Надеюсь, вы, как человек справедливый и преданный, не откажете мне в помощи.
— Я сам давно таю такую же мечту, — сказал ему Вэй Хун. — Но до сих пор не довелось мне встретить храброго человека. Если у вас столь великие цели, я отдам на это дело все свое имущество.
Не откладывая, они разослали гонцов по всем дорогам и приступили к набору войск, призывая их под знамя, на котором начертали два слова: «Верность и справедливость».
Люди, откликнувшиеся на призыв, стекались, как капли дождя.
Пришел к Цао Цао знаменитый человек из Янпина, по имени Ио Цзинь, за ним — Ли Дянь из Цзюйлу. Обоих Цао Цао оставил в отряде своих телохранителей. Был там и Сяхоу Дунь, родом из княжества Пэй, потомок Сяхоу Ина. С малых лет он ловко владел копьем, и четырнадцатилетним юношей отдан был учителю изучать ратное дело. Случилось, что некий человек неуважительно отозвался о его учителе. Сяхоу Дунь этого человека убил и сам бежал. Когда до него дошла весть, что Цао Цао собирает войско, Сяхоу Дунь пришел к нему вместе с братом Сяхоу Юанем. У каждого из них было по тысяче отборных воинов. Можно сказать, они были братьями Цао Цао, так как отец его Цао Сун был из рода Сяхоу и только усыновлен семьей Цао. Через несколько дней пришли два других брата Цао Цао — Цао Жэнь и Цао Хун, оба прекрасные всадники и искусные в обращении с оружием. И они привели с собой по тысяче воинов. Цао Цао ликовал.
В деревне началось обучение войск. Вэй Хун щедро тратил свое состояние на покупку одежды, оружия, знамен и флагов. Со всех сторон без счета народ привозил в дар провиант и фураж. Юань Шао тем временем собрал под свои знамена тридцать тысяч воинов и, покинув Бохай, тоже присоединился к Цао Цао.
Цао Цао еще раз разослал гонцов по всем округам с призывом, в котором говорилось:
«Цао Цао и его единомышленники, движимые чувством великого долга, объявляют всей Поднебесной: злодей Дун Чжо совершает преступление против неба и губит землю. Он убил государя и разоряет государство, оскверняет дворец и терзает народ. Лютый и бесчеловечный, он виновен во многих подлых поступках. Ныне мы получили секретный приказ императора собирать войско. Клянемся, что очистим империю и уничтожим разбойников. Мы уповаем на то, что вы тоже подымете войска, дабы совместно с нами излить свой справедливый гнев, поддержать правящий дом и спасти народ. Выступайте немедля, как только получите этот клич».
На призыв Цао Цао откликнулись все князья. Они повели свои войска: кто по двадцать-тридцать тысяч, а кто по десять-двадцать тысяч воинов. При каждом князе были военачальники и чиновники. Войска двигались к Лояну.
Меж тем Гунсунь Цзань, правитель округа Бэйпин, с пятнадцатью тысячами отборных воинов проходил через уезд Пинъюань. Он заметил сквозь листву тутовых деревьев большое желтое знамя, и навстречу ему выехало несколько всадников, среди которых он узнал Лю Бэя.
— Почему вы здесь, брат мой? — спросил его Гунсунь Цзань.
— Вы были добры ко мне, дорогой брат, — отвечал Лю Бэй, — и по вашей милости я стал начальником этого уезда. Проведав, что вы с войском проходите здесь, я выехал приветствовать вас. Прошу, брат мой, войти в город и отдохнуть.
Гунсунь Цзань, указывая на Гуань Юя и Чжан Фэя, спросил:
— А это что за люди?
— Это мои названые братья — Гуань Юй и Чжан Фэй, — ответил Лю Бэй.
— Так вы с ними вместе сражались против Желтых?
— Да. Победами своими я обязан этим двум людям.
— А какие должности они занимают? — продолжал расспрашивать Гунсунь Цзань.
— Гуань Юй — конный стрелок из лука, — сказал Лю Бэй, — а Чжан Фэй — пеший лучник.
— Как можно держать под спудом таких героев в то время, когда Дун Чжо затеял смуту и все князья Поднебесной двинулись в поход, чтобы его уничтожить? Брат мой, вы должны оставить ничтожную должность и идти вместе со мной, чтобы покарать злодеев и спасти династию Хань! Согласны?
— С великой радостью! — воскликнул Лю Бэй.
— Если бы вы позволили мне тогда убить Дун Чжо, теперь мы не попали бы в беду! — произнес Чжан Фэй.
— Ну, раз уж пошло на то, пора в поход собираться, — заключил Гуань Юй.
Так Лю Бэй, Гуань Юй и Чжан Фэй с несколькими воинами последовали за Гунсунь Цзанем. Цао Цао принял и их.
Следом, один за другим, приходили князья. Они разбивали свои лагеря, растянувшиеся на триста ли.
Цао Цао приказал зарезать быка и лошадь для жертвоприношений и созвал на совет всех князей, чтобы обсудить план похода.
— Мы собрались сюда движимые чувством великого долга, — начал правитель округа Ван Куан. — Прежде всего нам надлежит избрать предводителя, связать себя клятвой, а потом уж действовать.
— В четырех поколениях рода Юаней было три гуна, — сказал Цао Цао. — У Юань Шао немало сторонников, и он, как потомок прославленного Ханьского сяна, достоин быть главою нашего союза.
Юань Шао долго отказывался, но все в один голос кричали:
— Только вы, кроме вас никто не достоин быть нашим начальником!
И тогда Юань Шао дал согласие.
На следующий день возвели трехъярусный помост, по краям которого установили стяги пяти кланов, а на самом верху — белое на желтом древке знамя. Тут же положили полномочную грамоту и печать полководца и попросили Юань Шао подняться на возвышение.
Взволнованный Юань Шао в полном облачении, с мечом у пояса поднялся по ступеням, воскурил благовония и, поклонившись всем, произнес клятву:
«Несчастье постигло Ханьский правящий дом — прервана родословная нить императоров. Мятежник Дун Чжо, воспользовавшись распрями, бесчинствует безудержно; бедствия обрушиваются на знатных, жестокость изливается на народ. Мы, Юань Шао и союзники, опасаясь гибели династии, объединим наши войска, дабы поспешить на помощь государству. Все мы, связывая себя клятвой, обещаем действовать единодушно, дружно и согласно, и быть достойными подданными Поднебесной. Пусть сгинет и лишится потомства тот, кто нарушит эту клятву. Царь Небо, царица Земля и светлые духи наших предков, будьте этому свидетелями».
Окончив клятву, он смазал кровью уголки рта. Обряд взволновал всех, у многих на глазах навернулись слезы. Смазав кровью губы полководцев, Юань Шао спустился с помоста. Толпа окружила его, увела в шатер и усадила там. Князья и все остальные разместились по сторонам двумя рядами, в соответствии с чином и возрастом.
По знаку Цао Цао подали вино, и когда оно обошло несколько кругов, он заговорил:
— Теперь у нас есть предводитель, и нам надлежит получить от него назначения. Здесь не должно быть места соперничеству, основанному на силе и слабости.
— Хоть я и не отличаюсь талантами, — сказал Юань Шао, — но уважаемые князья избрали меня своим предводителем, и я обещаю награждать и наказывать по заслугам. В государстве есть законы, коими определяются наказания; в армии — дисциплина, которую никому не дозволено нарушать.
— Приказывай, мы повинуемся! — ответили все присутствующие.
— Моему брату Юань Шу быть начальником по снабжению войска провиантом, — сказал Юань Шао, — ему надлежит следить за тем, чтобы ни в чем не было нехватки. А сейчас нам надобен военачальник, который во главе отряда отправился бы к перевалу Сышуй и завязал там битву. Остальные будут удерживать важнейшие дороги.
— Я хотел бы возглавить головной отряд, — выступил вперед Сунь Цзянь, правитель области Чанша.
— Вы храбры, я знаю, вы с этим справитесь! — сказал Юань Шао.
Итак, отряд под командованием Сунь Цзяня двинулся в поход и ворвался на перевал Сышуй. Войска, охранявшие перевал, немедленно послали гонца в Лоян уведомить Дун Чжо о своем опасном положении.
Меж тем Дун Чжо, добившись власти, предался распутству. Когда Ли Жу, получив тревожные вести, доложил ему о них, Дун Чжо сильно встревожился и тотчас же созвал своих военачальников на совет. Первым отозвался Люй Бу.
— Не печальтесь, отец мой, — сказал он с поклоном. — Ведь на подступах к перевалу стоят князья — я смотрю на них, как на полное ничтожество. Разрешите мне с нашим храбрым войском отрубить им всем головы и выставить их у ворот столицы.
— Пока ты со мной, я могу спать спокойно! — радостно сказал Дун Чжо.
Но тут из-за спины Люй Бу вышел человек и громогласно заявил:
— К чему большим тесаком резать маленького цыпленка? Для меня так же легко обезглавить этих князей, как вытащить что-либо из своей сумы!
Дун Чжо взглянул на него — это был Хуа Сюн, человек ростом в девять чи, с осанкой тигра, головой барса и длинными обезьяньими руками. Дун Чжо понравились его слова. Он тут же присвоил ему высокое звание и дал пятидесятитысячное войско. В ту же ночь Хуа Сюн двинулся к перевалу.
А тем временем один из князей, Бао Синь, не желая, чтобы Сунь Цзянь, назначенный военачальником головного отряда, совершил подвиг первым, тайно послал своего брата Бао Чжуна с тремя тысячами конных и пеших воинов опередить Сунь Цзяня по боковой тропинке и вступить в бой с врагом. Хуа Сюн во главе пятисот одетых в броню всадников бросился ему навстречу с криком: «Ни с места, мятежники!» Бао Чжун струсил и обратился в бегство. Хуа Сюн настиг его и взмахнул мечом, обезглавленный Бао Чжун упал с коня. Многие были взяты в плен живыми. Хуа Сюн послал к Дун Чжо гонца с головой Бао Чжуна и с известием о победе. Дун Чжо присвоил Хуа Сюну звание ду-ду.
Сунь Цзянь приблизился к перевалу с четырьмя военачальниками. Первый из них, Чэн Пу, был вооружен длинным железным копьем с острием как жало змеи; второй, Хуан Гай, был вооружен стальной плетью; оружием третьему, Хань Дану, служила большая секира; а оружием четвертого, Цзу Мао, был обоюдоострый меч. Сунь Цзянь носил серебряный шлем с красной каймой, у пояса — кованый меч, и восседал на коне с украшенной цветами гривой.
— Эй, вы, пособники злодея! — вызывающе кричал Сунь Цзянь на перевал. — Сдавайтесь лучше сразу!
Помощник Хуа Сюна — Ху Чэн с отрядом в пять тысяч человек двинулся ему навстречу и вступил в бой. Чэн Пу с копьем наперевес поскакал прямо на Ху Чэна и после нескольких схваток пронзил его. Ху Чэн вскрикнул и замертво упал с коня.
Тогда Сунь Цзянь подал сигнал к наступлению, но с перевала посыпались стрелы и камни. Сунь Цзянь вынужден был отвести войска и, раскинув лагерь в Ляндуне, послал гонца к Юань Шао с донесением и к Юань Шу с требованием провианта. Но ни фуража, ни провианта Сунь Цзянь не получил, ибо нашелся человек, который сказал Юань Шу:
— Сунь Цзянь — это свирепый тигр из Цзяндуна. Если он захватит Лоян и убьет Дун Чжо, то у нас не станет волка, но зато появится тигр. Не давайте ему провианта, и он непременно потерпит поражение.
Юань Шу так и сделал.
В войсках Сунь Цзяня, терпевших лишения, поднялось возмущение. Когда лазутчики сообщили об этом защитникам перевала, Ли Су, состоявший советником при Хуа Сюне, сказал ему:
— Сегодня ночью я с отрядом спущусь с перевала по тайной тропинке и ударю на лагерь врага в обход, вы же ударьте в лоб, таким образом мы сможем захватить Сунь Цзяня в плен.
Хуа Сюн распорядился накормить досыта участников похода и ночью спустился с перевала.
Ярко светила луна, дул легкий ветер. К полуночи отряды добрались до лагеря Сунь Цзяня и с криками и барабанным боем бросились вперед. Сунь Цзянь, едва успев одеться и вскочить на коня, тут же встретился с Хуа Сюном. Всадники скрестили оружие. Не успели они сразиться, как подоспел отряд Ли Су. Он приказал воинам поджечь все кругом. Войска Сунь Цзяня охватила паника, и они обратились в бегство. Военачальники сражались один на один.
Возле Сунь Цзяня остался только Цзу Мао. Им обоим удалось вырваться из кольца. Преследуемый Хуа Сюном, Сунь Цзянь выпустил в него две стрелы, однако Хуа Сюн сумел вовремя отклониться в сторону. Сунь Цзянь хотел выпустить третью стрелу, но так сильно натянул тетиву своего разукрашенного лука, что сломал его. Ничего не оставалось, как бросить лук и бежать.
— Господин мой, — сказал Цзу Мао, — красная кайма вашего шлема бросается в глаза и служит приметой для разбойников. Снимите и отдайте его мне.
Сунь Цзянь сменил свой шлем на шишак Цзу Мао, и, расставшись, они поскакали по разным дорогам. Сунь Цзянь свернул на тропинку и благополучно скрылся, а Цзу Мао, преследуемый Хуа Сюном, пустился на хитрость: он повесил свой шлем на столб полусгоревшего дома, а сам кинулся в лес. Воины Хуа Сюна, видевшие при лунном свете шлем с красной каймой, со всех сторон принялись обстреливать его из луков. Лишь разгадав хитрость, они решились подойти и взять шлем. В эту минуту из лесу, размахивая мечом, выскочил Цзу Мао и бросился на Хуа Сюна. Тот извернулся и, испустив страшный крик, одним ударом сбросил Цзу Мао с коня.
Рукопашный бой продолжался до рассвета, и лишь тогда Хуа Сюн увел свои войска на перевал.
Чэн Пу, Хуан Гай и Хань Дан отыскали Сунь Цзяня и собрали рассыпавшееся войско; Сунь Цзянь горько оплакивал гибель Цзу Мао. Ночью он послал человека с донесением к Юань Шао.
— Не думал я, что Сунь Цзянь потерпит поражение от Хуа Сюна! — воскликнул встревоженный Юань Шао и тут же созвал князей на совет.
— Брат Бао Синя, нарушив приказ, самовольно напал на врага, — сказал Юань Шао, когда все князья заняли свои места в шатре предводителя. — Он погиб, и вместе с ним погибло много людей. Ныне Сунь Цзянь потерпел поражение от Хуа Сюна. Боевой дух наших войск упал. Что предпринять?
Князья безмолвствовали. Юань Шао обвел всех взглядом и обратил внимание на трех неизвестных, стоявших позади Гунсунь Цзаня. Наружность их была необыкновенной, лица полны решимости.
— Что это за люди, тай-шоу Гунсунь Цзань? — спросил Юань Шао.
— Это мой брат, мы с ним с малых лет жили под одной крышей, — сказал Гунсунь Цзань и вывел Лю Бэя вперед. — Лю Бэй из Пинъюаня.
— Неужто тот самый Лю Бэй, который разбил Желтых? — спросил Цао Цао.
— Он самый, — подтвердил Гунсунь Цзань и велел Лю Бэю поклониться, а затем показать свое лицо. Потом Гунсунь Цзань подробно рассказал о подвигах Лю Бэя и о его происхождении.
— Поскольку он отпрыск Ханьского дома, ему следовало бы сесть, — предложил Юань Шао. Лю Бэй скромно поблагодарил его.
— Я уважаю вас не за вашу славу и положение, а за то, что вы потомок императорского дома, — продолжал Юань Шао.
Лю Бэй уселся с края, а Гуань Юй и Чжан Фэй, скрестив руки, стали у него за спиной. Неожиданно прибежал разведчик с вестью, что Хуа Сюн во главе закованных в броню всадников спустился с перевала и на длинном бамбуковом шесте несет шлем Сунь Цзяня; он уже приблизился к лагерю, выкрикивает угрозы и вызывает на бой.
— Кто сразится с ним? — спросил Юань Шао.
— Разрешите мне, — выступил вперед Юй Шэ.
Юань Шао дал свое согласие. Но едва успел Юй Шэ удалиться, как вновь явился вестник и сказал, что он убит Хуа Сюном в третьей схватке. Все побледнели.
— У меня есть превосходный воин Пань Фын, — вымолвил Хань Фу, — он сумеет одолеть Хуа Сюна.
Юань Шао тотчас же отправил его в битву. С секирой в руке Пань Фын вскочил на коня, а через некоторое время примчался гонец с сообщением, что и он тоже убит Хуа Сюном. Эта весть поразила всех.
— Как жаль, что здесь нет моих военачальников Янь Ляна и Вэнь Чоу! — воскликнул Юань Шао. — Будь хоть один из них здесь, не пришлось бы бояться Хуа Сюна!
Не успел он сказать это, как из самого дальнего конца раздался громкий голос:
— Я отрублю голову Хуа Сюну и положу ее перед вашим шатром!
Все взоры обратились в сторону говорившего. У входа в шатер стоял воин девяти чи ростом, с длинной бородой, смуглым лицом, орлиным взглядом и густыми бровями. Голос его гудел, как большой колокол. Юань Шао спросил, что это за человек.
— Это брат Лю Бэя, по имени Гуань Юй, конный стрелок из лука, — сказал Гунсунь Цзань. — Он всюду следует за Лю Бэем.
— Неужели среди нас нет достойных смельчаков, что ты предлагаешь мне какого-то лучника! — возмущенно крикнул Юань Шу. — Велите вышвырнуть его отсюда!
— Умерьте свой гнев, — поспешил остановить его Цао Цао. — Раз человек говорит так, значит он храбр и сметлив. Если же он не победит, наказать его никогда не будет поздно.
— Но Хуа Сюн будет глумиться над нами, если мы пошлем в бой простого лучника, — возразил Юань Шао.
— Этот человек не похож на простолюдина, — заметил Цао Цао. — Как может Хуа Сюн узнать, что это простой лучник?
— Если я не одержу победы, отрубите мне голову, — заявил Гуань Юй.
Цао Цао стал наливать ему в кубок горячее вино.
— Пока нальете, я успею вернуться, — сказал ему Гуань Юй.
Он схватил меч и вскочил на коня. Князья услышали, как оглушительно загремели барабаны, словно раскололось небо и разверзлась земля, дрогнули холмы и обрушились горы. Князья замерли в напряженном ожидании, и когда уже хотели послать людей на разведку, раздался звон бубенцов: прискакал Гуань Юй и швырнул на землю голову Хуа Сюна. Вино в кубке было еще теплое!
Потомки сложили стихи, восхваляющие Гуань Юя:
Гремят барабаны и гонги, и в лагере пир и веселье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Я сам давно таю такую же мечту, — сказал ему Вэй Хун. — Но до сих пор не довелось мне встретить храброго человека. Если у вас столь великие цели, я отдам на это дело все свое имущество.
Не откладывая, они разослали гонцов по всем дорогам и приступили к набору войск, призывая их под знамя, на котором начертали два слова: «Верность и справедливость».
Люди, откликнувшиеся на призыв, стекались, как капли дождя.
Пришел к Цао Цао знаменитый человек из Янпина, по имени Ио Цзинь, за ним — Ли Дянь из Цзюйлу. Обоих Цао Цао оставил в отряде своих телохранителей. Был там и Сяхоу Дунь, родом из княжества Пэй, потомок Сяхоу Ина. С малых лет он ловко владел копьем, и четырнадцатилетним юношей отдан был учителю изучать ратное дело. Случилось, что некий человек неуважительно отозвался о его учителе. Сяхоу Дунь этого человека убил и сам бежал. Когда до него дошла весть, что Цао Цао собирает войско, Сяхоу Дунь пришел к нему вместе с братом Сяхоу Юанем. У каждого из них было по тысяче отборных воинов. Можно сказать, они были братьями Цао Цао, так как отец его Цао Сун был из рода Сяхоу и только усыновлен семьей Цао. Через несколько дней пришли два других брата Цао Цао — Цао Жэнь и Цао Хун, оба прекрасные всадники и искусные в обращении с оружием. И они привели с собой по тысяче воинов. Цао Цао ликовал.
В деревне началось обучение войск. Вэй Хун щедро тратил свое состояние на покупку одежды, оружия, знамен и флагов. Со всех сторон без счета народ привозил в дар провиант и фураж. Юань Шао тем временем собрал под свои знамена тридцать тысяч воинов и, покинув Бохай, тоже присоединился к Цао Цао.
Цао Цао еще раз разослал гонцов по всем округам с призывом, в котором говорилось:
«Цао Цао и его единомышленники, движимые чувством великого долга, объявляют всей Поднебесной: злодей Дун Чжо совершает преступление против неба и губит землю. Он убил государя и разоряет государство, оскверняет дворец и терзает народ. Лютый и бесчеловечный, он виновен во многих подлых поступках. Ныне мы получили секретный приказ императора собирать войско. Клянемся, что очистим империю и уничтожим разбойников. Мы уповаем на то, что вы тоже подымете войска, дабы совместно с нами излить свой справедливый гнев, поддержать правящий дом и спасти народ. Выступайте немедля, как только получите этот клич».
На призыв Цао Цао откликнулись все князья. Они повели свои войска: кто по двадцать-тридцать тысяч, а кто по десять-двадцать тысяч воинов. При каждом князе были военачальники и чиновники. Войска двигались к Лояну.
Меж тем Гунсунь Цзань, правитель округа Бэйпин, с пятнадцатью тысячами отборных воинов проходил через уезд Пинъюань. Он заметил сквозь листву тутовых деревьев большое желтое знамя, и навстречу ему выехало несколько всадников, среди которых он узнал Лю Бэя.
— Почему вы здесь, брат мой? — спросил его Гунсунь Цзань.
— Вы были добры ко мне, дорогой брат, — отвечал Лю Бэй, — и по вашей милости я стал начальником этого уезда. Проведав, что вы с войском проходите здесь, я выехал приветствовать вас. Прошу, брат мой, войти в город и отдохнуть.
Гунсунь Цзань, указывая на Гуань Юя и Чжан Фэя, спросил:
— А это что за люди?
— Это мои названые братья — Гуань Юй и Чжан Фэй, — ответил Лю Бэй.
— Так вы с ними вместе сражались против Желтых?
— Да. Победами своими я обязан этим двум людям.
— А какие должности они занимают? — продолжал расспрашивать Гунсунь Цзань.
— Гуань Юй — конный стрелок из лука, — сказал Лю Бэй, — а Чжан Фэй — пеший лучник.
— Как можно держать под спудом таких героев в то время, когда Дун Чжо затеял смуту и все князья Поднебесной двинулись в поход, чтобы его уничтожить? Брат мой, вы должны оставить ничтожную должность и идти вместе со мной, чтобы покарать злодеев и спасти династию Хань! Согласны?
— С великой радостью! — воскликнул Лю Бэй.
— Если бы вы позволили мне тогда убить Дун Чжо, теперь мы не попали бы в беду! — произнес Чжан Фэй.
— Ну, раз уж пошло на то, пора в поход собираться, — заключил Гуань Юй.
Так Лю Бэй, Гуань Юй и Чжан Фэй с несколькими воинами последовали за Гунсунь Цзанем. Цао Цао принял и их.
Следом, один за другим, приходили князья. Они разбивали свои лагеря, растянувшиеся на триста ли.
Цао Цао приказал зарезать быка и лошадь для жертвоприношений и созвал на совет всех князей, чтобы обсудить план похода.
— Мы собрались сюда движимые чувством великого долга, — начал правитель округа Ван Куан. — Прежде всего нам надлежит избрать предводителя, связать себя клятвой, а потом уж действовать.
— В четырех поколениях рода Юаней было три гуна, — сказал Цао Цао. — У Юань Шао немало сторонников, и он, как потомок прославленного Ханьского сяна, достоин быть главою нашего союза.
Юань Шао долго отказывался, но все в один голос кричали:
— Только вы, кроме вас никто не достоин быть нашим начальником!
И тогда Юань Шао дал согласие.
На следующий день возвели трехъярусный помост, по краям которого установили стяги пяти кланов, а на самом верху — белое на желтом древке знамя. Тут же положили полномочную грамоту и печать полководца и попросили Юань Шао подняться на возвышение.
Взволнованный Юань Шао в полном облачении, с мечом у пояса поднялся по ступеням, воскурил благовония и, поклонившись всем, произнес клятву:
«Несчастье постигло Ханьский правящий дом — прервана родословная нить императоров. Мятежник Дун Чжо, воспользовавшись распрями, бесчинствует безудержно; бедствия обрушиваются на знатных, жестокость изливается на народ. Мы, Юань Шао и союзники, опасаясь гибели династии, объединим наши войска, дабы поспешить на помощь государству. Все мы, связывая себя клятвой, обещаем действовать единодушно, дружно и согласно, и быть достойными подданными Поднебесной. Пусть сгинет и лишится потомства тот, кто нарушит эту клятву. Царь Небо, царица Земля и светлые духи наших предков, будьте этому свидетелями».
Окончив клятву, он смазал кровью уголки рта. Обряд взволновал всех, у многих на глазах навернулись слезы. Смазав кровью губы полководцев, Юань Шао спустился с помоста. Толпа окружила его, увела в шатер и усадила там. Князья и все остальные разместились по сторонам двумя рядами, в соответствии с чином и возрастом.
По знаку Цао Цао подали вино, и когда оно обошло несколько кругов, он заговорил:
— Теперь у нас есть предводитель, и нам надлежит получить от него назначения. Здесь не должно быть места соперничеству, основанному на силе и слабости.
— Хоть я и не отличаюсь талантами, — сказал Юань Шао, — но уважаемые князья избрали меня своим предводителем, и я обещаю награждать и наказывать по заслугам. В государстве есть законы, коими определяются наказания; в армии — дисциплина, которую никому не дозволено нарушать.
— Приказывай, мы повинуемся! — ответили все присутствующие.
— Моему брату Юань Шу быть начальником по снабжению войска провиантом, — сказал Юань Шао, — ему надлежит следить за тем, чтобы ни в чем не было нехватки. А сейчас нам надобен военачальник, который во главе отряда отправился бы к перевалу Сышуй и завязал там битву. Остальные будут удерживать важнейшие дороги.
— Я хотел бы возглавить головной отряд, — выступил вперед Сунь Цзянь, правитель области Чанша.
— Вы храбры, я знаю, вы с этим справитесь! — сказал Юань Шао.
Итак, отряд под командованием Сунь Цзяня двинулся в поход и ворвался на перевал Сышуй. Войска, охранявшие перевал, немедленно послали гонца в Лоян уведомить Дун Чжо о своем опасном положении.
Меж тем Дун Чжо, добившись власти, предался распутству. Когда Ли Жу, получив тревожные вести, доложил ему о них, Дун Чжо сильно встревожился и тотчас же созвал своих военачальников на совет. Первым отозвался Люй Бу.
— Не печальтесь, отец мой, — сказал он с поклоном. — Ведь на подступах к перевалу стоят князья — я смотрю на них, как на полное ничтожество. Разрешите мне с нашим храбрым войском отрубить им всем головы и выставить их у ворот столицы.
— Пока ты со мной, я могу спать спокойно! — радостно сказал Дун Чжо.
Но тут из-за спины Люй Бу вышел человек и громогласно заявил:
— К чему большим тесаком резать маленького цыпленка? Для меня так же легко обезглавить этих князей, как вытащить что-либо из своей сумы!
Дун Чжо взглянул на него — это был Хуа Сюн, человек ростом в девять чи, с осанкой тигра, головой барса и длинными обезьяньими руками. Дун Чжо понравились его слова. Он тут же присвоил ему высокое звание и дал пятидесятитысячное войско. В ту же ночь Хуа Сюн двинулся к перевалу.
А тем временем один из князей, Бао Синь, не желая, чтобы Сунь Цзянь, назначенный военачальником головного отряда, совершил подвиг первым, тайно послал своего брата Бао Чжуна с тремя тысячами конных и пеших воинов опередить Сунь Цзяня по боковой тропинке и вступить в бой с врагом. Хуа Сюн во главе пятисот одетых в броню всадников бросился ему навстречу с криком: «Ни с места, мятежники!» Бао Чжун струсил и обратился в бегство. Хуа Сюн настиг его и взмахнул мечом, обезглавленный Бао Чжун упал с коня. Многие были взяты в плен живыми. Хуа Сюн послал к Дун Чжо гонца с головой Бао Чжуна и с известием о победе. Дун Чжо присвоил Хуа Сюну звание ду-ду.
Сунь Цзянь приблизился к перевалу с четырьмя военачальниками. Первый из них, Чэн Пу, был вооружен длинным железным копьем с острием как жало змеи; второй, Хуан Гай, был вооружен стальной плетью; оружием третьему, Хань Дану, служила большая секира; а оружием четвертого, Цзу Мао, был обоюдоострый меч. Сунь Цзянь носил серебряный шлем с красной каймой, у пояса — кованый меч, и восседал на коне с украшенной цветами гривой.
— Эй, вы, пособники злодея! — вызывающе кричал Сунь Цзянь на перевал. — Сдавайтесь лучше сразу!
Помощник Хуа Сюна — Ху Чэн с отрядом в пять тысяч человек двинулся ему навстречу и вступил в бой. Чэн Пу с копьем наперевес поскакал прямо на Ху Чэна и после нескольких схваток пронзил его. Ху Чэн вскрикнул и замертво упал с коня.
Тогда Сунь Цзянь подал сигнал к наступлению, но с перевала посыпались стрелы и камни. Сунь Цзянь вынужден был отвести войска и, раскинув лагерь в Ляндуне, послал гонца к Юань Шао с донесением и к Юань Шу с требованием провианта. Но ни фуража, ни провианта Сунь Цзянь не получил, ибо нашелся человек, который сказал Юань Шу:
— Сунь Цзянь — это свирепый тигр из Цзяндуна. Если он захватит Лоян и убьет Дун Чжо, то у нас не станет волка, но зато появится тигр. Не давайте ему провианта, и он непременно потерпит поражение.
Юань Шу так и сделал.
В войсках Сунь Цзяня, терпевших лишения, поднялось возмущение. Когда лазутчики сообщили об этом защитникам перевала, Ли Су, состоявший советником при Хуа Сюне, сказал ему:
— Сегодня ночью я с отрядом спущусь с перевала по тайной тропинке и ударю на лагерь врага в обход, вы же ударьте в лоб, таким образом мы сможем захватить Сунь Цзяня в плен.
Хуа Сюн распорядился накормить досыта участников похода и ночью спустился с перевала.
Ярко светила луна, дул легкий ветер. К полуночи отряды добрались до лагеря Сунь Цзяня и с криками и барабанным боем бросились вперед. Сунь Цзянь, едва успев одеться и вскочить на коня, тут же встретился с Хуа Сюном. Всадники скрестили оружие. Не успели они сразиться, как подоспел отряд Ли Су. Он приказал воинам поджечь все кругом. Войска Сунь Цзяня охватила паника, и они обратились в бегство. Военачальники сражались один на один.
Возле Сунь Цзяня остался только Цзу Мао. Им обоим удалось вырваться из кольца. Преследуемый Хуа Сюном, Сунь Цзянь выпустил в него две стрелы, однако Хуа Сюн сумел вовремя отклониться в сторону. Сунь Цзянь хотел выпустить третью стрелу, но так сильно натянул тетиву своего разукрашенного лука, что сломал его. Ничего не оставалось, как бросить лук и бежать.
— Господин мой, — сказал Цзу Мао, — красная кайма вашего шлема бросается в глаза и служит приметой для разбойников. Снимите и отдайте его мне.
Сунь Цзянь сменил свой шлем на шишак Цзу Мао, и, расставшись, они поскакали по разным дорогам. Сунь Цзянь свернул на тропинку и благополучно скрылся, а Цзу Мао, преследуемый Хуа Сюном, пустился на хитрость: он повесил свой шлем на столб полусгоревшего дома, а сам кинулся в лес. Воины Хуа Сюна, видевшие при лунном свете шлем с красной каймой, со всех сторон принялись обстреливать его из луков. Лишь разгадав хитрость, они решились подойти и взять шлем. В эту минуту из лесу, размахивая мечом, выскочил Цзу Мао и бросился на Хуа Сюна. Тот извернулся и, испустив страшный крик, одним ударом сбросил Цзу Мао с коня.
Рукопашный бой продолжался до рассвета, и лишь тогда Хуа Сюн увел свои войска на перевал.
Чэн Пу, Хуан Гай и Хань Дан отыскали Сунь Цзяня и собрали рассыпавшееся войско; Сунь Цзянь горько оплакивал гибель Цзу Мао. Ночью он послал человека с донесением к Юань Шао.
— Не думал я, что Сунь Цзянь потерпит поражение от Хуа Сюна! — воскликнул встревоженный Юань Шао и тут же созвал князей на совет.
— Брат Бао Синя, нарушив приказ, самовольно напал на врага, — сказал Юань Шао, когда все князья заняли свои места в шатре предводителя. — Он погиб, и вместе с ним погибло много людей. Ныне Сунь Цзянь потерпел поражение от Хуа Сюна. Боевой дух наших войск упал. Что предпринять?
Князья безмолвствовали. Юань Шао обвел всех взглядом и обратил внимание на трех неизвестных, стоявших позади Гунсунь Цзаня. Наружность их была необыкновенной, лица полны решимости.
— Что это за люди, тай-шоу Гунсунь Цзань? — спросил Юань Шао.
— Это мой брат, мы с ним с малых лет жили под одной крышей, — сказал Гунсунь Цзань и вывел Лю Бэя вперед. — Лю Бэй из Пинъюаня.
— Неужто тот самый Лю Бэй, который разбил Желтых? — спросил Цао Цао.
— Он самый, — подтвердил Гунсунь Цзань и велел Лю Бэю поклониться, а затем показать свое лицо. Потом Гунсунь Цзань подробно рассказал о подвигах Лю Бэя и о его происхождении.
— Поскольку он отпрыск Ханьского дома, ему следовало бы сесть, — предложил Юань Шао. Лю Бэй скромно поблагодарил его.
— Я уважаю вас не за вашу славу и положение, а за то, что вы потомок императорского дома, — продолжал Юань Шао.
Лю Бэй уселся с края, а Гуань Юй и Чжан Фэй, скрестив руки, стали у него за спиной. Неожиданно прибежал разведчик с вестью, что Хуа Сюн во главе закованных в броню всадников спустился с перевала и на длинном бамбуковом шесте несет шлем Сунь Цзяня; он уже приблизился к лагерю, выкрикивает угрозы и вызывает на бой.
— Кто сразится с ним? — спросил Юань Шао.
— Разрешите мне, — выступил вперед Юй Шэ.
Юань Шао дал свое согласие. Но едва успел Юй Шэ удалиться, как вновь явился вестник и сказал, что он убит Хуа Сюном в третьей схватке. Все побледнели.
— У меня есть превосходный воин Пань Фын, — вымолвил Хань Фу, — он сумеет одолеть Хуа Сюна.
Юань Шао тотчас же отправил его в битву. С секирой в руке Пань Фын вскочил на коня, а через некоторое время примчался гонец с сообщением, что и он тоже убит Хуа Сюном. Эта весть поразила всех.
— Как жаль, что здесь нет моих военачальников Янь Ляна и Вэнь Чоу! — воскликнул Юань Шао. — Будь хоть один из них здесь, не пришлось бы бояться Хуа Сюна!
Не успел он сказать это, как из самого дальнего конца раздался громкий голос:
— Я отрублю голову Хуа Сюну и положу ее перед вашим шатром!
Все взоры обратились в сторону говорившего. У входа в шатер стоял воин девяти чи ростом, с длинной бородой, смуглым лицом, орлиным взглядом и густыми бровями. Голос его гудел, как большой колокол. Юань Шао спросил, что это за человек.
— Это брат Лю Бэя, по имени Гуань Юй, конный стрелок из лука, — сказал Гунсунь Цзань. — Он всюду следует за Лю Бэем.
— Неужели среди нас нет достойных смельчаков, что ты предлагаешь мне какого-то лучника! — возмущенно крикнул Юань Шу. — Велите вышвырнуть его отсюда!
— Умерьте свой гнев, — поспешил остановить его Цао Цао. — Раз человек говорит так, значит он храбр и сметлив. Если же он не победит, наказать его никогда не будет поздно.
— Но Хуа Сюн будет глумиться над нами, если мы пошлем в бой простого лучника, — возразил Юань Шао.
— Этот человек не похож на простолюдина, — заметил Цао Цао. — Как может Хуа Сюн узнать, что это простой лучник?
— Если я не одержу победы, отрубите мне голову, — заявил Гуань Юй.
Цао Цао стал наливать ему в кубок горячее вино.
— Пока нальете, я успею вернуться, — сказал ему Гуань Юй.
Он схватил меч и вскочил на коня. Князья услышали, как оглушительно загремели барабаны, словно раскололось небо и разверзлась земля, дрогнули холмы и обрушились горы. Князья замерли в напряженном ожидании, и когда уже хотели послать людей на разведку, раздался звон бубенцов: прискакал Гуань Юй и швырнул на землю голову Хуа Сюна. Вино в кубке было еще теплое!
Потомки сложили стихи, восхваляющие Гуань Юя:
Гремят барабаны и гонги, и в лагере пир и веселье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27