Действительно, рядом с носовым платочком и розовыми конвертами в сумочке лежал маленький револьвер.Пока девушка закрывала ридикюль, чиновник покровительственно добавил:– У вас могут быть неприятности, если игрушку найдут. В Бельгии это под запретом, особенно сейчас. Господин бургомистр шутить не будет. Не далее как сегодня утром было объявлено о запрете носить оружие всем, кто не имеет отношения к армии или гражданской гвардии.И, лукаво подмигнув девушке, он пошутил:– Я не думаю, что вы входите в гражданскую гвардию.Девушка схватила сумочку и вышла из конторы, опустив задумчиво голову.Князь Владимир наблюдал эту сцену в дверях конторы, и все усилия Гаррисона увести его оказались тщетны. Лицо его, обычно приветливое и добродушное, стало суровым.Когда озабоченная девушка вышла из конторы, князь вместе со своим спутником Джеймсом Гаррисоном последовал за нею.Англичанину очень не нравилось поведение князя, он терпеть не мог уличной толкотни и считал глупым волочиться за женщиной, когда ожидало столько важных дел.Гаррисон, желая попасть в Англию во что бы то ни стало, решил оставить их и попытаться фрахтовать судно для себя одного. На переполненной набережной он потерял Владимира. Отбросив сомнения, англичанин решительно направился в «Палас-отель» и, расположившись на большой веранде гостиницы, стал внимательно читать последние известия в газетах.Через полчаса появился князь Владимир.– Так вот вы где, вероломный, – сказал он.– Это я должен обвинять вас, – ответил англичанин. – Я ведь вернулся сюда прямиком.Владимир улыбался с важным видом:– Ну да… Я последовал за красивой девушкой, которую мы только что встретили, и даже поговорил с ней.Гаррисон был мало расположен к выслушиванию сердечных излияний, но из вежливости он произнес:– И что?– А то, что сегодня вечером нам скучать не придется. Она, возможно, будет ужинать вместе с нами! Я сообщил ей, что у нас заказан столик в «Л'Эстюржеоне», осталось полчаса.При всей своей флегматичности Гаррисон имел один недостаток – он был на редкость большой гурман. Много поездив по свету, он прекрасно знал, насколько славится этот знаменитый ресторан Антверпена, где во все времена года подают самые изысканные рыбные блюда и кушанья из дичи.Перспектива поужинать в «Л'Эстюржеоне» казалась ему заманчивой.Он поднялся из плетеного кресла, в котором небрежно растянулся, и заявил:– Пора идти одевать смокинг, мой милый, и я буду в вашем распоряжении.Владимир также поднялся в свой номер, чтобы наскоро привести себя в порядок.Сколько же правды содержалось в утверждении Владимира о предстоящем свидании с красавицей?Ровным счетом ни капельки!Она не только ничего не обещала князю гессе-веймарскому, но даже не разговаривала с ним на улице.Выбравшись из конторы корабельной компании, девушка с трудом протискивалась сквозь толпу на набережной. Она шла в гостиницу «Брабант», где снимала комнату. Попав в толкучку, она внезапно ощутила, что исчезла ее ручная сумочка. Она закричала, несколько человек остановилось возле нее. Она стала им громко жаловаться о пропаже.Подошел полисмен и бросил:– Ах, барышня, сейчас только и слышно, что о кражах. В этой суматохе, знаете ли, прямо рай для преступников.Потом, вынув записную книжку, сказал:– Оставьте, пожалуйста, свои данные, чтобы я знал, куда вернуть вещи, если они случайно найдутся.Девушка заколебалась, густо покраснела и молвила:– Вы можете принести вещи в гостиницу «Брабант».Полисмен уточнил:– И на имя кого?После некоторого замешательства девушка сказала:– Меня зовут Элен, так что просто на имя мисс Элен.Она тут же смешалась с толпой и направилась к своей гостинице.Элен, мисс Элен!Никто на свете не угадал бы, что эта девушка, застрявшая из-за забастовки в Антверпене, была дочерью знаменитого Фантомаса!Из-за несчастного стечения обстоятельств невеста Жерома Фандора оказалась в Бельгии, хотя страстно рвалась в Натал. Она была глубоко опечалена тем, что корабль «Президент Крюгер», который должен был направиться в Южную Африку, застрял в тихих водах Шельды.Прошло уже три недели с того кровавого дня на вилле в городе Виль-д'Аврэ, где Элен встретилась со своим страшным отцом и где вынуждена была расстаться с журналистом Жеромом Фандором, прикрывшим ее бегство и, тем самым, невольно облегчившим побег самого Гения зла.С тех пор девушка вела беспокойную и тревожную жизнь. Произошли новые события, которые помогли ей продвинуться вперед в раскрытии тайны своего происхождения. Она была настолько взволнована и потрясена, что ее не интересовало сейчас ничего кроме этого.После трехнедельных скитаний по Франции и Бельгии она купила в Брюсселе билет на «Президента Крюгера».Девушка остановилась в гостинице «Брабант» в самом конце набережной. Снаружи гостиница казалась скромной и непритязательной, но вид этот был обманчивый. Большой дом был переполнен путниками, которые ожидали, как и Элен, возможности отправиться дальше, кто куда.Элен, вернувшись к себе в семь часов вечера, заказала в номер скромный ужин, продолжая размышлять о своем будущем.Она была просто в отчаянии из-за того, что корабль не мог выйти из Антверпенского порта. Но она не осмеливалась и предупреждать Фандора, так как боялась, что ее письмо перехватит французская полиция, которая вряд ли прекратила охоту за ней. Она сама понимала, что причиной тому было ее двусмысленное присутствие на той вилле во время кровавой бойни.Элен настолько погрузилась в свои размышления, что она едва дотронулась до еды, которую ей принесли на подносе в номер. Она совершенно забыла о потерянной сумочке, ее мало заботила пропажа мелочей и дамского револьвера.В девять часов вечера Элен, которой совсем не хотелось спать, услышала доносившиеся с набережной крики продавцов экстренного выпуска газет. Улицы города к тому времени почти опустели, забастовщики, бузившие целый день, отправились по домам отдохнуть.Девушка решила выйти подышать воздухом, и она невольно направилась к причалу, где стоял на приколе «Президент Крюгер». Против всякой логики ее питала надежда, что забастовка вот-вот кончится, и пароход сразу выйдет в море.Элен оказалась вскоре у пакгаузов, где после полуденного шума и гама царила теперь полная тишина. * * * – Ну что, мой друг, – произнес Джеймс Гаррисон ироничным тоном, допивая бокал искристого шампанского. – Я полагаю, что сия молодая особа уже не навестит нас сегодня вечером?Князь Владимир поднял свой бокал и чокнулся со своим спутником.– Очевидно, – сказал он, – она немного задерживается, но это не имеет никакого значения. Если имеешь дело с женщинами, то торопливость ни к чему…Джеймс Гаррисон улыбнулся.– Конечно, конечно, – сказал он, – но ваша гостья все же не знает меры. Прошло уже два часа, как она должна была явиться сюда, а мы пируем здесь без нее… Стали бы еще ждать, пережарили бы угорь по-татарски.– Это верно, – признал Владимир, – но вдруг она еще появится…– Да нет уж, – молвил Гаррисон убежденно и добавил с улыбкой, – она нас… нас… Как это в таком случае говорится?Владимир помог ему:– Она обвела нас вокруг пальца. Но что поделаешь, ей же хуже. Будем пить и есть одни.Молодые люди сидели в отдельном кабинете ресторана «Л'Эстюржеон».На столе был прибор и для третьего человека. Владимира, казалось, мало беспокоило отсутствие дамы, которую он якобы пригласил. На самом деле он с ней вообще не говорил.Но какую цель он преследовал, заведомо обманывая своего спутника?Может, он придумал этот предлог, чтобы убедить Джеймса Гаррисона прийти ужинать с ним в ресторан «Л'Эстюржеон»?А может быть, он надеялся в этом элегантном и многолюдном месте, где бывали самые разные люди, завязать знакомство с какой-нибудь дамой и приятно провести вечер?Князь Владимир не посвящал спутника в свои планы, и каждый из них ужинал, по существу, в одиночестве.Когда черед дошел до сигар, и они стали пускать кольца дыма в воздух, небрежно развалясь на диванах отдельного кабинета, князь Владимир сказал с самым серьезным видом, выдержав некоторую паузу:– Мой дорогой Гаррисон, мне, вероятно, не надо вам напоминать суть нашего путешествия, начатого вчера. Я должен вам передать от имени своего правительства пять миллионов, которые при мне в виде банковских билетов.Это предисловие немедленно напомнило Гаррисону смысл его миссии. Мечтательный вид англичанина тут же сменился флегматичным и серьезным.– Это так, – подтвердил он, – вы передадите мне эту сумму, князь, как только мы вступим на английскую землю.– Согласен с вами, – ответил Владимир, – но из-за не зависящих от нас обстоятельств я не могу передать вам деньги на английской земле, поскольку мы не можем попасть туда…– И что из этого следует? – удивился Джеймс Гаррисон.– А следует вот что, – сказал Владимир. – Не буду скрывать от вас, что меня ждут послезавтра в Париже, и я хочу непременно быть там. С другой стороны, мы обречены торчать здесь дни, а может быть, и недели… Деньги же предполагалось передать вам завтра. Если я этого не сделаю, то должен нести крупные издержки в виде процентов за задержку…– Это все так, – сказал Гаррисон, – но что вы предлагаете?– Да очень просто, – вскричал Владимир, – я могу рассчитаться с вами, Гаррисон, немедленно, после чего я оставляю вас в покое с вашей невеселой судьбой и отбываю из Антверпена в Париж.– Это не очень любезно с вашей стороны, – пробурчал англичанин, который в то же время не мог не признать известной доли правоты в предложении своего спутника.И все же он заметил:– Но вы помните, князь, что должны вручить мне эти пять миллионов в английских банковских билетах?Это был последний аргумент Гаррисона, чтобы удержать Владимира и ехать вместе с ним в Англию. Но князь все предусмотрел и вместо ответа извлек из кармана два бумажника, которые положил на столе между батареей бутылок с ликерами и марочными винами.– Я обменял гессе-веймарские банкноты на английские, – заявил он, – и если вы хотите доставить мне удовольствие, дорогой мой Гаррисон, то давайте покончим немедленно с этим делом!– Почему бы и нет, – согласился англичанин, – не вижу в вашем предложении, в конце концов, ничего зазорного.Воцарилась тишина. Слышен был только вкрадчивый тихий шелест пересчитываемых денег. Князь Владимир передал деньги сэру Джеймсу Гаррисону, который педантично еще раз пересчитал их.После того, как кипа банкнот перекочевала из одних бумажников в другие, Гаррисон протянул Владимиру некий документ, скрепленный красной печатью.– Вот расписка, – сказал он, – содержание которой согласовано дипломатами обоих правительств.Князь Владимир внимательно ознакомился с текстом бумаги и, сложив ее, спрятал в кармане.– Прекрасно, дорогой Гаррисон! – заявил он. – Моя искренняя признательность вам, что вы согласились принять деньги сейчас. Я смогу поехать в Париж уже завтра. Вам же желаю скорейшего окончания этой забастовки, чтобы вы смогли вернуться к себе домой в Англию.Молодые люди встали, несколько церемонно раскланялись и потом, как будто выступая перед публикой, которая ловит каждое их слово, подняли бокалы, чокнулись и по очереди произнесли:– За здравие его величества короля гессе-веймарского!– За здравие его величества короля английского!Некоторое время спустя, когда им принесли счет за ужин, они поспорили за право проявить щедрость. В этом споре верх одержал князь Владимир, он расплатился за роскошный стол, потом хлопнул Гаррисона по плечу и предложил:– Дорогой друг, поверьте, небольшая прогулка после ужина совсем не повредит нам.– Хорошо, – согласился Гаррисон, – к тому же это способствует пищеварению.Было около половины десятого, когда они шли по набережной в сторону своей гостиницы.Молодые люди, как и Элен, заметили, что вокруг бесконечных пакгаузов, забитых товарами, столь шумных и многолюдных в дневное время, царили сейчас необычное спокойствие и тишина.Владимир слушал краем уха рассуждения Гаррисона о неразумности забастовщиков. Ему будто нравилось петлять между громадными ангарами, высокими штабелями мешков, металлическими контейнерами, кипами хлопка, горками камня и щебня.Наконец Владимир и Гаррисон оказались у чернеющих вод бокового канала, который сообщался с Шельдой.
В это время дочь Фантомаса безотчетно шла по ночному городу, размышляя о своей судьбе и будущем. Ноги сами несли ее к обводному каналу, где стоял на приколе «Президент Крюгер». Она шла медленно, с опущенной головой. Кругом спал громадный портовый город. Морской гигант казался мертвым.Элен, почти совсем отчаявшись, думала:«Когда же, наконец, я отправлюсь в Натал?»Она шагала вдоль набережной, в нескольких метрах от Шельды, и вдруг ей показалось, что она уже проходила здесь, что она кружит все время по одним и тем же улицам.«Уж не заблудилась ли я?» – подумала она.Легкое беспокойство охватило ее сердце, она почувствовала что-то вроде озноба. Вокруг был слышен загадочный шепот. Она направила свой взгляд в чернильную мглу, но не увидела ровным счетом ничего.Внезапно она вздрогнула, отчетливо услышав глуховатый звук падающего в воду предмета.«Должно быть, какой-то тюк или ящик свалился в воду», – промелькнуло у нее в голове.Элен пыталась взять себя в руки и успокоиться. Она отошла от края воды и зашагала по мощеной улице, где встречались даже редкие прохожие.Девушка прошла еще метров двадцать и остановилась как вкопанная.«Нет, на этот раз я не ошиблась», – подумала она.Прозвучал как бы сухой хлопок. Звук раздался в ночной тиши совершенно отчетливо. Это был определенно выстрел!«Боже мой, что же творится в темноте вокруг пакгаузов», – успела она подумать и почти побежала по дороге.Элен заметила силуэты двух полицейских, которые направились в сторону реки, откуда, как ей показалось, прозвучал выстрел из револьвера.Девушка заколебалась: женское чутье подсказывало ей поспешить на помощь, но разум говорил ей, что она сама в списке подозреваемых и преследуемых, а следовательно, должна скрыться.Элен вернулась в гостиницу и уже через час спала сном праведника…На заре, должно быть, около шести часов, в дверь комнаты, которую занимала дочь Фантомаса, стали бешено колотить. Она моментально проснулась, вскочила с постели, накинула пеньюар и пошла открывать.– Что вам нужно от меня? – спросила она.Она попятилась, изумленная и испуганная, – в коридоре стояла целая толпа служащих гостиницы, полицейский и некий молодой человек в черном рединготе.Этот молодой человек вошел без промедления в комнату Элен и изучил быстрым взглядом сугубо женский беспорядок, который царил в ней.Элен стала энергично протестовать против вторжения в ее номер, но тут человек в черном вынул из кармана дамский револьвер.– Барышня, – спросил он, – узнаете ли вы это оружие?Элен подняла взгляд.– Конечно, – воскликнула она, – это мой револьвер, который у меня вчера украли после обеда.– Ну, тогда все хорошо, – молвил молодой человек.Потом, сделав шаг в сторону Элен, он объявил:– Я комиссар полиции южного района Антверпена. Вы арестованы!Элен, как оглушенная, упала в кресло.– Что вы такое говорите, сударь? – пролепетала она.– Я повторяю, именем закона вы арестованы!Потом комиссар повернулся к сопровождавшему его полицейскому и приказал:– Уведите эту женщину! Глава 6КОГО ПРЕДАТЬ? – Должна ли я заказать машину для господ?– В этом нет необходимости, барышня.– Не позвать ли носильщика, чтобы он спустился с вашим чемоданом?– Нет, не нужно.– Значит, я больше не нужна, господа?– Нет, барышня, мы больше не нуждаемся в ваших услугах.Служанка наградила Жюва улыбкой и, поклонившись Фандору, удалилась.Двое друзей остались одни в своем гостиничном номере. Жюв сидел на стопке из нескольких одеял, которые он тщательно сложил, Фандор стоял посредине комнаты, опустив руки. Вид у него был растерянный и удрученный.Пока в коридоре были слышны шаги уходящей служанки, в комнате сохранялась молчание.Внезапно Фандор нарушил его, бросившись к другу:– Жюв!– Что, Фандор?– Жюв, а вам не кажется, что я сволочь?Пожав плечами, Жюв флегматично ответил ему:– Это волнует тебя?– Да, – признался Фандор, – это волнует меня. Я сам себе противен!– Значит, ты ее не любишь больше?Фандору пришлось умолкнуть. Это молчание и было лучшим ответом.Жюв, не выдержав, засмеялся:– Видишь ли, Фандор, ты считаешь себя сволочью, потому что уезжаешь. Но если бы ты остался, кем бы ты тогда считал себя?– Опять же сволочью! – воскликнул Фандор, воздев руки яростно к небу!Жюв другого ответа и не ожидал, поэтому он не был удивлен.– Ну и прекрасно, дружок, насчет сволочи ты совершенно прав. Поэтому лучше тебе оставаться лицом к лицу со мной, чем с ней…Он принялся опять разворачивать одно одеяло за другим, при этом ничего не замечая и громко сопя. Это был верный признак того, что он пытается подавить в себе какое-то сильное чувство или переживание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32