Филип К.ДИК
ЧТО СКАЗАЛИ МЕРТВЕЦЫ


1
Ящик из небьющегося пластика с телом Луиса Сараписа стоял посреди
просторного зала. Всю неделю, пока к нему был открыт доступ, не
укорачивалась длинная очередь скорбящих, пришедших проститься с покойным.
Слушая тяжкие вздохи старых дам в черных платьях, глядя на истощенные
горем морщинистые лица, Джонни Бэфут сидел в углу и с тоской дожидался
своего часа. Не своей очереди, а того момента, когда посетителей попросят
удалиться, и он сможет заняться делом, ничего общего с похоронами не
имеющим.
В соответствии с завещанием ему - шефу отдела общественных связей в
концерне Сараписа - предстояло возвратить хозяина к жизни.
Только и всего.
- Keerum! - пробормотал Джонни, взглянув на часы - до закрытия зала
оставалось два часа. Он проголодался, да и замерз: от морозильной
установки, служившей Сарапису гробом, по залу распространялся холод.
- Выпей горячего кофе, Джонни, - предложила Сара Белле, подошедшая с
термосом. Она откинула со лба мужа иссиня-черную (гены чирикахуа) прядь. -
Бедненький! Ты плохо выглядишь.
- Да, - кивнул Джонни. - Не по нутру мне все это. - Он указал
подбородком на ящик и очередь. - Я и живого-то его не любил, а уж
такого...
- Nil nisi bonum, - тихо произнесла Сара.
Джонни озадаченно - может, недослышал? - посмотрел на нее.
Иностранный язык, догадался он через секунду. Сара Белле окончила колледж.
- Цитата, - пояснила Сара. - Или ничего, или только хорошее. Так
говорил зайчонок Барабанщик из "Бэмби". Надо знать классику кинематографа,
Джонни. Если бы ты бывал со мной по понедельникам на вечерних лекциях в
Музее современного искусства...
- Послушай, - перебил Джонни с отчаянием в голосе, - я не хочу его
оживлять! Господи, зачем я только согласился! Ведь говорил себе: помрет
старый мошенник от эмболии - и все: прощай, бизнес... - На самом деле
Джонни никогда не думал об этом всерьез.
- Разморозь его, - предложила вдруг Сара.
- Ч-чего?
- Боишься? - Она усмехнулась. - Отключи на время морозильную
установку - и все, никакого ему Воскресения. - В голубовато-серых глазах
приплясывали веселые искорки. - Вижу, вижу - страшно. Бедный Джонни. - Она
похлопала мужа по плечу. - Бросить бы тебя, да ладно уж. Ты ведь и дня не
протянешь без мамочки.
- Нельзя так, - проворчал он. - Луис ведь совершенно беспомощен. Это
бесчеловечно.
- Когда-нибудь, Джонни, ты с ним поссоришься, - уверенно пообещала
Сара. - И тогда либо ты его, либо он тебя. А пока он в послежизни - у тебя
преимущество. Зря упускаешь шанс, сейчас можно выйти сухим из воды.
Она повернулась и пошла к выходу, пряча озябшие кулачки в карманах
пальто.
Джонни, помрачнев, закурил сигарету и привалился лопатками к стене.
Жена, конечно, была права, ведь послеживущий не то же самое, что живой. И
тем не менее, при одной мысли о бывшем хозяине Джонни втягивал голову в
плечи - он с детства благоговел перед Сараписом, с тех пор, когда тот,
владея только компанией "Шиппинг 3-4", с энтузиазмом осваивал трассу
Земля-Марс. Точь-в-точь мальчишка, запускающий модели ракет у себя в
подвале. А в семьдесят, перед смертью, он через "Вильгельмина Сикьюритиз"
контролировал сотни предприятий, имеющих и не имеющих отношения к
ракетостроению. Подсчитать стоимость его имущества не удавалось никому,
даже чиновникам правительственной налоговой инспекции. Наверное, это было
попросту невозможно.
"Все-таки, чтобы иметь дело с Луисом, нужно быть холостым и
бездетным, - размышлял Джон-ни. - Кстати, как они там, в Оклахоме? - Не
было у Джонни никого дороже двух девчушек и, конечно, Сары Белле. - Так
ведь я о них забочусь, - убеждал он себя, дожидаясь, когда придет время
забрать старика из зала, согласно его подробным инструкциям. - Подумаем
вот о чем. Вероятно, у него есть почти год послежизни. Из стратегических
соображений он решает разделить этот год на короткие отрезки, чтобы
оживать, например, в конце каждого финансового года. Раскидал, небось, лет
на двадцать - месяц туда, месяц сюда. Напоследок, зная, что будет сдавать,
оставил недели, дни. А перед самой смертью Луис очнется часа на два:
сигнал слабеет, в замороженных клетках мозга едва теплится искорка
электрической активности, и все глуше, неразборчивей слова, прорывающиеся
из динамика. И наконец - тишина. Небытие. Но это может случиться через
четверть века, в две тысячи сотом году".
Часто затягиваясь, Джонни вспоминал тот день, когда пришел в
управление кадров "Экимидиэн Энтерпрайзиз" и заплетающимся от волнения
языком сообщил молоденькой особе в приемной, что готов предложить компании
свои услуги. У него, дескать, есть несколько идей, которые могут принести
немалую выгоду. Например, он придумал способ раз и навсегда покончить с
забастовками. Всем известно, что в космопорту мутят воду профсоюзы, они
буквально руки выкручивают администрации - а Джонни готов дать Сарапису
совет, как вообще отделаться от профсоюзов. План, конечно, был грязный, и
Джонни это понимал. Но ведь он не солгал тогда, его идеи действительно
стоили немало. Девушка посоветовала обратиться к мистеру Першингу, а тот
сообщил о Джонни Луису Сарапису.
- Вы предлагаете запускать корабли из океана? - спросил Сарапис,
выслушав его.
- Профсоюзы - организации национальные, - заметил Джонни. - На
полярные моря не распространяется юрисдикция ни одного из государств. А
бизнес - интернационален.
- Но мне там понадобятся люди. Столько же, сколько и здесь, если не
больше. Где их взять?
- В Бирме, Индии или на Малайском архипелаге. Наберите молодых
необученных рабочих, заключите с ними прямые контракты. Поставьте
заработок в зависимость от заслуг, - посоветовал Джонни.
Иными словами, Джонни предлагал систему батрачества. Он и сам это
понимал. Но Сарапису его предложение пришлось по вкусу, еще бы - маленькая
империя за Полярным кругом, подданные совершенно бесправны. Идеал.
Так и поступил Луис Сарапис, а Джонни Бэфут стал шефом отдела
общественных связей - лучшая должность для человека с блестящими
способностями нетехнического свойства. То есть, для недоучки. Профана.
Неудачника. Одиночки без диплома.
- Послушай, Джонни, - спросил его однажды Сарапис, - как это тебя,
такого умника, угораздило остаться без высшего образования? Любой дурак
знает: в наши дни это смерти подобно. Может, тяга к самоуничтожению? - Он
ухмыльнулся, блеснув стальными зубами.
- В самую точку, Луис, - уныло согласился Джонни. - Я действительно
хочу умереть. Ненавижу себя. - В ту минуту ему вспомнилась идея насчет
батрачества. Впрочем, она родилась уже после того, как Джонни окончил
школу, и была тут, видимо, ни при чем. - Надо бы сходить к психоаналитику.
- Чепуха! - фыркнул Луис. - Знаю я этих психоаналитиков, у меня их
шестеро было в штате. Ты завистлив, но ленив - вот в чем беда. Где не
удается сразу сорвать большой куш, там ты отступаешься. Долгая борьба,
упорный труд - не для тебя.
"Но ведь я уже сорвал большой куш, - подумал тогда Джонни. - Ведь
работать на Луиса Сараписа мечтает каждый. В его концерне найдется
профессия на любой вкус".
У него возникло подозрение, что в очереди к гробу стоят не родные и
близкие Сараписа, а его служащие и их родственники. Быть может, среди них
есть и те, для кого три года назад, в разгар кризиса, Сарапис добился
пособий по безработице, настояв на принятии Конгрессом соответствующего
закона. Сарапис - покровитель обездоленных, голодных, нищих. И те, для
кого он открыл множество бесплатных столовых, тоже здесь.
Быть может, некоторые из них не в первый раз проходят мимо гроба.
От прикосновения к плечу Джонни вздрогнул.
- Скажите, вы - мистер Бэфут из отдела общественных связей? - спросил
дежурный охранник.
- Да. - Бросив в урну окурок, Джонни отвинтил крышку термоса. -
Выпейте кофе, - предложил он. - Или вы уже закалились?
- Еще нет. - Охранник взял кофе. - Знаете, мистер Бэфут, я всегда
вами восхищался. Ведь вы - недоучка, а сумели подняться на самый верх. У
вас огромное жалованье, не говоря уж об известности. Вы - кумир для нас,
недоучек.
Джонни что-то буркнул и хлебнул кофе.
- Вообще-то, хвалить нам с вами надо не себя, а Сараписа. Он дал нам
работу. Мой шурин тоже у него служил, а устроился, между прочим, пять лет
назад, когда нигде в мире не было рабочих мест. Да, кремень был человек -
не дает профсоюзам совать нос в его дела, и точка! Зато скольким старикам
платил пенсию до самой смерти... Папаше моему, например... А сколько
законов протолкнул через Конгресс! Кабы не его напор, не было бы у
нуждающихся многих льгот...
Джонни опять что-то пробормотал.
- Неудивительно, что нынче здесь так много народу, - заключил
охранник. - Теперь, когда его не стало, кто поможет бедолагам - недоучкам
вроде нас с вами?

По всем вопросам, касающимся хранения тела Луиса Сараписа, владельцу
"Усыпальницы Возлюбленной Бретии" Герберту Шенхайту фон Фогельзангу по
закону полагалось обращаться к адвокату покойного. Фон Фогельзангу
необходимо было узнать расписание послежизни Сараписа; от него самого
зависело лишь техническое обслуживание.
Вопрос выглядел пустяковым, но лишь на первый взгляд. Оказалось, что
до мистера Клода Сен-Сира, знаменитого адвоката, невозможно дозвониться.
"Ах ты, черт! - мысленно выругался фон Фогельзанг. - Видать, что-то
случилось. Чтобы с такой важной шишкой нельзя было связаться - немыслимо!"
Он звонил из "склепа", подвала, куда помещали на длительное хранение
послеживущих. Возле его стола переминался с ноги на ногу человек с
квитанцией в руке - видимо пришел за родственником. Близилось Воскресение
- день, когда публично чествуются послеживущие; начинался наплыв родных и
близких.
- Да, сэр, - с любезной улыбкой отозвался Герб. - Я лично выполню
вашу просьбу.
- Моей бабушке уже под восемьдесят, - сказал посетитель, - совсем
маленькая и сухонькая. Я пришел не проведать ее, а забрать насовсем.
- Пожалуйста, обождите минутку. - Герб встал и отправился на поиски
ящика номер 3054039-Б.
Отыскав нужный гроб, он прочитал сопроводительную табличку. Старушке
оставалось меньше пятнадцати суток послежизни. Он машинально включил
миниатюрный усилитель, прикрепленный к стеклянной стенке гроба, настроил
на частоту головного мозга. Послышался слабый голос: "...а потом Тилли
подвернула ножку и растянула сухожилие на лодыжке, и мы уж думали, это
навсегда, а она, глупышка, не хотела лежать в постели..."
Удовлетворенный, Герб выключил усилитель и, подозвав техника, велел
доставить ящик 3054039-Б на платформу, где посетитель мог погрузить его в
машину или вертолет.
- Вы ее выписали? - спросил посетитель, доставая чековую книжку,
когда Герберт вернулся в "склеп".
- Собственноручно, - ответил владелец усыпальницы. - Состояние -
идеальное. Счастливого Воскресения, мистер Форд.
- Благодарю. - Посетитель направился к погрузочно-разгрузочной
платформе.
"Когда придет мое время, - сказал себе Герб, - я завещаю наследникам
оживлять меня раз в сто лет на один день. И узнаю, какая судьба ждет
человечество".
Впрочем, твердо рассчитывать на это не приходилось. Содержание
послеживущего стоит огромных денег, а значит, рано или поздно наследники
заберут Герба из усыпальницы, вытащат из гроба и - прости их, Господи! -
похоронят.
- Похороны - варварство, - вслух пробормотал Герб. - Пережиток
первобытной стадии нашей культуры.
- Да, сэр, - подтвердила из-за пишущей машинки мисс Бесмэн,
секретарша.
Герб окинул взглядом "склеп" - в проходах между гробами несколько
посетителей тихо беседовали с послеживущими. Эти люди, регулярно
приходящие сюда, чтобы выразить любовь и уважение своим близким,
действовали на него умиротворяюще. Они делились с родственниками
новостями, старались приободрить, если те впадали в тоску. А главное - они
платили Гербу Шенхайту фон Фогельзангу. Бизнес у него, что ни говори, был
прибыльным.
- У моего отца что-то с голосом, - сказал молодой человек, когда Герб
встретился с ним взглядом. - Не могли бы вы подойти на минутку?
- Ну, конечно. - Герб встал и направился по проходу к молодому
человеку. Его отцу, судя по сопроводительной табличке, оставалось
несколько суток послежизни, что объясняло затухание электрических
колебаний в клетках мозга. Но мозг еще действовал - голос старика зазвучал
громче, когда Герб покрутил ручку настройки. "Кончается", - подумал Герб.
Ему было ясно, что сын не читал сопроводительную табличку и не знает, что
пора прощаться с отцом. Поэтому Герб отошел, оставив их наедине. Какой
смысл огорчать молодого человека? Из кузова грузовика, подъехавшего к
платформе, вылезли двое в одинаковой голубой униформе. "Компания "Атлас
Интерплан", - догадался Герб. - "Перевозки и хранение". Доставили
новенького или кого-нибудь увезут". - Он направился к грузовику.
- Чем могу служить?
- Привезли мистера Сараписа. Все готово?
- Абсолютно, - поспешил заверить Герб. - Но без распоряжения мистера
Сен-Сира я не вправе что-либо предпринимать. Когда он вернется?
Вслед за грузчиками на платформу сошел жгучий брюнет с глазами,
словно черные блестящие пуговицы.
- Я - Джон Бэфут. Согласно завещанию Луиса Сараписа отвечаю за его
тело. Надо его немедленно оживить, таково указание покойного.
- Понятно, - кивнул Герб. - Что ж, не возражаю. Давайте сюда мистера
Сараписа, мы его мигом оживим.
- Холодно тут у вас, - заметил Бэфут. - Холодней, чем в зале.
- Да, мистер Бэфут, вы правы, - согласился Герб.
Грузчики выкатили гроб на платформу. Мельком взглянув на мертвеца -
крупного, серолицего - Герб подумал: "Типичный старый пират. Все-таки
хорошо, что он умер. Всем стало легче, хоть он и слыл благодетелем. Да и
кому в наше время нужна милостыня, тем более от него..."
Разумеется, он не стал делиться этими мыслями с Бэфутом, а молча
повернулся и пошел в подготовленную для Сараписа комнату.

- Через пятнадцать минут он заговорит, - пообещал Герб проявлявшему
нетерпение Бэфуту. - Не беспокойтесь, на этой стадии у нас не бывало
сбоев. В начале послежизни остаточный электрический заряд, как правило,
очень устойчив.
- Давайте об этом позже, - проворчал Бэфут. - Если возникнут
технические проблемы.
- Почему он так спешит с возвращением? - спросил Герб.
Бэфут промолчал, поморщившись.
- Извините. - Герб снова склонился над гробом и стал возиться с
проводами, надежно прикрепленными к катодным клеммам. - При сверхнизких
температурах электрический ток идет практически беспрепятственно, -
привычно объяснял он. - При минус ста пятидесяти сопротивление почти
нулевое. Поэтому сейчас мы услышим четкий и громкий сигнал, - заключил он,
ставя на место колпачок анода и демонстративно включая усилитель.
Слабый гул. И ничего больше.
- Ну? - буркнул Бэфут.
- Сейчас проверю, - растерянно промямлил Герб.
- Вот что, - тихо произнес Бэфут, - если, не дай Бог... - продолжать
не было необходимости - Герб знал, чем ему грозит неудача с оживлением
Сараписа.
- Он хочет участвовать в национальном съезде
демократо-республиканцев? - спросил Герб.
Съезд должен был начаться в Кливленде через месяц. В прошлом Сарапис
весьма активно участвовал в закулисной деятельности политических
группировок, как демократо-республиканской, так и либеральной.
Поговаривали, что в последней кампании демократо-республиканец Альфонс Гэм
был его ставленником. Красивый, элегантный Гэм имел все шансы на победу,
но удача оказалась не на его стороне.
- Ну? - поторопил Бэфут. - Что, еще не слыхать?
- М-м... похоже... - начал Герб.
- Понятно. - У Бэфута было мрачное лицо. - Если через десять минут он
не заговорит, я свяжусь с мистером Сен-Сиром, и мы заберем его отсюда, а
вас привлечем к суду за преступную небрежность.
- Я делаю, что могу. - Герб вспотел, пока возился с гробом. - Мистер
Бэфут, учтите, трупы замораживаем не мы. Может быть, тут не наша вина...
Сквозь ровный гул прорвалось потрескивание статики.
- Это что-нибудь значит? - спросил Бэфут.
- Нет, - поспешно ответил Герб. На самом деле это было дурным
признаком.
- Продолжайте, - бросил Бэфут.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Что Сказали Мертвецы'


1 2