– Я ненавижу себя за то, что согласился участвовать в этой истории. В дни моей молодости политическая борьба была такой же грязной, если не грязнее, грубое насилие отнюдь не было редкостью, но, черт возьми, даже тогда существовали определенные пределы!Энстроу успокаивающе улыбнулся.– Сэм, но Уэстин все же убил Элен Макдафф. Сейчас сюда приедет Эллендер и покажет вам его признание.Энстроу было около сорока: непомерно властолюбивый, он ловко скрывал свои замыслы под маской этакого страдальца, обиженного жизнью и людьми.– Бог мой, Пит, но как же вам хочется вкусить власти! – заметил судья.– А почему бы и нет? Вам все преподносится на блюдечке, а я должен, жертвуя лучшим, что может быть в моей жизни, добиваться всего сам.– А иногда жертвуя и чужими жизнями…– Но и вы далеко не святая невинность, – усмехнулся Энстроу.– Да, на моей совести есть и человеческие жизни, – согласился судья. – Тем больше сомнений вызывает у меня дело этого мальчика. Я даже имени его не помню.– И хорошо, что не помните.– Должен же человек когда-то остановиться и оглянуться на пройденный путь.– Однако вы не прочь стать губернатором, как и ваш отец в свое время, не так ли? – продолжал настаивать Энстроу.– Мечтаю уже много лет.– И такая возможность у вас теперь есть, она там, – Энстроу сделал жест в сторону тюрьмы на Мэретта-стрит. – Губернатор Лайтуэлл трясется от страха в своей резиденции. С его помощью компания лесопильных заводов «Акма» сорвала изрядный куш на сделках с лесом, о чем стало известно Макдаффу. На предстоящих выборах при поддержке Макдаффа вы легко возьмете верх над Лайтуэллом. Макдафф уже говорил об этом.– Откуда вы знаете?– Неважно. Знаю, что Макдафф побывал в Вашингтоне и беседовал с сенатором Слипером. Вы же понимаете, уж если Макдафф и Слипер говорят, что Лайтуэлл должен уйти, значит, все решено. Ну, а после ухода Лайтуэлла вы единственный кандидат на его место.– И я должен заплатить за это своим участием в ваших махинациях? Да плюс к тому принять меры, чтобы имя Макдаффа не попало на страницы бульварных газет?– Послушайте-ка, Сэм. Элен меняла возлюбленных как перчатки. – об этом сплетничал весь город. Однако одно дело сплетни, и совсем другое – газетные статьи. Если газетам станет известно об амурных делах любвеобильной супруги Макдаффа…– …то слишком многие начнут задавать себе вопрос, не убил ли ее сам К.Т.? – Сказав это, судья Сэм отвернулся и уставился в окно.– Советую никогда и никому не высказывать таких предположений! – прошипел Энстроу.– Ну, а что вы-то получаете в награду за свои труды? – повернулся к нему Сэм. – Место судьи?– Разумеется. Но дело не в том, что получу я, а в том, что получите вы.– Предположим, я ничего не хочу «получать» таким путем? Предположим, я изменю свое решение и выйду из игры?– Ничего вы не измените и ни от чего не откажетесь. Вы и ваши друзья с Бэккер-авеню… Вот уж кто поистине достоин презрения! Сплетничаете в тиши своих особняков, осуждаете других, а сами занимаетесь всякими нечистоплотными делишками… У меня и у самого, правда, рыльце в пушку, но я по крайней мере не прикидываюсь святошей, как вы и вам подобные.– Да и я не прикидываюсь, я ничем не лучше вас, – брезгливо поморщился судья. – Однако как низко может пасть человек!– Особенно когда он даже во сне видит себя губернатором, как вы. Кстати, судья, не говорите: «Я ничем не лучше вас», – говорите: «Я такой же, как вы». Это не так режет слух.– Где же Эллендер, черт бы его побрал? – пропуская слова Энстроу мимо ушей, сердито спросил судья.– Сейчас позвоню в тюрьму и узнаю.Энстроу вышел в вестибюль, где стояли телефоны-автоматы, и увидел только что появившегося в ресторане Эллендера. Он подошел к нему, взял под руку и подвел к столику, за которым сидел судья.– С добрым утром, – поздоровался Эллендер, без приглашения опускаясь на стул. Вслед за ним сел и Энстроу. Веки у Эллендера были красные, лицо осунулось.– Ну, получили? – резко спросил Энстроу.Эллендер мрачно покачал головой.– Нет.– А в чем дело?– Обратитесь со своим вопросом к Уэстину. Я сделал из него отбивную, и все напрасно.– Никаких синяков! – поспешно предупредил Энстроу. – Иначе какой-нибудь чересчур «сознательный» присяжный устроит нам скандал.Эллендер недовольно взглянул на Энстроу.– Вы меня не один день знаете, Пит.– Вас-то я знаю, но Гарольд Кэйджен ловкий адвокат – продемонстрирует жюри присяжных избитого арестанта и… Кто тогда поверит, что он добровольно во всем признавался?– Не беспокойтесь, Кэйджен и пальцем не шевельнет, – вмешался судья Сэм.– Вы уверены? – спросил Эллендер.– Сэм уже говорил с председателем суда по делам о наследствах и опеке Дэйлом, – пояснил Энстроу. – Кэйджен будет ходить по струнке… Однако где же обещанное вами признание Уэстина? Чем быстрее мы провернем дело, тем скорее прикусят язык те, кто склонен примешивать К.Т. к убийству Элен.– Кое-кто уже рыскает в «поисках истины», – заметил Эллендер.– Кто именно? – встрепенулся Энстроу.– Один из моих детективов.– Этого еще не хватало! Неужели вы не можете держать в руках своих подчиненных?– Разве я сказал, что не могу? Я сказал только, что «кое-кто уже рыскает». И еще одна деталь. Мне звонила Этта Саймонсон, жена владельца нашего универсального магазина. Саймонсоны живут рядом с Макдаффами.– Ну – ну? – поторопил Энстроу.– Черт бы ее побрал! Она утверждает, что видела, как к Макдаффам в тот день приходил их знакомый пианист. Говорит, он провел с Элен весь день.– Выкиньте из головы ее слова, – небрежно отмахнулся Энстроу.– Ну, а кто же этот ваш детектив-правдолюбец? – поинтересовался Сэм.– Честер Вирлок.Энстроу прищурился.– Это не он ли хотел стать начальником отдела уголовного розыска, когда вас назначат начальником управления внутренних дел?– Он самый.– Ничего не понимаю! Он что, не в состоянии сообразить, что к чему?– Вы просто отвыкли понимать честных людей, Пит, – скривился судья Сэм.Энстроу раздраженно фыркнул:– Не ваше дело, что я понимаю, а что нет! Во всяком случае, я понимаю, что нам надо как можно быстрее и аккуратнее провернуть дело Уэстина. Я мог бы, полагаю, добиться нужного приговора и с теми материалами, которые уже есть, но мне нужна гарантия, что никаких осложнений на сей счет не произойдет, и такую гарантию я вижу только в признании Уэстина.Эллендер хотел что-то сказать, но Энстроу опередил его:– Надеюсь, вы представляете, насколько мне важно получить признание? Займитесь этим немедленно.– Завтра признание Уэстина будет у вас на столе, обещаю, – торжественно заявил Эллендер.– А вот и Кэйджен, легок на помине! – громко сказал судья Сэм и жестом пригласил адвоката к столику. Кэйджен охотно воспользовался приглашением. Прежде чем усесться, он фамильярно похлопал по плечу сначала Эллендера, потом Энстроу.– Терпеть не могу всякие там пари, ухмыльнулся он, – но сейчас готов биться об заклад, что честная компания вела разговор о убийстве, а? Речь шла о ком-либо из наших общих знакомых?– Вы могли бы повлиять на своего подзащитного и склонить его к признанию, если это не удастся Эллендеру? – спросил Энстроу.– Нет, – ответил Кэйджен. – Мне придется схватиться с вами на суде. – Он улыбнулся собственным словам и закурил сигару. – Что-то слишком все вы беспокоитесь о признании Уэстина. А какая в нем необходимость? Вы же собрали убийственные улики.– Мы беспокоимся только о том, чтобы не возникло каких-нибудь осложнений, – огрызнулся Энстроу. – Может, он согласится признать себя виновным в непредумышленном убийстве? Ему ведь нет еще и двадцати – возможно, мы что-нибудь придумаем для него, учитывая его молодость.– Я уже сказал, – все с той же ухмылкой ответил Кэйджен, – что на суде нам придется скрестить шпаги.– А что вы, собственно, усмехаетесь? – вмешался судья Сэм. – Ничего смешного я пока не вижу. Мы ведем серьезный разговор.– Целиком согласен с вами, – добродушно подтвердил Кэйджен.– Чтобы вы окончательно все уяснили, – добавил Энстроу. – могу сообщить, что вчера вечером Сэм обедал с судьей Дэйлом.– Удивительно, Сэм, как это вы протерпели до обеда! Я полагал, что вы побежите к Дэйлу прямо с утра. – Кэйджен повернулся к Эллендеру. – Скажите, господин начальник, мой подзащитный, наверно, нуждается в госпитализации? Сколько у него поломано ребер и все такое?– Следовательно, вы уверены, что я пока не выколотил из него признания?– Вполне уверен. В противном случае Пит жмурился бы, как сытый кот, вы бы спали дома, а Сэм играл бы в гольф в клубе и воображал, что дело происходит уже на площадке губернаторского особняка.– Я знаю, Кэйджен, что вы человек сообразительный, – угрожающе посмотрел на него Энстроу, – но все же считаю нелишним предупредить: не вздумайте ставить мне палки в колеса, не пытайтесь юлить, если не хотите, чтобы я стер вас в порошок.– Не забывайте, что и я могу подкинуть вам кое-какие неприятности, – постучал пальцем по столу Эллендер.– Теперь ваш черед угрожать мне, а, Сэм? – повернулся Кэйджен к судье.– Не вижу необходимости в угрозах, Гарольд. Вы же просто-напросто кокетничаете, а в действительности не меньше нас заинтересованы в успехе этой грязной игры.– Спасибо и на том! – воскликнул Кэйджен.– Ну, мне пора, – поднялся Энстроу. – Служба! Лейси, займитесь делом. И помните: никаких осложнений! А с вами, судья, мы еще увидимся сегодня на похоронах. * * * Часы показывали десять тридцать утра, когда Нонна Эш отбросила газету и встала с кушетки. Она прочитала от строчки до строчки все материалы об убийстве Элен Макдафф и долго рассматривала фотографии Уильяма Уэстина. Ей осточертели бесконечные пересуды, вздохи и ахи обитателей Бэккер-авеню, опасавшихся, что происшествие набросит тень на репутацию их замкнутого, респектабельного мирка. Резкими взмахами руки она отогнала от лица клубы табачного дыма и раздраженно воткнула в пепельницу недокуренную сигарету. В последние дни она курила очень много.Миссис Эш подошла к огромному окну и долго смотрела на свой сад. Лучи жаркого солнца освещали безупречно четкие узоры яркого цветочного ковра. Немало сил отдавала она ежегодно, придумывая все новый и новый его рисунок. В этом году через весь сад проходила широкая полоса голубых барвинков с вкрапленными в нее клумбами фиалок.Дети собирались поехать на пляж вместе с двумя служанками, а повариха отправилась закупать обычный недельный запас продуктов. Как правило, по вторникам Джордж Эш проводил в своей экспортно-импортной фирме только первую половину дня, а потом они играли в гольф или катались на лодке, но сегодня его отвлекли какие-то неотложные дела, и ей предстояло провести весь день в одиночестве. Дети действительно вскоре уехали, и Нонна осталась одна. Она могла бы пойти поболтать к своей соседке Этте Саймонсон, но та снова начнет трещать об убийстве, а Нонна уже два дня ни о чем другом не слышала, и эта тема порядком набила ей оскомину.Через некоторое время миссис Эш перешла к окну, из которого открывался вид на прилегающую часть улицы и на особняк Макдаффов. Она вспомнила о вечеринках, а вернее, об оргиях, что так часто происходили в особняке, о том, какое внимание уделял ее муж Элен Макдафф. Да, ничего не скажешь, Элен была привлекательной женщиной… Миссис Эш припомнила даже, какое масленное выражение появлялось на лице Джорджа всякий раз, когда он встречался с женой Макдаффа. «Теперь Элен мертва, – думала миссис Эш. – Как все-таки я умно поступила, выпроводив Берту из дому!.. Люди, лишенные, подобно Элен Макдафф, всяких моральных устоев, не только сами кончают плохо, но и причиняют страдания окружающим».Миссис Эш еще раз со вздохом облегчения подумала, что Берта сейчас далеко, и, следовательно, некоторое время можно не опасаться неприятностей. Хотя бы некоторое время… * * * Миссис Морган пришла на работу в приемную доктора Оттера с полуторачасовым опозданием – случай из ряда вон выходящий. В приемной оказалась одна миссис Этта Саймонсон – ей нужно было закрепить зубной протез. Завидев миссис Морган, Этта мило улыбнулась и хотела заговорить с ней, но в дверях кабинета появился доктор Оттер в коротком белом халате и с марлевой маской на лице. Снимая резиновые перчатки, он озабоченно взглянул на свою секретаршу.– Ну, сегодня, надеюсь, мы чувствуем себя лучше? – спросил он.– Спасибо, доктор, значительно лучше, – ответила Джейн и, поспешно сунув сумочку в нижний ящик стола, начала было извиняться за опоздание, но доктор прервал ее:– Ничего, ничего, не беспокойтесь. – Он повернулся к миссис Саймонсон. – Через несколько минут я приму вас, – проговорил он и снова скрылся в своем кабинете.– Вам нездоровится? – участливо спросила у Джейн миссис Саймонсон.– Просто я устала. Мне надо по-настоящему отдохнуть.Миссис Морган не питала к Этте Саймонсон особых симпатий и теперь, не желая поддерживать разговор, с сосредоточенным видом стала просматривать журнал приема больных.– Вы, разумеется, читали об этой ужасной истории с Элен Макдафф? – как ни в чем не бывало продолжала миссис Саймонсон. – Мы живем по соседству, так что, можно сказать, были очевидцами и только по чистой случайности не оказались участниками. Ведь как раз в тот вечер муж и я собирались навестить чету Макдаффов, но, слава богу, в последнюю минуту передумали. Ужас, сколько там собралось зевак! Посмотрели бы вы, как они попортили сады… Да что там сады… Если бы не полицейские, так они бы, наверное, через окна забрались в дом. Миссис Саймонсон умолкла, закурила, длинным наманикюренным ногтем сняла с языка табачную крошку и заговорила снова:– Можете мне поверить, дорогая миссис Морган, я в ту ночь почти не сомкнула глаз… А ведь Элен была так мила, так мила! Она так любила жизнь! Она наслаждалась жизнью, как умеют и осмеливаются лишь немногие. – Миссис Саймонсон глубоко вздохнула, что, очевидно, должно было подтвердить ее глубокую симпатию к Элен Макдафф. – Какая все-таки несправедливость: почему в первую очередь расплачиваются и уходят от нас самые жизнерадостные, самые юные и очаровательные?..Дверь кабинета распахнулась, из него пулей вылетел какой-то человек и, еле кивнув обеим женщинам, выбежал на улицу.– Если вы в состоянии, миссис Морган, – чуть ли не извиняющимся тоном проговорил доктор Оттер, – я попросил бы вас помогать мне, пока я буду заниматься миссис Саймонсон.– Конечно, конечно, доктор! – закивала миссис Морган. Усаживая Этту Саймонсон в кресло, обвязывая ее чистой салфеткой и наливая для нее в стакан свежую воду, она все время чувствовала на себе взгляд доктора Оттера, и у нее из головы не выходила мысль, что, возможно, врач и есть тот человек, которому она могла бы довериться. Если бы только набраться мужества…– …после этого К.Т. провел всю ночь у нас, – донеслись до нее слова миссис Саймонсон. – И знаете, доктор, как он страдал! Муж чуть не силой увел его из этого кошмарного дома и привел его к нам. Мне еще никогда не приходилось видеть человека, который бы так был убит горем!Миссис Морган внезапно пришла в себя. Да ведь эта женщина живет рядом с Макдаффами, а ты не слышишь и слова из того, что она рассказывает!.. Она откашлялась и, стараясь унять дрожь в голосе, спросила:– Ну, а что мистер Макдафф говорил об убийстве?– Моя дорогая миссис Морган! Да будет вам известно, что тот бедный юноша, который сейчас томится в тюрьме, виновен не больше, чем мы с вами!Доктору Оттеру никак не удавалось натянуть резиновые перчатки, но Джейн Морган не спешила прийти ему на помощь, она понимала, что, надев перчатки, он займется миссис Саймонсон, и та вынуждена будет замолчать.– Но вы сами-то действительно видели что-нибудь? – снова обратилась она к миссис Саймонсон.– Не знаю, что вы имеете в виду под словом «действительно». Я много лет живу рядом с Макдаффами, часто бывала у них на сумасшедших вечеринках и знаю куда больше, чем я действительно видела в тот вечер. Элен Макдафф, опять скажу я вам, жила очень весело, и многие из нас считали ее неисправимый грешницей. Я же, – Этта Саймонсон смиренно воздела очи горе, – я же всегда руководствуюсь заповедью: «Не суди сам, да не судим будешь». Что касается вашего вопроса… Да, я действительно видела кое-что, однако наши тупоголовые полицейские не считают это заслуживающим внимания. Доктор Оттер наконец подошел к креслу, и Джейн Морган с трудом удержалась, чтобы не оттолкнуть его. Но оказалось, что он тоже прислушивается к разговору и тоже хочет знать, что же такое увидела миссис Саймонсон, чего полиция не считала заслуживающим внимания.– Так что же вы все-таки видели? – спросил он к радости миссис Морган.– Слишком уж много бывало в доме… – начала было Этта Саймонсон, но спохватилась. – Нет нет! Уж лучше мне помолчать, не то вы посчитаете меня старой сплетницей.– Тогда откройте пошире рот, – потребовал доктор.– Миссис Саймонсон все же не утерпела и в последнее мгновение выпалила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16