"Значит, помнит", - подумал Сергей Алексеевич. А для него это было самое главное. "Никто никого не забыл. Прав был Коля". И ему стало жалко, что здесь нет его, он бы понял и оценил все это. И еще ему было хорошо, что, обидев Егоровну, он узнал ее по-настоящему.
- Извини, Егоровна. Виноват я перед тобой, - сказал он. - Просто я привык к твоему солдату.
Егоровна не ответила.
- Мне однажды сон приснился, - начал Сергей Алексеевич. - Про твоего мужа.
- Совсем спятил! - Егоровна подняла на него глаза. - Ты ведь никогда и не знал его в живых.
- Входит, значит, он в дверь - только он постарше был, чем на фотографии, - и не видит меня. Постоял, оглядывая комнату. Потом сел за стол, рукой провел по скатерти и тут заметил меня... "Значит, все же вернулся", - сказал я ему. "А ты кто такой?" - вместо ответа спросил он. "Это я, Приходько, твой комдив, неужели не узнал?" - "Товарищ генерал, сказал он. - Вот это встреча!" - "Знаменитый Приходько, - говорю, - который прошел всю войну". - "А все потому, - отвечает он, - что всегда имел в запасе сухие портянки и кое-какую жратву..." Извинился он передо мной, что сразу не узнал, снял вещевой мешок, достал кусок сала, луковицу, банку консервов и флягу. Потом хотел взять стопки и увидел новенький сервант. Вот этот. - Сергей Алексеевич указал на сервант. - "Чудеса в решете", - сказал твой муженек, отодвинул стекло и заглянул внутрь: нет ли там, позади нарядных рюмок, его стопок. Но не нашел и кликнул: "Машенька!" Ты не отозвалась, и он не стал больше звать. Я ему говорю: "А хозяйка здесь Егоровна".
Егоровна заплакала, хотя крепилась изо всех сил, но кивнула Сергею Алексеевичу: мол, не останавливайся, рассказывай, рассказывай.
- "По отчеству Егоровна, - ответил мне солдат и добавил с нежностью: А зовут ее Машенькой". Выпили мы с ним, закусили, а потом он меня и спросил: "Вот теперь вы мне скажите по совести, товарищ генерал, забыла меня жинка или не забыла?" - "Как же, - отвечаю, - забыла, когда на самом видном месте твоя фотография", - и показываю ему на карточку. "Это хорошо, что не забыла, - сказал он. - Это для нас, для солдат, самое главное..."
Сергей Алексеевич замолчал, дальше ему рассказывать сон не хотелось, потому что тогда надо было бы говорить про Витьку.
- Ну, а дальше-то, дальше, - попросила Егоровна.
- Дальше там уже про меня.
- Жалко, - с печалью сказала Егоровна. - Он сейчас передо мной как живехонький. Спасибо тебе.
- За что же спасибо? - удивился Сергей Алексеевич.
- За него. Что вспомнил. И меня, дуру, к нему повернул. А стопок у нас и не было. Не успели купить. - Егоровна вдруг захлебнулась от слез.
Сергей Алексеевич сидел молча, не шелохнувшись, он понимал и чувствовал чужое горе.
- Пойду за такси, - сказал Сергей Алексеевич.
- Уезжаешь все-таки. - Егоровна повернула к нему высохшие глаза: - Она икона моя, извини, не могу отдать.
- Что ты, что ты! - замахал рукой Сергей Алексеевич. - Тоже выдумала!
- Так и вправду у тебя есть сынок? - спросила Егоровна.
- Есть, есть, - ответил Сергей Алексеевич. - Сынок. Ему сейчас было бы сорок три.
Егоровна выхватила из его слов "сейчас было бы", но ничего больше не спросила. А он, какой-то полегчавший, невероятно строгий и собранный, будто выдержал какое-то испытание, вышел из дому.
ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
По дороге за такси он все же решил зайти к Костылевым и узнать, не вернулся ли Коля.
Сергей Алексеевич застал Костылевых дома. Они сидели в разных углах комнаты, как на похоронах. Когда он вошел, все повернули головы в его сторону с надеждой.
В комнате среди взрослых был и Юрка. Как побитый щенок, со щенячьими глазами.
- Не вернулся? - на всякий случай спросил он и, не получив ответа, стоя у дверей, сказал: - Я вам давеча... - замолчал, с изумлением поймав себя на том, что в последнее время часто употреблял слова, которыми говорил отец, и обрадовался, что стал совсем простым стариком. - Я вам давеча, - повторил он, - не сказал правду... Почему от вас ушел сын... Но сегодня я уезжаю и считаю своим долгом поставить вас в известность. Если бы он вернулся, я бы никогда... А так считаю своим долгом... - И продолжал звонким, надтреснувшим голосом: - Ваш сын ушел, так как узнал, что у него неродной отец.
Этого они не ожидали. Чего угодно, только не этого.
- Кто же ему сказал? - спросила наконец Костылева.
Сергей Алексеевич молча посмотрел на Юрку: он считал, что каждый должен понести ту кару, которую заслужил, и не хотел выгораживать Юрку.
- Юрий, - сказал Сергей Алексеевич, - ты разрешишь мне вместо тебя доложить?
Юрка неловко сполз со стула и опустил голову.
- Ты? - в гневе произнесла тетя Катя.
- А куда он уехал? - спросил Костылев.
- Думаю, в интернат, - ответил Сергей Алексеевич.
- Зачем, зачем ты это сделал? - закричала Костылева. - Предатель!
А тетя Катя подошла к сыну и дала ему пощечину.
Сергей же Алексеевич молча повернулся и вышел из комнаты. На улице, садясь в такси, он плохо подумал о себе. И если даже Коля разочаровался в нем, то имел ли право он, человек умудренный, бросить мальчишку в такой момент да еще возвести на него напрасную обиду, что он-де его не понял. Сергей Алексеевич тяжело вздохнул и окончательно захлебнулся от гнева и осуждения самого себя: как он был жесток и эгоистичен, занят лишь собой, и упустил из виду живое течение жизни, которое всегда существует и всегда важнее всего, что бы там ни было. "Даже важнее, чем воспоминания о Витьке, вдруг в смятении и искренности подумал Сергей Алексеевич. - И это не измена, а просто жизнь".
- Вы знаете, где находится интернат под Ялтой? - спросил Сергей Алексеевич у шофера, и когда тот ответил утвердительно, сказал: - Мы сначала туда, а потом уже на аэродром, - и вышел за чемоданом.
В комнате он открыл чемодан и достал с самого дна военную форму. Он уже давно не носил форму, с тех пор как вышел в отставку. Не носил, а всегда таскал с собой. А теперь она сослужит ему еще одну службу. Переоделся, подошел к зеркалу. Форма была помята, и Сергей Алексеевич попытался руками разгладить ее: не очень-то получилось. Подошел к графину, побрызгал воду на руки и влажными руками принялся разглаживать китель и брюки.
Снова посмотрел в зеркало: вроде бы получше. Подровнял ряды орденских планок. Потом неожиданно вытянулся по доброй старой военной манере и отдал себе честь. Совсем неплохо. Пусть это будет в радость Коле. Он вскинул голову, как молоденький лейтенант, который шел в первый раз представляться по начальству. Неплохо, совсем неплохо. Вот только форма великовата. Усох он за последние годы.
В окно донесся нетерпеливый сигнал такси.
Сергей Алексеевич кликнул Егоровну, но, не дождавшись ответа, пододвинул стопочку денег в центр стола. В последний раз оглядел комнату, почтительно козырнул солдату, взял палку, чемодан, и тут его взгляд упал на клетку с кенаром.
Он опустил чемодан и открыл клетку, чтобы взять птицу, но та вылетела и села на ширму.
- Вот дурак! - в сердцах сказал Сергей Алексеевич, взял чемодан и вышел.
При выезде из города Сергей Алексеевич попросил шофера остановиться и купил в магазине самый большой торт.
В открытое окно магазина со стороны пионерского лагеря ворвались звуки радио: "Говорит радиостанция пионерского лагеря. ("Проснулись", - подумал Сергей Алексеевич.) У нас состоялась встреча с ветераном гражданской и Отечественной войн Сергеем Алексеевичем Князевым..."
Сергей Алексеевич торопливо вышел из магазина, испугался, что по его лицу продавщица догадается, что ветеран - это и есть он. Пошел к такси твердым, военным шагом - есть еще порох в пороховницах. Правда, это было не так-то легко, сразу заныли старые раны. Но он не обращал на это внимания, шел и прислушивался, что он им там наболтал... Про батальон майора Шевцова, который принял на себя 22 июня первый удар врага на границе с бывшей Восточной Пруссией, остановил фашистов, перешел в контратаку и ворвался на территорию врага... "Но ведь это было, - подумал Сергей Алексеевич. - Жалко только, что все эти ребята и сам Шевцов погибли. Горячие головы". И Испания была... И штурм Кенигсберга... Все это чистая, чистая, святая правда.
Сергей Алексеевич снова сел в такси. Он хотел сказать шоферу свою обязательную фразу. Эту фразу он говорил всегда, когда садился в машину: "Вперед, только потихоньку, а то там дети".
Она уже мелькнула у него в сознании, но в следующий момент коробка с тортом выпала из рук.
Сергей Алексеевич приоткрыл глаза и подумал впервые: "Жалко, что я им рассказывал все про других, про других и ничего не вспомнил про себя..." И, как взрыв, как вспышка, у него возникло странное, может быть, последнее видение...
Он сам, еще почти мальчишка, в конноармейской форме стоит между двумя казаками на конях. Они пинают его ногами, перекидывая друг другу. Он падает, с трудом встает, и казаки летят на него с разных сторон, и каждый из них норовит его сбить первым... И он снова падает, по лицу течет кровь. "У, большевистская шкура!" - кричит один из них и замахивается плеткой.
"Что-то со мной не так", - мелькнуло в сознании Сергея Алексеевича, и над ним вместо казаков склонился вдруг Васька-банщик и цирковой наездник Тиссо.
...Через несколько минут приехала "скорая помощь", и Сергея Алексеевича перенесли в машину.
- Солдат, - сказала старушка, случайная прохожая.
- Тоже скажешь - солдат! Генерал он. Заслуженный генерал. Одних орденов добрый десяток... - тихо сказал шофер.
И машина уехала, и случайные свидетели разошлись.
А Коля был уже далеко от города. Он сидел в машине рядом со Здоровяком, который его подобрал в пути.
Здоровяк с семьей закончил свой отпуск и на собственном "Запорожце", нагруженном сверху всякой поклажей, возвращался домой.
- Между прочим, хотя твой дед и темнит... - начал старый разговор Здоровяк.
- Не дед он мне! - резко перебил его Коля.
- Пап, загадку, - потребовала дочь, прожевывая яблоко.
- Ну, раз публика настаивает... - Здоровяк подмигнул Коле. - "Сорок одежек, и все без застежек"... Считаю до де-ся-ти... Раз, два, три... четыре...
- Капуста, - мрачно произнесла жена.
- Зачем ты сказала, зачем! - возмутилась девочка. - Я сама хотела, сама!
- А кто? - вернулся к прерванному разговору Здоровяк и лениво зевнул.
- Никто, - неохотно ответил Коля.
- Я знаю, он из цирка, - сказал Здоровяк. - Я его мигом открыл. Подставной в публике.
- Не работал он в цирке никогда, - сказал Коля.
- Пап, загадку, - снова попросила девочка и угрожающе посмотрела на мать.
- "Не лает, не кусает, а в дом не пускает", - быстро проговорил Здоровяк.
- Замок! - с радостью произнесла девочка и закричала: - Я первая, я первая!..
- А где же он тогда работал, позвольте полюбопытствовать? - спросил Здоровяк.
- Военный он. В отставке.
- Может, даже генерал?
- Генерал, - повторил Коля.
- От инфантерии. - Здоровяк рассмеялся. - Артист. - Его толстые щеки, как два блюдца, висели под глазами и мелко дрожали от смеха. - Ты когда-нибудь видел живых генералов?
Коля отвернулся и промолчал. Ему стал неприятен этот человек, и он пожалел, что сел в машину.
- Умрешь со смеху! - не унимался Здоровяк. - Ты мне скажи его фамилию. Я всех генералов по фамилии знаю.
- Ну, если всех, - ответил Коля, - то Князев.
- Князев? - переспросил Здоровяк. - Откуда эту фамилию выудил? Откуда? Меня решил разыграть? Ростом не вышел... - Снова засмеялся и больно схватил Колю двумя пальцами за нос.
Коля открыл дверцу машины, чтобы выпрыгнуть на ходу. Здоровяк затормозил. Коля выскочил и побежал вперед по шоссе. Скоро ему стало жарко, рубашка прилипла к спине, но он продолжал бежать, словно хотел довести себя до изнеможения. Наконец он остановился, чтобы отдышаться. Незаметно оглянулся: машина стояла на прежнем месте - жаба с расплющенным носом.
Теперь он шел по прямой широкой магистрали. Внизу просыпалось море, и легкий туман стелился по воде и подымался в горы. Ему навстречу прошел полупустой троллейбус, и Коля проводил его глазами: может быть, в нем ехали родители. Он почему-то, как ни странно, подумал о них с нежностью. А потом еще больше: Коля поймал себя на мысли, что и про Сергея Алексеевича тоже думал с нежностью. "Вот еще, - разозлился он сам на себя. - Ни к чему это".
- Ты что, оглох, парень?
Рядом с ним стоял "Запорожец".
- Садись, - сказал Здоровяк и приветливо улыбнулся.
Коля, не останавливаясь, прошел дальше. Здоровяк вылез из машины и догнал его.
- Ну, ладно выламываться. Кому говорю, садись!
Коля не ответил.
- Ты что, шуток не понимаешь?.. - Он помялся. - Его случайно... зовут не Сергеем Алексеевичем?
- Сергеем Алексеевичем. А вы откуда знаете? - удивился Коля.
- Это мой командир дивизии, - тихо ответил Здоровяк. - Сколько лет мечтал его встретить, а встретил - и не узнал!
Они сели в машину и поехали дальше.
- Мария, слышишь? - сказал Здоровяк. - Помнишь, я тебе про него рассказывал? - Он посмотрел в зеркальце в увидел, что жена его и дочь, прислонившись друг к другу, спят. - Женщины ничего не понимают в военном деле. - И, склонившись к Коле, торопливо, шепотом стал рассказывать: - Мы тогда из окружения выходили, меня тяжело ранило. Тут каждый человек на учете, а меня надо на носилках нести. Вообще, думал, хана. А он внушил, что рана у меня не смертельная... Сам, понимаешь, на носилках нес.
- Сергей Алексеевич говорил мне, что я на его сына похож, - сказал Коля.
- Ты? - Здоровяк повернулся к нему и посмотрел на мальчика. - Ты похож на него, как я на китайского императора.
Коля не обиделся, но его ужаснула мысль, что, может быть, действительно он совсем не похож на Витьку и просто Сергей Алексеевич все это придумал. От одиночества, от тоски по сыну. А он ушел от него. И это его больно ударило и как-то по-новому повернуло к Сергею Алексеевичу, и он стал вспоминать все его рассказы, всю его жизнь и вдруг понял по-настоящему, по-взрослому, какая жестокая была у Сергея Алексеевича жизнь и как он был суров и беспощаден к себе.
И это его так всколыхнуло, что затмило собой все и неожиданно вернуло к отцу. Вспомнил он, как несколько лет назад отец его возил к деду в деревню. Они ездили вдвоем. И дед приказал ему прополоть грядку с морковью, а сам куда-то ушел. А он не хотел полоть, скучно было ему и жарко, и тогда отец прополол грядку вместо него. А когда дед его похвалил, отец промолчал. И теперь Коля понял, что отцу очень хотелось, чтобы он понравился деду, поэтому и промолчал.
И как же он мог так жестоко поступить и по отношению к Сергею Алексеевичу, и к матери с отцом! Ему стало обидно до слез.
- А какой он был? - спросил Коля.
- Не знаю, - сказал Здоровяк. - Я с ним ни разу не разговаривал.
- А храбрый?
- Вел он себя как надо.
Они подъехали к бензоколонке и пристроились в очередь на заправку.
- Ты извини, - сказал Здоровяк. - Нам больше не по пути - я в обратную... Покаюсь перед Сергеем Алексеевичем.
Коля взял чемоданчик, вылез из машины и отошел в сторону. Он видел, как Здоровяк подогнал машину к бензоколонке, как вышел, а следом за ним вылезла его жена, и они о чем-то разговаривали. А у Коли вдруг стало хорошо на сердце и радостно от этой красоты, которая его окружала! И оттого, что он решил вернуться, и оттого, что он скоро, совсем скоро увидит своих родителей и Сергея Алексеевича. Он подхватился и бегом бросился обратно к Здоровяку.
- А-а-а, не уехал еще, - неохотно произнес Здоровяк. - Ну, садись, повезу дальше.
- Значит, вы не возвращаетесь? - в ужасе спросил Коля.
- Дочку укачало. - Он что-то хотел добавить, но махнул рукой: - Садись.
- Спасибо, - ответил Коля и с обидой в голосе добавил: - Сам доберусь.
- Ну, тогда прощай, - и протянул мальчику руку.
Но Коля прошел мимо его руки. Он еле сдержался, чтобы не заплакать. Только он подумал, как ему повезло, что на его пути встретился этот добрый, милый человек и они поедут обратно вместе, и вдруг... Он никак не мог понять, как же так получилось. Сам сказал, что возвращается, что всю жизнь мечтал встретиться с Сергеем Алексеевичем, и он, Коля, даже представил эту встречу. Никогда он этого не поймет, и никто не заставит его так вот, на ходу, предавать людей. Ведь сам говорил, что Сергей Алексеевич спас ему жизнь, на носилках нес. После смерти Витьки, легко ли?
Родители были ему так рады, что ни о чем не спросили. Только отец сказал: "Завтра у нас рыбалка. Я о ней полгода мечтал. Помнишь, как в прошлом году?" Коля хотел ответить, что в прошлом году рыбалка-то была неудачной, они ведь ничего не поймали, но вспомнил, как им тогда было весело вдвоем, и ничего не ответил. А мама не отпускала от себя весь день, и ему не удалось сбегать к Сергею Алексеевичу.
И попал он к нему только на следующий день.
Коля несмело постучался в дверь к Сергею Алексеевичу, он чувствовал за собой какую-то вину. Незнакомый голос разрешил ему войти. В комнате были двое молодых людей: мужчина сидел на кровати Сергея Алексеевича, а женщина распаковывала вещи. На стульях валялись платья, на полу - маска для плавания и ласты.
- А где... Сергей Алексеевич? - в сильном волнении спросил Коля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9