10 июня
Дорогой Дядюшка,
Это самое трудное письмо, какое мне когда-либо доводилось писать, но я решила, как мне поступить, и обратной дороги нет. С Вашей стороны очень любезно, великодушно и мило пожелать отправить меня в Европу на лето; на какое-то мгновение эта идея опьянила меня, однако по здравом размышлении я от нее отказалась. С моей стороны было бы весьма нелогично отказываться от Ваших денег для колледжа, чтобы потом просто использовать их для развлечений! Вам не следует прививать мне пристрастие к чрезмерной роскоши. Когда у человека чего-то нет и никогда не было, то он не испытывает в этом недостатка; однако ему безумно тяжело обходиться без вещей, свыкшись с мыслью, что они принадлежат ему / ей (в английском языке требуется употребить соответствующее местоимение) по естественному праву. Совместное проживание с Салли и Джулией жутко давит на мой стоицизм. У них обеих было все с момента их рождения; счастье они воспринимают, как нечто само собой разумеющееся. Мир, считают они, должен дать им все, чего они пожелают. Может, они и правы – по крайней мере, он, видимо, признает свой долг и расплачивается сполна. Но что касается меня, Мир мне ничего не должен, что он и объяснил мне четко с самого начала. Я не имею права брать деньги в долг, так как наступит время, когда Мир откажется от оплаты моих притязаний.
Похоже, я барахтаюсь в море метафор, и все же, надеюсь, Вы уловили, что я имею в виду. Во всяком случае, у меня сложилось стойкое ощущение, что единственно честным поступком с моей стороны будет заняться летом репетиторством и начать самой себя содержать.
МАГНОЛИЯ,
Четыре дня спустя
Только я успела это написать, как, что бы Вы думали, произошло? Горничная принесла визитную карточку мастера Джерви. Он тоже едет летом за границу; не с Джулией и ее семьей, а совершенно самостоятельно. Я сказала ему, что Вы пригласили меня поехать с одной леди, сопровождающей группу девушек. Он знает о Вас, Дядюшка. То есть, он знает, что мои отец и мать умерли и что один добрый джентльмен оплачивает мое образование в колледже. У меня просто не хватило смелости рассказать ему про приют Джона Грайера и обо всем остальном. Он полагает, что Вы мой попечитель и самый настоящий старинный друг семьи. Я так и не сказала ему, что не знакома с Вами, – это могло бы показаться слишком странным!
Несмотря ни на что, он настаивал на том, чтобы я поехала в Европу. Он сказал, что это составляет необходимую часть моего образования и что я и думать не должна отказываться от поездки. Кроме того, он в это же время будет в Париже, поэтому мы могли бы изредка сбегать от компаньонки и обедать вместе в симпатичных, забавных заграничных ресторанах.
Знаете, Дядюшка, это мне здорово понравилось! Я почти сдалась; не будь он таким деспотичным, я, возможно, сдалась бы окончательно. Меня можно соблазнить постепенно, но заставить силой НЕЛЬЗЯ. Он сказал, что я глупый, безрассудный, неразумный, идеалистичный, тупой, упрямый ребенок (это лишь некоторые из его бранных эпитетов; остальные миновали моих ушей), и что я не ведаю, что для меня хорошо. Мне следует позволить судить об этом людям постарше. Мы почти поссорились, правда, я не уверена, что мы не поссорились окончательно!
Как бы там ни было, я быстро уложила свой чемодан и приехала сюда. Я решила, что лучше сожгу за собой мосты до того, как закончу письмо к Вам. Сейчас они сгорели дотла. И вот я в «Скалистой Вершине» (так называется коттедж миссис Петерсон), мой чемодан не разобран, и Флоренс (младшая) уже воюет с первым склонением существительных. И по всему видно, что это борьба! Она необыкновенно избалованное дитя; прежде всего, мне придется научить ее, как надо учиться – ни разу в жизни ей не случалось сосредотачивать свои усилия на чем-либо сложнее фруктовой воды с мороженым.
В качестве школьного класса мы используем тихий уголок на скалах – миссис Петерсон хочет, чтобы я занималась с ними на открытом воздухе – и скажу, что мне сложно сосредоточиться, когда впереди расстилается море и проплывают корабли! Как подумаю, что я могла бы сейчас быть на одном из них, на пути в заморские страны… но я НЕ позволю себе думать о чем-либо, кроме латинской грамматики.
Предлоги a или ab, absque, coram, cum, de e либо ex, prae, pro, sine, tenus, in, subter, sub и super управляют творительным падежом.
Так что, Дядюшка, как видите, я уже погрузилась в работу, и перед глазами у меня постоянный соблазн. Не сердитесь на меня, пожалуйста, и не думайте, что я не ценю Вашу доброту, ибо я ее ценю – всегда-всегда. Единственный способ, которым я могу Вас отблагодарить, это стать Очень Полезным Гражданином. (А женщины являются гражданами? Полагаю, что нет). Ну, хотя бы Очень Полезной Личностью. И, посмотрев на меня, Вы смогли бы сказать: «Я дал миру эту Очень Полезную Личность».
Звучит хорошо, да, Дядюшка? Однако я не хочу вводить Вас в заблуждение. У меня часто складывается ощущение, что я вовсе не обладаю какими-то выдающимися способностями. Интересно мечтать о карьере, только я, по всей вероятности, никоим образом не буду отличаться от прочих обычных людей. Возможно, в итоге я выйду замуж за предпринимателя и стану для него вдохновением в его трудах.
Всегда Ваша,
Джуди

19 августа
Дорогой Длинноногий Дядюшка,
За моим окном раскинулся живописнейший пейзаж, а точнее сказать, морской пейзаж – только вода и скалы.
Лето идет своим чередом. Я провожу утро с латынью, английским, алгеброй и моими двумя безмозглыми девочками. Я не понимаю, как Мэрион собирается поступить в колледж или учиться там после того, как поступит. А что до Флоренс, то она безнадежна, но ах, такая красотка. Я считаю, что не имеет никакого значения, безмозглые они или нет, покуда остаются хорошенькими. Нельзя, однако, не задуматься о том, как их разговоры будут утомлять их мужей, если только им не повезет найти бестолковых мужей. Я полагаю это вполне возможным; мир, похоже, полон глупых мужчин. С некоторыми из них я познакомилась этим летом.
После обеда мы совершаем прогулку на скалы или плаваем, если позволяет течение. Я совершенно легко плаваю в соленой воде, как видите, полученные мной навыки уже применяются на практике!
Мистер Джервис Пендлтон прислал письмо из Парижа, довольно короткое, лаконичное письмо, – меня пока не вполне простили за отказ последовать его совету. Тем не менее, если он вернется вовремя, мы с ним проведем несколько дней в «Кудрявой Иве» перед тем, как начнутся занятия в колледже; и если я буду хорошей, милой и послушной, я (как можно догадаться) вновь обрету его расположение.
Еще было письмо от Салли. Она хочет, чтобы я приехала к ним в лагерь на две неделе в сентябре. Должна ли я спрашивать Вашего разрешения, или может быть я еще не достигла того положения, когда я могу поступать по своему усмотрению? Напротив, я уверена, что достигла – я студентка старшего курса, знаете ли. Поработав целое лето, мне бы хотелось ненадолго отдохнуть с целью восстановления физических и душевных сил. Я хочу увидеть Адирондакские горы, хочу увидеть Салли, хочу увидеть брата Салли – он будет учить меня сплавляться на каноэ – и (мы подходим к моему основному, низкому, мотиву) я хочу, чтобы мастер Джерви приехал в «Кудрявую Иву» и не нашел меня там.
Я ДОЛЖНА показать ему, что он не может мне диктовать. Никто, кроме Вас, Дядюшка, не может диктовать мне, и Вы не можете всегда это делать! Я отправляюсь в леса.
Джуди

ЛАГЕРЬ МАК-БРАЙДОВ,
6 сентября
Дорогой Дядюшка,
Ваше письмо не пришло вовремя (сообщаю с радостью). Если хотите, чтобы соблюдались Ваши инструкции, Вам следует заставить своего секретаря передавать их раньше, чем через две недели. Как Вы заметили, я здесь, и уже целых пять дней.
Лес чудесен, а также лагерь, и погода, и Мак-Брайды, и весь мир. Я очень счастлива!
Джимми зовет меня кататься на каноэ. До свидания, простите, что я Вас ослушалась, но отчего Вы так настойчиво не желаете, чтобы я немного поиграла? Поработав все лето, я заслужила двухнедельный отпуск. Вы ведете себя, как собака на сене.
Тем не менее, Дядюшка, я по-прежнему люблю Вас, несмотря на все Ваши недостатки.
Джуди

3 октября
Дорогой Длинноногий Дядюшка,
Вернувшись в колледж старшекурсницей, я стала к тому же редактором «Ежемесячника». Кажется невероятным, да, что такая опытная особа еще четыре года назад была обитательницей приюта Джона Грайера? Мы в Америке действительно быстро добиваемся успеха!
Что Вы думаете об этом? Пришла записка от мастера Джерви, отправленная в «Кудрявую Иву» и переадресованная сюда. Он сожалеет, что, оказывается, не сможет приехать туда этой осенью; он принял приглашение покататься на яхте с друзьями. Надеется, что я хорошо провела лето и что мне нравится в деревне.
И он все время знал, что я у Мак-Брайдов, ему об этом рассказала Джулия! Вам, мужчинам, следовало бы оставить интриги женщинам; ваши выпады не достаточно грациозны.
Джулия привезла полный сундук самой восхитительной новой одежды: вечернее платье из либерти-крепа всех цветов радуги, которое было бы подходящим одеянием для ангелов в раю. А я-то думала, что моя одежда в этом году беспрецедентно (есть такое слово?) красива. Я скопировала гардероб миссис Петерсон с помощью недорогой портнихи, и хотя платья не получились зеркальным отражением оригиналов, я была абсолютно счастлива, пока Джулия не распаковала свой багаж. Но теперь я живу, чтобы увидеть Париж!
Дорогой Дядюшка, Вы рады, что Вы не девушка? Я полагаю, Вы думаете, что возня, которую мы устраиваем вокруг одежды, полная чушь? Да, это так. Здесь нет сомнений. Но виноваты в этом только Вы.
Вам приходилось слышать об ученом герре Профессоре, который наградил презрением бесполезные украшения и выступил в пользу практичной, утилитарной одежды для женщин? Его супруга, услужливое создание, приняла «реформу платья» на вооружение. И что, Вы думаете, он сделал? Он сбежал от нее с хористкой.
Всегда Ваша,
Джуди

PS. Горничная на нашем этаже носит синие клетчатые передники из ситца. Я собираюсь вместо этих достать ей коричневые передники, а синие утопить на дне озера. Всякий раз, как я смотрю на них, меня охватывает ностальгический озноб.

17 ноября
Дорогой Длинноногий Дядюшка,
Мою литературную карьеру поразила болезнетворная бактерия. Не знаю, говорить Вам или нет, но я нуждаюсь в сочувствии – молчаливом сочувствии, если можно. Не бередите снова рану, упоминая о ней в своем очередном письме. Я писала книгу всю прошлую зиму по вечерам и целое лето, пока не занималась латынью с моими двумя бестолковыми детьми. Я закончила ее как раз перед открытием колледжа и послала издателю. Он держал ее два месяца, и это уверило меня, что он ее возьмет; однако вчера утром прибыл экспресс-пакет (стоимостью тридцать центов), возвращавший мне ее, а также письмо от издателя – весьма милое, отечески нежное, но откровенное письмо! Он сказал, что, судя по адресу, я еще учусь в колледже, и если мне будет угодно принять совет, он предложил бы мне направить всю мою энергию на учебу и подождать до окончания колледжа, прежде чем взяться за перо. Он присовокупил мнение своего читателя. Вот оно:
«Сюжет в высшей степени неправдоподобен. Словесные образы преувеличены. Диалоги неестественны. Изрядная доля юмора, однако не всегда хорошего вкуса. Передайте, чтобы она продолжала пробовать, и со временем она может создать настоящую книгу».
Не вполне лестные замечания, да, Дядюшка? А я считала, что делаю значимый вклад в американскую литературу. Я, правда, так думала. Я мечтала удивить Вас, написав великий роман, прежде чем окончу колледж. Материал для него я собрала во время прошлых рождественских каникул, пока гостила у Джулии. Однако, смею заметить, редактор прав. Быть может, двух недель было недостаточно для наблюдения за нравами и обычаями большого города.
Вчера днем, отправившись на прогулку, я взяла с собой рукопись; приблизившись к котельной, я вошла и спросила инженера, не могу ли я воспользоваться топкой. Он вежливо открыл заслонку, и я собственноручно швырнула ее в огонь. Я чувствовала себя так, словно я кремировала свое единственное дитя!
Вечером я легла спать в крайне подавленном настроении. Я думала о том, что никогда ничего не достигну, что Вы потратили свои деньги впустую. И что бы Вы думали? Я проснулась сегодня утром с красивым, новым сюжетом в голове, и я брожу весь день, придумывая своих персонажей, такая счастливая, что дальше некуда. Никто не обвинит меня в пессимизме! Если бы однажды моего мужа и моих двенадцать детей поглотило землетрясение, я бы неожиданно появилась, улыбаясь, на следующее утро и начала поиски другой компании.
С любовью,
Джуди

14 декабря
Дорогой Длинноногий Дядюшка,
Прошлой ночью мне снился презабавнейший сон. Как будто я пришла в книжную лавку, и продавец принес мне новую книгу под названием «Жизнеописание и письма Джуди Эббот». Я совершенно ясно ее видела: красный тканевый переплет с изображением приюта Джона Грайера на обложке и мой портрет на титульном листе, подписанный словами «С искренним уважением, Джуди Эббот». Но когда я перевернула ее, чтобы прочитать надпись на могильном камне, я проснулась. Это было очень досадно! Я почти узнала, за кого я выйду замуж и когда умру.
Вам не кажется, что было бы интересно прочесть историю своей жизни, абсолютно достоверно изложенную всеведущим автором? Допустим, что прочитать ее можно с одним условием: что ты никогда ее не забудешь, напротив, станешь жить, заранее точно зная, что выйдет из всех твоих поступков, и предвидя с точностью до минуты время своей смерти. Как Вы считаете, сколько человек в таком случае найдут в себе смелость прочесть ее? А сколько смогут в достаточной мере подавить свое любопытство, чтобы удержаться от ее прочтения, даже ценой того, что жить придется без надежды и неожиданностей?
Жизнь, в лучшем случае, довольно монотонна; приходится весьма часто есть и спать. Но вообразите, какой СМЕРТЕЛЬНО монотонной она была бы, если бы между трапезами не происходило ничего неожиданного. Боже правый! Дядюшка, я посадила кляксу, но я пишу теперь третью страницу и не могу начать с нового листа.
В этом году я продолжаю изучать биологию – предмет очень интересный. В данный момент мы осваиваем пищеварительную систему. Видели бы Вы, как красиво выглядит в разрезе под микроскопом двенадцатиперстная кишка кошки.
Кроме этого, мы добрались до философии – интересно, но эфемерно. Я предпочитаю биологию, где предмет разговора можно пригвоздить к доске. Ну, вот опять! И опять! Эта ручка обильно плачет. Прошу извинить ее слезы.
Вы верите в свободу волеизъявления? Я верю, безоговорочно. Я вовсе не согласна с философами, которые полагают, что всякое действие – есть совершенно неизбежный и непроизвольный продукт скопления косвенных причин. Я не слышала ничего аморальнее этой доктрины, ибо тогда людей не в чем было бы винить. Если бы человек верил в фатализм, он, разумеется, просто бы сел и сказал: «Да будет воля Божья» и продолжал сидеть до тех пор, пока не свалился бы замертво.
Я безгранично верю в свою свободную волю и в способность совершенствоваться – и эта вера двигает горы. Следите, как я стану великой писательницей! Я уже закончила четыре главы моей новой книги и набросала еще пять.
Это весьма глубокомысленное письмо. Дядюшка, у Вас не болит голова? Думаю, пора остановиться и приготовить немного сливочной помадки. Жаль, что я не смогу прислать Вам кусочек, она будет необычайно вкусной, так как в качестве ингредиентов мы используем настоящие сливки и три шарика масла.
Любящая Вас,
Джуди

PS. У нас в гимнастическом зале проводятся любительские танцы. На прилагающемся рисунке Вы можете видеть, как сильно мы похожи на настоящих балерин. Последняя в ряду, совершающая грациозный пируэт, – моя персона, то есть я.

………………………………………………
26 декабря
Дорогой, милый Дядюшка,
В Вас осталась хоть крупица здравого смысла? Разве не ПОНЯТНО, что Вы не должны дарить одной девушке семнадцать рождественских подарков? Я социалистка, прошу не забывать. Хотите превратить меня в плутократку?
Подумайте, как неловко будет, если мы с Вами когда-нибудь поссоримся! Мне же придется нанимать передвижной фургон, чтобы вернуть Ваши подарки.
Извините, что галстук, который я Вам послала, такой непрочный; я связала его собственными руками (что Вы, безусловно, и обнаружили из содержащихся в нем улик). Вам придется носить его в холодные дни и наглухо застегивать свое пальто.
Тысячу раз спасибо, Дядюшка. Мне кажется, что Вы самый добрый человек, который когда-либо жил, и самый безрассудный!
Джуди

Это клевер с четырьмя лепестками из лагеря Мак-Брайдов, который принесет Вам удачу в Новом году.

9 января
Дядюшка, хотите совершить то, что обеспечит Вам вечное спасение? Здесь есть семья, которая пребывает в отчаянном положении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13