Из чего можно сделать вывод, что ваш муж уходит по ночам для того, чтобы… что-то писать. Разумеется, это пока предварительные итоги…
— Подождите-подождите! — остановила его Марина. Щеки ее разрумянились, глаза полыхали. — Все дни, что вы за ним наблюдали… В той квартире, куда он отправляется… Там не было никакой… женщины?
Кудесников хотел сказать, что до тех пор, пока он не выяснил точно, чем конкретно занимался Папаскин вне дома и почему уходил по ночам, делать такой вывод нельзя. Однако ее так не хотелось разочаровывать…
— Не было, — покачал головой он, мысленно себя обругав. — Но еще раз повторяю…
— Боже, какая я дура! — воскликнула Марина и закрыла глаза ладонью. Тут же убрала руку и уставилась на Арсения. — Но в таком случае я не понимаю: зачем ему было снимать квартиру?! Никогда в жизни я не мешала Андрюше работать! Не заглядывала ему через плечо, не перекладывала его документы… Для чего мне это?
— Кто т-такой Андрюша? — неожиданно гладко произнес Белкин, глядя в разные стороны.
— Андрюша — это Андрей Иванович Папаскин, за которым тебе нужно было следить.
— А!
Кудесников оставил последнюю реплику без внимания и вновь обратился к Марине:
— Полагаю, я смогу выяснить истину, но после вмешательства Белкина на выяснение уйдет чуть больше времени, чем можно было предполагать.
— Нет-нет! — испуганно воскликнула Марина. — Не надо ничего выяснять! Я и так чувствую себя омерзительно из-за того, что заподозрила Андрюшу в неверности. Продолжать за ним слежку было бы нечестно. Нужно все прекратить.
— Но это неправильно, — возразил Кудесников и тут же понял, что любые его доводы будут неверно истолкованы. Марина решит, что он не хочет потерять работу и поэтому настаивает на продолжении расследования.
— Нет, это правильно, — твердо ответила она. — Я совершила ошибку и должна немедленно ее исправить. Сейчас я отдам вам деньги, и все. Мы расстанемся. Я вам очень благодарна, Арсений. И вам, Вениамин.
При слове «деньги» глаза Белкина зажглись алчностью, и Кудесников подумал, что лучше было бы накормить его плотным завтраком. Голодный человек способен вызвать жалость, а это сейчас совершенно ни к чему. Клиентка расплатилась с Белкиным давно и сполна.
— Значит так, — заявил Арсений, когда хозяйка вышла из комнаты. — Расследование прекращено, а ты, стало быть, уволен.
— В-вы то-то-то… Вы тоже.
— Очень остроумно. Твоим остроумием хорошо занозы из пальцев выковыривать.
Белкин достал из кармана смятую бумажку, ручку и быстро написал: «Не прогоняйте меня. Я вам еще пригожусь».
— Для чего это? — мрачно спросил Кудесников, брезгливо возвратив бумажку. — Тоже мне, колобок. На кой черт ты мне сдался? Даже мой кот приносит больше пользы, чем ты.
Белкин приуныл. Вернее, это Арсению так показалось. Потому что судить о чувствах человека, который смотрит непонятно куда и всегда держит губы плотно сжатыми, весьма сложно.
Когда Марина возвратилась в комнату с конвертом в руках, он ее предупредил:
— Считаю, что вы зря бросаете начатое на полдороге. Так нельзя. Пока я не могу с уверенностью сказать, в чем суть дела, я продолжаю работу. Иначе это не результат. Вдруг потом выяснится…
Марина не дала ему договорить. Она провела перед собой в воздухе рукой воображаемую черту и отрезала:
— Нет. Я не хочу. Если Андрюше плохо работается дома… Что ж. Пусть.
— Святая женщина, — пробормотал Арсений, засовывая конверт в карман. Потом наклонился к ней и вполголоса спросил, указав глазами на Белкина: — Послушайте, где вы его взяли?
— Нашла по объявлению в газете.
— Интересно, что он там написал? — пробормотал Арсений. — Гоните его в шею.
Дав столь ценный совет, он извлек Мерседеса из-под стола, взял его на руки и удалился, тепло попрощавшись с хозяйкой и проигнорировав Белкина.
Очутившись на улице, он поднял лицо вверх и закрыл глаза. Солнце лизнуло его горячим языком, и Арсению вдруг неожиданно остро захотелось подставить ему не только щеки, но и грудь, и спину. Лежать на пляже, пересыпая руками песок… А что? Неотложных дел у него сейчас нет, да и ехать далеко не обязательно. Можно позвонить маме и попросить ключ от дачи, тем более что сама она в этом году решила остаться в городе.
Поддавшись порыву, он набрал знакомый номер и, услышав родной голос, немедленно выложил все что лежало у него на сердце. Однако, к его искреннему изумлению, родная мать, услышав о его планах, мгновенно обрубила крылья прекрасной мечте. «Нет!» — решительно заявила она.
— Как это — нет? — возмутился сын. — Ты отказываешь своему единственному ребенку в такой малости?! Я ужасно устал, выводя на чистую воду всяких негодяев. И теперь хочу понюхать примулы, погоняться за бабочками и пожевать траву с твоих грядок!
— Дорогой мой, это совершенно невозможно. Решительно. Кроме того, в этом году я не сажала ни цветов, ни петрушки…
Неожиданно Арсения осенило:
— Да не поселила ли ты на своей даче какого-нибудь типа? Твоя жалость не знает пределов, а сердобольность граничит с помешательством! Твой очередной хахаль?
— У меня нет хахалей! — возмутилась трубка.
— А этот тип с выступающими верхними зубами? Любитель Брамса и кровяной колбасы? С которым ты познакомилась в консерватории? Так и кажется, что сейчас он бросится на тебя и закусает до смерти. Особенно страшно, когда он начинает хохотать. Мне он сразу показался опасным.
— Арсений, не болтай ерунды! На даче никого нет. Кроме того, я сейчас встречаюсь с другим человеком. Мы познакомились в планетарии…
— В планетарии?
— Только не говори мне, что он может оказаться лунатиком, который по ночам ворует ложки из буфета! Эти твои глупые шуточки портят мне настроение.
— Если на даче никого нет, тогда я тем более не понимаю, какого черта мне нельзя там поселиться? Есть только одно объяснение. Ты убила любителя Брамса и закопала его под окном спальни. А сверху насажала анютиных глазок.
— Хорошо, я подумаю, — задушенным голосом ответила мама. — Позвоню тебе завтра.
Отключившись, Арсений стукнул мобильником себя по лбу. Что-то в ее голосе было такое… Подозрительное. С самого детства он ненавидел секреты. Он хотел знать про всех все. Это давало ему ни с чем не сравнимое ощущение контроля над жизнью. Когда он вырос, то понял, что ощущение это ложное, но привычка выяснять все и до конца осталась с ним навсегда.
Поэтому вместо того чтобы спокойно дожидаться завтрашнего звонка, любящий сын предпринял маленькое частное расследование. Недолго думая, он позвонил материной близкой подруге, с которой та делилась всем на свете и на которую Арсений оказывал поистине гипнотическое действие. Вероятно, никогда прежде она не встречала таких наглых и одновременно таких обаятельных мужчин.
— Вера Ивановна, — лисьим голосом сказал он, тепло поздоровавшись. — Вы должны рассказать мне, что случилось с загородным домом моей матери в Соснах. Что там происходит?
— А что происходит? — притворно удивилась та. Впрочем, притворство было жалким. — Просто Людочка в этом году решила туда не ехать, потому что ведь нельзя же каждый год в одном и том же месте отдыхать. Кроме того, делать там летом совершенно нечего. Пруд обмелел, ягоды в соседнем лесу повыродились, грибов из-за жары почти нет…
— Ужасно неубедительно, Вера Ивановна.
— Да? — спросила она мрачно.
— Да. Так что лучше сразу скажите правду.
— Людочка меня убьет.
— Она не узнает, что это вы. Кроме того, я собираюсь ехать в этот самый загородный дом и желаю знать, что меня там ожидает.
— О, нет! — простонала Вера Ивановна.
— Черт побери, — всерьез обеспокоился Кудесников. — Мне в голову приходят самые ужасные мысли. Может быть, материна кошка съела соседскую канарейку и теперь она прячет ее от возмездия? Или во время романтического ужина ароматическая свеча упала на вязаный коврик и дом вообще сгорел дотла?
— Нет-нет, с домом все в порядке! Дело в том, Арсеничка, что рядом с вами, прямо забор в забор, так сказать… поселилась ведьма.
— Кто-кто?
— Ведьма, Арсений. Самая настоящая. Глаза черные, волосы черные… У нее полный дом ворон, черных котов и пауков. И слава о ней идет дурная. Говорят, на кого она взглянет, тот так замертво и падает.
Кудесников досадливо крякнул. Всю жизнь его потрясала способность женщин делать из мухи слона. В этом умении они не знали себе равных, а некоторые достигли вершин подлинного мастерства.
— Вы сами в это верите, Вера Ивановна? Вы ведь учительница и должны нести свет в детские массы.
— Ну… Может, не замертво, — на секунду смешалась та, — но потом с этим человеком непременно что-нибудь случается. Говорят, ведьма совершает колдовские ритуалы и… И в общем, вся деревня находится под властью темных сил. А уж соседний-то дом точно!
— А в деревне с кем-нибудь уже что-нибудь случалось? — тотчас поинтересовался ушлый Кудесников.
— Я точно не знаю, — нервно ответила рассказчица. — Но говорят… Вот… Недавно коза бабки Дарьи забрела в ведьмин огород и съела горох. А вечером пришла домой, легла и сдохла.
— Да… Жизнь полна неожиданностей, — посетовал Арсений.
— Ты мне не веришь, да?
— Что коза сдохла? Верю. Значит, ведьма выращивает на своем участке горох? Здорово. А откуда она взялась?
— Купила дом. Тот, что рядом с вашим. Два года пустой стоял — и вот на тебе. Теперь вся деревня в ужасе. Людочка позвонила Ларе — посоветоваться, и та сказала, чтобы Людочка ни в коем случае не ездила в этом году за город…
— Какой Ларе? — перебил ее Кудесников.
В его сердце закралось страшное подозрение, что Лара — это не кто иная, как Лариса Звонарева, его бывшая сердечная подруга, с которой у матери сохранились дружеские отношения. Мать возлагала на Ларису самые большие надежды в деле «охмурения» сына, рассчитывая, что именно она доведет его до порога дворца бракосочетания. Однако Ларисе не хватило пороху, и на полдороге ко дворцу Арсений сбежал, разбив материнские надежды и Ларисино сердце. Впрочем, она довольно быстро утешилась и год спустя вышла замуж за ученого-египтолога по фамилии Рогулькин.
— Ну… Ларисе, твоей старой подруге, — подтвердила его худшие опасения Вера Ивановна.
Дело в том, что Лариса была просто помешана на магии, колдовстве, телепатии и иных «отклонениях» от реальности, которые Кудесников всегда откровенно игнорировал. Учитывая это, а также внушаемость собственной родительницы, он понял, что мать будет всячески препятствовать его поездке в загородный дом.
Поэтому когда на следующий день она позвонила, он сразу взял быка за рога и отмел все ее идиотские возражения. Сказал, что решил отдохнуть — и баста. Когда вечером он явился к ней за ключом, мать была оживлена и даже весела. Она явно что-то задумала.
— Да я вовсе не против того, чтобы ты поехал в Сосны. Я на неделю отправляюсь с другом в Чехию. Он пригласил меня полюбоваться закатами на фоне черепичных крыш. Мы будем бродить по старым улочкам, заглядывая в кафе и маленькие магазинчики, где торгуют бесподобными мелочами…
— Это тот новый кадр из планетария? Прежде чем заказывать билеты на самолет, советую проверить, для чего ему нужен телескоп. Возможно, вовсе не для того, чтобы исследовать лунные ландшафты. Многие так называемые астрономы тупо подглядывают за женщинами, проживающими по соседству.
— Да ну тебя, Арсений, — вспыхнула мать. — И вообще… Ты рано радуешься.
Кудесников немедленно насторожился, потому что уловил в ее голосе нотки торжества.
— Почему это?
— Потому что в Соснах тебе придется немного поднапрячься.
— Вскопать пару гектаров земли под посадку репы? Чтобы потом грызть ее долгими зимними вечерами?
Арсений помрачнел и даже отставил в сторону свою чашку. Дома мать неизменно поила его ромашковым чаем, считая, что он полезен для пищеварения. Сын никогда не спорил, хотя запах ромашки наводил его на мысль о младенцах, которых он боялся.
— Тебе придется присмотреть за кошками.
— Почему во множественном числе? — с подозрением спросил Арсений.
Свою абиссинку Изольду мать на время поездок всегда оставляла подруге, считая, что Мерседес будет притеснять ее любимицу. Кроме того, Арсений постоянно в бегах, и Изольда может остаться без еды и воды на несколько суток.
— Потому что поездка в Чехию возникла спонтанно, — ответила мать. — Это романтическое предложение. А прямо перед этим я согласилась взять на время отпуска домашних любимцев у наших родственников.
— И сколько их? Любимцев, я имею в виду, — уточнил Арсений, дернув бровью.
— Вместе с Изольдой — четыре, — легкомысленным тоном ответила мать и двумя руками поправила прическу. Всем своим видом она показывала, что не находит в своих словах ничего особенного.
— То есть трое наших родственников одновременно отправились в отпуск? — насмешливо спросил сын. — И у всех троих есть кошки, которых просто некуда деть, кроме как завезти к тебе на дачу.
— А что такого? Лето… Самое время поплавать в море. А домашнее животное — это якорь, который привязывает людей к одному месту.
Арсений посмотрел на Мерседеса, который лежал возле его ног, легонько пошевеливая кончиком хвоста — вероятно, показывал, что не сдох и внимательно слушает. Кот повсюду следовал за хозяином, и называть его якорем было бы нечестно. Но все же Мерс был исключением из правил.
— Ну что ж, — сказал Арсений, потянувшись. — Если другого выхода нет, то я согласен. Раз ты отдаешь дом только вместе с кошками…
Вероятно, мать ожидала от него яростного сопротивления, потому что мгновенно прекратила спектакль и удивленно спросила:
— Ты согласен?
— Почему бы и нет? Я собираюсь бездельничать, и меня нисколько не напрягут четвероногие друзья.
— Я так рада! По правде говоря, много животных — это хорошо, — неуверенно заметила мать. — В этом чувствуется некая близость к природе…
— О, да. Когда все пятеро трутся о твои ноги, поневоле чувствуешь себя деревом.
Распрощавшись с матерью, Кудесников направил свои стопы на Ленинский проспект, где в больших апартаментах проживала со своим мужем-египтологом его бывшая пассия. Консьержка в подъезде была новой и собралась подвергнуть гостя допросу с пристрастием, но он в два счета заговорил ей зубы, ослепил серией улыбок, поцеловал ручку и исчез в лифте вместе с котом. Бедная женщина даже не успела ничего толком понять.
Нажав на кнопку звонка, Арсений прислушался. Вот наконец прозвучали легкие шаги, и низкий голос спросил:
— Кто это? Что вам нужно?
— Я разыскиваю мадам Рогулькину.
Послышался сердитый вскрик, и дверь немедленно распахнулась. На пороге возникла хозяйка дома в лимонной шелковой паре — шароварах и халате. В руке она держала неизменную сигарету. К столь романтическому образу совсем не подходили раздувшиеся ноздри и сжатые губы.
— Это ты! — с ненавистью сказала она, ткнув сигаретой в направлении незваного гостя. — Сколько раз я просила не называть меня по фамилии!
— Не понимаю почему, — пожал плечами Кудесников. — Ты вписала ее в свой паспорт после замужества. И вряд ли переживаешь, что в зарплатной ведомости тебя опустили вниз на несколько позиций.
— Это знаменитая фамилия! — возразила Лариса, сверкнув глазами. — Я вовсе не стесняюсь ее. Я просто не люблю, когда ты ерничаешь.
Тут она опустила взгляд на кота и против воли смягчилась.
— Мерседес, котик. Заходи, мой хороший. Так и быть, Арсений, ты тоже заходи. Хотя мой муж не любит, когда ты переступаешь порог нашего дома.
— Он еще не знает всего, — пробормотал Кудесников. — Полагаю, ты не такая дура, чтобы рассказывать благоверному всю правду о нашей страсти.
— Это у меня была страсть, — зло ответила Лариса. — А у тебя — помрачение сознания. И ты слишком быстро пришел в себя. Чего тебе надо?
Они проследовали в гостиную друг за другом. Лариса опустилась в кресло, Кудесников уселся на диван, а Мерс, покрутившись между ними, отправился с инспекцией на кухню.
— Это твоя затея с кошками? — спросил гость, положив ногу на ногу. Делал он это всегда как-то вызывающе, отчего Лариса мгновенно вскипала.
— С какими кошками? — спросила она, пыхнув дымом в его сторону. Дым облаком встал между ними.
— Не прикидывайся глупой овцой. Если бы твой академик знал, как ты умна, он наверняка потребовал бы развода.
— Не суди по себе!
— Признавайся, Лара. Я собираюсь в Сосны и хочу знать подоплеку дела. На кой черт мне нужны четыре кошки? А если считать Мерседеса, то даже пять. Пять кошек! Это ж целое стадо. Думаю, мне придется пасти их на лугу, погоняя хворостиной.
Лариса молчала, глядя на него исподлобья.
— Лара, не стоит меня недооценивать. Я проницателен и хорошо начитан. Я знаю, что в Египте кошки считались божествами. И что ты находишься под влиянием своего мужа, который время от времени вываливает на тебя избыток своих знаний. Так что лучше не трать понапрасну наше общее время и скажи правду сразу.
1 2 3 4 5
— Подождите-подождите! — остановила его Марина. Щеки ее разрумянились, глаза полыхали. — Все дни, что вы за ним наблюдали… В той квартире, куда он отправляется… Там не было никакой… женщины?
Кудесников хотел сказать, что до тех пор, пока он не выяснил точно, чем конкретно занимался Папаскин вне дома и почему уходил по ночам, делать такой вывод нельзя. Однако ее так не хотелось разочаровывать…
— Не было, — покачал головой он, мысленно себя обругав. — Но еще раз повторяю…
— Боже, какая я дура! — воскликнула Марина и закрыла глаза ладонью. Тут же убрала руку и уставилась на Арсения. — Но в таком случае я не понимаю: зачем ему было снимать квартиру?! Никогда в жизни я не мешала Андрюше работать! Не заглядывала ему через плечо, не перекладывала его документы… Для чего мне это?
— Кто т-такой Андрюша? — неожиданно гладко произнес Белкин, глядя в разные стороны.
— Андрюша — это Андрей Иванович Папаскин, за которым тебе нужно было следить.
— А!
Кудесников оставил последнюю реплику без внимания и вновь обратился к Марине:
— Полагаю, я смогу выяснить истину, но после вмешательства Белкина на выяснение уйдет чуть больше времени, чем можно было предполагать.
— Нет-нет! — испуганно воскликнула Марина. — Не надо ничего выяснять! Я и так чувствую себя омерзительно из-за того, что заподозрила Андрюшу в неверности. Продолжать за ним слежку было бы нечестно. Нужно все прекратить.
— Но это неправильно, — возразил Кудесников и тут же понял, что любые его доводы будут неверно истолкованы. Марина решит, что он не хочет потерять работу и поэтому настаивает на продолжении расследования.
— Нет, это правильно, — твердо ответила она. — Я совершила ошибку и должна немедленно ее исправить. Сейчас я отдам вам деньги, и все. Мы расстанемся. Я вам очень благодарна, Арсений. И вам, Вениамин.
При слове «деньги» глаза Белкина зажглись алчностью, и Кудесников подумал, что лучше было бы накормить его плотным завтраком. Голодный человек способен вызвать жалость, а это сейчас совершенно ни к чему. Клиентка расплатилась с Белкиным давно и сполна.
— Значит так, — заявил Арсений, когда хозяйка вышла из комнаты. — Расследование прекращено, а ты, стало быть, уволен.
— В-вы то-то-то… Вы тоже.
— Очень остроумно. Твоим остроумием хорошо занозы из пальцев выковыривать.
Белкин достал из кармана смятую бумажку, ручку и быстро написал: «Не прогоняйте меня. Я вам еще пригожусь».
— Для чего это? — мрачно спросил Кудесников, брезгливо возвратив бумажку. — Тоже мне, колобок. На кой черт ты мне сдался? Даже мой кот приносит больше пользы, чем ты.
Белкин приуныл. Вернее, это Арсению так показалось. Потому что судить о чувствах человека, который смотрит непонятно куда и всегда держит губы плотно сжатыми, весьма сложно.
Когда Марина возвратилась в комнату с конвертом в руках, он ее предупредил:
— Считаю, что вы зря бросаете начатое на полдороге. Так нельзя. Пока я не могу с уверенностью сказать, в чем суть дела, я продолжаю работу. Иначе это не результат. Вдруг потом выяснится…
Марина не дала ему договорить. Она провела перед собой в воздухе рукой воображаемую черту и отрезала:
— Нет. Я не хочу. Если Андрюше плохо работается дома… Что ж. Пусть.
— Святая женщина, — пробормотал Арсений, засовывая конверт в карман. Потом наклонился к ней и вполголоса спросил, указав глазами на Белкина: — Послушайте, где вы его взяли?
— Нашла по объявлению в газете.
— Интересно, что он там написал? — пробормотал Арсений. — Гоните его в шею.
Дав столь ценный совет, он извлек Мерседеса из-под стола, взял его на руки и удалился, тепло попрощавшись с хозяйкой и проигнорировав Белкина.
Очутившись на улице, он поднял лицо вверх и закрыл глаза. Солнце лизнуло его горячим языком, и Арсению вдруг неожиданно остро захотелось подставить ему не только щеки, но и грудь, и спину. Лежать на пляже, пересыпая руками песок… А что? Неотложных дел у него сейчас нет, да и ехать далеко не обязательно. Можно позвонить маме и попросить ключ от дачи, тем более что сама она в этом году решила остаться в городе.
Поддавшись порыву, он набрал знакомый номер и, услышав родной голос, немедленно выложил все что лежало у него на сердце. Однако, к его искреннему изумлению, родная мать, услышав о его планах, мгновенно обрубила крылья прекрасной мечте. «Нет!» — решительно заявила она.
— Как это — нет? — возмутился сын. — Ты отказываешь своему единственному ребенку в такой малости?! Я ужасно устал, выводя на чистую воду всяких негодяев. И теперь хочу понюхать примулы, погоняться за бабочками и пожевать траву с твоих грядок!
— Дорогой мой, это совершенно невозможно. Решительно. Кроме того, в этом году я не сажала ни цветов, ни петрушки…
Неожиданно Арсения осенило:
— Да не поселила ли ты на своей даче какого-нибудь типа? Твоя жалость не знает пределов, а сердобольность граничит с помешательством! Твой очередной хахаль?
— У меня нет хахалей! — возмутилась трубка.
— А этот тип с выступающими верхними зубами? Любитель Брамса и кровяной колбасы? С которым ты познакомилась в консерватории? Так и кажется, что сейчас он бросится на тебя и закусает до смерти. Особенно страшно, когда он начинает хохотать. Мне он сразу показался опасным.
— Арсений, не болтай ерунды! На даче никого нет. Кроме того, я сейчас встречаюсь с другим человеком. Мы познакомились в планетарии…
— В планетарии?
— Только не говори мне, что он может оказаться лунатиком, который по ночам ворует ложки из буфета! Эти твои глупые шуточки портят мне настроение.
— Если на даче никого нет, тогда я тем более не понимаю, какого черта мне нельзя там поселиться? Есть только одно объяснение. Ты убила любителя Брамса и закопала его под окном спальни. А сверху насажала анютиных глазок.
— Хорошо, я подумаю, — задушенным голосом ответила мама. — Позвоню тебе завтра.
Отключившись, Арсений стукнул мобильником себя по лбу. Что-то в ее голосе было такое… Подозрительное. С самого детства он ненавидел секреты. Он хотел знать про всех все. Это давало ему ни с чем не сравнимое ощущение контроля над жизнью. Когда он вырос, то понял, что ощущение это ложное, но привычка выяснять все и до конца осталась с ним навсегда.
Поэтому вместо того чтобы спокойно дожидаться завтрашнего звонка, любящий сын предпринял маленькое частное расследование. Недолго думая, он позвонил материной близкой подруге, с которой та делилась всем на свете и на которую Арсений оказывал поистине гипнотическое действие. Вероятно, никогда прежде она не встречала таких наглых и одновременно таких обаятельных мужчин.
— Вера Ивановна, — лисьим голосом сказал он, тепло поздоровавшись. — Вы должны рассказать мне, что случилось с загородным домом моей матери в Соснах. Что там происходит?
— А что происходит? — притворно удивилась та. Впрочем, притворство было жалким. — Просто Людочка в этом году решила туда не ехать, потому что ведь нельзя же каждый год в одном и том же месте отдыхать. Кроме того, делать там летом совершенно нечего. Пруд обмелел, ягоды в соседнем лесу повыродились, грибов из-за жары почти нет…
— Ужасно неубедительно, Вера Ивановна.
— Да? — спросила она мрачно.
— Да. Так что лучше сразу скажите правду.
— Людочка меня убьет.
— Она не узнает, что это вы. Кроме того, я собираюсь ехать в этот самый загородный дом и желаю знать, что меня там ожидает.
— О, нет! — простонала Вера Ивановна.
— Черт побери, — всерьез обеспокоился Кудесников. — Мне в голову приходят самые ужасные мысли. Может быть, материна кошка съела соседскую канарейку и теперь она прячет ее от возмездия? Или во время романтического ужина ароматическая свеча упала на вязаный коврик и дом вообще сгорел дотла?
— Нет-нет, с домом все в порядке! Дело в том, Арсеничка, что рядом с вами, прямо забор в забор, так сказать… поселилась ведьма.
— Кто-кто?
— Ведьма, Арсений. Самая настоящая. Глаза черные, волосы черные… У нее полный дом ворон, черных котов и пауков. И слава о ней идет дурная. Говорят, на кого она взглянет, тот так замертво и падает.
Кудесников досадливо крякнул. Всю жизнь его потрясала способность женщин делать из мухи слона. В этом умении они не знали себе равных, а некоторые достигли вершин подлинного мастерства.
— Вы сами в это верите, Вера Ивановна? Вы ведь учительница и должны нести свет в детские массы.
— Ну… Может, не замертво, — на секунду смешалась та, — но потом с этим человеком непременно что-нибудь случается. Говорят, ведьма совершает колдовские ритуалы и… И в общем, вся деревня находится под властью темных сил. А уж соседний-то дом точно!
— А в деревне с кем-нибудь уже что-нибудь случалось? — тотчас поинтересовался ушлый Кудесников.
— Я точно не знаю, — нервно ответила рассказчица. — Но говорят… Вот… Недавно коза бабки Дарьи забрела в ведьмин огород и съела горох. А вечером пришла домой, легла и сдохла.
— Да… Жизнь полна неожиданностей, — посетовал Арсений.
— Ты мне не веришь, да?
— Что коза сдохла? Верю. Значит, ведьма выращивает на своем участке горох? Здорово. А откуда она взялась?
— Купила дом. Тот, что рядом с вашим. Два года пустой стоял — и вот на тебе. Теперь вся деревня в ужасе. Людочка позвонила Ларе — посоветоваться, и та сказала, чтобы Людочка ни в коем случае не ездила в этом году за город…
— Какой Ларе? — перебил ее Кудесников.
В его сердце закралось страшное подозрение, что Лара — это не кто иная, как Лариса Звонарева, его бывшая сердечная подруга, с которой у матери сохранились дружеские отношения. Мать возлагала на Ларису самые большие надежды в деле «охмурения» сына, рассчитывая, что именно она доведет его до порога дворца бракосочетания. Однако Ларисе не хватило пороху, и на полдороге ко дворцу Арсений сбежал, разбив материнские надежды и Ларисино сердце. Впрочем, она довольно быстро утешилась и год спустя вышла замуж за ученого-египтолога по фамилии Рогулькин.
— Ну… Ларисе, твоей старой подруге, — подтвердила его худшие опасения Вера Ивановна.
Дело в том, что Лариса была просто помешана на магии, колдовстве, телепатии и иных «отклонениях» от реальности, которые Кудесников всегда откровенно игнорировал. Учитывая это, а также внушаемость собственной родительницы, он понял, что мать будет всячески препятствовать его поездке в загородный дом.
Поэтому когда на следующий день она позвонила, он сразу взял быка за рога и отмел все ее идиотские возражения. Сказал, что решил отдохнуть — и баста. Когда вечером он явился к ней за ключом, мать была оживлена и даже весела. Она явно что-то задумала.
— Да я вовсе не против того, чтобы ты поехал в Сосны. Я на неделю отправляюсь с другом в Чехию. Он пригласил меня полюбоваться закатами на фоне черепичных крыш. Мы будем бродить по старым улочкам, заглядывая в кафе и маленькие магазинчики, где торгуют бесподобными мелочами…
— Это тот новый кадр из планетария? Прежде чем заказывать билеты на самолет, советую проверить, для чего ему нужен телескоп. Возможно, вовсе не для того, чтобы исследовать лунные ландшафты. Многие так называемые астрономы тупо подглядывают за женщинами, проживающими по соседству.
— Да ну тебя, Арсений, — вспыхнула мать. — И вообще… Ты рано радуешься.
Кудесников немедленно насторожился, потому что уловил в ее голосе нотки торжества.
— Почему это?
— Потому что в Соснах тебе придется немного поднапрячься.
— Вскопать пару гектаров земли под посадку репы? Чтобы потом грызть ее долгими зимними вечерами?
Арсений помрачнел и даже отставил в сторону свою чашку. Дома мать неизменно поила его ромашковым чаем, считая, что он полезен для пищеварения. Сын никогда не спорил, хотя запах ромашки наводил его на мысль о младенцах, которых он боялся.
— Тебе придется присмотреть за кошками.
— Почему во множественном числе? — с подозрением спросил Арсений.
Свою абиссинку Изольду мать на время поездок всегда оставляла подруге, считая, что Мерседес будет притеснять ее любимицу. Кроме того, Арсений постоянно в бегах, и Изольда может остаться без еды и воды на несколько суток.
— Потому что поездка в Чехию возникла спонтанно, — ответила мать. — Это романтическое предложение. А прямо перед этим я согласилась взять на время отпуска домашних любимцев у наших родственников.
— И сколько их? Любимцев, я имею в виду, — уточнил Арсений, дернув бровью.
— Вместе с Изольдой — четыре, — легкомысленным тоном ответила мать и двумя руками поправила прическу. Всем своим видом она показывала, что не находит в своих словах ничего особенного.
— То есть трое наших родственников одновременно отправились в отпуск? — насмешливо спросил сын. — И у всех троих есть кошки, которых просто некуда деть, кроме как завезти к тебе на дачу.
— А что такого? Лето… Самое время поплавать в море. А домашнее животное — это якорь, который привязывает людей к одному месту.
Арсений посмотрел на Мерседеса, который лежал возле его ног, легонько пошевеливая кончиком хвоста — вероятно, показывал, что не сдох и внимательно слушает. Кот повсюду следовал за хозяином, и называть его якорем было бы нечестно. Но все же Мерс был исключением из правил.
— Ну что ж, — сказал Арсений, потянувшись. — Если другого выхода нет, то я согласен. Раз ты отдаешь дом только вместе с кошками…
Вероятно, мать ожидала от него яростного сопротивления, потому что мгновенно прекратила спектакль и удивленно спросила:
— Ты согласен?
— Почему бы и нет? Я собираюсь бездельничать, и меня нисколько не напрягут четвероногие друзья.
— Я так рада! По правде говоря, много животных — это хорошо, — неуверенно заметила мать. — В этом чувствуется некая близость к природе…
— О, да. Когда все пятеро трутся о твои ноги, поневоле чувствуешь себя деревом.
Распрощавшись с матерью, Кудесников направил свои стопы на Ленинский проспект, где в больших апартаментах проживала со своим мужем-египтологом его бывшая пассия. Консьержка в подъезде была новой и собралась подвергнуть гостя допросу с пристрастием, но он в два счета заговорил ей зубы, ослепил серией улыбок, поцеловал ручку и исчез в лифте вместе с котом. Бедная женщина даже не успела ничего толком понять.
Нажав на кнопку звонка, Арсений прислушался. Вот наконец прозвучали легкие шаги, и низкий голос спросил:
— Кто это? Что вам нужно?
— Я разыскиваю мадам Рогулькину.
Послышался сердитый вскрик, и дверь немедленно распахнулась. На пороге возникла хозяйка дома в лимонной шелковой паре — шароварах и халате. В руке она держала неизменную сигарету. К столь романтическому образу совсем не подходили раздувшиеся ноздри и сжатые губы.
— Это ты! — с ненавистью сказала она, ткнув сигаретой в направлении незваного гостя. — Сколько раз я просила не называть меня по фамилии!
— Не понимаю почему, — пожал плечами Кудесников. — Ты вписала ее в свой паспорт после замужества. И вряд ли переживаешь, что в зарплатной ведомости тебя опустили вниз на несколько позиций.
— Это знаменитая фамилия! — возразила Лариса, сверкнув глазами. — Я вовсе не стесняюсь ее. Я просто не люблю, когда ты ерничаешь.
Тут она опустила взгляд на кота и против воли смягчилась.
— Мерседес, котик. Заходи, мой хороший. Так и быть, Арсений, ты тоже заходи. Хотя мой муж не любит, когда ты переступаешь порог нашего дома.
— Он еще не знает всего, — пробормотал Кудесников. — Полагаю, ты не такая дура, чтобы рассказывать благоверному всю правду о нашей страсти.
— Это у меня была страсть, — зло ответила Лариса. — А у тебя — помрачение сознания. И ты слишком быстро пришел в себя. Чего тебе надо?
Они проследовали в гостиную друг за другом. Лариса опустилась в кресло, Кудесников уселся на диван, а Мерс, покрутившись между ними, отправился с инспекцией на кухню.
— Это твоя затея с кошками? — спросил гость, положив ногу на ногу. Делал он это всегда как-то вызывающе, отчего Лариса мгновенно вскипала.
— С какими кошками? — спросила она, пыхнув дымом в его сторону. Дым облаком встал между ними.
— Не прикидывайся глупой овцой. Если бы твой академик знал, как ты умна, он наверняка потребовал бы развода.
— Не суди по себе!
— Признавайся, Лара. Я собираюсь в Сосны и хочу знать подоплеку дела. На кой черт мне нужны четыре кошки? А если считать Мерседеса, то даже пять. Пять кошек! Это ж целое стадо. Думаю, мне придется пасти их на лугу, погоняя хворостиной.
Лариса молчала, глядя на него исподлобья.
— Лара, не стоит меня недооценивать. Я проницателен и хорошо начитан. Я знаю, что в Египте кошки считались божествами. И что ты находишься под влиянием своего мужа, который время от времени вываливает на тебя избыток своих знаний. Так что лучше не трать понапрасну наше общее время и скажи правду сразу.
1 2 3 4 5