Король Йилдиз?
Она вздрогнула и умоляюще посмотрела на него:
– Ты ведь не поведешь меня к отцу, правда?
– А почему бы и нет. Негоже тебе шататься по городу без сопровождающего, малышка.
– Но ведь тогда он узнает о том, что случилось сегодня, – она всхлипнула, – а потом и Фатима…
Облизнув губы, она наклонилась к Конану и прошептала:
– Послушай меня, пожалуйста, я…
Неожиданно она поднырнула под его руку и выскочила на улицу.
– Вернись, дура! – заорал Конан и бросился за ней.
Ясбет проскользнула чуть ли не под колесами большой повозки и скрылась из виду на другой стороне улицы. Телеги двигались вплотную друг к другу и Конан некоторое время не мог пробраться между ними. Когда же ему наконец удалось попасть на другую сторону, Ясбет нигде не было видно. Гончар-подмастерье раскладывал на пороге лавки изделия своего учителя. Торговец коврами предлагал свой товар. Моряки и портовые девки входили и выходили из трактира. Но девушки и след простыл.
– Вот ведь дурная девчонка, – пробормотал Конан.
В этот момент порыв ветра пошевелил заскрипевшую старую вывеску над трактиром «Синий бык». Ну что ж, что ни делается – все к лучшему. Аграпур, похоже, становился удачным городом для Конана. Подтянув пояс с ножнами и поправив плащ на плечах, киммериец шагнул на каменные плиты входа в трактир.
Глава 2
Изнутри «Синий бык» был скупо освещен коптящими факелами, вставленными в грубые железные держатели на стенах. Дюжина посетителей сидели, попивая вино за столами, которые, как и каменный пол, были необычно чистыми для такого рода заведения. Три моряка упражнялись в метании ножей, всаживая их в специально подвешенную на стене доску с нарисованным углем изображением сердца. Каменная стена вокруг доски была иссечена десятками тысяч промахов. Пара шлюх дефилировала между клиентами, зазывно покачивая бедрами и почти обнажив свои прелести. Девушки-подавальщицы в костюмах, едва ли более солидных, чем у проституток, сновали туда-сюда с кубками и чашами. Запах прогорклого вина и прокисшего пива ничем не уступал по мерзости уличной вони.
Увидев за стойкой хозяина – высокого лысого мужчину, вытиравшего большой тряпкой столешницу, – Конан понял причину чистоты, царившей в этом заведении. Он знал этого человека. Его звали Фериан. Этот Фериан был одержим манией чистоты, что вообще-то не свойственно людям его профессии. Говорили, что он был вынужден бежать из Бельверуса в Немедии после того, как убил человека, заблевавшего только что вымытый пол трактира. Но как источник информации он был непревзойден. Если, конечно, он не изменил своим правилам, то из него можно будет вытянуть все новости Аграпура, а не только то, о чем болтают все подряд на улицах.
Фериан улыбнулся, когда Конан положил локти на стойку, хотя при этом в его глазах застыла настороженность. При этом, сам он не перестал тереть тряпкой крышку стойки.
– Разрази меня гром, киммериец! – тихо сказал Фериан. – Вот уж вправду, все дороги сходятся в Аграпуре. По крайней мере, здесь так говорят, а увидев тебя тут, я готов с этим согласиться. Еще через год вся честная компания из Шадизара переберется сюда.
– А кто еще из Шадизара здесь? – спросил Конан.
– Руфо, фальшивомонетчик из Кофа. Старина Шарак, астролог. Да, еще Эмилио.
– Эмилио! – воскликнул Конан. Коринфиец Эмилио был лучшим вором в Заморе, не считая Конана. – Он же поклялся, что никогда не уедет из Шадизара.
Фериан усмехнулся:
– А до этого он клялся, что никогда не уедет из Коринфии. Но и оттуда, и из других мест он был вынужден смываться. И все по одной и той же причине: его застукивали в постели не той женщины, какой следовало. На этот раз папаша девицы взялся за дело серьезно. Но еще больше хотела добраться до Эмилио мамочка опороченной девчонки. Поговаривают, что этот герой спал с обеими, да еще и прихватил кое-что из фамильных драгоценностей. Так эта старшая стерва даже наняла компанию бандюг, чтобы те оттяпали Эмилио его главное достоинство. Я слышал, что он сбежал из города, переодевшись нищей старухой, и до сих пор покрывается потом при одном напоминании об этой истории. Спроси его сам при случае. Заодно увидишь, как человек может сразу покраснеть, позеленеть и почернеть, проглотив к тому же язык. Он сейчас наверху, с одной из девок. Хотя после того, что он выпил, он вряд ли сможет быть ей полезен.
– Ну, тогда он ее до утра не выпустит, – рассмеялся Конан, – Эмилио не признает себя побежденным.
Киммериец выложил на стойку пару медяков:
– У тебя не найдется кхораджанского эля? В глотке пересохло.
– Есть ли у меня эль из Кхораджана? Он у меня еще спрашивает! Да у меня есть вино и эль из таких стран, о которых ты даже не слышал. Да что там. У меня есть пиво из таких мест, о которых я и сам не слышал!
Фериан выудил из-под стойки большой бочонок и, наполнив большую кружку, спросил Конана:
– А как пошли Дела на Золотом побережье? Я слышал, тебе пришлось сматываться оттуда в изрядной спешке.
Конану стоило большого труда не выдать свое удивление. Не торопясь, он сделал пару больших глотков и вытер губы, затем сказал:
– Откуда ты знаешь, что я был в Султанапуре? И с чего ты взял, что мне пришлось бежать оттуда?
– Тебя видел там дней десять назад Зефран, работорговец. Он заходил ко мне, когда возвращался в Каваризм.
Самой большой ошибкой трактирщика было то, что он всегда давал людям понять, что он о них знает. Когда-нибудь ему всадят нож в бок за это.
– А что до остального, – продолжил Фериан, – то я вижу тебя перед собой усталого, покрытого пылью. А ты, насколько я знаю, никогда не был любителем путешествовать для собственного удовольствия. Вот, собственно, и все.
Конан отхлебнул из кружки и прикинул, что стоит рассказать трактирщику. Киммериец знал, что Фериан готов выложить кое-какую полезную информацию за какое-либо не менее ценное известие.
А одна из новостей, которую собирался выдать Конан своему приятелю, была наверняка стоящей информацией. Если, конечно, кто-то не обогнал киммерийца на его пути в Аграпур.
– В Султанапуре здорово прижали контрабандистов, – наконец заговорил Конан. – Братство Побережья рассыпалось. Ребята сидят в своих норах и носа на улицу не высовывают. Пройдет не один месяц, прежде чем хоть один тюк шелка появится в этом городе, не пройдя портовую таможню.
Фериан безразлично хмыкнул, но загоревшиеся глаза выдавали его. Еще до восхода с ним щедро рассчитаются те, кто по его наводке решит направить караван с товаром на султанапурский рынок.
– А что ты мне расскажешь об Аграпуре?
– Ничего, – отрезал Фериан.
Конан удивленно посмотрел на трактирщика. Это было не в правилах человека, известного своей скрупулезной точностью. Фериан никогда не платил за информацию меньше, чем она стоила.
– Ты сомневаешься в том, что я тебе рассказал? – спросил киммериец.
– Не в том дело, Конан. Нет, я, конечно, могу тебе рассказать все то, о чем судачат на каждом углу. Йилдиз усиливает армию и посматривает на соседние страны, Культ Хаоса собирает все больше последователей…
– Культ Хаоса! – воскликнул Конан. – Это еще что такое, Митра его побери!
Фериан скорчил недовольную физиономию:
– Да ну, чушь какая-то. Ходят себе по улицам в оранжевом. Бритые наголо.
– А, видел, видел. Напевают что-то под бубен.
– Вот-вот, это они и есть. Они проповедуют, что все люди обречены и что бессмысленно накапливать земные сокровища. – Фериан высморкался и продолжил: – А что до сокровищ, то культ неплохо живет. Какую резиденцию себе отгрохали! Целый город. Ведь каждый, кто хочет посвятить себя Хаосу, должен отдать все свои богатства культу. Ну, всякие сынки да дочки богатых купцов, а то и кое-кто из аристократов внесли свою лепту. Я уж не говорю про богатых вдовушек. Родственники новообращенных подавали жалобы в королевскую канцелярию, но что толку? Культ исправно платит налоги, чего не скажешь о других храмах. Да еще и делает неплохие подарки кому нужно, правда, это не афишируется. Резиденция Культа – недалеко от города, к северу по побережью. Если бы знать, где там у них хранятся драгоценности… Ты с твоими талантами за одну ходку сделал бы себе состояние, – говоря это, трактирщик весь засветился.
– Я больше не ворую, – оборвал его Конан (при этом Фериан сразу сник). – Что еще ты мне можешь рассказать?
Трактирщик тяжело вздохнул:
– Я сейчас знаю меньше, чем местные шлюхи. Их клиенты, по крайней мере, иногда болтают во сне. За последние три месяца большая часть тех, кто поставлял мне информацию, была убита. Всякие там слуги аристократов, ну да тебе известно, у кого я узнаю новости. То же самое и с теми, кто сообщал мне о том, что происходит в Гильдии купцов. То, что ты мне рассказал, – единственная информация за весь месяц. Так что, премного признателен, – недовольно добавил он. Фериан был не из тех людей, которые любят ходить в должниках. – Как только я узнаю хоть что-то стоящее, я сразу же передам это тебе.
– Я хочу знать новости действительно первым. Другим ты расскажешь это не раньше, чем через два дня.
– Через два дня! Еще скажи – через год. Новости прокисают быстрее, чем молоко на солнце.
– Два дня, – настойчиво повторил Конан.
– Ладно, два так два, – пробурчал его собеседник.
Конан улыбнулся. Нарушить данное слово – такого за Ферианом не водилось. Но что же это за непонятные убийства?
– Слушай, неужели за такой короткий срок убито столько людей?
– Это еще не все, приятель. – К удивлению Конана, Фериан налил ему еще кружку, не спросив денег. – Погибло очень много людей. В Аграпуре такого еще никогда не бывало. За три месяца – больше убийств, чем за весь прошлый год. Можно подумать, что тут какой-то тайный заговор. Ад только кому придет в голову устраивать заговор против слуг, стражников и других незаметных и небогатых людей? Нет, это какое-то дикое совпадение. Я так думаю…
– Конан! – раздался громкий крик, заставивший киммерийца обернуться.
На нижней ступеньке лестницы, ведущей из общей столовой в комнаты постояльцев, стоял Эмилио, обнимая худенькую, изящную девушку, весь наряд которой состоял из полосы красного шелка, которую она обмотала вокруг себя, прикрыв самые деликатные части тела. Девушка пыталась поддержать явно перебравшего Эмилио в вертикальном положении, что было нелегкой задачей. Эмилио был ростом почти с Конана, хотя и не так широк в плечах. Его большие глаза и правильные черты лица притягивали женщин, как магнит.
– Прими мои поздравления, Эмилио, – отозвался Конан. – Вроде больше не прикидываешься бедной старушкой.
Взяв кружку, он направился к лестнице. Эмилио отослал девушку, шлепнув ее по мягкому месту, и смерил Конана взглядом.
– Кто тебе рассказал эту басню? Фериан, наверное? Лысый мешок с дерьмом! Это вранье, я тебя уверяю. Чушь собачья. Я просто уехал из Заморы в поисках… – он помолчал, подбирая нужное слово, – в поисках лучших пастбищ. И ты – тот человек, с которым я больше всего хотел бы обсудить эту тему.
Конан явно почувствовал в тоне приятеля деловое предложение.
– Нам больше не по дороге, Эмилио, – ответил он.
Эмилио, казалось, не расслышал возражения киммерийца. Он схватил за руку проходящую мимо подавальщицу и крикнул ей:
– Вина, девочка! Слышала?
Она кивнула и поспешила отскочить в сторону, чтобы избежать неминуемого щипка. Эмилио попытался дотянуться до нее и чуть не упал. С трудом сохранив равновесие, он доплелся до ближайшего стола и плюхнулся на стоявший рядом табурет. При этом он небрежным жестом предложил Конану сесть рядом.
– Садись, садись, старик, – пьяно улыбаясь, проговорил он. – Сейчас эта девчонка принесет вина, и мы с тобой выпьем.
– Я, кажется, никогда не видел тебя таким пьяным, – сказал Конан, опускаясь на табурет, – празднуешь что-нибудь или, наоборот, топишь горе?
Его собеседник таинственно закатил глаза:
– Ты что, не знаешь, что блондинки здесь идут на вес рубинов? Эти туранские мужики готовы на все, лишь бы заполучить светловолосую любовницу. А если у нее еще и голубые глаза – тут они и мать родную зарежут.
– Ты что, работорговлей занялся? Я о тебе лучше думал.
Не удостоив приятеля ответом, Эмилио продолжил:
– В этих женщинах больше страсти, чем в других. Я думаю, все дело в волосах. Чтобы придумать какой-нибудь цвет волосам женщины, боги забирают часть ее жара. А у блондинок он остается весь нетронутым. Хотя это только мои домыслы. Но как бы то ни было, а Давиния – она горячей, чем кузнечная топка. А этот жирный генерал не успевает позаботиться о ее страсти. Слишком много времени занимает военная служба. – Хотя Конан почти перестал понимать, о чем ведет речь Эмилио, он решил дать пьяному приятелю выговориться. – В общем, я взял на себя труд обслуживать ее. Но ей нужны всякие штучки, побрякушки. Я ей говорю: на хрена тебе какое-то ожерелье? Ты сама – драгоценность. А она опять за свое. Говорит, что это ожерелье – волшебное. Что женщина, которая его носит, становится неотразимой. Тринадцать рубинов, каждый – с большой палец величиной. Каждый закреплен золотой оправой на перламутровой раковине. В общем, вещичка стоящая. Надо бы ее прихватить. – Эмилио рыгнул, наклонился к Конану и доверительно сообщил: – Эта дура собиралась рассчитаться со мной своим телом. Разбежалась. Я ее имел столько, сколько хотел. Сто золотых монет, сказал я ей. Сто. Золотых, как ее волосы. Такие мягкие, шелковистые. А какая у нее кожа… обалдеть!
Девушка-подавальщица подошла к их столу с кувшином в руках, но не торопилась ставить его на стол, вопросительно глядя на приятелей. Конан не дал понять, что собирается платить. Ему пока что не светили сто золотых монет. Девушка ткнула кулаком в бок Эмилио. Тот повернулся к ней, тупо смотря и не произнося ни слова.
– Или один из вас платит, или я уношу вино, – твердо произнесла девушка.
– Эх, не умеют здесь ценить хороших клиентов, – пробурчал Эмилио и полез в висевший на поясе кошелек, откуда извлек необходимую сумму. Потом он снова уставился на киммерийца: – Конан! Откуда ты свалился? Нет, просто замечательно, что ты здесь. У нас есть возможность снова поработать вместе, как раньше бывало.
– Мы вместе никогда не работали. И я больше не ворую.
– Чушь. Лучше послушай меня. К северу от города, совсем недалеко, есть место, где всяких побрякушек – завались. У меня есть там дело: стащить… э-э… в общем, стащить там одну штуку. Пойдем со мной. Ты там себе наберешь столько, что хватит на полгода роскошной жизни.
– Это твое местечко, часом, не хранилище драгоценностей Культа Хаоса?
Эмилио откинулся, чуть не свалившись с табуретки:
– А я-то думал, что ты еще ничего не знаешь про Аграпур. Слушай меня. Те семеро, которые, как предполагают, пошли на дело туда и бесследно пропали, – все они были туранцами. Этим местным воришкам далеко до нас с тобой. Они бы ни дня не продержались ни в Шадизаре, ни в Аренджуне. Честно говоря, я вообще не верю, что они решились на такое дело. Скорее всего, пропали где-нибудь, а другие придумали эту историю. Так всегда бывает. Рассказывают страшные сказки про те места, где просто никто не бывал.
Конан хранил молчание.
Не воспользовавшись кружкой, Эмилио припал к кувшину и не отпускал его, пока тот изрядно не полегчал. Затем коринфиец снова нагнулся над столом и продолжил:
– Я точно знаю, где там у них драгоценности. На восточной стороне лагеря есть сад с единственной башней посредине. Там-то они и хранят самые дорогие украшения и разную древнюю ерунду. Эти дураки ходят и любуются своими побрякушками. Это должно им внушить мысль о бесполезности золота и камней. Видишь, я все знаю об этом деле. Я уже стольких людей расспросил, наверное, сотни.
– Если ты со столькими говорил, то неужели ты думаешь, что никто не сообразил, что ты затеял? Выбрось это из головы, Эмилио.
Неожиданно к их столу подошел гирканиец в войлочной шапке. От его шерстяной одежды за пять шагов разило потом. От уха, от которого осталась лишь половина, до угла рта этого человека тянулся глубокий шрам, придававший лицу подобие улыбки. Краем глаза Конан заметил еще четверых кочевников, наблюдавших за ним из другого угла комнаты. Киммериец не стал бы утверждать наверняка, но ему показалось, что именно эту пятерку гирканийцев он встретил сегодня на улице. Но подошедший лишь мельком взглянул на Конана, обратив все свое внимание на его приятеля.
– Ты – Эмилио из Коринфии, – гортанно сказал он, – мне нужно говорить с тобой.
– Отвяжись, – сказал Эмилио, даже не посмотрев на того, – не знаю я никакого Эмилио и никаких коринфийцев. Слушай, Конан. Я дам тебе половину того, что эта стерва обещала мне за ожерелье. Двадцать золотых монет.
Конан чуть не рассмеялся. Пьяный не пьяный, а надуть приятеля Эмилио не забудет.
– Я сказал, что мне нужно поговорить с тобой, – повторил гирканиец.
– А я сказал – проваливай! – закричал вдруг Эмилио, побагровев.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Сердце Хаоса'
1 2 3 4
Она вздрогнула и умоляюще посмотрела на него:
– Ты ведь не поведешь меня к отцу, правда?
– А почему бы и нет. Негоже тебе шататься по городу без сопровождающего, малышка.
– Но ведь тогда он узнает о том, что случилось сегодня, – она всхлипнула, – а потом и Фатима…
Облизнув губы, она наклонилась к Конану и прошептала:
– Послушай меня, пожалуйста, я…
Неожиданно она поднырнула под его руку и выскочила на улицу.
– Вернись, дура! – заорал Конан и бросился за ней.
Ясбет проскользнула чуть ли не под колесами большой повозки и скрылась из виду на другой стороне улицы. Телеги двигались вплотную друг к другу и Конан некоторое время не мог пробраться между ними. Когда же ему наконец удалось попасть на другую сторону, Ясбет нигде не было видно. Гончар-подмастерье раскладывал на пороге лавки изделия своего учителя. Торговец коврами предлагал свой товар. Моряки и портовые девки входили и выходили из трактира. Но девушки и след простыл.
– Вот ведь дурная девчонка, – пробормотал Конан.
В этот момент порыв ветра пошевелил заскрипевшую старую вывеску над трактиром «Синий бык». Ну что ж, что ни делается – все к лучшему. Аграпур, похоже, становился удачным городом для Конана. Подтянув пояс с ножнами и поправив плащ на плечах, киммериец шагнул на каменные плиты входа в трактир.
Глава 2
Изнутри «Синий бык» был скупо освещен коптящими факелами, вставленными в грубые железные держатели на стенах. Дюжина посетителей сидели, попивая вино за столами, которые, как и каменный пол, были необычно чистыми для такого рода заведения. Три моряка упражнялись в метании ножей, всаживая их в специально подвешенную на стене доску с нарисованным углем изображением сердца. Каменная стена вокруг доски была иссечена десятками тысяч промахов. Пара шлюх дефилировала между клиентами, зазывно покачивая бедрами и почти обнажив свои прелести. Девушки-подавальщицы в костюмах, едва ли более солидных, чем у проституток, сновали туда-сюда с кубками и чашами. Запах прогорклого вина и прокисшего пива ничем не уступал по мерзости уличной вони.
Увидев за стойкой хозяина – высокого лысого мужчину, вытиравшего большой тряпкой столешницу, – Конан понял причину чистоты, царившей в этом заведении. Он знал этого человека. Его звали Фериан. Этот Фериан был одержим манией чистоты, что вообще-то не свойственно людям его профессии. Говорили, что он был вынужден бежать из Бельверуса в Немедии после того, как убил человека, заблевавшего только что вымытый пол трактира. Но как источник информации он был непревзойден. Если, конечно, он не изменил своим правилам, то из него можно будет вытянуть все новости Аграпура, а не только то, о чем болтают все подряд на улицах.
Фериан улыбнулся, когда Конан положил локти на стойку, хотя при этом в его глазах застыла настороженность. При этом, сам он не перестал тереть тряпкой крышку стойки.
– Разрази меня гром, киммериец! – тихо сказал Фериан. – Вот уж вправду, все дороги сходятся в Аграпуре. По крайней мере, здесь так говорят, а увидев тебя тут, я готов с этим согласиться. Еще через год вся честная компания из Шадизара переберется сюда.
– А кто еще из Шадизара здесь? – спросил Конан.
– Руфо, фальшивомонетчик из Кофа. Старина Шарак, астролог. Да, еще Эмилио.
– Эмилио! – воскликнул Конан. Коринфиец Эмилио был лучшим вором в Заморе, не считая Конана. – Он же поклялся, что никогда не уедет из Шадизара.
Фериан усмехнулся:
– А до этого он клялся, что никогда не уедет из Коринфии. Но и оттуда, и из других мест он был вынужден смываться. И все по одной и той же причине: его застукивали в постели не той женщины, какой следовало. На этот раз папаша девицы взялся за дело серьезно. Но еще больше хотела добраться до Эмилио мамочка опороченной девчонки. Поговаривают, что этот герой спал с обеими, да еще и прихватил кое-что из фамильных драгоценностей. Так эта старшая стерва даже наняла компанию бандюг, чтобы те оттяпали Эмилио его главное достоинство. Я слышал, что он сбежал из города, переодевшись нищей старухой, и до сих пор покрывается потом при одном напоминании об этой истории. Спроси его сам при случае. Заодно увидишь, как человек может сразу покраснеть, позеленеть и почернеть, проглотив к тому же язык. Он сейчас наверху, с одной из девок. Хотя после того, что он выпил, он вряд ли сможет быть ей полезен.
– Ну, тогда он ее до утра не выпустит, – рассмеялся Конан, – Эмилио не признает себя побежденным.
Киммериец выложил на стойку пару медяков:
– У тебя не найдется кхораджанского эля? В глотке пересохло.
– Есть ли у меня эль из Кхораджана? Он у меня еще спрашивает! Да у меня есть вино и эль из таких стран, о которых ты даже не слышал. Да что там. У меня есть пиво из таких мест, о которых я и сам не слышал!
Фериан выудил из-под стойки большой бочонок и, наполнив большую кружку, спросил Конана:
– А как пошли Дела на Золотом побережье? Я слышал, тебе пришлось сматываться оттуда в изрядной спешке.
Конану стоило большого труда не выдать свое удивление. Не торопясь, он сделал пару больших глотков и вытер губы, затем сказал:
– Откуда ты знаешь, что я был в Султанапуре? И с чего ты взял, что мне пришлось бежать оттуда?
– Тебя видел там дней десять назад Зефран, работорговец. Он заходил ко мне, когда возвращался в Каваризм.
Самой большой ошибкой трактирщика было то, что он всегда давал людям понять, что он о них знает. Когда-нибудь ему всадят нож в бок за это.
– А что до остального, – продолжил Фериан, – то я вижу тебя перед собой усталого, покрытого пылью. А ты, насколько я знаю, никогда не был любителем путешествовать для собственного удовольствия. Вот, собственно, и все.
Конан отхлебнул из кружки и прикинул, что стоит рассказать трактирщику. Киммериец знал, что Фериан готов выложить кое-какую полезную информацию за какое-либо не менее ценное известие.
А одна из новостей, которую собирался выдать Конан своему приятелю, была наверняка стоящей информацией. Если, конечно, кто-то не обогнал киммерийца на его пути в Аграпур.
– В Султанапуре здорово прижали контрабандистов, – наконец заговорил Конан. – Братство Побережья рассыпалось. Ребята сидят в своих норах и носа на улицу не высовывают. Пройдет не один месяц, прежде чем хоть один тюк шелка появится в этом городе, не пройдя портовую таможню.
Фериан безразлично хмыкнул, но загоревшиеся глаза выдавали его. Еще до восхода с ним щедро рассчитаются те, кто по его наводке решит направить караван с товаром на султанапурский рынок.
– А что ты мне расскажешь об Аграпуре?
– Ничего, – отрезал Фериан.
Конан удивленно посмотрел на трактирщика. Это было не в правилах человека, известного своей скрупулезной точностью. Фериан никогда не платил за информацию меньше, чем она стоила.
– Ты сомневаешься в том, что я тебе рассказал? – спросил киммериец.
– Не в том дело, Конан. Нет, я, конечно, могу тебе рассказать все то, о чем судачат на каждом углу. Йилдиз усиливает армию и посматривает на соседние страны, Культ Хаоса собирает все больше последователей…
– Культ Хаоса! – воскликнул Конан. – Это еще что такое, Митра его побери!
Фериан скорчил недовольную физиономию:
– Да ну, чушь какая-то. Ходят себе по улицам в оранжевом. Бритые наголо.
– А, видел, видел. Напевают что-то под бубен.
– Вот-вот, это они и есть. Они проповедуют, что все люди обречены и что бессмысленно накапливать земные сокровища. – Фериан высморкался и продолжил: – А что до сокровищ, то культ неплохо живет. Какую резиденцию себе отгрохали! Целый город. Ведь каждый, кто хочет посвятить себя Хаосу, должен отдать все свои богатства культу. Ну, всякие сынки да дочки богатых купцов, а то и кое-кто из аристократов внесли свою лепту. Я уж не говорю про богатых вдовушек. Родственники новообращенных подавали жалобы в королевскую канцелярию, но что толку? Культ исправно платит налоги, чего не скажешь о других храмах. Да еще и делает неплохие подарки кому нужно, правда, это не афишируется. Резиденция Культа – недалеко от города, к северу по побережью. Если бы знать, где там у них хранятся драгоценности… Ты с твоими талантами за одну ходку сделал бы себе состояние, – говоря это, трактирщик весь засветился.
– Я больше не ворую, – оборвал его Конан (при этом Фериан сразу сник). – Что еще ты мне можешь рассказать?
Трактирщик тяжело вздохнул:
– Я сейчас знаю меньше, чем местные шлюхи. Их клиенты, по крайней мере, иногда болтают во сне. За последние три месяца большая часть тех, кто поставлял мне информацию, была убита. Всякие там слуги аристократов, ну да тебе известно, у кого я узнаю новости. То же самое и с теми, кто сообщал мне о том, что происходит в Гильдии купцов. То, что ты мне рассказал, – единственная информация за весь месяц. Так что, премного признателен, – недовольно добавил он. Фериан был не из тех людей, которые любят ходить в должниках. – Как только я узнаю хоть что-то стоящее, я сразу же передам это тебе.
– Я хочу знать новости действительно первым. Другим ты расскажешь это не раньше, чем через два дня.
– Через два дня! Еще скажи – через год. Новости прокисают быстрее, чем молоко на солнце.
– Два дня, – настойчиво повторил Конан.
– Ладно, два так два, – пробурчал его собеседник.
Конан улыбнулся. Нарушить данное слово – такого за Ферианом не водилось. Но что же это за непонятные убийства?
– Слушай, неужели за такой короткий срок убито столько людей?
– Это еще не все, приятель. – К удивлению Конана, Фериан налил ему еще кружку, не спросив денег. – Погибло очень много людей. В Аграпуре такого еще никогда не бывало. За три месяца – больше убийств, чем за весь прошлый год. Можно подумать, что тут какой-то тайный заговор. Ад только кому придет в голову устраивать заговор против слуг, стражников и других незаметных и небогатых людей? Нет, это какое-то дикое совпадение. Я так думаю…
– Конан! – раздался громкий крик, заставивший киммерийца обернуться.
На нижней ступеньке лестницы, ведущей из общей столовой в комнаты постояльцев, стоял Эмилио, обнимая худенькую, изящную девушку, весь наряд которой состоял из полосы красного шелка, которую она обмотала вокруг себя, прикрыв самые деликатные части тела. Девушка пыталась поддержать явно перебравшего Эмилио в вертикальном положении, что было нелегкой задачей. Эмилио был ростом почти с Конана, хотя и не так широк в плечах. Его большие глаза и правильные черты лица притягивали женщин, как магнит.
– Прими мои поздравления, Эмилио, – отозвался Конан. – Вроде больше не прикидываешься бедной старушкой.
Взяв кружку, он направился к лестнице. Эмилио отослал девушку, шлепнув ее по мягкому месту, и смерил Конана взглядом.
– Кто тебе рассказал эту басню? Фериан, наверное? Лысый мешок с дерьмом! Это вранье, я тебя уверяю. Чушь собачья. Я просто уехал из Заморы в поисках… – он помолчал, подбирая нужное слово, – в поисках лучших пастбищ. И ты – тот человек, с которым я больше всего хотел бы обсудить эту тему.
Конан явно почувствовал в тоне приятеля деловое предложение.
– Нам больше не по дороге, Эмилио, – ответил он.
Эмилио, казалось, не расслышал возражения киммерийца. Он схватил за руку проходящую мимо подавальщицу и крикнул ей:
– Вина, девочка! Слышала?
Она кивнула и поспешила отскочить в сторону, чтобы избежать неминуемого щипка. Эмилио попытался дотянуться до нее и чуть не упал. С трудом сохранив равновесие, он доплелся до ближайшего стола и плюхнулся на стоявший рядом табурет. При этом он небрежным жестом предложил Конану сесть рядом.
– Садись, садись, старик, – пьяно улыбаясь, проговорил он. – Сейчас эта девчонка принесет вина, и мы с тобой выпьем.
– Я, кажется, никогда не видел тебя таким пьяным, – сказал Конан, опускаясь на табурет, – празднуешь что-нибудь или, наоборот, топишь горе?
Его собеседник таинственно закатил глаза:
– Ты что, не знаешь, что блондинки здесь идут на вес рубинов? Эти туранские мужики готовы на все, лишь бы заполучить светловолосую любовницу. А если у нее еще и голубые глаза – тут они и мать родную зарежут.
– Ты что, работорговлей занялся? Я о тебе лучше думал.
Не удостоив приятеля ответом, Эмилио продолжил:
– В этих женщинах больше страсти, чем в других. Я думаю, все дело в волосах. Чтобы придумать какой-нибудь цвет волосам женщины, боги забирают часть ее жара. А у блондинок он остается весь нетронутым. Хотя это только мои домыслы. Но как бы то ни было, а Давиния – она горячей, чем кузнечная топка. А этот жирный генерал не успевает позаботиться о ее страсти. Слишком много времени занимает военная служба. – Хотя Конан почти перестал понимать, о чем ведет речь Эмилио, он решил дать пьяному приятелю выговориться. – В общем, я взял на себя труд обслуживать ее. Но ей нужны всякие штучки, побрякушки. Я ей говорю: на хрена тебе какое-то ожерелье? Ты сама – драгоценность. А она опять за свое. Говорит, что это ожерелье – волшебное. Что женщина, которая его носит, становится неотразимой. Тринадцать рубинов, каждый – с большой палец величиной. Каждый закреплен золотой оправой на перламутровой раковине. В общем, вещичка стоящая. Надо бы ее прихватить. – Эмилио рыгнул, наклонился к Конану и доверительно сообщил: – Эта дура собиралась рассчитаться со мной своим телом. Разбежалась. Я ее имел столько, сколько хотел. Сто золотых монет, сказал я ей. Сто. Золотых, как ее волосы. Такие мягкие, шелковистые. А какая у нее кожа… обалдеть!
Девушка-подавальщица подошла к их столу с кувшином в руках, но не торопилась ставить его на стол, вопросительно глядя на приятелей. Конан не дал понять, что собирается платить. Ему пока что не светили сто золотых монет. Девушка ткнула кулаком в бок Эмилио. Тот повернулся к ней, тупо смотря и не произнося ни слова.
– Или один из вас платит, или я уношу вино, – твердо произнесла девушка.
– Эх, не умеют здесь ценить хороших клиентов, – пробурчал Эмилио и полез в висевший на поясе кошелек, откуда извлек необходимую сумму. Потом он снова уставился на киммерийца: – Конан! Откуда ты свалился? Нет, просто замечательно, что ты здесь. У нас есть возможность снова поработать вместе, как раньше бывало.
– Мы вместе никогда не работали. И я больше не ворую.
– Чушь. Лучше послушай меня. К северу от города, совсем недалеко, есть место, где всяких побрякушек – завались. У меня есть там дело: стащить… э-э… в общем, стащить там одну штуку. Пойдем со мной. Ты там себе наберешь столько, что хватит на полгода роскошной жизни.
– Это твое местечко, часом, не хранилище драгоценностей Культа Хаоса?
Эмилио откинулся, чуть не свалившись с табуретки:
– А я-то думал, что ты еще ничего не знаешь про Аграпур. Слушай меня. Те семеро, которые, как предполагают, пошли на дело туда и бесследно пропали, – все они были туранцами. Этим местным воришкам далеко до нас с тобой. Они бы ни дня не продержались ни в Шадизаре, ни в Аренджуне. Честно говоря, я вообще не верю, что они решились на такое дело. Скорее всего, пропали где-нибудь, а другие придумали эту историю. Так всегда бывает. Рассказывают страшные сказки про те места, где просто никто не бывал.
Конан хранил молчание.
Не воспользовавшись кружкой, Эмилио припал к кувшину и не отпускал его, пока тот изрядно не полегчал. Затем коринфиец снова нагнулся над столом и продолжил:
– Я точно знаю, где там у них драгоценности. На восточной стороне лагеря есть сад с единственной башней посредине. Там-то они и хранят самые дорогие украшения и разную древнюю ерунду. Эти дураки ходят и любуются своими побрякушками. Это должно им внушить мысль о бесполезности золота и камней. Видишь, я все знаю об этом деле. Я уже стольких людей расспросил, наверное, сотни.
– Если ты со столькими говорил, то неужели ты думаешь, что никто не сообразил, что ты затеял? Выбрось это из головы, Эмилио.
Неожиданно к их столу подошел гирканиец в войлочной шапке. От его шерстяной одежды за пять шагов разило потом. От уха, от которого осталась лишь половина, до угла рта этого человека тянулся глубокий шрам, придававший лицу подобие улыбки. Краем глаза Конан заметил еще четверых кочевников, наблюдавших за ним из другого угла комнаты. Киммериец не стал бы утверждать наверняка, но ему показалось, что именно эту пятерку гирканийцев он встретил сегодня на улице. Но подошедший лишь мельком взглянул на Конана, обратив все свое внимание на его приятеля.
– Ты – Эмилио из Коринфии, – гортанно сказал он, – мне нужно говорить с тобой.
– Отвяжись, – сказал Эмилио, даже не посмотрев на того, – не знаю я никакого Эмилио и никаких коринфийцев. Слушай, Конан. Я дам тебе половину того, что эта стерва обещала мне за ожерелье. Двадцать золотых монет.
Конан чуть не рассмеялся. Пьяный не пьяный, а надуть приятеля Эмилио не забудет.
– Я сказал, что мне нужно поговорить с тобой, – повторил гирканиец.
– А я сказал – проваливай! – закричал вдруг Эмилио, побагровев.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Сердце Хаоса'
1 2 3 4