов!— Тихо, братцы, — поднял руку Владимирко.— Тихо, слушай старосту! — поднял руку Василько.Все замолкли, но Владимирко не спешил говорить. Он обвел взглядом свою ватагу, как бы оценивая, на что она годна и каковы ее силы. Вокруг костра сидели и стояли рослые, мужественные новгородцы — и пожилые, побывавшие не в одной переделке, и безусые юнцы, еще не ведавшие боя, с широко открытыми, горящими отвагой глазами. Торчали рогатины, копья с коваными наконечниками. За поясами у ватажников острые топоры, палицы, кистени. Кольчуги были у немногих. У большинства побратимов грудь закрыта лишь грубым домотканым сукном из овечьей шерсти. Слабая защита!Полсотни бойцов! — думал Владимирко. А нурманнов сто с лишним. Но и эта полусотня не выдаст, если придется идти в смертный бой. Новгородцы не отступят, не покажут лихому врагу спину, а встретят смерть достойно, как настоящие воины. Прежде чем погибнуть, каждый уложит двух трех ворогов. С такими -хоть сейчас в бой.Но Владимирко чувствовал, что первыми начинать бой нельзя. Старейшина биармов говорил на совете, что норманны пришли с миром. Они хотят только торговать. Хальмар не желал, чтобы вблизи Ой-Ял звенели мечи и лилась кровь. Напрасно Владимирко пытался подговорить Хальмара на то, чтобы напасть на норманнов ночью, поджечь корабли и вырезать оба отряда викингов. Хальмар на это не соглашался.Блики огня играли на сумрачном лице Владимирка. Он молча глядел на пылающие поленья. Новгородцы терпеливо ждали. Слово Владимирка всегда было последним. Потому-то он и не спешил его высказать.Биармы не будут нападать на викингов первыми, — опять размышлял ватажный староста. — И если мы нападем на них одни, то обидим Хальмара, обидим биармов. Тогда я нарушу слово, которое дал на совете у старейшины. Нет, первыми нападать нам не след. Хотя кровь погибших побратимов зовет к отмщению…Что делать?Наконец Владимирко резко встал с обрубка дерева и, выпрямившись во весь рост, обратился к ватаге:— Я знаю повадки нурманнов: после торга они так просто не уйдут. Будут промышлять, воровать. А мы станем следить за ними. Если они полезут на городище биармов — тут им и конец. Если на городище не сунутся, то есть еще одно место, на которое у них горит зуб: идолище Иомалы. Там серебро и золото. Туре Собака не утерпит, чтобы не пошарить в храме. Сунутся туда — им тоже крышка. Вот так я думаю. Согласны ли?Новгородцы некоторое время молчали, потом ответили:— Пусть будет по-твоему, староста!— Быть по сему! — зычно крикнул Василько и, вынув на треть меч, с сухим щелчком резко вогнал его обратно в ножны.Орвар и Асмунд выполняли приказ ярла. Орвар еще на корабле сказал Асмунду, что Туре Хунд велел выкрасть девчонку-биармку, но не говорил, кто она. Асмунд колебался. Ему не хотелось идти на такое дело. Но Орвар пригрозил Асмунду, сказав:— Воля ярла — закон для викинга. Иначе — смерть!И Асмунд вынужден был повиноваться.…Ветер рассвирепевшим медведем ворочался в лесу, и никто не услышал, как два человека подкрались к хижине старого Вейкко.Самого Вейкко дома не было. С тридцатью воинами он охранял храм Богини Вод. Лунд боялась оставаться одна и попросила Рейе, чтобы он побыл в хижине с ней ночь. Юноша лежал на топчане, где спал отец Лунд, и тихо говорил с девушкой, сидевшей у огня.У изголовья Рейе лежала тяжелая палица.— Хочешь, Рейе, я примерю наши покупки? — спросила Ясноглазая.— Примерь, — отозвался охотник.Лунд наложила налобник. Золоченая птица заблестела, запереливалась при свете очага. Девушка встала, надела на плечи бархатную накидку.— Скажи, красиво? — спросила Лунд.— Красиво…В богатой накидке, с налобником девушка была похожа на знатную иноземку. Лунд прошлась взад и вперед перед очагом, чтобы Рейе мог лучше видеть ее наряд.Вдруг за дверью послышался шорох. Лунд остановилась. Рейе тихо сел на край топчана.В дверь постучали. Юноша и девушка не откликались. Опять постучали, сильнее, настойчивее. Рейе бесшумно встал, взял в руку палицу. Лунд сбросила накидку, метнулась к задней стене хижины, на которой висел отцовский острый охотничий нож.В дверь стали ломиться.— Кто там? — не утерпев, крикнула Лунд.За дверью стало тихо. Никто не отзывался. Немного погодя дверь снова заходила ходуном от сильных ударов снаружи. Рейе дал знак Лунд молчать, а сам встал возле двери с палицей.Запор не выдержал. Дверь распахнулась, и в хижину ворвались два рослых норманна с кинжалами в руках. Они тотчас бросились к Лунд, не заметив Рейе. Охотник взмахнул палицей, и один норманн грохнулся на земляной пол. Другой обернулся и увидел Рейе. Кинжал норманна со свистом рассек воздух, но Рейе вовремя пригнулся. Норманн с легкостью рыси бросился к двери. Рейе — вдогонку. Но он споткнулся о порог, и удар палицей пришелся не по голове викинга, а по спине. Норманн охнул и кинулся в лес. Рейе побежал было за ним, но, вспомнив о Лунд, вернулся в хижину. Другой норманн мог очнуться. Лунд стояла у стены, широко раскрыв от ужаса глаза, сжимая в руке нож. Рейе запер дверь, приставил к ней тяжелую скамью и склонился над норманном. Он повернул викинга лицом кверху и в растерянности отшатнулся. На полу лежал Асмунд, тот самый викинг, который продал Рейе налобник и подарил браслет-змейку. Норманн был мертв. Затылок его разбит. На полу — лужа крови.— Вот беда! — проговорил, наконец, Рейе — Я убил человека, которому днем, как другу, пожал руку…Лунд бросилась к норманну, стала брызгать ему в лицо водой из ковша, тормошить, но все было бесполезно. Удар был верен и тяжел…— Они хотели выкрасть тебя! — сказал Рейе. — Я понял. Ты понравилась Собаке, и он послал этих людей, чтобы утащить тебя на корабль! Так ему и надо, грязному чужеземцу! Пусть не хватает голыми руками огонь!— А мне жалко этого парня, — печально сказала Лунд. — У него ведь дома осталась невеста.— Сам виноват! — Рейе убрал скамью от двери, вышел на улицу, прислушался. Потом вернулся, выволок тело Асмунда на улицу и спрятал в кустах.— Идем к Лайне. А то они могут вернуться целой стаей, и тогда нам несдобровать! — сказал он Лунд.Они заперли дверь и ушли в хижину Лайне, где бодрствовали вооруженные воины.В полночь к драккару Туре Хунда бесшумно подплыла легкая кожаная лодка, в которой находился только один человек. Дозорный с корабля окликнул:— Эй, кто тут?— Я к Туре Хунду! — отозвался незнакомец по-норвежски.— Погоди!Дозорный полез в носовой шатер и разбудил хозяина. Хунд велел спустить за борт трап. Незнакомец поднялся на дракар. Это был виночерпий купца Рутана Сантери.— Я принес тебе то, что обещал вчера вечером на торге, — тихо сказал Сантери.Хунд повел его в шатер, зажег свечу в фонаре и показал Сантери на раскинутую медвежью шкуру. Виночерпий сел. Руки его заметно вздрагивали от волнения, а глаза беспокойно бегали…Туре Хунд смотрел испытующе на рыхлое лицо гостя.— Ну, что принес? — спросил ярл.Сантери подал ему свернутый в трубку кусок мягкой бересты с молодого дерева. Туре Хунд развернул бересту и стал всматриваться в линии и знаки, вырезанные на ней. Сантери стал объяснять:— К Иомале ведут две тропы. Одна из Ой-Ял, торная. По ней ходят часто. Вам по этой тропе идти нельзя. Биармы могут заметить. Смотри сюда, на рисунок, — продолжал он, водя пальцем по бересте. — В двух милях отсюда на берегу есть большой, в рост человека камень. Стань у камня лицом к лесу — увидишь впереди сухую осину. Иди к ней. Там начинается другая тропа. Она заросла кустарником. По правой стороне стоят молодые сосны. Иди по той тропе и считай сосны. Когда насчитаешь тридцать сосен, увидишь поляну и на ней то, что тебе надо. Запомни: сосны только по правой стороне. По левой их нет. Понял?— Понял.— Возьми бересту. Тут все обозначено.Туре Хунд некоторое время рассматривал рисунок, расспрашивал Сантери о непонятных для него знаках. Виночерпий терпеливо объяснял. А потом Хунд свернул бересту и спрятал ее.Сантери молча ждал, что еще скажет ему ярл. Туре достал заранее приготовленный кошелек. Он бросил его Сантери, и тот на лету подхватил деньги.— Тут сто эртогов серебром, — сказал Хунд.Сантери развязал кошелек и убедился в том, что в нем серебро.— Викинг останется доволен, — сказал виночерпий. — В храме Иомалы он может взять не один мешок серебра и золота. Иомала богаче вашего конунга! Не зря Свейн Коротконогий меня сюда отправил из Усеберга. Все. Я ухожу!— Иди, — сказал Туре.Спустя некоторое время после ухода виночерпия на корабль вернулся Орвар. Он еле-еле взобрался по трапу на борт и, шатаясь, побрел к шатру хозяина. Увидев его. Туре Хунд встревожился. Орвар обессилено растянулся на медвежьей шкуре и застонал.— Что с тобой? — склонился над ним ярл.— Выкрасть девчонку не удалось. Попали в засаду… Асмунд убит наповал…— Проклятие! — воскликнул Туре Хунд.Он позвал кормчего Саксона, который знал толк в лекарском деле. С помощью Хунда Саксон раздел Орвара, осмотрел его, определил перелом ребер и наскоро перевязал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9