Как бурный поток рвет камни, чтобы слиться с морем, так нет силы, которая остановила бы русский народ в его порыве к объединению.
Да не будет больше Подъяремной Руси! Достояние Владимира Святого, земля Ярослава Осмомысла и князей Даниила и Романа, сбросив иго, да водрузят стяг единой и неразделимой России. Да свершится Промысел Божий, благословивший дело великих собирателей земли Русской. Да поможет Господь царственному своему помазаннику, Императору Николаю Александровичу всея России, завершить дело Великого Князя Ивана Калиты. А ты, многострадальная братская Русь, встань на сретение русской рати. Освобождаемые русские братья! Всем вам найдется место на лоне Матери - России. Не обижая мирных людей, какой бы ни были они народности, не полагая своего счастья на притеснение иноземцев, как это делали швабы, обратите меч свой на врага, а сердца к Богу, с молитвой за Россию и за русского царя.
Николай».
* * *
Содержание обращения определяло политику России в Галиции - и было совершенно естественно и логично, что ставка делалась на друзей России - “москвофилов”, а не на ее врагов - “украинцев”-”мазепинцев”.
Сепаратисты обвиняют русские оккупационные власти в запрещении “украинской” печати и общественно-политических организаций, но не уточняют, что под “украинскими” они понимают только все то, что принадлежало к “украинскому” политическому сектору, а своих же галичан - “москвофилов” они не признавали “украинцами”. Поэтому, когда они говорят об ограничениях или запрещениях “украинской” печати и организаций, они говорят правду. Действительно, русские власти относились далеко неодобрительно к агрессивно-антирусской деятельности “украинской” части галичан. Но, вероятно, точно также поступили бы оккупационные власти, в военное время, любого государства, против определенно враждебного ему политического течения, да еще при наличии другого политического течения - дружественного.
Второе обвинение сепаратистов - это массовое перемещение галичан вглубь России. Этого никто и не отрицал. Действительно, многие десятки тысяч галичан, в течении 1914-15 гг. оказались и России, но далеко не по тем причинам, которые приводят сепаратисты, утверждая, что это была массовая депортация враждебного России населения. На самом деле перемещение галичан вглубь России происходило по другим причинам.
Эвакуация в Россию
В первые 9-10 месяцев войны русские власти выслали из Галиции вглубь России всего несколько тысяч политически активных галицийских “украинцев”, не успевших бежать с австрийцами. Они считали небезопасным оставлять их в прифронтовой полосе и ближайшем тылу, не без основания, опасаясь возможности шпионажа и актов саботажа, зная их агрессивно-антирусские настроения и шовинистический фанатизм. Мера, обычная в военное время.
Главную же массу перемещенных галичан составляли те, кто летом 1915 г., при отступлении русской армии, бежали, опасаясь зверской расправы наступавших австрийцев и, сопровождавших австрийцев, своих же галицийских “украинцев”.
Бежали целые села, главным образом, старики с женщинами и детьми, т.к. мужчины, более молодые, находились в австрийской армии. Это были, или “москвофилы” или те, кто поддерживал дружелюбные отношения с солдатами русской армии. Сами себя они называли «руськими» или «русинами» и пуще огня боялись своих земляков - галицийских “украинцев”.
Отвезли их вовсе не в Сибирь, а разместили большинство в Европейской России, значительную часть в Левобережной Украине: губерниях Черниговской и Полтавской. Все они получали пособие, достаточное, чтобы существовать, не голодая и не холодая. Те из них, которые были работоспособны и хотели работать, работали, получая заработную плату, наравне с местным населением, что не отражалось на получении правительственного пособия. Все без исключения сахарные и винокуренные заводы, крупные имения и фабрично-заводские предприятия принимали и размещали этих беженцев целыми группами, доходящими иногда до нескольких сот душ. Конечно, им не легко было привыкнуть к новой обстановке, тяжело было мириться с утратой имущества, но положение их вовсе не было такое невыносимое, каким его теперь представляют сепаратисты.
Как известно, даже идеолог “украинства” - Грушевский, после кратковременного пребывания в городах восточной Европейской России, жил и спокойно работал в Москве. По этому уже можно судить, как относилось Российское Правительство, даже, к своим открытым противникам.
И сепаратисты, бросая России голословные обвинения в плохом обращении с эвакуированными галичанами, нигде и никогда не привели ни одного конкретного случая каких либо насилий над ними. Потому что, как правило, их не было. Не надо забывать, что правительство считало их своими, русскими.
Осенью 1915-го г., все эвакуации галичан были закончены, т.к. прекратилось отступление российской армии и они спокойно дожидались конца войны в тех местах, куда попали.
* * *
Отступлением 1915 г., при котором была очищена почти вся Галиция, занятая было в первые месяца войны, закончился короткий период воссоединенного существования Российской Украины-Малороссии и Галиции. Хотя этот период и был очень коротким, тем не менее он является очень показательным.
Прежде всего потому, что наглядно доказал, что ощущение народного единства со всей Русью у населения Западной Украины-Руси не умерло, несмотря на многие столетия раздельной жизни. Рапорты австрийских губернаторов и прорусские настроения, слова Грушевского, что “разница между украинцем и москвофилом, такая же, как между евреем и израэлитом”, братание населения Галиции с солдатами российской армии, наконец, бегство перед возвращавшейся австрийской армией - все это факты совершенно неоспоримые. И они гораздо убедительнее сепаратистической пропаганды о “вековечной вражде” украинцев к чужим и чуждым “москалям”.
Интересен этот период еще и потому, что он наглядно показал с какой легкостью рассеивалось все, насильственно насаженное и привитое за время польско-католическо-немецкого владычества. Сепаратисты обвиняют Россию в “насильственной русификации” в занятых областях Галиции, совершенно замалчивая тот факт, что этой “русификации” настоятельно добивались сами галичане-”москвофилы”, и что та “русификация”, по существу, была возвращением к тем временам, когда еще не была, из соображений чисто политических, проведена “украинизация” культурной жизни Галиции, когда, национально пробудившаяся, Галицкая Русь стремилась к общерусской культуре и воссоединению с Россией.
Деятельность русского административного аппарата в Галиции была далеко не безупречна. Было сделано не мало промахов и грубых ошибок отдельными представителями этой администрации, очутившимися в незнакомой обстановке и не достаточно в ней разбиравшимися. Это признается и многими русскими мемуаристами, как, например, протопресвитером Шавельским, открыто признающим ошибки администрации в области церковной жизни. Были, несомненно, ошибки и в других областях жизни. Эти ошибки раздувались и служили основанием для пропаганды.
Но общее направление деятельности администрации исходило из установки, что Галиция - исконная русская земля, не “завоеванная”, а “освобожденная”, а ее население - свои, русские люди. Поэтому и та деятельность, которую сепаратисты называют “насильственной русификацией”, администрация рассматривала, как ликвидацию следов польско-католическо-немецкого влияния и результатов руссоненавистнической пропаганды верных Австрии, шовинистов-”украинцев”. Хотя народные массы и были чужды руссоненавистничества, однако эта пропаганда оставила свои следы.
Возможно, что эту ликвидацию надо было проводить более тонко, медленными темпами, осторожнее. Но нельзя отрицать, что неизбежность ее, логически вытекала из общероссийских национальных концепций, которых придерживалась также и “москвофильски” настроенная часть населения Галиции.
И вряд ли было бы логично и целесообразно, если бы администрация стала на путь поддержки не “москвофилов”, стоявших на общероссийских позициях, а ненавистников России и пропагандистов ее расчленения - “украинцев”.
Уместно будет здесь вспомнить то, как несколько лет спустя, после крушения Австро-Венгрии, под короной которой проектировалась Самостийная Украина, и неудачных попыток создать независимую Западную (Украину ни объединенную “Соборную Украину”, сотни галицийской интеллигенции “украинского”, т.е. шовинистическо-сепаратистического антирусского направления попросили принять их в Россию-СССР и поступили на службу к большевикам, которым служили так же преданно и верно, как в свое время, своему “цисару” - императору Австро-Венгрии.
Перемена настроений
С затяжкой войны, начали меняться и настроения ее первых дней и месяцев, как на фронте, так и в тылу. Начались неудачи на фронте, которые привели к тому, что, в течение весенних и летних месяцев 1915-го г., неприятель не только отбросил армию из Галиции, но и занял огромную территорию Российской Империи с многомиллионным населением.
Чуть не еженедельно, в июле-августе, неприятель занимал крепости или крупные города. В начале августа под угрозой оказался даже Киев. Правительство начало эвакуировать ряд учреждений (например, университет в Саратов), а население охватили настроения, близкие к паническим и оно стало выезжать на восток.
Россия волновалась и искала причину этих неуспехов. Скрыть ее было невозможно, ибо все видели, что причиной неудач было то, что царское правительство не подготовило для ведения войны нужного количества вооружения и снабжения. Не хватало снарядов и патронов, не справлялись со своей задачей ни госпиталя, ни интенданты. Армия доблестно отбивалась, но была бессильна что либо сделать перед отлично вооруженным и снабженным противником. К тому же лучшие, кадровые, части ее состава были брошены в бои в самом начале войны и, в значительной степени, были перебиты или изранены и вышли из строя. Тяжесть продолжения войны легла на запасных, людей не молодых, и на прапорщиков, которых непрерывно выпускали, наскоро организованные “школы прапорщиков” за 4 месяца, делая из студента или гимназиста офицера.
Беспрерывные мобилизации (к концу войны было мобилизовано 16 миллионов) давали огромное количество солдат, но их качество и пригодность оставляли желать многого. Из-за недостатка винтовок, обучение солдат, которыми были заполнены все города, нередко велось с деревянными палками.
Началось дезертирство, которое все усиливалось по мере продолжения войны.
Против режима росло и ширилось недовольство, поползли слухи об измене. Авторитет царя и династии стремительно падал. Близость к царской семье развратного проходимца, невежественного сибирского конокрада Распутина, этому падению не мало способствовала и вызывала резко отрицательное отношение к царской семье, даже среди ее ближайших родственников, не говоря уже о широких кругах российской общественности, не только левой, но и определенно монархической.
Так как в России, несмотря на существование Парламента - Государственной Думы - всех министров назначал и смещал царь по своему усмотрению, не считаясь с желаниями Думы, то недовольство направлялось не на правительство, как в других странах, а лично на носителя неограниченной власти - царя.
Летом 1915 г., когда отступление армии уже было приостановлено, император Николай II-ой сменил очень популярного Верховного Главнокомандующего, своего дядю, Вел. Кн. Николая Николаевича и сам провозгласил себя Верховным Главнокомандующим, несмотря на просьбы и уговоры министров этого не делать. Из каких соображений он это сделал - неизвестно.
Надо полагать, что он искренно верил словам царедворцев о “безграничной любви и преданности народа” и о своей популярности в армии и надеялся поднять ее дух под своим личным командованием.
Однако смена Главного Командования обстановки не изменила и на дух армии не подействовала. Спад настроений и веры в конечную победу продолжался.
Роль общественности
Спасать положение бросилась общественность, хотя она и находилась в резкой оппозиции к режиму. Выли созданы “Военно-Промышленные Комитеты” из представителей промышленности и общественности, которые провели мобилизацию промышленности для целей войны. Наряду с ними, были созданы из представителей самоуправлений - земских и городских - “Земский Союз” и “Городской Союз”, которые с исключительной энергией занялись организацией госпиталей и санитарным обслуживанием армии, как на фронте, так и в тылу.
Видя свое бессилие самостоятельно справиться с делом вооружения, снабжения и санитарно-медицинского обслуживания армии, Правительство пошло на сотрудничество с этими учреждениями в открыло им нужные кредиты, предоставив возможность самой широкой инициативы при выполнении поставленных задач; даже освободивши от мобилизации сотрудников этих учреждений.
Дало закипело - и уже к половине 1916 г. результаты его начали сказываться. Кроме того понемногу начали прибывать и заказанное за границей вооружение.
Это дало возможность в мае 1916 г. предпринять наступление довольно крупного масштаба. На одном из участков Юго-Западного фронта группа войск, под командой ген. Брусилова, прорвала фронт и нанесла австрийцам крупное поражение, взявши много пленных и отбивши значительную, захваченную австрийцами, территорию. Но наступление быстро выдохлось и армия опять перешла к позиционной войне. Выдохлось потому, что было начато преждевременно, не закончив полностью подготовки для большой операции. Начато же было по требованию союзников для приостановки наступления Германии и Австрии во Франции и Италии.
На турецком фронте тоже были достигнуты крупные успехи: была взята сильная крепость Эрзерум, а передовые казачьи отряды пробились в долину Тигра и Ефрата - нынешний Ирак, - что сильно обеспокоило англичан, считавших эти районы своими сферами влияния и саботировавших совместные операции против Турции в этом районе. Они опасались, что русские после победы не так легко уйдут из этих областей.
Начало общего разложения
Однако, несмотря на эти успехи, несколько поднявшие дух армии, общее настроение в стране заставляло желать лучшего. Народ устал от войны. 16 миллионов людей были оторваны от хозяйственной жизни, особенно в деревне (работавшие в промышленности, связанной с обороной, были от военной службы освобождены), что не могло не сказаться на снабжении продовольствием, в котором начал ощущаться недостаток, равно как и в ширпотребе, ибо индустрия работала прежде всего на войну.
Конфликт общественности с Правительством расширялся и углублялся. Дни патриотического подъема начала войны и всеобщего единения давно прошли и заменились взаимным недоверием Правительства и организованной общественности. Даже в Государственной Думе, где подавляющее большинство депутатов были монархисты, господствовали антиправительственные настроения. Критика верховной власти заходила так далеко, что переплеталась с подозрениями в измене и тайных сношениях с неприятелем.
Монархист (лидер “конституционно-демократической” партии) Милюков с думской трибуны произнес речь против правительства, закончив ее словами: “что это? - глупость или измена?”… Хотя речь эта и была запрещена цензурой, она стала широко известна во всей стране и, конечно, духа последней не подняла. Попытки ряда лиц, в том числе и родственников Императора, добиться примирения с общественностью разбивались о нежелание Николая II устранить влияние Распутина и назначить министрами лиц, пользующихся доверием Думы, которая, как сказано выше, была монархически настроена и вполне бы этим удовлетворилась.
Неудача этих попыток объяснялась влиянием Императрицы-немки (принцессы Гессенской) на добромеренного, но безвольного Николая II. По стране ползли слухи о государственной измене, свившей себе гнездо в царском дворце и ближайшем окружении Императора. Вспоминалось, что не только царица-немка, но и вся династия по крови немецкая, что во время войны с немцами было крайне непопулярно.
Впоследствии, неопровержимо доказано, что никакой измены не было, но тогда, в обстановке войны, слухи эти действовали разлагающе и подрывали окончательно авторитет не только царя, но и всей династии.
Видя все это, один из родственников Императора, Вел. Кн.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Неизвращенная история Украины-Руси. Том II'
1 2 3 4 5 6 7 8
Да не будет больше Подъяремной Руси! Достояние Владимира Святого, земля Ярослава Осмомысла и князей Даниила и Романа, сбросив иго, да водрузят стяг единой и неразделимой России. Да свершится Промысел Божий, благословивший дело великих собирателей земли Русской. Да поможет Господь царственному своему помазаннику, Императору Николаю Александровичу всея России, завершить дело Великого Князя Ивана Калиты. А ты, многострадальная братская Русь, встань на сретение русской рати. Освобождаемые русские братья! Всем вам найдется место на лоне Матери - России. Не обижая мирных людей, какой бы ни были они народности, не полагая своего счастья на притеснение иноземцев, как это делали швабы, обратите меч свой на врага, а сердца к Богу, с молитвой за Россию и за русского царя.
Николай».
* * *
Содержание обращения определяло политику России в Галиции - и было совершенно естественно и логично, что ставка делалась на друзей России - “москвофилов”, а не на ее врагов - “украинцев”-”мазепинцев”.
Сепаратисты обвиняют русские оккупационные власти в запрещении “украинской” печати и общественно-политических организаций, но не уточняют, что под “украинскими” они понимают только все то, что принадлежало к “украинскому” политическому сектору, а своих же галичан - “москвофилов” они не признавали “украинцами”. Поэтому, когда они говорят об ограничениях или запрещениях “украинской” печати и организаций, они говорят правду. Действительно, русские власти относились далеко неодобрительно к агрессивно-антирусской деятельности “украинской” части галичан. Но, вероятно, точно также поступили бы оккупационные власти, в военное время, любого государства, против определенно враждебного ему политического течения, да еще при наличии другого политического течения - дружественного.
Второе обвинение сепаратистов - это массовое перемещение галичан вглубь России. Этого никто и не отрицал. Действительно, многие десятки тысяч галичан, в течении 1914-15 гг. оказались и России, но далеко не по тем причинам, которые приводят сепаратисты, утверждая, что это была массовая депортация враждебного России населения. На самом деле перемещение галичан вглубь России происходило по другим причинам.
Эвакуация в Россию
В первые 9-10 месяцев войны русские власти выслали из Галиции вглубь России всего несколько тысяч политически активных галицийских “украинцев”, не успевших бежать с австрийцами. Они считали небезопасным оставлять их в прифронтовой полосе и ближайшем тылу, не без основания, опасаясь возможности шпионажа и актов саботажа, зная их агрессивно-антирусские настроения и шовинистический фанатизм. Мера, обычная в военное время.
Главную же массу перемещенных галичан составляли те, кто летом 1915 г., при отступлении русской армии, бежали, опасаясь зверской расправы наступавших австрийцев и, сопровождавших австрийцев, своих же галицийских “украинцев”.
Бежали целые села, главным образом, старики с женщинами и детьми, т.к. мужчины, более молодые, находились в австрийской армии. Это были, или “москвофилы” или те, кто поддерживал дружелюбные отношения с солдатами русской армии. Сами себя они называли «руськими» или «русинами» и пуще огня боялись своих земляков - галицийских “украинцев”.
Отвезли их вовсе не в Сибирь, а разместили большинство в Европейской России, значительную часть в Левобережной Украине: губерниях Черниговской и Полтавской. Все они получали пособие, достаточное, чтобы существовать, не голодая и не холодая. Те из них, которые были работоспособны и хотели работать, работали, получая заработную плату, наравне с местным населением, что не отражалось на получении правительственного пособия. Все без исключения сахарные и винокуренные заводы, крупные имения и фабрично-заводские предприятия принимали и размещали этих беженцев целыми группами, доходящими иногда до нескольких сот душ. Конечно, им не легко было привыкнуть к новой обстановке, тяжело было мириться с утратой имущества, но положение их вовсе не было такое невыносимое, каким его теперь представляют сепаратисты.
Как известно, даже идеолог “украинства” - Грушевский, после кратковременного пребывания в городах восточной Европейской России, жил и спокойно работал в Москве. По этому уже можно судить, как относилось Российское Правительство, даже, к своим открытым противникам.
И сепаратисты, бросая России голословные обвинения в плохом обращении с эвакуированными галичанами, нигде и никогда не привели ни одного конкретного случая каких либо насилий над ними. Потому что, как правило, их не было. Не надо забывать, что правительство считало их своими, русскими.
Осенью 1915-го г., все эвакуации галичан были закончены, т.к. прекратилось отступление российской армии и они спокойно дожидались конца войны в тех местах, куда попали.
* * *
Отступлением 1915 г., при котором была очищена почти вся Галиция, занятая было в первые месяца войны, закончился короткий период воссоединенного существования Российской Украины-Малороссии и Галиции. Хотя этот период и был очень коротким, тем не менее он является очень показательным.
Прежде всего потому, что наглядно доказал, что ощущение народного единства со всей Русью у населения Западной Украины-Руси не умерло, несмотря на многие столетия раздельной жизни. Рапорты австрийских губернаторов и прорусские настроения, слова Грушевского, что “разница между украинцем и москвофилом, такая же, как между евреем и израэлитом”, братание населения Галиции с солдатами российской армии, наконец, бегство перед возвращавшейся австрийской армией - все это факты совершенно неоспоримые. И они гораздо убедительнее сепаратистической пропаганды о “вековечной вражде” украинцев к чужим и чуждым “москалям”.
Интересен этот период еще и потому, что он наглядно показал с какой легкостью рассеивалось все, насильственно насаженное и привитое за время польско-католическо-немецкого владычества. Сепаратисты обвиняют Россию в “насильственной русификации” в занятых областях Галиции, совершенно замалчивая тот факт, что этой “русификации” настоятельно добивались сами галичане-”москвофилы”, и что та “русификация”, по существу, была возвращением к тем временам, когда еще не была, из соображений чисто политических, проведена “украинизация” культурной жизни Галиции, когда, национально пробудившаяся, Галицкая Русь стремилась к общерусской культуре и воссоединению с Россией.
Деятельность русского административного аппарата в Галиции была далеко не безупречна. Было сделано не мало промахов и грубых ошибок отдельными представителями этой администрации, очутившимися в незнакомой обстановке и не достаточно в ней разбиравшимися. Это признается и многими русскими мемуаристами, как, например, протопресвитером Шавельским, открыто признающим ошибки администрации в области церковной жизни. Были, несомненно, ошибки и в других областях жизни. Эти ошибки раздувались и служили основанием для пропаганды.
Но общее направление деятельности администрации исходило из установки, что Галиция - исконная русская земля, не “завоеванная”, а “освобожденная”, а ее население - свои, русские люди. Поэтому и та деятельность, которую сепаратисты называют “насильственной русификацией”, администрация рассматривала, как ликвидацию следов польско-католическо-немецкого влияния и результатов руссоненавистнической пропаганды верных Австрии, шовинистов-”украинцев”. Хотя народные массы и были чужды руссоненавистничества, однако эта пропаганда оставила свои следы.
Возможно, что эту ликвидацию надо было проводить более тонко, медленными темпами, осторожнее. Но нельзя отрицать, что неизбежность ее, логически вытекала из общероссийских национальных концепций, которых придерживалась также и “москвофильски” настроенная часть населения Галиции.
И вряд ли было бы логично и целесообразно, если бы администрация стала на путь поддержки не “москвофилов”, стоявших на общероссийских позициях, а ненавистников России и пропагандистов ее расчленения - “украинцев”.
Уместно будет здесь вспомнить то, как несколько лет спустя, после крушения Австро-Венгрии, под короной которой проектировалась Самостийная Украина, и неудачных попыток создать независимую Западную (Украину ни объединенную “Соборную Украину”, сотни галицийской интеллигенции “украинского”, т.е. шовинистическо-сепаратистического антирусского направления попросили принять их в Россию-СССР и поступили на службу к большевикам, которым служили так же преданно и верно, как в свое время, своему “цисару” - императору Австро-Венгрии.
Перемена настроений
С затяжкой войны, начали меняться и настроения ее первых дней и месяцев, как на фронте, так и в тылу. Начались неудачи на фронте, которые привели к тому, что, в течение весенних и летних месяцев 1915-го г., неприятель не только отбросил армию из Галиции, но и занял огромную территорию Российской Империи с многомиллионным населением.
Чуть не еженедельно, в июле-августе, неприятель занимал крепости или крупные города. В начале августа под угрозой оказался даже Киев. Правительство начало эвакуировать ряд учреждений (например, университет в Саратов), а население охватили настроения, близкие к паническим и оно стало выезжать на восток.
Россия волновалась и искала причину этих неуспехов. Скрыть ее было невозможно, ибо все видели, что причиной неудач было то, что царское правительство не подготовило для ведения войны нужного количества вооружения и снабжения. Не хватало снарядов и патронов, не справлялись со своей задачей ни госпиталя, ни интенданты. Армия доблестно отбивалась, но была бессильна что либо сделать перед отлично вооруженным и снабженным противником. К тому же лучшие, кадровые, части ее состава были брошены в бои в самом начале войны и, в значительной степени, были перебиты или изранены и вышли из строя. Тяжесть продолжения войны легла на запасных, людей не молодых, и на прапорщиков, которых непрерывно выпускали, наскоро организованные “школы прапорщиков” за 4 месяца, делая из студента или гимназиста офицера.
Беспрерывные мобилизации (к концу войны было мобилизовано 16 миллионов) давали огромное количество солдат, но их качество и пригодность оставляли желать многого. Из-за недостатка винтовок, обучение солдат, которыми были заполнены все города, нередко велось с деревянными палками.
Началось дезертирство, которое все усиливалось по мере продолжения войны.
Против режима росло и ширилось недовольство, поползли слухи об измене. Авторитет царя и династии стремительно падал. Близость к царской семье развратного проходимца, невежественного сибирского конокрада Распутина, этому падению не мало способствовала и вызывала резко отрицательное отношение к царской семье, даже среди ее ближайших родственников, не говоря уже о широких кругах российской общественности, не только левой, но и определенно монархической.
Так как в России, несмотря на существование Парламента - Государственной Думы - всех министров назначал и смещал царь по своему усмотрению, не считаясь с желаниями Думы, то недовольство направлялось не на правительство, как в других странах, а лично на носителя неограниченной власти - царя.
Летом 1915 г., когда отступление армии уже было приостановлено, император Николай II-ой сменил очень популярного Верховного Главнокомандующего, своего дядю, Вел. Кн. Николая Николаевича и сам провозгласил себя Верховным Главнокомандующим, несмотря на просьбы и уговоры министров этого не делать. Из каких соображений он это сделал - неизвестно.
Надо полагать, что он искренно верил словам царедворцев о “безграничной любви и преданности народа” и о своей популярности в армии и надеялся поднять ее дух под своим личным командованием.
Однако смена Главного Командования обстановки не изменила и на дух армии не подействовала. Спад настроений и веры в конечную победу продолжался.
Роль общественности
Спасать положение бросилась общественность, хотя она и находилась в резкой оппозиции к режиму. Выли созданы “Военно-Промышленные Комитеты” из представителей промышленности и общественности, которые провели мобилизацию промышленности для целей войны. Наряду с ними, были созданы из представителей самоуправлений - земских и городских - “Земский Союз” и “Городской Союз”, которые с исключительной энергией занялись организацией госпиталей и санитарным обслуживанием армии, как на фронте, так и в тылу.
Видя свое бессилие самостоятельно справиться с делом вооружения, снабжения и санитарно-медицинского обслуживания армии, Правительство пошло на сотрудничество с этими учреждениями в открыло им нужные кредиты, предоставив возможность самой широкой инициативы при выполнении поставленных задач; даже освободивши от мобилизации сотрудников этих учреждений.
Дало закипело - и уже к половине 1916 г. результаты его начали сказываться. Кроме того понемногу начали прибывать и заказанное за границей вооружение.
Это дало возможность в мае 1916 г. предпринять наступление довольно крупного масштаба. На одном из участков Юго-Западного фронта группа войск, под командой ген. Брусилова, прорвала фронт и нанесла австрийцам крупное поражение, взявши много пленных и отбивши значительную, захваченную австрийцами, территорию. Но наступление быстро выдохлось и армия опять перешла к позиционной войне. Выдохлось потому, что было начато преждевременно, не закончив полностью подготовки для большой операции. Начато же было по требованию союзников для приостановки наступления Германии и Австрии во Франции и Италии.
На турецком фронте тоже были достигнуты крупные успехи: была взята сильная крепость Эрзерум, а передовые казачьи отряды пробились в долину Тигра и Ефрата - нынешний Ирак, - что сильно обеспокоило англичан, считавших эти районы своими сферами влияния и саботировавших совместные операции против Турции в этом районе. Они опасались, что русские после победы не так легко уйдут из этих областей.
Начало общего разложения
Однако, несмотря на эти успехи, несколько поднявшие дух армии, общее настроение в стране заставляло желать лучшего. Народ устал от войны. 16 миллионов людей были оторваны от хозяйственной жизни, особенно в деревне (работавшие в промышленности, связанной с обороной, были от военной службы освобождены), что не могло не сказаться на снабжении продовольствием, в котором начал ощущаться недостаток, равно как и в ширпотребе, ибо индустрия работала прежде всего на войну.
Конфликт общественности с Правительством расширялся и углублялся. Дни патриотического подъема начала войны и всеобщего единения давно прошли и заменились взаимным недоверием Правительства и организованной общественности. Даже в Государственной Думе, где подавляющее большинство депутатов были монархисты, господствовали антиправительственные настроения. Критика верховной власти заходила так далеко, что переплеталась с подозрениями в измене и тайных сношениях с неприятелем.
Монархист (лидер “конституционно-демократической” партии) Милюков с думской трибуны произнес речь против правительства, закончив ее словами: “что это? - глупость или измена?”… Хотя речь эта и была запрещена цензурой, она стала широко известна во всей стране и, конечно, духа последней не подняла. Попытки ряда лиц, в том числе и родственников Императора, добиться примирения с общественностью разбивались о нежелание Николая II устранить влияние Распутина и назначить министрами лиц, пользующихся доверием Думы, которая, как сказано выше, была монархически настроена и вполне бы этим удовлетворилась.
Неудача этих попыток объяснялась влиянием Императрицы-немки (принцессы Гессенской) на добромеренного, но безвольного Николая II. По стране ползли слухи о государственной измене, свившей себе гнездо в царском дворце и ближайшем окружении Императора. Вспоминалось, что не только царица-немка, но и вся династия по крови немецкая, что во время войны с немцами было крайне непопулярно.
Впоследствии, неопровержимо доказано, что никакой измены не было, но тогда, в обстановке войны, слухи эти действовали разлагающе и подрывали окончательно авторитет не только царя, но и всей династии.
Видя все это, один из родственников Императора, Вел. Кн.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Неизвращенная история Украины-Руси. Том II'
1 2 3 4 5 6 7 8