Или заорать что есть мочи. Упасть на пол, в конце концов! Реакция подвела», — огорченно подумала Мила. Она всегда столбенела, когда случалось что-нибудь непредвиденное. Домой ехать было страшно. Вдруг мужик с колготками на голове затаился в подъезде? Поймав такси, Мила велела везти себя в родительский дом, где накануне целый полк родственников отмечал день рождения свежеиспеченного мужа ее сестры Ольги и откуда, собственно, она явилась в редакцию.
Ольга была на несколько лет старше Милы и вела активную брачную жизнь. Николай Михеев стоял в ее списке четвертым. Это был скользкий тип с прилизанными волосами и вкрадчивыми манерами. Красавец черной масти, мужчина с классической злодейской внешностью и идеальным пробором.
Когда Мила позвонила в дверь, именно Николай первым появился на пороге.
— А, дорогая свояченица! — врастяжку сказал он.
Ольга убедила мужа, что именно так его голос звучит особенно сексуально. — Рад, что ты вернулась. Вчера я не успел поблагодарить тебя за подарок. Ну-ка, дай я тебя поцелую!
Мила, изо всех сил скрывая отвращение, подставила вчерашнему имениннику щеку. Лобзая ее, в зеркало возле вешалки тот увидел, как она сморщила нос, и ехидно спросил:
— От меня что, пахнет чем-то неподобающим?
— Жидкостью для полоскания рта, — пробормотала та.
— А ты, конечно, считаешь, что мужчина должен пахнуть конюшней?
— Хотя бы табаком.
— Достаточно того, что табаком пахнет моя жена, — ухмыльнулся Николай.
В тот же миг, словно по заказу, его жена возникла в коридоре. Она была длиннее Милы на полголовы, имела высокие скулы кинодивы и божественный рот, который большую часть суток портила зажатая в нем сигарета. Кроме того, у нее была качественная фигура с широкими плечами, маленькой грудью и плоским животом. Более короткая и круглая Мила исступленно ей завидовала.
— Ольга! — воскликнула она, скидывая туфли. — У меня приключение! Ужасное!
— Встретила кого-то из своих старых любовников? — Ольга пыхнула сигаретой, втянув щеки, и стала похожа на Марлен Дитрих.
Мила увлекла сестру на кухню и усадила за стол.
— Я поехала в редакцию. Когда мы с Аликом вышли на балкон, кто-то пальнул в меня из пистолета!
— Ты, конечно, шутишь, — ровным голосом откликнулась та.
— Черта с два! В меня стреляли. Дважды. У этого типа на голове были колготки. Теперь я не знаю, как мне жить дальше.
— Вопрос поставлен некорректно. Как жить, ты знаешь. Ты не знаешь, что сделать, чтобы не умереть.
— Издеваешься, да? Не веришь мне?
— Верю, просто никак не могу прийти в себя, — сообщила Ольга. Потом вдруг набросилась на сестру:
— Ты чего же сразу милицию не вызвала? Надо было поднять шум до небес. А ты?!
— Я растерялась, — коротко пояснила Мила.
— Знаю я тебя. Разинешь рот и стоишь, как светофор. С детства ненавижу эту твою манеру.
— Это не манера, а своеобразная реакция организма на испуг, — оскорбилась Мила. — Я попала в ужасную ситуацию. Звонить в милицию уже поздно. Алик, который был со мной на балконе, ничего не видел. И не подтвердит. Идти домой мне страшно. Можно, конечно, спрятаться здесь, в родительском доме. Но не до бесконечности же мне прятаться!
— Давай посоветуемся с Николаем, — предложила Ольга.
— Да ну его к черту! Прости за откровенность, но он ведь глуп, как пробка!
— Ну, тут уж, милая моя, или красота, или извилины. Профессор у меня уже был, и ты в курсе, чем все закончилось.
— Ты еще не знаешь, чем у тебя закончится с Николаем, — резонно заметила Мила.
— С Николаем я никогда не разведусь! — горячо заявила Ольга. — Четвертый муж — все равно что поздний ребенок.
— Я вставлю эту сентенцию в свой очередной рассказ. Все тетки просто умрут от восторга.
— Давай хряпнем по рюмочке для храбрости, — предложила Ольга и достала какую-то пузатую маленькую бутылку.
— Если я напьюсь, меня можно будет брать голыми руками. Ты же знаешь, до чего я пьяная беззащитная.
— Ты и трезвая беззащитная. — Ольга принялась пить одна.
На пороге кухне появился Николай. Опершись о косяк, он скрестил руки на груди и заметил:
— Если я не ошибаюсь, наша Мила не так давно посещала спортивную секцию, где ее учили приемам самообороны.
— Ты что, подслушивал? — возмутилась Ольга.
— Да нет, просто до меня долетела твоя последняя фраза по поводу беззащитности.
— Инструктор, когда увидел Милку в трико, сразу растерял все свои навыки, — хихикнула Ольга.
— Надо отдать ему должное, он не взял с меня денег, — пробормотала та. — Даже за ущерб.
— Что же за ущерб ты ему нанесла? — лениво поинтересовался Николай.
— Сломала ему руку.
— Ого!
— Он уронил меня на мат. А я терпеть не могу заигрываний. В общем, получилось недопонимание.
— Как ты думаешь, Николай, — рисуясь, спросила слегка захмелевшая Ольга. — Сколько стоит нанять телохранителя?
— Твой папа потянет, — шевельнул бровью тот.
— Слышь, — толкнула Ольга сестрицу в бок. — Наш папа потянет.
— Николай! — Мила твердо посмотрела на Ольгиного мужа. — Не мог бы ты на некоторое время испариться?
Николай фыркнул и удалился, шаркая тапочками.
— Боже мой, какой противный тип! — воскликнула Мила.
— Как ты можешь писать свои карамельные рассказы и до такой степени презирать мужчин?
— А что, прикажешь ими восхищаться?
— У тебя ведь двадцатилетний сын! — всплеснула руками Ольга.
— Это святое. Надеюсь, он будет не таким козлом, как все остальные.
— Итак, что ты решила? Попросишь у папы денег на телохранителя?
— Смеешься ты, что ли? Можешь себе представить, что начнется? Папа побежит к маме, мама упадет в обморок. Тут же последует серия телефонных переговоров с друзьями и знакомыми. Забурлит вея Москва, меня посадят под замок, и я неизвестно на какой срок лишусь свободы.
— Может быть, это все же лучше, чем быть пристреленной?
— Пожалуй, я забаррикадируюсь в собственной квартире. Там мне всегда найдется дело. Почитаю книжки, послушаю музыку. Пока все не прояснится.
— А кто будет все это прояснять? — привязалась Ольга. И тут же высказала свежую идею:
— Надо нанять частного детектива.
— Не думаю, что в настоящий момент у меня хватит средств и на частного детектива.
— Ну, ты даешь! — открыла рот Ольга. Сигарета выпала у нее изо рта и запрыгала по линолеуму. — Имея такого мужа, как Орехов… — Она догнала ее тапочкой и безжалостно придавила.
— Мы не живем вместе уже несколько месяцев, — напомнила Мила. — Мы в состоянии развода.
— Ну и что! Вы же все еще не развелись. И ему не может быть безразлична твоя судьба. Ведь ты мать его единственного сына!
— Ты рассуждаешь как дура.
— Но Орехов никогда не казался мне корыстным!
— Он бескорыстен. Если небо над его головой безоблачно. Если же у него что-то не ладится, он захлопнет передо мной дверь.
— А как у него сейчас? Безоблачно?
— Да не знаю я. С тех пор, как он услал Лешку в Берлин, мы почти не общались. Так, постольку-поскольку.
— Хорошо, давай напряженно думать, — предложила Ольга. — Может быть, нам удастся без милиции и частного детектива выяснить, почему в тебя стреляли. В первую очередь необходимо отыскать мотив. Кто стрелял — это дело десятое. Может быть, ничего не имеющий лично против тебя исполнитель. А вот кто заказал? Кому выгодно?
— Никому, — тотчас же ответила Мила. — Думаешь, я не задала себе сразу же этот вопрос? Я на секундочку представила, что обратилась в милицию. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что заинтересует следователей в первую очередь. С кем я путаюсь — раз, и кому материально может быть выгодна моя смерть — два.
— Ну, — сказала Ольга. — А теперь отвечай на оба вопроса. Хотя я и сама могу ответить. Путаешься ты с Гуркиным, который моложе тебя на десять лет. Но зачем ему тебя убивать — непонятно. Он аспирант, интеллигент, материально в твоей смерти не заинтересован.
Чтобы сестра не заметила, как она краснеет, Мила подперла щеки руками. О ее подлинных отношениях с Андреем Гуркиным не знал никто, и Ольга в том числе. Молодой, статный, жутко умный, но плохо обеспеченный Гуркин был нанят Милой на службу — за полторы тысячи рублей в месяц он изображал на людях ее любовника. Гуркин сопровождал Милу в театры, рестораны, на мероприятия, устраиваемые родственниками и друзьями. Кроме того, для правдоподобия, раз в неделю он приходил к ней домой и проводил здесь полдня, читая газеты в маленькой комнате. В настоящее время Гуркин учился в университетской аспирантуре и искренне считал, что нашел потрясающий способ подработать. Милу он просто боготворил и не уставал благословлять тот час, когда они повстречались.
«Да, уж кому-кому, а Гуркину моя смерть точно невыгодна», — подумала Мила.
После разъезда с Ильей Ореховым и в ожидании предстоящего развода Мила чувствовала себя ранимой и незащищенной. Усугублялось это тем, что Орехов нашел ей потрясающую замену. Он появлялся на людях с очаровательной девицей. У нее были ноги такой фантастической длины, будто бы их нарисовали на студии «Союзмультфильм» и присобачили к живому человеку. Милу все это, конечно, задевало. Чтобы не ударить в грязь лицом, она и прикормила Гуркина. Он мог бы смело посрамить теорию ее сестры Ольги о том, что стоящие мозги не обитают в красивом теле. Лицо у него, правда, было умеренно приятным, но все остальное — просто как на заказ.
— Со вторым вопросом полный пролет, — продолжала между тем Ольга. — Из материальных ценностей у тебя — только квартира. Если, конечно, ты от меня ничего не скрываешь.
— Не скрываю, — уверила ее Мила. — Продолжай.
— Квартира по наследству перейдет к сыну. Сына мы оставим в стороне. Алименты Орехов после развода тебе платить не будет, так что… Слушай! — внезапно оживилась она. — А может, Орехов боится, что ты при разводе оттяпаешь у него часть собственности?
— Не мели чепухи. Мы с ним уже обо всем договорились.
— Ну? — с жадной настойчивостью спросила Ольга. — И что он тебе оставит?
— Приятные воспоминания о себе! — сделав красивый пас руками, ответила Мила. — Ничего он мне не оставит, так что расслабься. И я дала ему слово, что не буду с ним бодаться. '
— Да… Если ты дала слово… Твое слово — кремень. Орехов знает об этом лучше других. Значит, у него мотива нет.
— Да ни у кого нет! — с досадой сказала Мила. — Неужели ты и в самом деле могла подумать на Орехова?
— Мало ли… — туманно возвестила Ольга. — Таинственность убийствам как раз придает скрытый мотив. Что, если за годы супружества он тебя так возненавидел, что не может спокойно спать? Хочет стереть тебя с лица земли — и баста!
Ольга наклонилась вперед и сделала страшные глаза. Очередная сигарета смердела в ее руке, отсылая к потолку сизые струи дыма.
— Судя по выражению лица, тебе подобное желание хорошо знакомо, — иронически заметила Мила. — И который по счету муж возбудил в тебе такие чувства?
— Третий. — Ольга откинулась назад и сделала очередную длинную затяжку.
— Бедный Николай, конечно, не знает, до чего ты бываешь кровожадной.
— Зачем ему знать? — пожала плечами Ольга. — Ему-то уж точно ничего не грозит. Четвертый муж, дорогая, — это настоящее лекарство от прежних разочарований.
— Подожди, я запишу.
— Ты все смеешься? Тебя едва не пристрелили на балконе редакции, а ты смеешься!
— Слушай, а что, если все это организовал Алик Цимжанов?! — внезапно воскликнула Мила. — Или его ревнивая жена Софья?
— Думаешь, Софья так достала Алика ревностью, что он решил тебя пристукнуть? Чтобы ей не к кому было ревновать?
— Да, глупо, — согласилась Мила. — Обычно в таких случаях убивают жен, а не…
— Ну, договаривай, договаривай! — предложила Ольга, щурясь от дыма. — А не… Ты хотела сказать: а не любовниц, не так ли? Значит, у тебя с Аликом наконец-то роман? После стольких лет любезной обходительности и близкой дружбы?
— У меня ведь есть Гуркин, — возразила Мила. — Хотя именно сегодня Алик заговорил насчет того, что неплохо было бы наплевать на обходительность и сблизиться окончательно. Он даже поцеловал меня.
— И как? — заинтересовалась Ольга.
— Перед этим в меня как раз выстрелили в первый раз. Поэтому я ничего не почувствовала.
— Значит, Алик не для тебя, — с сожалением сказала Мила. — Будь у тебя к нему склонность, ты бы на пулю даже внимания не обратила. У меня так с Николаем.
— Уж этот твой Николай! Неужели ты не видишь, какая это крыса? — не удержалась Мила. — Мужик нигде не работает, живет за твой счет. Отлично устроился, ничего не скажешь!
— У него проекты! — кинулась защищать Ольга своего четвертого. — Он делает все, что может! Скоро будет отдача.
— Да-да, жди больше! Да он просто лодырь, твой Николай!
— Ты твердишь это всякий раз, как его увидишь. И напрасно. Николай озабочен завтрашним днем.
— Конечно. Его отоспавшаяся физиономия, исполненная тревоги о завтрашнем дне…
— Тс-с! Что, если он услышит?
— Да хрен с ним.
— Зачем ты чернишь его в моих глазах? — рассердилась Ольга.
— Затем, что мне надоело скрывать свои истинные чувства. Первых трех твоих мужей я терпела молча. Сейчас мое терпение иссякло. Считай, что Николаю не повезло.
Ольга прикончила сигарету, делая короткие отрывистые затяжки. Вся ее поза демонстрировала обиду. Потом ее мысли снова переключились с мужа на сестру.
— Так что ты решила? — спросила она. — По поводу покушения?
— Сегодня переночую здесь, потом проберусь в свою квартиру и все как следует обдумаю.
— Только ты думай, а не выдумывай. Я знаю, какая ты фантазерка.
— Ты меня с кем-то путаешь. Я пожилая приземленная женщина без единой иллюзии. Интересно, кому понадобилась моя шкура?
Глава 3
Тем временем братья Глубоковы, изучая окрестности дома, в котором была прописана Людмила Лютикова, усердно искали применение своим способностям, деньгам и обаянию. Три эти составляющие помогли им, во-первых, выяснить, что в подъезде прямо над Лютиковой, на третьем этаже, сдается квартира. И, во-вторых, эту квартиру по-быстрому снять. Правда, заплатить пришлось за два месяца вперед, но это денежных братьев не смутило.
Осматривая поспешно арендованную жилплощадь, оба первым делом вышли на балкон.
— Потрясающе удобно! — восхитился Борис, опершись животом о перила. — При желании в сумерках стоит только спрыгнуть вниз — и подсматривай себе в окно на здоровье. Высоковато, конечно, но можно добыть веревку или лестницу.
Дом был старым, каменным, внизу располагался магазин «Подарки», навес над которым служил общим просторным балконом для жильцов второго этажа. Так что Борис был совершенно прав — как соглядатаям им несказанно повезло: Поскольку Людмила Лютикова проживала на втором этаже, ее балконная дверь сейчас находилась прямо под ними.
Весь вечер братья улаживали собственные дела — Борис решал текущие вопросы по телефону, а Константин пытался выпросить у начальства срочный отпуск. Про саму Лютикову они до сих пор ничего не знали. Даже сколько ей лет. Поэтому не могли строить конкретных планов.
— Если ей семьдесят, это одно дело. И совсем другое, если ей двадцать пять, — рассуждал Борис, открывая припасенную банку пива.
— У нас нет времени присматриваться, — разрубил Константин воздух ребром ладони. — Мы должны срочно втереться к ней в доверие. Ты сам понимаешь, что с балкона много не высмотришь. Если она действительно просто связная на телефоне, слежка как таковая вообще теряет смысл. Нужен более тесный контакт.
— Хорошо, давай договоримся так, — предложил Борис. — Если Лютикова уже получила пенсионное удостоверение, я ее беру на абордаж. Нос у меня картошкой, лицо, безусловно, располагает к доверию, пожилые дамы от меня тащатся, скажу без ложной скромности. Если же возраст Лютиковой предполагает хоть какой-то сердечный интерес к мужчинам, в дело пустим тебя. Ты высок, красив, как шейх, у тебя утонченные вкусы. Ставлю сто к одному, что ты в состоянии задурить голову любой финтифлюшке старше пятнадцати.
— Не думаю, что она столь молода, — пробормотал Константин. — Впрочем, согласен, действуем по-твоему.
Константин был действительно таким, каким описал его брат. Не мог он отрицать и того факта, что женщины выделяют его среди прочих мужчин. Он привык к этому и чаще всего даже наслаждался собственным особым положением.
— И учти, братец, мы просто обязаны быть готовы к чему угодно, — продолжал Борис. — Импровизировать на ходу, лгать, изворачиваться и хитрить. — И напомнил:
— Цель у нас благородная.
— Когда дед очнется, я его убью, — пробормотал Константин.
— Знакомство должно быть естественным, — разливался Борис, дирижируя банкой с пивом. — Что может быть обычнее соседа, спустившегося вниз за щепоткой соли?
— А если она не из тех, кто открывает двери соседям? Тем более нас с тобой она никогда не видела. — Константин явно не испытывал оптимизма. Опыт учил его, что ни с одной женщиной нельзя загадывать наперед.
— Тогда… тогда… Знакомство должно стать неотвратимым!
1 2 3 4 5 6
Ольга была на несколько лет старше Милы и вела активную брачную жизнь. Николай Михеев стоял в ее списке четвертым. Это был скользкий тип с прилизанными волосами и вкрадчивыми манерами. Красавец черной масти, мужчина с классической злодейской внешностью и идеальным пробором.
Когда Мила позвонила в дверь, именно Николай первым появился на пороге.
— А, дорогая свояченица! — врастяжку сказал он.
Ольга убедила мужа, что именно так его голос звучит особенно сексуально. — Рад, что ты вернулась. Вчера я не успел поблагодарить тебя за подарок. Ну-ка, дай я тебя поцелую!
Мила, изо всех сил скрывая отвращение, подставила вчерашнему имениннику щеку. Лобзая ее, в зеркало возле вешалки тот увидел, как она сморщила нос, и ехидно спросил:
— От меня что, пахнет чем-то неподобающим?
— Жидкостью для полоскания рта, — пробормотала та.
— А ты, конечно, считаешь, что мужчина должен пахнуть конюшней?
— Хотя бы табаком.
— Достаточно того, что табаком пахнет моя жена, — ухмыльнулся Николай.
В тот же миг, словно по заказу, его жена возникла в коридоре. Она была длиннее Милы на полголовы, имела высокие скулы кинодивы и божественный рот, который большую часть суток портила зажатая в нем сигарета. Кроме того, у нее была качественная фигура с широкими плечами, маленькой грудью и плоским животом. Более короткая и круглая Мила исступленно ей завидовала.
— Ольга! — воскликнула она, скидывая туфли. — У меня приключение! Ужасное!
— Встретила кого-то из своих старых любовников? — Ольга пыхнула сигаретой, втянув щеки, и стала похожа на Марлен Дитрих.
Мила увлекла сестру на кухню и усадила за стол.
— Я поехала в редакцию. Когда мы с Аликом вышли на балкон, кто-то пальнул в меня из пистолета!
— Ты, конечно, шутишь, — ровным голосом откликнулась та.
— Черта с два! В меня стреляли. Дважды. У этого типа на голове были колготки. Теперь я не знаю, как мне жить дальше.
— Вопрос поставлен некорректно. Как жить, ты знаешь. Ты не знаешь, что сделать, чтобы не умереть.
— Издеваешься, да? Не веришь мне?
— Верю, просто никак не могу прийти в себя, — сообщила Ольга. Потом вдруг набросилась на сестру:
— Ты чего же сразу милицию не вызвала? Надо было поднять шум до небес. А ты?!
— Я растерялась, — коротко пояснила Мила.
— Знаю я тебя. Разинешь рот и стоишь, как светофор. С детства ненавижу эту твою манеру.
— Это не манера, а своеобразная реакция организма на испуг, — оскорбилась Мила. — Я попала в ужасную ситуацию. Звонить в милицию уже поздно. Алик, который был со мной на балконе, ничего не видел. И не подтвердит. Идти домой мне страшно. Можно, конечно, спрятаться здесь, в родительском доме. Но не до бесконечности же мне прятаться!
— Давай посоветуемся с Николаем, — предложила Ольга.
— Да ну его к черту! Прости за откровенность, но он ведь глуп, как пробка!
— Ну, тут уж, милая моя, или красота, или извилины. Профессор у меня уже был, и ты в курсе, чем все закончилось.
— Ты еще не знаешь, чем у тебя закончится с Николаем, — резонно заметила Мила.
— С Николаем я никогда не разведусь! — горячо заявила Ольга. — Четвертый муж — все равно что поздний ребенок.
— Я вставлю эту сентенцию в свой очередной рассказ. Все тетки просто умрут от восторга.
— Давай хряпнем по рюмочке для храбрости, — предложила Ольга и достала какую-то пузатую маленькую бутылку.
— Если я напьюсь, меня можно будет брать голыми руками. Ты же знаешь, до чего я пьяная беззащитная.
— Ты и трезвая беззащитная. — Ольга принялась пить одна.
На пороге кухне появился Николай. Опершись о косяк, он скрестил руки на груди и заметил:
— Если я не ошибаюсь, наша Мила не так давно посещала спортивную секцию, где ее учили приемам самообороны.
— Ты что, подслушивал? — возмутилась Ольга.
— Да нет, просто до меня долетела твоя последняя фраза по поводу беззащитности.
— Инструктор, когда увидел Милку в трико, сразу растерял все свои навыки, — хихикнула Ольга.
— Надо отдать ему должное, он не взял с меня денег, — пробормотала та. — Даже за ущерб.
— Что же за ущерб ты ему нанесла? — лениво поинтересовался Николай.
— Сломала ему руку.
— Ого!
— Он уронил меня на мат. А я терпеть не могу заигрываний. В общем, получилось недопонимание.
— Как ты думаешь, Николай, — рисуясь, спросила слегка захмелевшая Ольга. — Сколько стоит нанять телохранителя?
— Твой папа потянет, — шевельнул бровью тот.
— Слышь, — толкнула Ольга сестрицу в бок. — Наш папа потянет.
— Николай! — Мила твердо посмотрела на Ольгиного мужа. — Не мог бы ты на некоторое время испариться?
Николай фыркнул и удалился, шаркая тапочками.
— Боже мой, какой противный тип! — воскликнула Мила.
— Как ты можешь писать свои карамельные рассказы и до такой степени презирать мужчин?
— А что, прикажешь ими восхищаться?
— У тебя ведь двадцатилетний сын! — всплеснула руками Ольга.
— Это святое. Надеюсь, он будет не таким козлом, как все остальные.
— Итак, что ты решила? Попросишь у папы денег на телохранителя?
— Смеешься ты, что ли? Можешь себе представить, что начнется? Папа побежит к маме, мама упадет в обморок. Тут же последует серия телефонных переговоров с друзьями и знакомыми. Забурлит вея Москва, меня посадят под замок, и я неизвестно на какой срок лишусь свободы.
— Может быть, это все же лучше, чем быть пристреленной?
— Пожалуй, я забаррикадируюсь в собственной квартире. Там мне всегда найдется дело. Почитаю книжки, послушаю музыку. Пока все не прояснится.
— А кто будет все это прояснять? — привязалась Ольга. И тут же высказала свежую идею:
— Надо нанять частного детектива.
— Не думаю, что в настоящий момент у меня хватит средств и на частного детектива.
— Ну, ты даешь! — открыла рот Ольга. Сигарета выпала у нее изо рта и запрыгала по линолеуму. — Имея такого мужа, как Орехов… — Она догнала ее тапочкой и безжалостно придавила.
— Мы не живем вместе уже несколько месяцев, — напомнила Мила. — Мы в состоянии развода.
— Ну и что! Вы же все еще не развелись. И ему не может быть безразлична твоя судьба. Ведь ты мать его единственного сына!
— Ты рассуждаешь как дура.
— Но Орехов никогда не казался мне корыстным!
— Он бескорыстен. Если небо над его головой безоблачно. Если же у него что-то не ладится, он захлопнет передо мной дверь.
— А как у него сейчас? Безоблачно?
— Да не знаю я. С тех пор, как он услал Лешку в Берлин, мы почти не общались. Так, постольку-поскольку.
— Хорошо, давай напряженно думать, — предложила Ольга. — Может быть, нам удастся без милиции и частного детектива выяснить, почему в тебя стреляли. В первую очередь необходимо отыскать мотив. Кто стрелял — это дело десятое. Может быть, ничего не имеющий лично против тебя исполнитель. А вот кто заказал? Кому выгодно?
— Никому, — тотчас же ответила Мила. — Думаешь, я не задала себе сразу же этот вопрос? Я на секундочку представила, что обратилась в милицию. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что заинтересует следователей в первую очередь. С кем я путаюсь — раз, и кому материально может быть выгодна моя смерть — два.
— Ну, — сказала Ольга. — А теперь отвечай на оба вопроса. Хотя я и сама могу ответить. Путаешься ты с Гуркиным, который моложе тебя на десять лет. Но зачем ему тебя убивать — непонятно. Он аспирант, интеллигент, материально в твоей смерти не заинтересован.
Чтобы сестра не заметила, как она краснеет, Мила подперла щеки руками. О ее подлинных отношениях с Андреем Гуркиным не знал никто, и Ольга в том числе. Молодой, статный, жутко умный, но плохо обеспеченный Гуркин был нанят Милой на службу — за полторы тысячи рублей в месяц он изображал на людях ее любовника. Гуркин сопровождал Милу в театры, рестораны, на мероприятия, устраиваемые родственниками и друзьями. Кроме того, для правдоподобия, раз в неделю он приходил к ней домой и проводил здесь полдня, читая газеты в маленькой комнате. В настоящее время Гуркин учился в университетской аспирантуре и искренне считал, что нашел потрясающий способ подработать. Милу он просто боготворил и не уставал благословлять тот час, когда они повстречались.
«Да, уж кому-кому, а Гуркину моя смерть точно невыгодна», — подумала Мила.
После разъезда с Ильей Ореховым и в ожидании предстоящего развода Мила чувствовала себя ранимой и незащищенной. Усугублялось это тем, что Орехов нашел ей потрясающую замену. Он появлялся на людях с очаровательной девицей. У нее были ноги такой фантастической длины, будто бы их нарисовали на студии «Союзмультфильм» и присобачили к живому человеку. Милу все это, конечно, задевало. Чтобы не ударить в грязь лицом, она и прикормила Гуркина. Он мог бы смело посрамить теорию ее сестры Ольги о том, что стоящие мозги не обитают в красивом теле. Лицо у него, правда, было умеренно приятным, но все остальное — просто как на заказ.
— Со вторым вопросом полный пролет, — продолжала между тем Ольга. — Из материальных ценностей у тебя — только квартира. Если, конечно, ты от меня ничего не скрываешь.
— Не скрываю, — уверила ее Мила. — Продолжай.
— Квартира по наследству перейдет к сыну. Сына мы оставим в стороне. Алименты Орехов после развода тебе платить не будет, так что… Слушай! — внезапно оживилась она. — А может, Орехов боится, что ты при разводе оттяпаешь у него часть собственности?
— Не мели чепухи. Мы с ним уже обо всем договорились.
— Ну? — с жадной настойчивостью спросила Ольга. — И что он тебе оставит?
— Приятные воспоминания о себе! — сделав красивый пас руками, ответила Мила. — Ничего он мне не оставит, так что расслабься. И я дала ему слово, что не буду с ним бодаться. '
— Да… Если ты дала слово… Твое слово — кремень. Орехов знает об этом лучше других. Значит, у него мотива нет.
— Да ни у кого нет! — с досадой сказала Мила. — Неужели ты и в самом деле могла подумать на Орехова?
— Мало ли… — туманно возвестила Ольга. — Таинственность убийствам как раз придает скрытый мотив. Что, если за годы супружества он тебя так возненавидел, что не может спокойно спать? Хочет стереть тебя с лица земли — и баста!
Ольга наклонилась вперед и сделала страшные глаза. Очередная сигарета смердела в ее руке, отсылая к потолку сизые струи дыма.
— Судя по выражению лица, тебе подобное желание хорошо знакомо, — иронически заметила Мила. — И который по счету муж возбудил в тебе такие чувства?
— Третий. — Ольга откинулась назад и сделала очередную длинную затяжку.
— Бедный Николай, конечно, не знает, до чего ты бываешь кровожадной.
— Зачем ему знать? — пожала плечами Ольга. — Ему-то уж точно ничего не грозит. Четвертый муж, дорогая, — это настоящее лекарство от прежних разочарований.
— Подожди, я запишу.
— Ты все смеешься? Тебя едва не пристрелили на балконе редакции, а ты смеешься!
— Слушай, а что, если все это организовал Алик Цимжанов?! — внезапно воскликнула Мила. — Или его ревнивая жена Софья?
— Думаешь, Софья так достала Алика ревностью, что он решил тебя пристукнуть? Чтобы ей не к кому было ревновать?
— Да, глупо, — согласилась Мила. — Обычно в таких случаях убивают жен, а не…
— Ну, договаривай, договаривай! — предложила Ольга, щурясь от дыма. — А не… Ты хотела сказать: а не любовниц, не так ли? Значит, у тебя с Аликом наконец-то роман? После стольких лет любезной обходительности и близкой дружбы?
— У меня ведь есть Гуркин, — возразила Мила. — Хотя именно сегодня Алик заговорил насчет того, что неплохо было бы наплевать на обходительность и сблизиться окончательно. Он даже поцеловал меня.
— И как? — заинтересовалась Ольга.
— Перед этим в меня как раз выстрелили в первый раз. Поэтому я ничего не почувствовала.
— Значит, Алик не для тебя, — с сожалением сказала Мила. — Будь у тебя к нему склонность, ты бы на пулю даже внимания не обратила. У меня так с Николаем.
— Уж этот твой Николай! Неужели ты не видишь, какая это крыса? — не удержалась Мила. — Мужик нигде не работает, живет за твой счет. Отлично устроился, ничего не скажешь!
— У него проекты! — кинулась защищать Ольга своего четвертого. — Он делает все, что может! Скоро будет отдача.
— Да-да, жди больше! Да он просто лодырь, твой Николай!
— Ты твердишь это всякий раз, как его увидишь. И напрасно. Николай озабочен завтрашним днем.
— Конечно. Его отоспавшаяся физиономия, исполненная тревоги о завтрашнем дне…
— Тс-с! Что, если он услышит?
— Да хрен с ним.
— Зачем ты чернишь его в моих глазах? — рассердилась Ольга.
— Затем, что мне надоело скрывать свои истинные чувства. Первых трех твоих мужей я терпела молча. Сейчас мое терпение иссякло. Считай, что Николаю не повезло.
Ольга прикончила сигарету, делая короткие отрывистые затяжки. Вся ее поза демонстрировала обиду. Потом ее мысли снова переключились с мужа на сестру.
— Так что ты решила? — спросила она. — По поводу покушения?
— Сегодня переночую здесь, потом проберусь в свою квартиру и все как следует обдумаю.
— Только ты думай, а не выдумывай. Я знаю, какая ты фантазерка.
— Ты меня с кем-то путаешь. Я пожилая приземленная женщина без единой иллюзии. Интересно, кому понадобилась моя шкура?
Глава 3
Тем временем братья Глубоковы, изучая окрестности дома, в котором была прописана Людмила Лютикова, усердно искали применение своим способностям, деньгам и обаянию. Три эти составляющие помогли им, во-первых, выяснить, что в подъезде прямо над Лютиковой, на третьем этаже, сдается квартира. И, во-вторых, эту квартиру по-быстрому снять. Правда, заплатить пришлось за два месяца вперед, но это денежных братьев не смутило.
Осматривая поспешно арендованную жилплощадь, оба первым делом вышли на балкон.
— Потрясающе удобно! — восхитился Борис, опершись животом о перила. — При желании в сумерках стоит только спрыгнуть вниз — и подсматривай себе в окно на здоровье. Высоковато, конечно, но можно добыть веревку или лестницу.
Дом был старым, каменным, внизу располагался магазин «Подарки», навес над которым служил общим просторным балконом для жильцов второго этажа. Так что Борис был совершенно прав — как соглядатаям им несказанно повезло: Поскольку Людмила Лютикова проживала на втором этаже, ее балконная дверь сейчас находилась прямо под ними.
Весь вечер братья улаживали собственные дела — Борис решал текущие вопросы по телефону, а Константин пытался выпросить у начальства срочный отпуск. Про саму Лютикову они до сих пор ничего не знали. Даже сколько ей лет. Поэтому не могли строить конкретных планов.
— Если ей семьдесят, это одно дело. И совсем другое, если ей двадцать пять, — рассуждал Борис, открывая припасенную банку пива.
— У нас нет времени присматриваться, — разрубил Константин воздух ребром ладони. — Мы должны срочно втереться к ней в доверие. Ты сам понимаешь, что с балкона много не высмотришь. Если она действительно просто связная на телефоне, слежка как таковая вообще теряет смысл. Нужен более тесный контакт.
— Хорошо, давай договоримся так, — предложил Борис. — Если Лютикова уже получила пенсионное удостоверение, я ее беру на абордаж. Нос у меня картошкой, лицо, безусловно, располагает к доверию, пожилые дамы от меня тащатся, скажу без ложной скромности. Если же возраст Лютиковой предполагает хоть какой-то сердечный интерес к мужчинам, в дело пустим тебя. Ты высок, красив, как шейх, у тебя утонченные вкусы. Ставлю сто к одному, что ты в состоянии задурить голову любой финтифлюшке старше пятнадцати.
— Не думаю, что она столь молода, — пробормотал Константин. — Впрочем, согласен, действуем по-твоему.
Константин был действительно таким, каким описал его брат. Не мог он отрицать и того факта, что женщины выделяют его среди прочих мужчин. Он привык к этому и чаще всего даже наслаждался собственным особым положением.
— И учти, братец, мы просто обязаны быть готовы к чему угодно, — продолжал Борис. — Импровизировать на ходу, лгать, изворачиваться и хитрить. — И напомнил:
— Цель у нас благородная.
— Когда дед очнется, я его убью, — пробормотал Константин.
— Знакомство должно быть естественным, — разливался Борис, дирижируя банкой с пивом. — Что может быть обычнее соседа, спустившегося вниз за щепоткой соли?
— А если она не из тех, кто открывает двери соседям? Тем более нас с тобой она никогда не видела. — Константин явно не испытывал оптимизма. Опыт учил его, что ни с одной женщиной нельзя загадывать наперед.
— Тогда… тогда… Знакомство должно стать неотвратимым!
1 2 3 4 5 6