— Иди, иди, бесплатно!Марина со вздохом поднялась со скамейки и встала за стулом, на котором не без труда поместилась Гала. Было похоже на то, что Марина заменила собой обезьянку, пока та мирно прогуливалась неподалеку на длинном поводке, сжимая в когтистой лапке очередной помидор.Постепенно начинало темнеть, потенциальные клиенты рассеялись, а потому фотограф, видно, со скуки вступил с Галой в пространный разговор, в ходе которого Гала деловито осведомилась, доходен ли его бизнес.Фотограф задумчиво почесал затылок, но отделываться расхожей фразой «коммерческая тайна» не стал.— Как когда, — признался он. — Конкуренция большая.— Этот, с фазаном, что ли, конкурент? — уточнила Гала, которая, судя по всему, тоже не очень-то разбиралась в птицах.— Это не фазан, а павлин, — поправил ее фотограф. — Нет, с этим у нас зоны поделены, я возле фонтана, а он возле кафе. Был тут, правда, один гнус с попугаем, все норовил на чужую территорию залезть. Мы ему популярно объяснили, что к чему, и он на пляж перебрался.Марина поняла, что речь шла о фотографе, снимавшем Кристину-Валентину и «гороховую» Веронику.— Какой у него попугай, желтый? — спросила она. — Что-то его не видно…— Точно, пропал куда-то, — согласился хозяин обезьянки, — в одночасье. Ничего, теперь там другой, верблюда водит. Только верблюд у него худой, как велосипед, горб и тот свисает, того и гляди кони бросит. Он хоть и верблюд, а жрать хочет. Говорят, они едят раз в две недели, а этот хмырь небось кормит его раз в полгода.Подробно обсудив особенности фотобизнеса на Черноморском побережье, Гала и фотограф начали болтать «за жизнь», а Марина погрузилась в самое себя, а там у нее, надо признать, царил полный кавардак. Прямо как в шкафу у старого холостяка. Чего с ней только не стряслось с тех пор, как она по женской слабости позарилась на горящую путевку. Приступив к «разбору полетов», Марина начала в задумчивости загибать пальцы левой руки. Мизинец — гибель соседки по пансионату Валентины Коромысловой, безымянный палец — ограбление, в результате которого она лишилась старой сумки и всей наличности, средний — странный обыск в номере, указательный — платье Кристины, кочующее по рукам, и наконец большой — она покраснела — скоропалительный и безрассудный роман с обходительным каперангом, несомненно, очень опытным сердцеедом. Да, для одной недели происшествий было многовато. А ведь она, кажется, еще кое-что забыла: таинственное исчезновение сестры Валентины — Полины. Да уж, если дело так пойдет и дальше, то для подсчета приключений ей не хватит пальцев не только на руках, но и на ногах.Марина вздохнула: с Полиной получилось особенно нехорошо. Вдруг она подумает, что Марина получила ее записку, но не захотела с ней встречаться? Пожалуй, стоит все-таки ей написать. Взять адрес у директора пансионата и написать. Одна польза была от этого каперанга — подсказал, как добыть нижнереченский адрес сестер Коромысловых. Завтра же с утра пораньше она пойдет к директору и узнает адрес. Приняв столь мудрое и дальновидное решение, Марина почувствовала себя несколько уверенней. Еще бы Петьке позвонить, жалко, денег нет. Не одолжить ли у Галы? Нет, пожалуй, не стоит. Потерпит как-нибудь. Интересно, долго будет идти перевод из Москвы? Если дольше десяти дней, она этого просто не переживет. Глава 13СТАРЫЙ КОЗЕЛ Директор здорово опаздывал на работу, или, выражаясь казенным языком, немного задерживался. Марина ждала его в коридоре, устроившись в довольно жестком кресле, вместо того чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, то есть купаться в море и загорать на пляже. В конце концов директор объявился, причем не один. За ним, бормоча на ходу, семенила Ксения Никифоровна, дежурная с Марининого этажа.— Да что же я могу поделать, Пал Николаич, когда уже третий телевизор ломается! — жаловалась она.— Вызывай мастера, они же на гарантии!— Вызывала, уже три раза вызывала…Директор, заметивший Марину, не дал Ксении Никифоровне довести мысль до конца.— Вы меня ждете? — спросил он у Марины.— Вас, — Марина встала с кресла. Директор посмотрел на нее с некоторым удивлением:— Что, опять кто-нибудь пропал? Марина поспешила его успокоить:— Да вроде бы нет…Директор вздохнул с облегчением:— А то тут с вами с ума сойдешь: то тонут, то пропадают…— Нет-нет, я к вам не поэтому, — еще раз заверила его Марина. — Мне просто нужно с вами поговорить.— Поговорить? — задумчиво проговорил он. — Н-ну, тогда проходите. — И, отперев дверь своего кабинета, пропустил Марину вперед.— Пал Николаич, — снова застрекотала дежурная, — а как же…Но тот ее решительно перебил:— Потом, потом…Марина в глубине души поразилась такому его вниманию к ее скромной персоне, попыталась найти этому какое-нибудь объяснение, да так и не нашла.Директор бросил ключи на крышку стола, покрытую стеклом.— Ну что там у вас опять стряслось? — осведомился он и провел ладонью по своему лысому черепу, словно приглаживая невидимую шевелюру. А в его голосе Марине почудились беспокойные нотки. С чего бы это, интересно?— Да ничего не случилось, — ответила она. — Я всего лишь хотела попросить у вас адрес Валентины Коромысловой.— Коромысловой? Это той, что утонула? — переспросил директор.— Ну да.Директор нервно забарабанил пальцами по стеклу на столе:— А зачем он вам?— Тут была ее сестра, Полина, и очень хотела со мной поговорить, но мы с ней, к сожалению, разминулись…— Вот как… — пробормотал директор, открыл несгораемый сейф, достал из него какую-то коробку и стал рыться в ней, видимо, искать ту самую анкету, в которой был записан адрес и прочие данные Валентины Коромысловой. Рылся он довольно долго, и в какой-то момент Марина с удивлением обнаружила, что руки его трясутся. — Что-то никак не найду, — пожаловался он, не поднимая головы.А Марина вдруг ясно осознала, что на самом деле он просто не хотел находить анкету Валентины Коромысловой! А на память пришел рассказ «гороховой» Вероники: «Он даже от нее закрылся в своем кабинете, а она орала, что выведет его на чистую воду». Марина с благодарностью приняла подсказку от внутреннего суфлера и четко, с чувством, толком, расстановкой, как диктор, докладывающий по телевизору долговременный прогноз погоды, произнесла:— Павел Николаевич, я все знаю. Директор вздрогнул, дернулся, и коробка с анкетами с грохотом упала на пол. Он посмотрел на разлетевшиеся листки и потерянно спросил:— Что вы знаете?— Все, а главное, я знаю, что вас с Валентиной Коромысловой кое-что связывало.После этих слов несчастный Павел Николаевич рухнул на жалобно скрипнувший под ним стул и снова обхватил свой стерильный череп ладонями, словно пытаясь спрятаться. На столе зазвонил телефон, он нехотя отнял правую руку от головы, поднял трубку, рявкнул: «Я занят!», наморщил лоб и глухо выдавил из себя:— Я так и думал, я так и думал, что добром это не кончится. Старый козел, решил травку пощипать на воле, козел, козел…Марина молчала, ожидая, когда он заговорит конкретнее.И он заговорил, по-прежнему не глядя ей в глаза:— Ну сами посудите, в чем моя вина? Хотя с вашей, женской, колокольни все, конечно, выглядит по-другому… Откуда же я знал, что она несовершеннолетняя, когда ей на вид все тридцать дашь?! Такая разбитная деваха, всю дорогу «гы-гы-гы» да «га-га-га», с намеками… А-а-а, какие там намеки, когда она напрямую заявляет, мол, давай, парень. Ну не знал я, что она несовершеннолетняя, не знал!Марина никак не могла взять в толк, о чем речь, а главное, о ком речь. Если о Валентине Коромысловой, то какая же она несовершеннолетняя? Уж той-то точно был тридцатник, причем полный.А директор склонил голову еще ниже, чуть ли не носом уперся в столешницу, и голос его стал таким глухим и безжизненным, словно раздавался из-под крышки гроба:— Короче, все у нас с этой девкой было по обоюдному согласию, ну, встретились и разбежались, курортный роман, одним словом. Можете не верить, но я этим никогда не злоупотреблял, только раз в году, когда жена ездила мать проведать в Тихорецк, и всегда все обходилось нормально, без проблем… И я ведь, заметьте, никого не обманывал и не соблазнял, только исключительно добровольно… Ну, знаете, есть такая категория женщин, для которых это просто, и я только с ними… И Машка эта такая же… Опять же, говорю, она выглядела как минимум на двадцать пять, а не на шестнадцать! Глупая к тому же, как пробка… Да она бы до такого и не дотумкала, если бы ее Коромыслова не подучила!Картина постепенно прояснялась, а ведь начинала Марина с чистого листа и ни на что не рассчитывала!— Девчонка вас шантажировала? — догадалась она.Видно, кающийся грешник уловил в Маринином тоне нечто напоминающее сочувствие, потому позволил себе взглянуть на нее, робко и заискивающе.— Да не сама она, а Коромыслова. Я же вам сказал, что Машка дура непроходимая и, извините, простая и незамысловатая шлюшка, не больше. Она бы до такого недопетрила, точно недопетрила. А Коромыслова, та, видать, была стерва с большим опытом… Она ведь за проживание в пансионате ничего не платила, это я ее в пансионат устроил, когда она мне условие выставила. До того она на частной квартире жила… вместе с Машкой, там они и снюхались. Ну, попался я ей на удочку, бесплатно поселил здесь, чтобы она помалкивала. Казалось бы, чего еще надо? Так она, оказывается, хотела одна в комнате жить! Приходила еще ругаться. Стерва, вот стерва! — Директор осекся и возбужденно забормотал:— Только вы не подумайте про меня ничего дурного… Я против нее ничего, я не такой человек, чтобы кого-то… — Он даже замахал руками, будто пытался отогнать от Марины дурные мысли.Не очень-то ему это удалось, потому что Марина с ходу принялась ревизовать образ Кристины-Валентины, который после разговора с ее сестрой несколько посветлел, а теперь снова начинал меркнуть. Не Валентина, а какой-то двуликий Янус. С одной стороны, несчастная женщина, потерявшая единственную любовь, с другой — заурядная шантажистка. Хотя почему Марина должна вот так сразу верить этому «старому козлу» директору (между прочим, его же собственное выражение!), которому, в свете открывшихся обстоятельств, смерть Кристины-Валентины была очень даже кстати. Причем в любом случае: сама ли она утонула или кто-то ей помог. Кстати, о помощниках: Марина посмотрела на директора повнимательнее.А тот все еще ерзал на стуле и ломал короткопалые руки:— Когда это все случилось, ну, когда она утонула, я страшно испугался. Хотел даже все честно рассказать, чтобы не возникло подозрения, но, но…— Но в милиции никого и не собирались подозревать, они сразу решили, что она утонула. Сценарий известный: выпила лишнего, полезла ночью в море…— Сценарий, вы сказали: сценарий? А разве это было не так? — Директор не просто побледнел, а прямо-таки посинел, как общипанный цыпленок. И, не дождавшись ответа, сбивчиво заговорил:— Слушайте, Марина Геннадьевна, я понимаю, вы про эту историю узнали от Коромысловой… А ведь могли ничего и не знать, ведь так?«Куда, интересно, он клонит?» — подумала Марина.— Много заплатить я вам не могу, но у меня есть кое-какие сбережения. Всю жизнь собирал, вместе с этой лысиной заработал, — он звонко шлепнул себя по черепу, — столько лет на вредном производстве оттрубил… Надеялся, что на старости будет спокойная жизнь, куда там… Козел, старый козел!Марина невольно отпрянула: да ведь он и ее принимал за банальную шантажистку, вроде Кристины-Валентины!— Вы что же, мне взятку предлагаете? — уточнила она зловещим шепотом.Павел Николаевич, точно очнувшись ото сна, широко раскрыл глаза и, испугавшись, сдал назад:— Взятка! Какая взятка? Я просто вам рассказываю, как было дело.Вряд ли Марина могла примерять на себя мантию судьи, но все же не удержалась от оценки:— Скверная история.— Согласен, — продолжил процедуру покаяния директор пансионата, — но ведь не по злому умыслу, не по злому… Исключительно по глупости! А теперь, если откроется правда, я горю по всем фронтам: по уголовному — я разжение!), которому, в свете открывшихся обстоятельств, смерть Кристины-Валентины была очень даже кстати. Причем в любом случае: сама ли она утонула или кто-то ей помог. Кстати, о помощниках: Марина посмотрела на директора повнимательнее.А тот все еще ерзал на стуле и ломал короткопалые руки:— Когда это все случилось, ну, когда она утонула, я страшно испугался. Хотел даже все честно рассказать, чтобы не возникло подозрения, но, но…— Но в милиции никого и не собирались подозревать, они сразу решили, что она утонула. Сценарий известный: выпила лишнего, полезла ночью в море…— Сценарий, вы сказали: сценарий? А разве это было не так? — Директор не просто побледнел, а прямо-таки посинел, как общипанный цыпленок. И, не дождавшись ответа, сбивчиво заговорил:— Слушайте, Марина Геннадьевна, я понимаю, вы про эту историю узнали от Коромысловой… А ведь могли ничего и не знать, ведь так?«Куда, интересно, он клонит?» — подумала Марина.— Много заплатить я вам не могу, но у меня есть кое-какие сбережения. Всю жизнь собирал, вместе с этой лысиной заработал, — он звонко шлепнул себя по черепу, — столько лет на вредном производстве оттрубил… Надеялся, что на старости будет спокойная жизнь, куда там… Козел, старый козел!Марина невольно отпрянула: да ведь он и ее принимал за банальную шантажистку, вроде Кристины-Валентины!— Вы что же, мне взятку предлагаете? — уточнила она зловещим шепотом.Павел Николаевич, точно очнувшись ото сна, широко раскрыл глаза и, испугавшись, сдал назад:— Взятка! Какая взятка? Я просто вам рассказываю, как было дело.Вряд ли Марина могла примерять на себя мантию судьи, но все же не удержалась от оценки:— Скверная история.— Согласен, — продолжил процедуру покаяния директор пансионата, — но ведь не по злому умыслу, не по злому… Исключительно по глупости! А теперь, если откроется правда, я горю по всем фронтам: по уголовному — я развратник, по семейному — изменщик, а по служебному… — Он не нашел подходящего определения и ограничился протяжным вздохом. — Ну пожалейте вы старого дурака, что вам с того, что вы испортите мне жизнь?Марина чувствовала себя отвратительно, вот уж на что она никак не рассчитывала, так это оказаться вершительницей чьих-то судеб. Что ей теперь делать прикажете? Бежать в милицию и докладывать о старом прелюбодее? Могла ли она взять на себя подобную ответственность? Да и там вряд ли обрадуются, они ведь, поди, давно закрыли дело, а тут: наша песня хороша, начинай сначала. Короче, спасибо они ей точно не скажут и именные часы за бдительность не вручат. А главное, если директор к смерти Кристины-Валентины отношения не имеет, то за что ему страдать? За то, что связался с малолеткой? Ну раз так, то прежде она на нее, эту малолетку, глянет и поговорит с ней, если удастся.И Марина, в глубине души ругая себя за то, что опять лезет не в свои дела, спросила, где найти вышеупомянутую несовершеннолетнюю Машку.— На Полевой, если она еще оттуда не смылась, — недовольно буркнул директор. — Дом шестнадцать. Там снимает комнату, вернее, времянку.— Полевая, это где? — осведомилась Марина.— Да в поселке, там квартиры дешевые… В общем, нужно ехать на двадцатом автобусе до конца.Марина остановила на нем пристальный, оценивающий взгляд:— Значит, так. Раз уж я во все это ввязалась, то придется мне стать арбитром. Я поговорю с девчонкой и исходя из того, что услышу от нее, решу, как мне поступить.У директора был совершенно потерянный вид, он только беспомощно развел руками:— Дело ваше, но, если она начнет плести, что я ее изнасиловал или еще что-нибудь в этом духе, вы ей не верьте, не верьте…— Не волнуйтесь, сама как-нибудь разберусь! — Марина старалась, чтобы ее голос звучал как можно уверенней. — И еще учтите: если вздумаете мне помешать, то я предприму соответствующие меры, — пообещала она, а сама подумала: «И что я такое несу, какие еще меры?»Бледный директор пошел желтыми пятнами.— Господи, Что вы говорите?! — возопил он. — Как это я вам помешаю?Пожалуй, она и впрямь перегнула палку. На Маринин взгляд, лысый Павел Николаевич на убийцу не тянул, но ведь не так уж много она их видела в своей жизни, этих убийц. Если быть точной, то ни одного, если не считать киношных архизлодеев. Так вот, на них директор «Лазурной дали» совершенно не походил, скорее уж напоминал смирного и домашнего без пяти минут пенсионера, удел которого дремать на солнышке в окружении внуков.И все же она задержала на нем нарочито проницательный взгляд и процедила многозначительно:— Ладно, дальше видно будет, а пока дайте все-таки мне адрес Коромысловой.— Пожалуйста, пожалуйста. — Павел Николаевич нацепил очки и зашуршал своими бумагами. — Вот! — Он протянул Марине анкету Кристины-Валентины.Марина, не испрашивая разрешения, взяла с директорского стола ручку и чистый лист бумаги, аккуратно переписала из анкеты интересующие ее данные и поднялась со стула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21