Она оплакивала погибших в бою собратьев, Утренняя Тучка, волчица выла от горя, обратив свою скорбь к луне.
Вместе с волчицей Юный Бык, опечаленный участью мертвых, откинул назад свою голову и завыл.
Но вот он услышал речь человека. Перед ним стояла Мин.
– Что с тобой, Перрин? – спросила она. Рукав ее одежды был оторван, на щеке голубел синяк. На клинке ее кинжала и на палице, которую Мин сжимала другою рукой, темнела кровь и шерсть.
Все уцелевшие в бою воины без единого слова взирали на Перрина. Хлопал ресницами Лойал, устало опирающийся на длиннющую боевую дубину. Рядом с ним остановились шайнарцы, спешившие доставить израненных товарищей к костру, где Морейн уже обихаживала одного из воителей, а рядом с ней высился Лан. Но сейчас и сама леди Айз Седай всматривалась в лицо Перрина. Подожженные в битве деревья обливали долину волнующимся светом. Освещали оставшихся там и тут сраженных троллоков. Рядом с их телами лежали шайнарцы, и погибших в сече воинов было много, и везде виднелись тела павших собратьев Юного Быка. Слишком много их было…
И вновь возжелал воин Перрин завыть по-волчьи. Он в тот же миг заставил себя забыть о волках-братьях. Но сквозь барьер, выстроенный его волей, пробивались картины боя и чувство скорби. Наконец воину удалось укрыться от волков, не чувствовать их боль, их ярость, их желание преследовать Испорченных, бежать за… Перрин вздрогнул, повел плечами. Огнем полыхала рана на спине, плечо словно лежало на наковальне под ударами молота. Гудели от ссадин и ударов босые и поцарапанные ноги бойца. Пахло кровью. Пахло троллоками, пахло смертью.
– Я… Я уцелел, Мин!
– Ты славно бился, кузнец! – сказал Лан. Страж поднял над головой свой кровавый меч и произнес: – Тай'шар Манетерен! Тай'шар Андор! – Что значило:
"Истинная кровь Манетерен. Истинная кровь Андора".
Стоявшие поблизости шайнарцы – как мало их осталось! – вознесли свои блещущие мечи и повторили:
– Тай'шар Манетерен 1 Тай'шар Андор!
– Та'верен! – кивнув, добавил важное слово Лойал. Смутившись, Перрин опустил голову. Своими словами Лан спас воителя от вопросов, отвечать на которые Перрину не хотелось, да заодно и воздал бойцу почести, хотя и незаслуженные. Никто из воинов не понял этого. Перрин же терялся в догадках, что сказали бы шайнарцы, узнай они правду. Но к нему уже подошла Мин.
– Лея погибла, – проговорил Перрин. – Я не смог… Так хотелось защитить ее!..
– Ты не сумел бы ей помочь, – сказала Мин тихо. – Тебе уже было известно: ее ждала смерть. – Через секунду Мин содрогнулась, увидев рану в спине воина.
– Морейн тебя Исцелит. Она сейчас Исцеляет тех, кому в силах помочь.
Перин молча кивнул. Вдоль позвонков кровь у него ссохлась так, что превратилась в панцирь, но боль он не хотел замечать. О Свет, я едва вернулся на этот раз! Но пусть больше никогда не повторится такое. Не хочу! И не захочу ни разу!
Но когда он бился воедино с серо-седыми, все было совсем иначе. Ему ведь и в голову не приходило, будто кто-то из незнакомых пугается его только потому, что Перрин такой рослый и сильный. Никто ведь не считает его тугодумом только из-за того, что он старался быть осторожным. Волки мгновенно узнавали своих, пусть и не встреченных прежде, и с ними Перрин был волком среди волков.
Ни за что! Руки Перрина сжали рукоять секиры. Нет! И, услышав вдруг слова Масимы, человек-волк вздрогнул.
– Нам дан знак, – вымолвил шайнарец, обращаясь ко всем воинам. Руки его и мускулистая грудь – все было в крови, ибо сражался воитель едва одетым, в одних штанах, к тому же после боя он сильно прихрамывал, но глаза его светились небывалым блеском. Они просто– таки сияли. – Нам дано укрепиться в своей вере: сразиться за власть Дракона, рожденного вновь, в союзе с нами явились волки. В Последней Битве, под знаменем лорда Дракона, в одном ряду с нами выйдут на бой звери леса! Нам ниспослан знак – идти вперед! Лишь Друзьям Тьмы не по пути с нами!
Двое шайнарцев кивнули в знак согласия с ним. Но Уно лишь фыркнул и приказал:
– Закрой рот, Масима! – Похоже, его не коснулось оружие врагов, но ведь опытный Уно бился с троллоками еще тогда, когда Перрин не успел родиться на свет. Однако теперь, не в силах уже бороться со своей усталью, ветеран тяжело опирался на меч, горел, полный сил, только нарисованный глаз на повязке. – Стоит лорду Дракону бросить боевой клич – мы пойдем вперед! Но не раньше, чем услышим его команду! И вы, фермеры овцеголовые, растреклятые, не смейте забывать сего! – Одноглазый горящим взором оглядел увеличившийся ряд солдат, раны которых стали предметом забот Морейн: не многие даже после Исцеления имели силы сидеть. Уно покачал головой: – По крайней мере, у нас теперь найдется, чем согреть раненых – шкурами ярых волков!
– Никогда! – Голос Перрина врезался в спор с такою страстью, что шайнарцы удивились. – Волки сражались в союзе с нами, и мы похороним убитых зверей вместе с нашими павшими соратниками.
Уно, нахмурившись, уже раскрыл рот, готовясь возразить Перрину, однако тот уставил в лоб бойцу-ветерану свой взгляд, золотистый и прямой. И шайнарец опустил голову перед воителем.
Перрин собрался возобновить протесты, но в ту же минуту Уно приказал шайнарцам принести всех погибших волков. Мин посматривала на Перрина искоса, как обычно глядела, когда взору ее представали в других некие знаки.
– Где Ранд? – спросил он у девушки.
– Бродит там, где потемней, – отвечала она, указав на дальний склон холма. – И не пробуй вызвать его на разговор. Ранд рычит на каждого, кто к нему подходит.
– Но уж со мной-то он поговорить соизволит, – возразил ей Перрин. Мин продолжала удерживать воина от беседы с Рандом, уговаривая его показать свою рану Морейн. Но что ей откроется, когда Морейн пронзит меня взглядом, о Свет!.. Нет, я не желаю об этом знать…
Ранд сидел на валуне, укрывшись от света горящих деревьев, спиной опираясь о ствол кряжистого дуба. Воззрившись в пустоту перед собой, сунув ладони под красную куртку, он обхватил себя руками, как будто все не мог согреться. Словно и не замечая, что кто-то к нему приближается. Мин присела рядом с Рандом, тронула его за локоть, но он и не шелохнулся. И тут тоже Перрин почуял дух крови, крови не только его собственной.
– Ранд! – начал он, однако Ранд его прервал.
– Тебе ведь неизвестно, чем я занимался все время битвы? – Ранд, как прежде, взирал в пространство, будто разговаривая с ночью. – Я не делал ровно ничего! Ничего полезного для победы. Истинного Источника поначалу, я как ни тянулся, достать не сумел, не мог ухватиться. Он все время ускользал. Но все же он мне поддался! Сжечь всех троллоков, спалить дотла Исчезающих – вот какой план мне явился. А что в итоге получилось? Я поддел огнем несколько старых деревьев, вот и все! – Он засмеялся над собой, молча вздрагивая плечами, но на лицо Ранда вернулись складки горечи. – Саидин вливал в меня свою мощь с такой щедростью, что я уже готов был взорваться, точно фейерверк. Мне нужно было направить ее куда-нибудь, пока Сила не сожгла меня, и мне уже хотелось гору обрушить на троллоков. И я пустил силу в дело. Видел бы ты мой поединок! Не с врагом – со мной самим! Я бился против своей же силы, чтобы гора всех нас не похоронила под собой…
Мин взглянула на Перрина с болью, моля о помощи.
– Мы… Мы сражались с врагами. Ранд, – проговорил Перрин. Вспоминая лица и стоны раненых, он унимал холод своего отчаяния. Тогда вспомнились тела убитых. Пусть они мертвы – но ведь нас гора не погребла. – Мы справились и без тебя, Ранд!
Ранд прислонился к дереву затылком, закрыл глаза.
– Я чувствовал, как они подкрадывались, – сказал он едва слышно. – Только я не знал, кто они. От каждого из них чувство, как от пятна на саидин. А саидин всегда где-то недалеко, он призывает меня к себе, голос его поет сладко. Но когда я понял разницу, уже кричал Лан, предупреждая нас. Если б я умел владеть Силой, я бы узнал о приближении троллоков куда раньше. Но зачастую, когда мне в самом деле удается коснуться саидин, я вовсе не понимаю, что делаю. Поток его просто-таки смывает меня, несет с собой. Я бы мог хотя бы предупредить вас! Перрин с трудом распрямил свои израненные ноги.
– Нас и так предупредили о близящейся опасности, – промолвил он, сознавая, что убедить в этом хочет прежде всего самого себя. Нужно мне было поговорить с волками пораньше, они бы меня наверняка предупредили. Они-то знали, что в горах появились троллоки и Исчезающие. Волки спешили сообщить мне о грозящих врагах. В миг этой мысли Перрина постигла догадка:
не изгони он волков из своего разума, он бы, верно, бежал вслед за стаей серых-седых. Как носился нередко вместе с волками славный воин Илайас Мачира, тот тоже понимал волков. Но сколько бы ни резвился Илайас в компании серых братьев, о своей человеческой сути забыть он себе не давал. Как удавался Илайасу сей фокус, Перрин не ведал, да и не видел он человека-волка давненько.
По скрипу и скрежету камней под подошвами Перрин догадался: подходят двое. Ветер донес их запах. Из осторожности воин не стал называть имена, пока Лан с Морейн не приблизились настолько, чтобы их увидел обычный человек, не столь зоркий, как Перрин.
Верный Страж поддерживал славную леди Айз Седай под руку, столь деликатно помогая ей удержаться на ногах, что дама как бы не замечала его помощи. Морейн, полуприкрыв свои измученные усталостью глаза, держала в руке вырезанную из кости небольшую фигурку женщины. Как догадался уже Перрин, то был "ангриал. дар Эпохи Легенд, он давал Айз Седай возможность направить с его помощью много больше Силы, чем могла она добыть без талисмана. Если в работе Исцеления ей пришлось пустить в дело "ангриал. значит, устала она уже до изнеможения.
Мин поднялась, встречая королеву поселка, однако Айз Седай остановила ее жестом.
– Помочь нужно каждому, кто ранен, – проговорила Морейн, взглянув на Мин. – Только после всех трудов можно будет отдыхать. – И, отойдя от Лана, она внимательно осмотрела рану Перрина и провела холодной рукой по кровоточащему его плечу, затем вдоль ранения в его спине. От прикосновений Морейн кожа Перрина ощутила легкое покалывание. – Ничего страшного, – постановила целительница. – Рана в плече глубока, но у нее ровные края. Ну-ка, возьми себя в руки, герой! Так уж больно тебе не будет, но все же…
Никогда не лгал себе Перрин, будто стоять рядом с человеком, имеющим доступ к Единой Силе, легко и приятно, притом воин знал: когда воздействуют Силой на твое тело, выдерживать ее мощь вдвое, втрое трудней, чем биться не на жизнь, а на смерть. Однако уже пару– тройку раз ощущал он на себе действие Силы и вроде бы представлял себе, каково бывает, когда направляют ее на тебя. Но опыт Перрина ограничивался лишь теми случаями, когда Морейн всего лишь снимала с бойца усталость, уводя боль из натруженных мускулов. Сегодня Морейн творила над ним иное дело.
Взглянув ей в лицо, Перрин мгновенно осознал, что Айз Седай смотрит в его тайную сердцевину, зрит его тело насквозь. Пытаясь вздохнуть, он в полубеспамятстве едва не выпустил из рук секиру. Он ощущал и почти видел наяву, как сдергивается с его спины кожа, как вздергиваются, сшиваются израненные мышцы. Воин не сознавал, чья невидимая рука поводит вперед и в сторону его бугристое плечо, глаза его застилал туман. До мозга костей и еще глубже прошиб богатыря мороз. Перрин словно бы летел куда-то, падал, барахтался; не зная, что и как подхватывает его и возносит, он чувствовал себя вне времени и пространства. Прошла целая вечность, прежде чем мир перед ним вновь стал явным. Едва удержавшись на ногах, Морейн с помощью Лана отошла от Перрина.
Изумленный случившимся с ним перерождением, Перрин заметил: рана в плече его затянулась, кожа стала белой, прочь убегала боль. Не утратив предусмотрительности, он не делал лишних движений, но за пролетевшие секунды боль в спине тоже успела его покинуть. Ноги воина стояли на земле так крепко, словно не бывали ранены ни разу. И ликовал, урча, его голодный живот.
– Ступай, поешь как следует, – приказала Исцеленному Морейн. – Я заставила всю твою силу поработать до устали. Тебе надо восстановиться.
Голод уже разворачивал перед мысленным взором Перрина роскошные облики яств. Сочился кровью бифштекс, ждала его пряная оленина и нежное седло козы… Ему с большим трудом удалось победить мечтания желудка о мясе. Не лучше ли накопать под кустами съедобных корней да поджарить их, по запаху они ничуть не хуже репы? Но живот его снова заворчал, теперь уже в знак протеста.
– На тебе даже шрамов не осталось, кузнец! – услышал Перрин голос Лана.
– Израненные волки сами отступили в лес, – проговорила Морейн, поглаживая свою поясницу и потягиваясь. – Но оставшихся на поле зверей я постаралась подлечить. – Она не обратила внимания на пронзающий взгляд Перрина, будто разговор шел о делах обыденных. – Не знаю, какие резоны заставили их явиться сюда, – продолжала она. – Знаю одно: они спасли всех нас от гибели.
Перрин молча повел плечами, опустил голову. Леди Айз Седай тронула ссадину на щеке Мин, но молодая женщина сделала шаг назад, промолвив:
– Рана у меня пустяковая, а вы уже устали, Морейн. Вот видели бы вы, какие ссадины бывали, когда я просто падала!
Улыбаясь, Морейн опустила руку. Лан поддержал владычицу под локоть.
– Ну, ладно, – она улыбнулась. – А ты-то как, Ранд? Не ранен ли? Легкая царапина, нанесенная мечом Мурддраала, может лишить человека жизни, да и у многих троллоков сабли того же рода.
Перрин заметил кое-что важное.
– Ранд, у тебя куртка вся в крови! – сказал он. Из-под куртки Ранд выпростал правую руку, сплошь залитую кровью.
– Нет, не Мурддраал поработал, – отвечал он, разглядывая свою раненую руку с отсутствующим видом. – И не троллок, конечно. Просто открылась старая рана, я получил ее в Фалме.
Присвистнув от удивления, Морейн отошла от Лана, опустилась на колено подле Ранда. Откинув полу его куртки, она изучала рану. Перрин видел не ранение Ранда, а затылок склонившейся Морейн, но гуще становился запах крови. Морейн разводила руками, и на лице Ранда отражалась боль. Усмехнувшись, он молвил:
– "Кровь Дракона Возрожденного на скалах Шайол Гул освободит человечество от Тени! " Не так ли звучит то, что повторяется в пророчествах о возвращении Дракона?
– Кто тебе сказал это? – требовательно спросила юношу Морейн.
– Вам остается всего лишь доставить меня к Шайол Гул, – пробормотал Ранд, и голос его звучал полусонно, – а помочь могут Путевые Врата или Портальный Камень. И тогда со всем этим будет покончено. Не будет больше смертей. Не будет больше снов. Больше не будет…
– Будь дело настолько просто, – угрюмо промолвила Морейн, – я бы давно так и сделала, как-нибудь да сделала бы, но не все в "Кариатонском Цикле" следует воспринимать буквально. На одно, о чем говорится впрямую, приходится десять фраз, истолковать которые можно по-разному, любое из сотни объяснений выбирай. Но какой смысл в эти фразы вложен?.. И не думай, будто, что-то знаешь из того, что должно случиться, пусть кто-то и пересказал тебе Пророчества целиком. – Морейн вздохнула, набираясь сил. "ангриал она сжала покрепче, а правой рукой стала оглаживать тело Ранда спокойно, словно оно и не было залито кровью. – Потерпи!
Ранд распахнул глаза, точно желая от ужаса поглотить ими весь мир. Его била дрожь. Перрин знал, что сейчас Ранд уверен: кошмару, овладевшему всем его телом, не будет предела. Так ощущал свою муку и Перрин, когда его исцеляла Морейн. Лишь изредка целительница давала Ранду отдых, позволяя ему прислониться спиной к дубу.
– Я совершила… Я сумела все, что в моих силах, – промолвила царица поселка, едва шевеля губами. – Все, что могла. Но будь осторожен, не расслабляйся. Рана может раскрыться вновь, если ты…
Голос ее умолк, Морейн повалилась на землю. Ранд пытался ее удержать на ногах, но в мгновение ока к хозяйке своей метнулся Лан, сумел поднять ее, усадить. И вдруг на лице его засветилось неясное новое чувство. Нежность? Нежность у Лана – к Морейн? Вот уж каких чудес не ожидал Перрин!
– Все силы свои отдала раненым, – проговорил Страж. – Она помогла каждому из нас, но кто в силах помочь ей? Отнесу ее в дом, пусть поспит хоть немного…
– Ранд есть, он поможет ей, – молвила Мин. Но Страж покачал головой:
– Лучше и не пытайся, пастух. Твоих знаний довольно, только чтобы убить Морейн. Оказать ей помощь – работенка более заковыристая!
– Это правда, – сказал Ранд с горечью. – Здесь мне доверять нельзя. Всех рядом с собой поразил Льюс Тэрин Убийца Родичей. Быть может, и я натворю таких же бед, как он!
– Не раскисай, пастух! – приказал ему Лан. – Твои крепкие плечи – опора всему миру! Помни: ты – мужчина. Исполняй свой долг – вот и все!
Ранд обратил на Стража пронзительный взор, но в тот же миг злоба его испарилась, как это ни странно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Вместе с волчицей Юный Бык, опечаленный участью мертвых, откинул назад свою голову и завыл.
Но вот он услышал речь человека. Перед ним стояла Мин.
– Что с тобой, Перрин? – спросила она. Рукав ее одежды был оторван, на щеке голубел синяк. На клинке ее кинжала и на палице, которую Мин сжимала другою рукой, темнела кровь и шерсть.
Все уцелевшие в бою воины без единого слова взирали на Перрина. Хлопал ресницами Лойал, устало опирающийся на длиннющую боевую дубину. Рядом с ним остановились шайнарцы, спешившие доставить израненных товарищей к костру, где Морейн уже обихаживала одного из воителей, а рядом с ней высился Лан. Но сейчас и сама леди Айз Седай всматривалась в лицо Перрина. Подожженные в битве деревья обливали долину волнующимся светом. Освещали оставшихся там и тут сраженных троллоков. Рядом с их телами лежали шайнарцы, и погибших в сече воинов было много, и везде виднелись тела павших собратьев Юного Быка. Слишком много их было…
И вновь возжелал воин Перрин завыть по-волчьи. Он в тот же миг заставил себя забыть о волках-братьях. Но сквозь барьер, выстроенный его волей, пробивались картины боя и чувство скорби. Наконец воину удалось укрыться от волков, не чувствовать их боль, их ярость, их желание преследовать Испорченных, бежать за… Перрин вздрогнул, повел плечами. Огнем полыхала рана на спине, плечо словно лежало на наковальне под ударами молота. Гудели от ссадин и ударов босые и поцарапанные ноги бойца. Пахло кровью. Пахло троллоками, пахло смертью.
– Я… Я уцелел, Мин!
– Ты славно бился, кузнец! – сказал Лан. Страж поднял над головой свой кровавый меч и произнес: – Тай'шар Манетерен! Тай'шар Андор! – Что значило:
"Истинная кровь Манетерен. Истинная кровь Андора".
Стоявшие поблизости шайнарцы – как мало их осталось! – вознесли свои блещущие мечи и повторили:
– Тай'шар Манетерен 1 Тай'шар Андор!
– Та'верен! – кивнув, добавил важное слово Лойал. Смутившись, Перрин опустил голову. Своими словами Лан спас воителя от вопросов, отвечать на которые Перрину не хотелось, да заодно и воздал бойцу почести, хотя и незаслуженные. Никто из воинов не понял этого. Перрин же терялся в догадках, что сказали бы шайнарцы, узнай они правду. Но к нему уже подошла Мин.
– Лея погибла, – проговорил Перрин. – Я не смог… Так хотелось защитить ее!..
– Ты не сумел бы ей помочь, – сказала Мин тихо. – Тебе уже было известно: ее ждала смерть. – Через секунду Мин содрогнулась, увидев рану в спине воина.
– Морейн тебя Исцелит. Она сейчас Исцеляет тех, кому в силах помочь.
Перин молча кивнул. Вдоль позвонков кровь у него ссохлась так, что превратилась в панцирь, но боль он не хотел замечать. О Свет, я едва вернулся на этот раз! Но пусть больше никогда не повторится такое. Не хочу! И не захочу ни разу!
Но когда он бился воедино с серо-седыми, все было совсем иначе. Ему ведь и в голову не приходило, будто кто-то из незнакомых пугается его только потому, что Перрин такой рослый и сильный. Никто ведь не считает его тугодумом только из-за того, что он старался быть осторожным. Волки мгновенно узнавали своих, пусть и не встреченных прежде, и с ними Перрин был волком среди волков.
Ни за что! Руки Перрина сжали рукоять секиры. Нет! И, услышав вдруг слова Масимы, человек-волк вздрогнул.
– Нам дан знак, – вымолвил шайнарец, обращаясь ко всем воинам. Руки его и мускулистая грудь – все было в крови, ибо сражался воитель едва одетым, в одних штанах, к тому же после боя он сильно прихрамывал, но глаза его светились небывалым блеском. Они просто– таки сияли. – Нам дано укрепиться в своей вере: сразиться за власть Дракона, рожденного вновь, в союзе с нами явились волки. В Последней Битве, под знаменем лорда Дракона, в одном ряду с нами выйдут на бой звери леса! Нам ниспослан знак – идти вперед! Лишь Друзьям Тьмы не по пути с нами!
Двое шайнарцев кивнули в знак согласия с ним. Но Уно лишь фыркнул и приказал:
– Закрой рот, Масима! – Похоже, его не коснулось оружие врагов, но ведь опытный Уно бился с троллоками еще тогда, когда Перрин не успел родиться на свет. Однако теперь, не в силах уже бороться со своей усталью, ветеран тяжело опирался на меч, горел, полный сил, только нарисованный глаз на повязке. – Стоит лорду Дракону бросить боевой клич – мы пойдем вперед! Но не раньше, чем услышим его команду! И вы, фермеры овцеголовые, растреклятые, не смейте забывать сего! – Одноглазый горящим взором оглядел увеличившийся ряд солдат, раны которых стали предметом забот Морейн: не многие даже после Исцеления имели силы сидеть. Уно покачал головой: – По крайней мере, у нас теперь найдется, чем согреть раненых – шкурами ярых волков!
– Никогда! – Голос Перрина врезался в спор с такою страстью, что шайнарцы удивились. – Волки сражались в союзе с нами, и мы похороним убитых зверей вместе с нашими павшими соратниками.
Уно, нахмурившись, уже раскрыл рот, готовясь возразить Перрину, однако тот уставил в лоб бойцу-ветерану свой взгляд, золотистый и прямой. И шайнарец опустил голову перед воителем.
Перрин собрался возобновить протесты, но в ту же минуту Уно приказал шайнарцам принести всех погибших волков. Мин посматривала на Перрина искоса, как обычно глядела, когда взору ее представали в других некие знаки.
– Где Ранд? – спросил он у девушки.
– Бродит там, где потемней, – отвечала она, указав на дальний склон холма. – И не пробуй вызвать его на разговор. Ранд рычит на каждого, кто к нему подходит.
– Но уж со мной-то он поговорить соизволит, – возразил ей Перрин. Мин продолжала удерживать воина от беседы с Рандом, уговаривая его показать свою рану Морейн. Но что ей откроется, когда Морейн пронзит меня взглядом, о Свет!.. Нет, я не желаю об этом знать…
Ранд сидел на валуне, укрывшись от света горящих деревьев, спиной опираясь о ствол кряжистого дуба. Воззрившись в пустоту перед собой, сунув ладони под красную куртку, он обхватил себя руками, как будто все не мог согреться. Словно и не замечая, что кто-то к нему приближается. Мин присела рядом с Рандом, тронула его за локоть, но он и не шелохнулся. И тут тоже Перрин почуял дух крови, крови не только его собственной.
– Ранд! – начал он, однако Ранд его прервал.
– Тебе ведь неизвестно, чем я занимался все время битвы? – Ранд, как прежде, взирал в пространство, будто разговаривая с ночью. – Я не делал ровно ничего! Ничего полезного для победы. Истинного Источника поначалу, я как ни тянулся, достать не сумел, не мог ухватиться. Он все время ускользал. Но все же он мне поддался! Сжечь всех троллоков, спалить дотла Исчезающих – вот какой план мне явился. А что в итоге получилось? Я поддел огнем несколько старых деревьев, вот и все! – Он засмеялся над собой, молча вздрагивая плечами, но на лицо Ранда вернулись складки горечи. – Саидин вливал в меня свою мощь с такой щедростью, что я уже готов был взорваться, точно фейерверк. Мне нужно было направить ее куда-нибудь, пока Сила не сожгла меня, и мне уже хотелось гору обрушить на троллоков. И я пустил силу в дело. Видел бы ты мой поединок! Не с врагом – со мной самим! Я бился против своей же силы, чтобы гора всех нас не похоронила под собой…
Мин взглянула на Перрина с болью, моля о помощи.
– Мы… Мы сражались с врагами. Ранд, – проговорил Перрин. Вспоминая лица и стоны раненых, он унимал холод своего отчаяния. Тогда вспомнились тела убитых. Пусть они мертвы – но ведь нас гора не погребла. – Мы справились и без тебя, Ранд!
Ранд прислонился к дереву затылком, закрыл глаза.
– Я чувствовал, как они подкрадывались, – сказал он едва слышно. – Только я не знал, кто они. От каждого из них чувство, как от пятна на саидин. А саидин всегда где-то недалеко, он призывает меня к себе, голос его поет сладко. Но когда я понял разницу, уже кричал Лан, предупреждая нас. Если б я умел владеть Силой, я бы узнал о приближении троллоков куда раньше. Но зачастую, когда мне в самом деле удается коснуться саидин, я вовсе не понимаю, что делаю. Поток его просто-таки смывает меня, несет с собой. Я бы мог хотя бы предупредить вас! Перрин с трудом распрямил свои израненные ноги.
– Нас и так предупредили о близящейся опасности, – промолвил он, сознавая, что убедить в этом хочет прежде всего самого себя. Нужно мне было поговорить с волками пораньше, они бы меня наверняка предупредили. Они-то знали, что в горах появились троллоки и Исчезающие. Волки спешили сообщить мне о грозящих врагах. В миг этой мысли Перрина постигла догадка:
не изгони он волков из своего разума, он бы, верно, бежал вслед за стаей серых-седых. Как носился нередко вместе с волками славный воин Илайас Мачира, тот тоже понимал волков. Но сколько бы ни резвился Илайас в компании серых братьев, о своей человеческой сути забыть он себе не давал. Как удавался Илайасу сей фокус, Перрин не ведал, да и не видел он человека-волка давненько.
По скрипу и скрежету камней под подошвами Перрин догадался: подходят двое. Ветер донес их запах. Из осторожности воин не стал называть имена, пока Лан с Морейн не приблизились настолько, чтобы их увидел обычный человек, не столь зоркий, как Перрин.
Верный Страж поддерживал славную леди Айз Седай под руку, столь деликатно помогая ей удержаться на ногах, что дама как бы не замечала его помощи. Морейн, полуприкрыв свои измученные усталостью глаза, держала в руке вырезанную из кости небольшую фигурку женщины. Как догадался уже Перрин, то был "ангриал. дар Эпохи Легенд, он давал Айз Седай возможность направить с его помощью много больше Силы, чем могла она добыть без талисмана. Если в работе Исцеления ей пришлось пустить в дело "ангриал. значит, устала она уже до изнеможения.
Мин поднялась, встречая королеву поселка, однако Айз Седай остановила ее жестом.
– Помочь нужно каждому, кто ранен, – проговорила Морейн, взглянув на Мин. – Только после всех трудов можно будет отдыхать. – И, отойдя от Лана, она внимательно осмотрела рану Перрина и провела холодной рукой по кровоточащему его плечу, затем вдоль ранения в его спине. От прикосновений Морейн кожа Перрина ощутила легкое покалывание. – Ничего страшного, – постановила целительница. – Рана в плече глубока, но у нее ровные края. Ну-ка, возьми себя в руки, герой! Так уж больно тебе не будет, но все же…
Никогда не лгал себе Перрин, будто стоять рядом с человеком, имеющим доступ к Единой Силе, легко и приятно, притом воин знал: когда воздействуют Силой на твое тело, выдерживать ее мощь вдвое, втрое трудней, чем биться не на жизнь, а на смерть. Однако уже пару– тройку раз ощущал он на себе действие Силы и вроде бы представлял себе, каково бывает, когда направляют ее на тебя. Но опыт Перрина ограничивался лишь теми случаями, когда Морейн всего лишь снимала с бойца усталость, уводя боль из натруженных мускулов. Сегодня Морейн творила над ним иное дело.
Взглянув ей в лицо, Перрин мгновенно осознал, что Айз Седай смотрит в его тайную сердцевину, зрит его тело насквозь. Пытаясь вздохнуть, он в полубеспамятстве едва не выпустил из рук секиру. Он ощущал и почти видел наяву, как сдергивается с его спины кожа, как вздергиваются, сшиваются израненные мышцы. Воин не сознавал, чья невидимая рука поводит вперед и в сторону его бугристое плечо, глаза его застилал туман. До мозга костей и еще глубже прошиб богатыря мороз. Перрин словно бы летел куда-то, падал, барахтался; не зная, что и как подхватывает его и возносит, он чувствовал себя вне времени и пространства. Прошла целая вечность, прежде чем мир перед ним вновь стал явным. Едва удержавшись на ногах, Морейн с помощью Лана отошла от Перрина.
Изумленный случившимся с ним перерождением, Перрин заметил: рана в плече его затянулась, кожа стала белой, прочь убегала боль. Не утратив предусмотрительности, он не делал лишних движений, но за пролетевшие секунды боль в спине тоже успела его покинуть. Ноги воина стояли на земле так крепко, словно не бывали ранены ни разу. И ликовал, урча, его голодный живот.
– Ступай, поешь как следует, – приказала Исцеленному Морейн. – Я заставила всю твою силу поработать до устали. Тебе надо восстановиться.
Голод уже разворачивал перед мысленным взором Перрина роскошные облики яств. Сочился кровью бифштекс, ждала его пряная оленина и нежное седло козы… Ему с большим трудом удалось победить мечтания желудка о мясе. Не лучше ли накопать под кустами съедобных корней да поджарить их, по запаху они ничуть не хуже репы? Но живот его снова заворчал, теперь уже в знак протеста.
– На тебе даже шрамов не осталось, кузнец! – услышал Перрин голос Лана.
– Израненные волки сами отступили в лес, – проговорила Морейн, поглаживая свою поясницу и потягиваясь. – Но оставшихся на поле зверей я постаралась подлечить. – Она не обратила внимания на пронзающий взгляд Перрина, будто разговор шел о делах обыденных. – Не знаю, какие резоны заставили их явиться сюда, – продолжала она. – Знаю одно: они спасли всех нас от гибели.
Перрин молча повел плечами, опустил голову. Леди Айз Седай тронула ссадину на щеке Мин, но молодая женщина сделала шаг назад, промолвив:
– Рана у меня пустяковая, а вы уже устали, Морейн. Вот видели бы вы, какие ссадины бывали, когда я просто падала!
Улыбаясь, Морейн опустила руку. Лан поддержал владычицу под локоть.
– Ну, ладно, – она улыбнулась. – А ты-то как, Ранд? Не ранен ли? Легкая царапина, нанесенная мечом Мурддраала, может лишить человека жизни, да и у многих троллоков сабли того же рода.
Перрин заметил кое-что важное.
– Ранд, у тебя куртка вся в крови! – сказал он. Из-под куртки Ранд выпростал правую руку, сплошь залитую кровью.
– Нет, не Мурддраал поработал, – отвечал он, разглядывая свою раненую руку с отсутствующим видом. – И не троллок, конечно. Просто открылась старая рана, я получил ее в Фалме.
Присвистнув от удивления, Морейн отошла от Лана, опустилась на колено подле Ранда. Откинув полу его куртки, она изучала рану. Перрин видел не ранение Ранда, а затылок склонившейся Морейн, но гуще становился запах крови. Морейн разводила руками, и на лице Ранда отражалась боль. Усмехнувшись, он молвил:
– "Кровь Дракона Возрожденного на скалах Шайол Гул освободит человечество от Тени! " Не так ли звучит то, что повторяется в пророчествах о возвращении Дракона?
– Кто тебе сказал это? – требовательно спросила юношу Морейн.
– Вам остается всего лишь доставить меня к Шайол Гул, – пробормотал Ранд, и голос его звучал полусонно, – а помочь могут Путевые Врата или Портальный Камень. И тогда со всем этим будет покончено. Не будет больше смертей. Не будет больше снов. Больше не будет…
– Будь дело настолько просто, – угрюмо промолвила Морейн, – я бы давно так и сделала, как-нибудь да сделала бы, но не все в "Кариатонском Цикле" следует воспринимать буквально. На одно, о чем говорится впрямую, приходится десять фраз, истолковать которые можно по-разному, любое из сотни объяснений выбирай. Но какой смысл в эти фразы вложен?.. И не думай, будто, что-то знаешь из того, что должно случиться, пусть кто-то и пересказал тебе Пророчества целиком. – Морейн вздохнула, набираясь сил. "ангриал она сжала покрепче, а правой рукой стала оглаживать тело Ранда спокойно, словно оно и не было залито кровью. – Потерпи!
Ранд распахнул глаза, точно желая от ужаса поглотить ими весь мир. Его била дрожь. Перрин знал, что сейчас Ранд уверен: кошмару, овладевшему всем его телом, не будет предела. Так ощущал свою муку и Перрин, когда его исцеляла Морейн. Лишь изредка целительница давала Ранду отдых, позволяя ему прислониться спиной к дубу.
– Я совершила… Я сумела все, что в моих силах, – промолвила царица поселка, едва шевеля губами. – Все, что могла. Но будь осторожен, не расслабляйся. Рана может раскрыться вновь, если ты…
Голос ее умолк, Морейн повалилась на землю. Ранд пытался ее удержать на ногах, но в мгновение ока к хозяйке своей метнулся Лан, сумел поднять ее, усадить. И вдруг на лице его засветилось неясное новое чувство. Нежность? Нежность у Лана – к Морейн? Вот уж каких чудес не ожидал Перрин!
– Все силы свои отдала раненым, – проговорил Страж. – Она помогла каждому из нас, но кто в силах помочь ей? Отнесу ее в дом, пусть поспит хоть немного…
– Ранд есть, он поможет ей, – молвила Мин. Но Страж покачал головой:
– Лучше и не пытайся, пастух. Твоих знаний довольно, только чтобы убить Морейн. Оказать ей помощь – работенка более заковыристая!
– Это правда, – сказал Ранд с горечью. – Здесь мне доверять нельзя. Всех рядом с собой поразил Льюс Тэрин Убийца Родичей. Быть может, и я натворю таких же бед, как он!
– Не раскисай, пастух! – приказал ему Лан. – Твои крепкие плечи – опора всему миру! Помни: ты – мужчина. Исполняй свой долг – вот и все!
Ранд обратил на Стража пронзительный взор, но в тот же миг злоба его испарилась, как это ни странно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15