– Вы не космический инженер!
– Это мешает вам отвечать?
– Мы настроили так, – в отчаянии заговорил Шлосс, – чтобы попасть из одной точки пространства в другую, отсчитывая от центра масс галактики. За истекший час «Парсек» сдвинулся, Солнечная система сместилась. Исходные параметры для определения гиперполя больше не верны. Гиперпространство не подчиняется простым законам движения, и новый расчет параметров займет неделю.
– То есть, если корабль стартует, то он вернется неизвестно куда, за тысячи миль отсюда?
– Неизвестно куда? – Шлосс растерянно улыбнулся. – Да, вы правы. «Парсек» может прилететь в туманность Андромеды, или на Солнце. Так или иначе, шансы увидеть его снова невелики.
Сьюзен Кэлвин кивнула.
– Итак, корабль в любую минуту может исчезнуть, и вместе с ним безвозвратно пропадут миллиарды долларов, взятых у налогоплатильщиков, причем уйдут впустую и по халатности.
Генерал-майор Кэллнер подскочил так, как будто его булавкой кольнули снизу.
– Поэтому, – продолжала робопсихолог, – механизм генерации гиперполя на корабле необходимо отключить как можно скорее. Нужно там что-нибудь разъединить, или разорвать, или выключить. – Она говорила тихо, словно бы про себя.
– Не так все просто, – перебил ее Шлосс. – Я не сумею объяснить подробно, поскольку вы не специалист по космосу, но это примерно как… отключать обычную электроцепь, разрезая провод высокого напряжения садовыми ножницами. Это не только может, но и должно привести к катастрофе.
– Вы полагаете, что любая попытка блокировать опасность вытолкнет корабль в гиперпространство?
– Любая попытка, предпринятая на удачу – наверняка. Гипервоздействие не ограничено скоростью света. Скорей всего, у него вообще нет ограничений по скорости, что чрезвычайно все усложняет. Единственный способ – это найти причину неудачи. Только тогда возможно будет безопасно отключить генераторы.
– У вас есть конкретный план, доктор Шлосс?
– По-моему, не остается ничего другого, кроме как послать туда робота типа «Нестор»…
– Нет. Не валяйте дурака, – перебила Сьюзен Кэлвин.
Шлосс невозмутимо продолжал:
– Несторы знакомы с особенностями космической техники. Они идеально подходят для…
– Не обсуждается. Вы не имеете права использовать позитронных роботов для выполнения подобных задач без моего разрешения. А моего разрешения у вас нет и не будет.
– Что вы предлагаете взамен?
– Пошлите какого-нибудь инженера.
Шлосс яростно помотал головой:
– Невозможно! Риск слишком велик. Если и корабль, и человек погибнут…
– В любом случае, вы не пошлете ни Нестора, ни другого робота…
– Я… мне надо связаться с Землей, – сказал генерал. – Вопрос необходимо решать на более высоком уровне.
– Я вам советую подождать, генерал, – жестко произнесла Сьюзен Кэлвин. – Вы отдаете себя на милость правительства, не имея ни собственного плана, ни предложений. Боюсь, вам придется худо.
– Но что же делать? – генерал в волнении достал носовой платок.
– Послать человека. Другого выхода я не вижу.
По лицу Шлосса разлилась серая, мертвенная бледность.
– Легко сказать человека. Но кого?
– Я это уже обдумала. Тот молодой человек – Блэк, по-моему, – ведь я его встречала на Гипербазе?
– Доктор Джералд Блэк?
– Кажется, так. Да. Тогда он был холост, а теперь?
– Вроде бы, все по-прежнему.
– Тогда пускай его приведут к нам минут через пятнадцать, а я покамест просмотрю его послужной список.
Она как бы исподволь овладела ситуацией, и ни Шлоссу, ни Кэллнеру не пришло в голову оспаривать ее власть.
Во время второго визита Сьюзен Кэлвин на Гипербазу Блэк видел ее только издали, и у него не возникало желания сокращать дистанцию. Когда же ему приказали явиться к ней, он вдруг поймал себя на том, что смотрит на нее со страхом и неприязнью. На генерала Кэллнера и доктора Шлосса, стоявших поодаль, он не обратил никакого внимания.
Он вспоминал, как стоял перед ней в тот раз, и как она бесстрастно терзала его из-за пропавшего робота.
Холодный взгляд серых глаз Сьюзен Кэлвин проникал вглубь его горячих, карих глаз.
– Доктор Блэк, – сказала она, – я думаю, ситуация вам ясна.
– Да, – ответил Блэк.
– Нужно что-то делать. Корабль нельзя потерять, он слишком дорог. Дурная слава будет означать конец проекта.
Блэк кивнул.
– Я понимаю.
– Надеюсь, вы понимаете и то, что кто-то должен отправиться на «Парсек», найти дефект и… ликвидировать его.
Наступила тишина.
– Какой дурак на это пойдет? – хрипло проговорил Блэк.
Кэллнер, нахмурясь, повернулся к Шлоссу, тот закусил губу и устремил взор в пустоту. Сьюзен Кэлвин снова заговорила:
– Разумеется, не исключено случайное включение гиперполя и, как следствие, безвозвратное исчезновение корабля. С другой стороны, он может вернуться в пределы Солнечной системы. В таком случае будут пущены в ход все средства, чтобы спасти человека и корабль.
– Идиота, – сказал Блэк. – И корабль. Маленькая поправочка.
Сьюзен Кэлвин не обратила внимания.
– Я получила от генерала Кэллнера разрешение поручить это вам. Идти должны вы.
Стараясь не повышать тон, Блэк без промедления ответил:
– Мадам, ищите других желающих.
– На Гипербазе, может быть, наберется человек десять с должным уровнем компетентности. Памятуя о нашей предыдущей встрече, я выбрала вас. Вы знаете, что к чему, и…
– Послушайте, я же сказал, ищите других желающих!
– У вас нет выбора. Вы ведь не уклонитесь от своего долга?
– Моего? С какой стати он мой?
– Вы лучше других выполните работу.
– Вы знаете, чем это чревато?
– Думаю, да, – ответила Сьюзен Кэлвин.
– Уверен, что нет. Вы не видели шимпанзе. Послушайте, когда я сказал «идиота и корабль», я не подбирал красочного эпитета, я назвал вещи своими именами. Если надо, я готов рискнуть жизнью. Не рвусь, но готов. Но рисковать тем, чтобы превратиться в идиота и провести остаток дней в животном состояниии, я не буду. И кончим на этом.
Сьюзен Кэлвин сосредоточенно изучала потное от ярости лицо молодого ученого.
– Да пошлите вы своего робота, игрушку вроде «NS-2», – выкрикнул Блэк.
В ее взгляде мелькнул холодный блеск. Она с расстановкой проговорила:
– Да, доктор Шлосс уже предлагал это. Роботы «NS-2» компанией не продаются, а предоставляются в пользование с сохранением прав собственности. Видите ли, каждый из них стоит много миллионов долларов. Я, как представитель фирмы, считаю, что они слишком дороги, чтобы рисковать ими в подобных ситуациях.
Блэк поднял руки к груди, словно пытаясь унять дрожь.
– Я не понял. По-вашему, я должен идти вместо робота, потому что стою дешевле?!
– Ну, если на то пошло, то – да.
– Доктор Кэлвин, – произнес Блэк, – идите ко всем чертям. Встретимся на сковородке.
– Ваше пожелание может исполниться почти буквально, молодой человек. Генерал Кэллнер вам подтвердит, что мои слова имеют силу приказа. Практически, на Гипербазе введено военное положение, и за невыполнение приказа вас ждет трибунал. Скорей всего, вас отправят в тюрьму на Меркурий, а там условия очень напоминают наши представления об адской сковороде, и если бы я решила вас навестить, что вряд ли, то ваши слова могли бы оказаться пророческими. С другой стороны, если вы согласитесь отправиться на «Парсек» и грамотно выполните работу, ваша карьера будет обеспечена.
Блэк не отрывал от нее налитых кровью глаз.
– Дайте ему на размышление пять минут, генерал, и приготовьте ракету, – сказала Сьюзен Кэлвин.
Двое агентов секретной службы вывели Блэка из комнаты.
Джералда Блэка знобило. Он перестал ощущать свое тело, как будто наблюдал за собой откуда-то из безопасного далека: вот он садится в ракету, готовый отправиться туда, на «Парсек».
Он сам себе не поверил, когда внезапно кивнул и сказал: «Да».
Но почему?
Героем он себя никогда не считал – тогда почему? Отчасти из страха перед Меркурием. Отчасти из глупейшего нежелания оказаться трусом в глазах знакомых – своеобразная трусость, лежащая в основе половины всех подвигов.
Но окончательно толкнуло его нечто другое. По дороге к ракете его остановил раскрасневшийся Ронсон из «Интерпланетари Пресс». Блэк оглянулся.
– Чего вам?
– Слушайте, когда вы вернетесь, я хочу быть первым – я все устрою, любой гонорар, на любых условиях…
Блэк с силой оттолкнул его и пошел дальше.
В ракете сидели двое. Оба молчали, их взгляды старательно огибали Блэка по касательным. Пилоты перетрусили до потери пульса, а их ракетка приближалась к «Парсеку» на манер котенка, бочком подбирающегося к больному псу, впервые в жизни увидав такого зверя. Блэк понимал их. В общем-то, они были ни при чем.
Перед его глазами стояло только одно лицо. Взволнованный генерал и напускная решимость Шлосса отошли на второй план. На них плевать. Он думал о невозмутимом облике Сьюзен Кэлвин, о том, с каким спокойствием она отправила его… куда?
Он всматривался в черную пустоту, в которой уже растаяла Гипербаза.
Сьюзен Кэлвин! Доктор, профессор, робопсихолог! Робот в обличье женщины!
Какие, интересно, у нее три закона?** Первый Закон: «Все силы, разум и душу обрати на защиту роботов». Второй: «Блюди интересы пресвятой „Ю. С. Роботс энд Мекэникл Мен Корпорейшн“, если это не противоречит Первому Закону». Третий: «Не обращая внимания на людей, разве что этого потребуют Первый или Второй Законы».
Она когда-нибудь была молодая? – думал он; – когда-нибудь знала, что такое эмоции?
Проклятье! Чего бы он не отдал, чтобы стереть с ее лица вечную мерзлоту.
И он добьется этого!
Добьется, будьте покойны. Только бы ему выбраться из переделки в здравом уме, тогда он возьмет за глотку и ее, и компанию, и их отвратительное порождение – племя роботов. И это жгло его изнутри сильнее, чем страх тюрьмы или мечта о славе. Жажда мести почти перемогла страх. Почти.
Один из пилотов, отвернувшись, сказал ему:
– Можете выходить. Осталось всего лишь полмили.
– Посадка не предусмотрена? – с горечью уточнил Блэк.
– Категорически запрещена. Сотрясение при посадке может…
– А сотрясение от моей посадки не может?
– У меня приказ, – ответил пилот.
Блэк промолчал, надел скафандр и подошел к внутреннему люку. У правого бедра к скафандру на металлической пластине была приварена сумка для инструментов.
Переступив порог, он услышал в наушниках шлема гудящее «Удачи, доктор».
Он не сразу сообразил, что слышит слова пилотов, которые перебороли для этого желание как можно быстрей убраться из жуткого места.
– Спасибо, – неловко и немного обиженно сказал Блэк.
Неуклюже оттолкнувшись от корпуса, он несколько раз медленно перекувырнулся и остался один.
Невдалеке, как будто поджидая его, лежал «Парсек». Сзади (вернее, менжду ног, во время медленного вращения) он увидал длинный полосовой след ракеты.
Он был один – невообразимо! Совсем один…
За всю историю человечества никому не доводилось оказаться в таком абсолютно полном одиночестве. Узнает ли он, подкралась тошнотворная мысль, – успеет ли он узнать, что что-то случилось? Или не заметит? Почувствует, как гаснет сознание, меркнет и исчезает разум, или произойдет все внезапно, как удар кинжала? В любом случае…
Он живо вспомнил шимпанзе – с пустыми глазами, в ознобе от непостижимых кошмаров.
До астероида оставалось двадцать футов. Неуловимо-плавно плыл он через пространство, и кроме человеческого вмешательства, ни одно зернышко песка на нем не было потревожено с астрономически незапамятных времен.
И в бестревожном покое крохотная пылинка, попавшая в сложную конструкцию, а может быть, капля примеси в сверхчистом масле, смазывающем движущиеся части, застопорила «Парсек».
Едва ощутимая вибрация, неуловимый толчок от соприкосновения масс могли устранить препятствие, движение совершится по рассчитанной траектории, освободит гиперполе, и оно расцветет вширь, как перезрелая гигантская роза.
Поверхность приближалась. Блэк сгрупировался для как можно более мягкой посадки. Он весь покрылся гусиной кожей от подсознательного стремления подольше удерживаться от столкновения.
Ближе, еще, еше..
… И ничего!
Лишь медленно нарастающее давление поверхности астероида от затухающей инерции двухсот пятидесяти фунтов (с учетом скафандра). Собственной гравитации, практически, не было.
Блэк приоткрыл глаза, посмотрел на звезды. Под ним сверкал мраморный блеск, немного приглушенный поляроидной смотровой пластиной шлема. Звезды светили бледно, но образовывали знакомый узор. Солнце было на месте, созвездия тоже – он находился в Солнечной системе. Виднелась даже Гипербаза туманным крохотным пятнышком.
Он вздрогнул от неожиданности: в наушниках раздался голос. Говорил Шлосс.
– Мы наблюдаем за вами, доктор Блэк. Вы не один.
Формулировка могла бы показаться Блэку смешной, но он сказал в ответ тихо и отчетливо:
– Можете отключиться, я не обижусь.
Пауза. И льстивый голос Шлосса:
– Если вы будете по ходу докладывать, как дела, вам, может быть, будет легче.
– Всю информацию получите, когда я вернусь. Не раньше.
Он с горечью усмехнулся и пальцами, закованными в броню, повернул регулятор приемника, вмонтированного в грудную панель. Пускай говорят в пустоту. Он обойдется без них. Только бы вернуться в здравом рассудке, тогда он знает, что делать.
Он осторожно встал и шагнул. Тело непроизвольно раскачивалось, толкаемое случайным сокращением мускулов, которые еще не подстроились под почти полное отсутствие гравитации и с запазданием отрабатывали неустойчивое равновесие. На Гипербазе псевдогравитационное поле создавало привычные условия. Блэк отметил, что раз он думает об этом, значит у него сохранилась способность к абстрактному мышлению.
Солнце ушло за край горизонта. Период обращения астероида составлял один час, и перемещение звезд на небе было заметно невооруженным глазом.
«Парсек» виднелся невдалеке. Блэк медленно, осторожно, чуть ли не на цыпочках, пошел к нему. (Вибрация. Только бы избежать вибрации. Только бы избежать…)
Он преодолел расстояние раньше, чем оценил его. К внешнему люку вели ручные захваты.
Помедлил.
Корабль выглядел очень обыкновенно. По крайней мере, если не обращать внимания на два кольца стальных выступов, деливших его по высоте на три равные части; готовых стать антеннами гиперполя…
Блэку вдруг захотелось, наперекор всему, протянуть руку, потрогать их – дурацкая мысль, такие иногда посещают в неподобающие моменты. Например, «а если прыгнуть?» – глядя из окна небоскреба.
Блэк глубоко вздохнул, раскрыл ладони, развел руки в стороны и легко-легко прикоснулся к обшивке.
И ничего!
Он взялся за скобу и осторожно подтянулся. Ему бы сейчас тот опыт работы в невесомости, что есть у монтажников! Нужно прикладывать столько сил, чтобы преодолеть инерцию и сразу остановиться. Промедлив секунду с остановкой, нарушишь баланс и врежешься в борт.
Он медленно карабкался, держась кончиками пальцев, отклоняя нижнюю половину туловища влево, когда поднимал правую руку, и наоборот.
Еще несколько ступеней, и пальцы нащупали запорное устройство внешнего люка. Зеленоватое пятнышко маркерной пломбы.
Он снова помедлил. Настал момент, когда необходимо было использовать мощь механизмов корабля. Перед его мысленным взором проплыли схемы электронных соединений и силовой разводки. Нажав на кнопку, он подключится к атомному реактору двигателя, и массивная плита внешнего люка отойдет в сторону.
Ну и что дальше? Зачем?
Ведь он не имеет понятия ни о характере поломки, ни о последствиях подключения к внутреннему источнику энергии. Он вздохнул и нажал кнопку.
Плавно, беззвучно в борту «парсека» открылся вход. Блэк оглянулся на старые, знакомые (не изменившиеся!) созвездия и вошел в мягко освещенную камеру. Внешний люк закрылся за ним.
Следующая кнопка. Внутренний люк. И вновь он остановился. Когда внутренний люк откроется, давление воздуха в корабле капельку упадет, и только через секунды электролизеры восстановят потерю.
Так что же?
К давлению, например, чувствительна задняя плата Боска, но уж не до такой степени. Он снова вздохнул и, ощутив, как напряглись от страха кончики пальцев, коснулся кнопки. Открылся внутренний люк. Блэк вошел в рубку «Парсека», и его сердце забилось громче, когда первое, что он увидел, был экран приема внешней информации.
1 2 3 4