О, если бы он только мог это знать, если бы ему дано было понять, что эта ночь самая счастливая в его жизни, более того — единственная счастливая ночь.
На работу он пришел бледный, с ясным, но каким-то отрешенным взглядом. В обеденный перерыв пошел в соседний магазин и купил маленькую бутылочку коньяка. Поставив ее на свой рабочий стол, он взял стакан, свинтил крышку с бутылки, налил себе полстакана и, не замечая, не желая замечать появившегося в дверях управляющего, отпил несколько глотков, как отпивают воду. Потом принялся рассматривать мятые, искореженные документы, которые Алиса на ночь положила на батарею парового отопления.
— Что вы делаете, Варахасин? — спросил управляющий в полной тишине.
— Работаю. А вы?
— А я смотрю, как вы пьете.
— Тоже хотите? Пожалуйста. — Варахасин вылил остатки коньяка в стакан и придвинул его к краю стола. И продолжал рассматривать бумаги.
— Зайдите ко мне, Варахасин, — сказал управляющий и направился к двери. — У меня в кабинете сидит ваша жена.
— Жена? — Варахасин посмотрел на часы. — Ей же пора на работу... — Он допил коньяк и, сунув испорченные документы в корзину для мусора, направился к двери. Но у самого порога его шаг сбился, Варахасин пошатнулся, попытался схватиться за ручку двери, но промахнулся. Рука его скользнула по воздуху, и он опрокинулся навзничь.
Очнулся Варахасин у себя дома, в кровати, в своей пижаме. Над ним склонилось заботливое и встревоженное лицо Таисии. Чуть в стороне Варахасин увидел человека в белом халате. Врач был лыс и улыбчив.
— Ну вот мы и проснулись, — сказал врач мягким воркующим голосом. — Вот нам уже и хорошо.
— Игнатий, — всхлипнула Таисия. — Как ты себя чувствуешь?
— Плохо, — сказал Варахасин. — Но это хорошо. Я влюбился, Таисия. Я влюбился и не знаю, как мне быть.
— Как же помочь тебе, Игнатий? Ведь с этим надо что-то делать!
— Да, я знаю, это большая беда. Я уже не могу...
— Может быть, с ней поговорить? Пусть бы она уехала куда-нибудь, а?
— Не поможет, — слабым голосом ответил Варахасин. — Я поеду следом. Я за ней куда угодно поеду.
— А если тебе уехать куда-нибудь? На полгода, на год?
— Не получится, Таисия. Она приедет, она найдет меня.
— А если ей выговор объявить или на товарищеский суд вызвать?
— Это ее только рассмешит. И меня тоже, — упавшим голосом ответил Варахасин. — Нет-нет, ничего не получится. Я пойду... помоги мне встать... Я должен идти, иначе я умру...
— Куда?! — воскликнула Таисия с ужасом.
— К ней. Где мои туфли?
— Может быть, ее сюда пригласить?
— Нет, нам удобнее встретиться на улице. Смотри, какая ясная осень. — Лицо Варахасина осветилось радостью предстоящей встречи. Солнечный луч, отраженный от желтой листвы клена, упал ему на лицо, и оно сделалось даже розовым.
— Есть еще один выход. — Врач поднялся и подошел к кровати, поставив рядом с собой блестящую никелированную кастрюлю. Варахасин сразу почувствовал опасность, исходящую от этой железной банки. В это время раздался телефонный звонок.
— Это она! — воскликнул Варахасин. — Дайте мне трубку! Дайте, не то мне будет плохо, я могу умереть... — Действительно, он побледнел и без сил откинулся на подушку. Таисия поднесла трубку к самому его уху, но уже раздались частые гудки отбоя. — Она сейчас позвонит снова, — прошептал Варахасин. Через минуту снова раздался звонок.
— Как ты? — спросила Алиса.
— Ничего... Какой ты молодец, что позвонила... Уже лучше. Говори, говори, мне сразу стало лучше.
Минут через пять Варахасин положил трубку на рычаги телефона, стоявшего на кровати, и облегченно перевел дух. Врач сделал знак Таисии, и она вышла из комнаты.
— Есть еще один выход, — повторил врач, открывая свою кастрюлю.
— Какой? — настороженно спросил Варахасин.
— Укол. Безобидный, безболезненный укол. И все пройдет. Сейчас многие прибегают к этому средству. Иначе жизнь бы стала невозможной. Непредсказуемой. Мы не можем этого допустить. Я сделаю вам укол, и вы проснетесь здоровым человеком. Вы будете радоваться жизни, станете румяным и веселым, и ваши друзья снова вернутся к вам. И ваша жена...
— Я не хочу выздоравливать! — закричал Варахасин, увидев в руках врача большой прозрачный шприц с кривоватой иглой на конце. — Я хочу болеть дальше! — кричал Варахасин, а врач тем временем достал стеклянную ампулу, напоминающую по форме бутылочку, с хрустом надломил ей горлышко и погрузил кривую иглу в желтоватую густую жидкость. Вставив большой палец в железное блестящее кольцо, он втянул всю жидкость в шприц, отвел его в сторону, нажал на кольцо. Желтый фонтанчик ударил из иглы, сверкнул на солнце, и об эту искру опять обожглось настороженное сознание Варахасина.
— Я ненавижу себя здорового и веселого, доктор! — воскликнул Варахасин. — Я боюсь того человека, в которого вы хотите меня превратить! Он мне противен! От него можно ожидать всего, чего угодно. Он убьет меня!
— Все так говорят, — улыбнулся врач, показав белые острые зубы. — А потом благодарят, подарки приносят, конверты...
— Стану глупым и угодливым, буду лукавить, льстить и обжираться! Я превращусь в животное! Я уже был животным, я знаю, что это такое! Пощадите же человека, который начал просыпаться во мне!
— Ваша жена дала расписку в том, что не возражает против курса лечения. А поскольку вы не отвечаете за свои слова и поступки, то ее слово является окончательным. Таисия Тихоновна! — крикнул врач, обернувшись к двери.
— Но это буду уже не я, это будет другой человек!
Вбежала Таисия и, не говоря ни слова, упала на Варахасина поперек туловища, намертво обхватив его руками, так что он не мог пошевелиться. Варахасин дернулся, но тут ему на ноги сел врач и задрал на животе пижаму.
— Потерпи, родненький, — шептала сдавленным от натуги голосом Таисия, обливаясь слезами. — Потерпи, Игнатушка, тебе станет лучше, всем нам станет лучше. Это совсем не больно...
И тут Варахасин почувствовал, как ему в живот чуть пониже пупка вонзилась кривоватая игла и в его тело начала вдавливаться желтая жидкость. Он еще раз дернулся, но уже слабея, уже теряя сознание. Ноги его потеряли упругость, с лица исчезло напряженное страдающее выражение. Через несколько минут он спал глубоким сном. Щеки его порозовели, губы округлились, лицо разгладилось.
Через неделю врач закрыл Варахасину больничный лист, и тот вышел на работу. Вышел в охотку, соскучившись по сотрудникам и несложным своим обязанностям. Шел Варахасин пружинисто, предвкушая многочисленные встречи. И действительно, уже через десять минут в курилке раздавался его уверенный сытый басок, вокруг, как сумасшедшие, смеялись сотрудники едва ли не из всех отделов. И вдруг все неожиданно примолкли — в конце коридора показалась Алиса. Она шла с какими-то бумагами, просматривая их на ходу, и лишь за несколько шагов увидела Варахасина. Остановилась от неожиданности, не зная, как ей быть.
— А! Алиса! — радостно воскликнул Варахасин. — Что-то давно тебя не было видно, а? — И он снова повернулся к курильщикам, вспомнив еще один анекдот, тоже смешной, — он немало наслушался их от врача, который приходил к нему каждый день со своим шприцем и ампулами. Стеклянные колбочки с желтой жидкостью врач надламывал с душераздирающим хрустом, и каждый раз это было последнее, что слышал Варахасин.
— Ну вот и все, — сказал наконец врач. — Вы здоровы. Поздравляю.
— Спасибо, доктор! — с чувством произнес Варахасин и незаметно положил в карман его белого халата небольшой конверт, который приготовила жена.

1 2