– Не встречали ли вы пилигримов? – крикнул он четверым напротив, доставая третье ведро из колодца. – Закутанных людей на лошадях и с вьючными верблюдами.
Горбатый нос предводителя клюнул воздух.
– И что нам с того будет?
– Пара монет, если вы скажете мне, где они. Лучше было бы не вводить в соблазн этих ребят.
У него не было желания терять время на убийство этих стервятников. Он попытался изобразить дружескую улыбку.
– Если бы у меня было золото и серебро, я не гонялся бы за пилигримами, а лакал бы вино в Шадизаре. – Он вытер руки о свой плащ.
– Что тебе от них вообще надо? – спросил предводитель.
– Это мое дело, – ответил Конан. – И ваше. Вы получите за него медные монеты, если сможете мне помочь.
– Мы видели их, – заверил его тот, что был в кольчуге. Он потер руки и встал. Он подошел к Конану, протягивая правую ладонь. – Сперва покажи монеты.
Конан запустил пальцы в кожаный кошелек на своем поясе. Предводитель издевательски ухмыльнулся и внезапно выхватил кинжал с трехгранным лезвием. Со зловещим смехом трое остальных вытащили свои кривые сабли и подбежали к предводителю, чтобы и им досталось кое-что из добычи.
Конан поднял левой рукой полное ведро воды и с силой опустил его на голову предводителя, так что вода расплескалась во все стороны, прежде чем парнишка рухнул на землю. Почти одновременно с этим он извлек из ножен под мышкой свой кинжал, и вот уже рукоятка торчит из горла следующего из троих оставшихся. И только теперь он обнажил меч.
– Да поможет мне Бэл! – крикнул он.
Он перепрыгнул через умирающего, который корчился на земле, пытаясь вытащить клинок из горла. Широкий взмах меча, и третье тело, как мешок, падает на землю, а голова отлетает в сторону. Последний поднял саблю над плечом, когда киммериец напал на него, держа меч двумя руками, и клинок проткнул насквозь кожаный доспех, так что острие вышло со спины. Черные глаза остановились, и он повалился набок, все еще задирая вверх свою саблю.
Конан извлек кинжал и меч из тел убитых и заботливо протер их. Женщина следила за ним большими глазами и откинулась так далеко, как только смогла, когда он приблизился к ней. Но он осторожно разрезал стягивающие ее путы и снова отвернулся, пряча свой кинжал.
– Если у тебя не было лошади, – сказал он, – ты можешь взять одну из тех, что принадлежали этим мерзавцам. Остальные мои. Можешь забрать оружие, а кроме того, получишь кое-что в качестве возмещения тех неприятностей, которые ты пережила.
Но не очень много, подумал он. Он ничего ей не простил. А лошади, даже если это не более чем простые клячи, ему пригодятся, если ему придется еще долго гоняться за этими проклятыми пилигримами.
Рыжеволосая женщина подошла к убитым, растирая запястья. Ее нагота ее абсолютно не беспокоила. Она была красавица с белоснежной кожей, с длинными ногами, нежной округлой грудью. Она двигалась так плавно, что он невольно спросил себя, не танцовщица ли это часом. Она схватила кривую саблю и внимательно осмотрела клинок, покрытый точками ржавчины. Внезапно она поставила ногу на грудь убитого.
– Скотина! – прошипела она.
Конан стал обладателем еще пяти лошадей, и одна из них была лучше, чем четыре остальных. Кони были разных достоинств в зависимости от ранга их прежних владельцев. Неожиданно женщина резко повернулась к нему, прижимая кулаки к бедрам. С растрепанными волосами, которые падали ей на лицо, как рыжая грива, она казалась львицей, принявшей человеческий облик.
– Они напали на меня неожиданно, – заявила она.
– Конечно, – проворчал Конан. – Я думаю отдать тебе вороного, он лучше остальных…
Он связал поводья остальных четырех – косматых степных животных, на две ладони ниже в холке его собственного серого, и закрепил узел на высокой луке своего седла.
– Будет лучше всего, если ты немедленно вернешься в Шадизар. Женщине без провожатого опасно находиться здесь. Как ты вообще пустилась в путь одна?
Она стремительно шагнула к нему.
– Я же сказала – они застали меня врасплох. Иначе мой клинок быстро познакомил бы их со смертью.
– А я сказал – «конечно». Я не могу проводить тебя до города. Я преследую людей, которые кое-что у меня украли. Нечто… нечто мое.
У нее вырвалось рычание, как у пантеры. Он успел отшатнуться и броситься между лошадьми, уклоняясь от удара ее сабли, которой она едва не срубила ему голову.
– Разрази тебя Деркэто! – выругалась она и пролезла под животом лошади, пытаясь его догнать. Он увернулся в сторону, и острие сабли воткнулось в пересохшую землю в том месте, где только что находилась его голова.
Он бросился на спину и попытался избежать удара ее клинка и лошадиных копыт. Лошади рассерженно топтались, пока они носились вокруг них. Наконец беспокойные движения животных позволили ему проскользнуть под лохматым животом коня, как раз когда она ткнула саблей, в очередной раз нападая. В падении он ударил ее руками под колени. Оба они рухнули на жесткую глину, и внезапно он почувствовал на себе руки дикой кошки в человеческом обличье, которая царапалась и пыталась освободить свой клинок. Нежные округлости ее тела скрывали сильные мышцы, и ему было нелегко удерживать ее.
– Ты что, женщина – одержимая буйством? – заорал он.
Вместо ответа она впилась зубами в его плечо.
– Кром!
Он отшвырнул ее от себя. Она перекатилась на земле и вскочила на ноги. С удивлением он увидел, что она все еще держит в руках ржавую саблю.
– Мне не нужен защитник-мужчина! – прошипела она. – Я не изнеженная наложница!
– Я этого и не говорил, – огрызнулся он. Наконец-то он получил возможность вытащить из ножен свой меч, когда она с диким криком снова набросилась на него. Ее зеленые глаза сверкали, ее лицо было искажено яростью. Он поднял меч, отражая удар ее сабли. С треском сломался ржавый клинок, и она, словно не веря, уставилась на короткий обломок, который остался у нее в руке.
Без малейшего колебания она швырнула бесполезный кусок железа в лицо Конану и повернулась, чтобы умчаться к убитым, лежавшим возле колодца, потому что их оружие все еще находилось при них. Конан подкрался к ней сзади, и когда она наклонилась, чтобы поднять саблю, шлепнул ее мечом плашмя по соблазнительному задику. Когда сталь коснулась ее упругих округлостей, она отпрянула со злобным криком. Она делала один ошибочный выпад за другим, поскользнулась в луже крови и перелетела через каменную ограду колодца.
Конан склонился, чтоб вытащить ее. Его руки схватили гибкое тело, и тяжесть его затащила Конана в колодец почти до подмышек. Он вытащил рыжую до щиколоток из воды, и она болталась в его руках над глубиной колодца.
– Разрази тебя Деркэто! – ругалась она. – Отпусти меня, безродный пес!
– В Шадизаре, – сказал он неторопливо, – я спас тебя по меньшей мере от оскорблений. Ты обозвала меня мальчишкой варваром, допустила, чтоб мне чуть не снесли голову и под конец исчезла без единого слова благодарности.
– Сын спившегося болвана! Шлюхино отродье! Выпусти меня наконец!
– Здесь, – продолжал он, словно вообще не слышал ее, – я избавил тебя от бесчестья или, по крайней мере, от участи быть проданной на невольничьем рынке. А может быть, они просто перерезали бы тебе глотку после того, как вдоволь натешились бы с тобой.
Она резко дернулась в его руках, и он ниже наклонился над краем колодца, опуская ее в воду глубже еще на ширину ступни. Ее вопли отразились от стен колодца, и она затихла.
– Ты и не собирался меня спасать, – прохрипела она. – Ты бы просто-напросто проехал мимо, если бы эти псы не затеяли бы с тобой ссоры.
– Независимо от того, проехал бы ли я мимо или они убили бы меня, тебе бы сейчас пришлось рассуждать самой с собой о том, сколько за тебя заплатят покупатели.
– А тебе в награду ничего, конечно, не нужно, – сказала она, чуть не плача. – Проклятье Деркэто на твою голову, ты, вонючий остолоп из варварской страны!
– Я утомился слушать твои оскорбления, – свирепо сказал он. – И я хочу, чтобы ты сейчас же поклялась мне именем Деркэто – раз уж ты постоянно поминаешь богиню любви и смерти. Ты должна дать мне обет, что никогда больше бранное слово в мой адрес не сорвется с твоих губ и ты никогда больше не поднимешь на меня руку.
– Волосатый кретин! Плоскостопый варвар! Ты что, вообразил, что ты можешь меня заставить…
Он прервал ее.
– У меня устали руки. Я не могу больше ждать, твои ноги так легко скользят по камню.
– Я поклянусь. – Ее голос вдруг стал ясным и отчетливым. – Вытащи меня, и я поклянусь тебе на коленях, в чем ты только захочешь.
– Сначала клянись, – приказал он. – Я не хотел бы снова кидать тебя в колодец. Сначала определимся с видами на будущее.
Ему показалось, что он слышит, как маленький кулак в бешенстве ударил о каменную стену колодца. Он улыбнулся.
– Ты безобразная обезьяна! – выругалась она с прежней горячностью. – Хорошо, я клянусь тебе именем Деркэто, что я никогда не скажу тебе дурного слова и никогда не подниму на тебя руку. Я клянусь. Теперь ты доволен?
Он вытащил ее и бережно опустил на землю возле колодца.
– Ты… – она прикусила губу и сверкнула на него глазами снизу вверх. – Тебе не обязательно быть таким грубым, – сказала она почти беззвучно.
Вместо ответа он расстегнул свой пояс и прислонил ножны с мечом к колодцу.
– Что… что ты собираешься делать?
– Ты что-то говорила о вознаграждении. – Он выскользнул из своей набедренной повязки. – И поскольку я уже отчаялся услышать из твоих уст хоть слово благодарности, я все равно свое получу.
– Так ты простой насильник, – горько сказала она.
– Это очень похоже на слово оскорбления, девушка. О насилии не может быть и речи. Тебе нужно только сказать «стой» – и я со своей стороны могу тебе обещать, что ты уедешь отсюда нетронутой, словно девственница.
Он улегся на нее, и несмотря на то, что она забарабанила кулаками по его плечам и выкрикнула дикое проклятие, к словечку «стой» однако же не прибегла, и очень скоро их восклицания зазвучали совершенно иначе, потому что она была пылкой цветущей женщиной, а в женщинах Конан кое-что понимал.
Пока он снова надевал свою набедренную повязку и застегивал пояс, она искала среди вещей убитых что-нибудь, чем можно было бы прикрыть наготу. Ее собственную одежду, как она сказала, негодяи порвали в клочья. Ему пришло в голову, что она выбирает себе оружие, однако у него не было сомнений, поворачиваться ли к ней спиной, даже тогда, когда она будет вооружена.
Он наполнил водой свою флягу из выделанной козьей кожи и приторочил ее к седлу.
– Подожди! – крикнула она. – Как тебя зовут?
На ней были солнечно-желтые, не особенно чистые шаровары, и изумрудно-зеленая куртка, которая была ей чересчур узка на груди, а на талии болталась свободно. Золотая лента с бахромой охватывала рыжие волосы, поднимая их над лицом. Ленту она вытащила из мешка одного из убитых, как успел заметить Конан.
– Конан, – ответил он. – Конан из Киммерии. А ты?
– Мое имя Карела, – гордо произнесла она. – И притом Карела из той страны, где нахожусь – по мере надобности. Скажи-ка, эти пилигримы, за которыми ты гонишься, – они что-то украли у тебя? Что-то важное? Я не в состоянии представить себе тебя набожным человеком, Конан из Киммерии.
Если он ей расскажет о подвесках, она бесспорно захочет участвовать в этом деле. То, как она умеет владеть саблей, не оставляло сомнений – она стоит воина-мужчины. Но он не хотел бы брать ее с собой. Если она почует запах десяти тысяч золотых, ему придется спать с открытыми глазами, давала она там клятву или не давала, В этом-то он был уверен.
– Да, кое-что важное для одного человека из Шадизара, – вскользь пояснил он. – Танцовщица, которая сбежала с этими пилигримами. А может быть – и это вполне вероятно, кстати, – они ее украли. Как бы то ни было, он влюблен в нее до глупости и готов заплатить пять золотых, если получит ее назад.
– Не много для прогулок по этой стране. Здесь бродят опасные бандиты, вроде этих сукиных сынов. – Она метнула взор на трупы, которые Конан оттащил подальше от колодца.
– Я ищу пилигримов, а не бандитов, – возразил он с улыбкой. – Они не окажут серьезного сопротивления. Будь здорова, Карела.
Он повернулся, чтобы уехать прочь, но ее следующая реплика заставила его остановить коня.
– Так ты не хочешь знать, где эти пилигримы?
Он удивленно воззрился на нее, и она встретила его взгляд большими зелеными глазами, совершенно невинными.
– Если ты знаешь, где они, почему ты до сих пор не упоминала об этом? И вообще, почему ты говоришь о них только сейчас? Мне кажется, на тебя непохоже добровольно рассказывать такие вещи.
– Эти шакалы – они совершенно вывели меня из терпения. – Она скроила гримаску, но ее взгляд быстро снова стал ясным. – Я была помешана от ярости, Конан. У меня была потребность излить ее на кого-нибудь. Но ведь ты, в конце концов, спас мне жизнь.
Конан задумчиво кивнул. Ее объяснение могло быть и правдой. Однако столь же вероятно могло быть и то, что она решила направить его по ложному пути. Но он все равно потерял след пилигримов, и ему предстояло, так или иначе, ехать наугад.
– Где ты их видела?
– К северу отсюда. Они стояли лагерем под каким-то невысоким холмом. Я покажу тебе. – Она вскочила в седло своего вороного. – Ну что, ты хочешь, чтоб я провела тебя в их лагерь или ты будешь стоять тут целый день?
Он не видел иной возможности заставить ее говорить, кроме как снова окунуть ее в колодец. Он отбросил край своего плаща, чтоб рукоять меча была свободна, и сделал ей знак трогаться в путь.
– Я знаю, – сказала она, улыбнувшись, и ударила коня пятками. – Тебе пейзаж нравится.
Да, здесь она права, подумал он. Однако он постоянно следил за ней одним глазом, потому что предательство с ее стороны считал вполне вероятным. Запасные лошади скакали за ними.

Глава восьмая

Остаток дня они ехали на север по холмистой равнине, на которой изредка встречались низкие кустарники. Когда они становились лагерем на ночь, Конан поинтересовался:
– Далеко они еще?
Карела пожала плечами. Ее крепкие круглые груди, казалось, вот-вот порвут зеленую куртку.
– Если мы отправимся в путь на рассвете, то будем там еще ранним утром.
Она принялась обламывать тонкие ветки кустов, росших поблизости, для костра, но он пинком разбросал хворост.
– Нам лучше никому не выдавать нашего присутствия, – буркнул он. – Почему ты вообще думаешь, что они еще там?
Она спрятала кресало обратно в свой заплечный мешок и улыбнулась ему, развеселившись.
– Если они и ушли, то ты по меньшей мере будешь ближе к ним, чем был до сих пор. Кто этот человек из Шадизара, который хочет вернуть невольницу?
– Если мы выступаем рано, то сейчас нам лучше спать, – ответил он, никак не реагируя на ее вопрос, и она улыбнулась снова.
Он укрылся своим плащом, однако не уснул. Вместо этого потихоньку наблюдал за ней. Она завернулась в одеяло, которое служило попоной ее вороному, а в качестве подушки использовала высокое седло из выделанной красной кожи. Он совершенно не верил, что она не задумала исчезнуть среди ночи со всеми лошадьми, однако через несколько минут он действительно убедился в том, что она собирается спать.
Ночь была соткана из глубокого мрака, звезды сверкали, как алмазы на черном бархате. Конан все еще не смыкал глаз. Выглянул прибывающий серп луны, и когда он поднялся над ним, Конан вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Незаметно он вытащил из ножен кинжал с узким лезвием, расстегнул бронзовую пряжку, скалывающую его плащ, и ползком скользнул в ночь. Трижды он проползал вокруг лагеря, и все это время чувствовал на себе глаза, но он не только не видел никого, но и не нашел следов, которые мог бы оставить невидимый шпион. И внезапно чувство, что кто-то за ним наблюдает, исчезло. Еще раз он обошел лагерь, но снова ничего необычного не заметил. Злой на самого себя он встал и вернулся назад к своему плащу. Карела все еще спала. Обессиленный, он укрылся плащом. Во всем виновата женщина. Он все время ждал предательства с ее стороны – и из-за этого начал видеть и чувствовать вещи, которых не существует.
Когда красное солнце поднялось над горизонтом, Карела проснулась, и они снова поскакали на север. Постепенно волнистая равнина превратилась в гористую местность. Конан спрашивал себя, что нужно этим людям так далеко к северу от караванной дороги. Внезапно девушка помчалась галопом.
– Там! – крикнула она. – За следующим холмом!…
Он помчался за ней.
– Карела, назад! Карела!
Она неслась вперед и скоро пропала за холмом. Чокнутая, подумал он. Если паломники все еще там, она непременно обратит на себя внимание. Поднявшись на холм, он остановил коня. Ее нигде не было видно, и он не слышал больше стука копыт ее вороного.
– Конан!
Он повернулся на ее крик. Карела на своем вороном стояла на вершине холма справа от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25