Волосы жирные. На левой руке две царапины, как от ногтей. Вы левша? Вы… Вы могли душить несчастную жертву, а она сопротивлялась!
— Хватит, — любитель кошек встал. — Интересно было познакомиться с такой неординарной личностью. Теперь завершающая стадия нашей встречи, — он протянул маме лист бумаги. — Подпишите. Вы разрешаете взять у вашей дочери отпечатки пальцев и анализ на определение ДНК.
— А если я не разрешу? — она сильно огорчилась из-за этой бумаги, я сразу заметила.
— Ваша дочь будет задержана до получения нами санкции. Это недолго. Часа два-три.
И мама подписала.
— Вот и отличненько, — любитель кошек забрал лист, наклонился ко мне и проникновенно сказал: — У меня нет кошки. Ни одной.
Я имела возможность рассмотреть вблизи белые шерстинки на его рукаве и почувствовать едва слышный звериный запах.
— Значит, это кролик. Или?.. — в близких глазах напротив мелькнуло удивление. — Точно. Это может быть крыса. Большая. Их еще называют морскими свинками. Угадала?
В кабинет вошел пожилой мужчина с чемоданчиком и сел напротив. Агенты отошли к окну и там тихонько переговаривались. Мне выпачкали пальцы черным и потом еще залезли ватной палочкой в рот. Пожилой ушел, агенты вернулись к столу. Неряха взял подписанный мамой лист.
— Можете идти. Надеюсь, Лилит, ты поняла, что сейчас произошло, и впредь постараешься вести обычную жизнь законопослушной школьницы. — Он взял ручку и черканул что-то на листке.
— Он левша! — с удовольствием отметила я, торжествующе посмотрев на любителя… вонючей морской свинки. — Я угадала — ваш напарник левша!
Мама утащила меня, а в коридоре еще залепила пощечину. Первый раз в жизни, хотя… Я же ничего не помню до трех лет. Кто знает, может, мне тогда тоже доставалось. Как ни странно, пощечина привела меня в чувство.
На улице нас ждал Байрон в машине. Мама остановилась, раздумывая. Байрон вышел, открыл заднюю дверцу.
— Садитесь, Вера Андреевна, я вас подвезу.
Мама подумала еще немного и села. Я тоже села к ней назад.
— Боря, что сейчас произошло, можешь объяснить? — спросила она, игнорируя меня.
Моя мама никогда не называет Байрона по имени, только идиотским «Борей».
— Все хорошо, — ответил Байрон, заводя мотор. — Нам повезло. Нас привезли не в ментовку, а в контору.
— И в чем же заключается это везение? — начала заводиться мама.
— Чисто. Допрашивают культурно. Не игнорируют закон.
— Ты что, попадал на допросы в милицию? — сменила она тон.
— Не я. У меня отец сидел. Он рассказывал.
— Боже!.. — она закатила глаза. — И за что?
— За предательство Родины. Я до пяти лет носил фамилию Феоклистов-Бирс, а после его ареста осталась только мамина фамилия. Вас куда отвезти — домой?
— Нас отвезти домой! — покосилась на меня мама.
— У меня дела, — спокойно возразила я. — Буду поздно вечером.
Байрон остановился и повернулся к нам.
— У нас дела, Вера Андреевна, а вам не надо домой. Дайте служивым дядям спокойно пошарить у вас в квартире.
— Пошарить?.. Что ты несешь? — перешла на шепот мама. — Во что ты втянул мою дочь?! За что ты нас так ненавидишь? Ты же ей жизнь испортил, ты!.. А если бы ее арестовали?
— Ерунда, — спокойно перебил ее Байрон. — Я законы знаю. И у меня есть деньги на хорошего адвоката и на взятки.
— А ты знаешь, чего стоят сутки в камере изолятора? Сколько ужаса и болезней это может стоить девочке? Сволочь! Почему ты сам не полез в эту квартиру, если так уверен в адвокатах и взятках?!
Я хватала мамины руки, она отбивалась и кричала, но я успела вставить ответ на ее «почему»:
— Потому что у меня череп приплюснутый с боков и вес сорок восемь килограммов!
— Череп?.. — Как ни странно, она мгновенно успокоилась, осмотрелась и попросила: — Выпустите меня. Я сама дойду.
Байрон
Мы дождались, когда она уйдет, станет совсем маленькой фигуркой на набережной, и одновременно выдохнули напряжение.
— Я должна тебе кое-что сказать, немедленно! — меня трясло.
— Я тоже.
— Нет, я первая! Байрон, я тебя люблю. Я сейчас!.. сегодня это вдруг поняла!
— Я тебя тоже люблю, — буднично заметил Байрон, — но ты должна знать, что следили не за нами, а за квартирой, в которую ты влезла, а потом уже они повели нас.
— Да мне наплевать. Ты слышишь, я тебя люблю! Ты можешь сесть рядом?
Байрон всмотрелся в мое лицо. Пожал плечами, вышел из машины и сел ко мне на заднее сиденье. Я тут же задрала его свитер и стала вытаскивать футболку из джинсов.
— Текила, ты что делаешь? — он попробовал остановить мои руки.
— Я хочу немедленно поцеловать твой сосок.
— Сейчас? — он осмотрел улицу.
— Немедленно! Убери руки, а то укушу.
Байрон поднял руки, я подняла футболку и влепилась губами в темно-розовый сосок. Стало легче. Я села, тяжело дыша.
— Текила, что с тобой? — с ужасом спросил Байрон, протягивая руку к моему лицу.
— Я… Мне очень хорошо, просто кайф, и все вокруг плывет в счастье, как от затяжки.
— Но ты же плачешь!.. — прошептал Байрон. — Ни разу такого не видел. Ты заболела? Ты ничего не пила в кабинете?
— Ничего я не пила, это оттого, что я тебя люблю!
— Давно? — Байрон достал платок и вытер мне лицо.
— Что — давно?
— Давно любишь?
— Нет… — я задумалась и стала успокаиваться. — Вот только что вдруг поняла.
— А когда мы трахались, ты еще этого не понимала?
— Не знаю… — я отодвинулась и посмотрела на Байрона со злостью. Весь кайф обломал. И мир обесцветился. — Наверное, и тогда уже любила. Иначе — зачем…
— Ну, знаешь, с тобой не соскучишься, — Байрон провел рукой по моей голове и снял парик.
— Как-то странно все, — я посмотрела на серый мир за окнами. — У меня взяли отпечатки пальцев и мазок на ДНК.
— Аналогично, — вздохнул Байрон.
— И куда мы с тобой влезли с этим охотником?
— Не знаю, — он посмотрел в мои вытаращенные глаза и развел руки, — я не служба безопасности нефтяного концерна и не агент наркоконтроля!
— Почему ты сказал о наркотиках? — вздрогнула я.
— А кто еще может отвалить такие бабки?
— Что значит «такие»? Ты разве им не назвал?..
— Я назвал нашу повышенную таксу с поправкой на риск, все-таки ты лезла в жилое помещение. Это же не в офис с пиццей завалиться в обеденный перерыв и пошарить по столам, — он задумался. — Или с ведром. Помнишь, как ты уборщицей была? — он опять впал в ступор.
— Ну и?..
Байрон посмотрел на меня и еще раз провел платком по щеке:
— Мне ответили, что если все получится быстро, до полуночи, нам удвоят гонорар. Удвоили. Я сегодня утром связался с поплавком и обалдел. Сумма в евро.
Стало зябко. Я нащупала ладонь Байрона и прошептала:
— А что, если они и заказали? Эти синие костюмчики с перхотью.
— Я уже думал об этом. И гонорар такой для затравки. Мне парень из универа рассказывал, как он год хакерил на контору, не зная об этом, а потом, когда кинул их, посыпались угрозы вперемешку с предложениями о постоянной работе. Только так он и понял.
— Если это они, то в машине жучок, — я вдруг жутко устала.
— Впустую, — Байрон тоже зевнул. — Поймать меня могут только в деле, если пройдут все ступени защиты. А сие просто невозможно, учитывая количество спутников на пятерку хакеров в нашей цепочке.
Я легла головой на колени Байрона, поджала ноги, и так мне стало хорошо, что я тихонечко застонала. Байрон тоже задремал, расслабившись. Мимо проносились с равномерным шумом машины. Никому не позволительно будить такое счастье ни резким движением, ни шумным вздохом.
Но в стекло постучали ногтем, я посмотрела, не вставая, и обалдела:
— Примавэра?..
Байрон толкнул дверь от себя.
Мамавера наклонилась и посмотрела на нас так, что мы оба перестали дышать.
— Я тут шла, шла, вы не уезжаете. Что можно делать в автомобиле на набережной? Я увидела аптеку и вдруг подумала… — маму трясло, она даже заикалась. — Я подумала… вы уже сблизились? Отвечайте немедленно: у вас уже все было, да?!
Она вцепилась в плечо Байрона.
— Имей в виду! — мама погрозила пальцем, ее подбородок дрожал. — Она несовершеннолетняя! Я тебя привлеку! Я на тебя… заявление напишу. А вот это… Это — тебе! — в меня полетели маленькие коробочки.
Три штуки. Я села, все еще ничего не понимая.
Байрон вышел, обошел маму и сел за руль. Мама прошлась туда-сюда у машины и села ко мне на заднее сиденье.
— Что это? — спросила я, прижимая коробочки к груди.
— Тесты на беременность! — громко объявила мама.
— Три штуки? — шепотом спросила я.
— Чтобы все было точно! Тебя тошнит по утрам? Тошнит! Тебя раньше никогда не тошнило! Ты, правда, срыгивала до шести месяцев, но это делают все младенцы. Тебя никогда не укачивало в транспорте, ты всегда была хорошей девочкой, послушной… доброй… — она закрыла лицо ладонями.
Байрон молча протянул назад уже знакомый мне платок. Мама от души в него высморкалась и зловредно заметила:
— Я все равно на тебя заявление напишу. О совращении… малолетней! Вот проверим дома тесты и сразу же напишу! Я тебя посажу! Пока ты совсем не поломал жизнь моей девочке!
— Не успеешь, — заметила я. — На днях мне стукнет шестнадцать.
— Нелогично будет, — поддержал меня и Байрон. — Если Текила беременна, жениться надо, а не судиться.
— Я согласна! — крикнула я до того, как мама открыла рот.
Мы сидели тихо минут десять. Потом мама начала возиться в сумочке, достала уже знакомую мне фляжку и потрясла ее. Пусто.
Байрон внимательно посмотрел на нее в зеркало, открыл бардачок, достал початую бутылку коньяка и стопку пластмассовых стаканчиков в упаковке.
— Добить меня решили, да? Давайте, навалитесь дружно и весело… — мама выковыряла стаканчик и подставила его Байрону. — Что у тебя там еще есть? Парочка заряженных шприцев?
— Это коньяк отца, — сказал Байрон, наливая. — Французский.
Я смотрю, как мама пьет, и прошу:
— А мне шприц, пожалуйста.
Мама с хрустом мнет стаканчик и кричит:
— Прекрати свои издевательства!
— А ты прекрати пить! — кричу я в ответ.
Байрон нажал на клаксон. Мы с мамой замолчали.
— Я опаздываю на важную встречу, — сказал Байрон. — Давайте подброшу вас домой, а потом подъеду. Часа через два.
Мама смотрела в окно и молчала.
— Поехали, — тронула я ее за рукав пальто. — За два часа мы успеем поругаться и помириться, после того как я разберусь с тестами.
* * *
— Он не приедет, — сказала мама через два часа. — Сколько денег вы нагребли своим воровством?
— Суммы и способы получения вознаграждения никогда и нигде не обговариваются вслух, — еле ворочая языком, я процитировала пятый пункт нашего с Байроном соглашения.
— Значит, много, — кивнула мама. — Он смоется с вашими деньгами. Больше ты его не увидишь.
Мы сидим на диване в разных углах. Между нами валяются использованные тесты. Все — положительные. На полу стоит бутылка виски и мамина рюмка.
Во входной двери щелкнул замок. Возня в прихожей, потом в комнату вошел Байрон. Мама посмотрела на меня.
— Какого черта?..
— У Байрона есть ключи от нашей квартиры.
— Это еще зачем? — повысила голос мама.
— На всякий случай. У меня тоже есть ключи от его квартиры.
Байрон подошел к дивану, посмотрел на валяющиеся коробочки.
— Я звонил в дверь. Долго. — Он щелкнул выключателем торшера рядом с диваном. — Света нет. Но я решил, что вы обе после таких результатов изобразили массовое самоубийство, — кивает на диван. — А где у вас счетчик?
Я смотрела на Байрона снизу и обмирала от любви и тоски. Он так хорош! А я — пигалица с пучками крашеных волос и обгрызенными ногтями!
— Какой у тебя рост? — мама тоже обшаривала взглядом фигуру Байрона.
— Метр восемьдесят семь. Семьдесят восемь килограммов. Группа крови вторая, резус отрицательный. Вы что-нибудь ели с утра? Я голодный.
Мы с мамой удивленно посмотрели друг на друга.
— Готовит каждый сам себе, — почему-то виновато объяснила я. — Последние полгода мама по утрам пытается изобразить гренки, но они получаются несъедобными.
— Я еще кашу варю! — возмутилась Мамавера. — Гречневую…
Байрон вышел на лестничную площадку. Торшер тут же засветился желтым абажуром. Потом он сходил в кухню. Вернулся с открытым пакетом кефира и булкой. Сел жевать в кресло перед выключенным телевизором, закинув ногу на ногу. Мы с мамой опять переглянулись. Сзади нам был виден его затылок с хвостиком волос, перетянутых резинкой, и большая ступня в черном носке.
Мама со второй попытки встала с дивана, обошла кресло и стала смотреть, как Байрон ест. Я прилегла, не сводя взгляда со ступни, и чувство умиления от вида его ноги разлилось теплом по телу.
Байрон доел, поставил пакет на пол и развернул кресло. Теперь мама оказалась сбоку от него. Она стояла у подоконника с унылым видом потерявшегося человека и не сводила взгляда с пакета на полу.
— Давайте обсудим нашу проблему, — предложил Байрон.
— Да уж!.. — очнулась мама. — Хотелось бы услышать, что ты считаешь проблемой.
— Текила беременна, — просто ответил Байрон. — Я, конечно, могу на ней жениться, но постоянно жить вместе — вряд ли.
— Как интересно, — завелась мама, — где это вы собираетесь жить вместе?
Меня насторожило другое:
— Не можешь постоянно? Почему?
— Я полигамен, — буднично объяснил Байрон.
Мама изобразила свою кривую усмешечку, но глаза ее растерянно шарили по лицу Байрона.
— Лилька, — заметила она, — тебе стоит призадуматься. Если исходить из твоего сексуального опыта, то наш мальчик, похоже, не любит презервативы. Для полигамного самца это весьма неосмотрительно. У твоего ребенка может оказаться много братиков и сестричек.
— Я сама виновата. У меня перебои с месячными. Я перестала обращать на это внимание.
— А потому что ты истощена! — повысила голос Мамавера. — Нехватка веса, зато как удобно пролезать в форточки!
— Ты можешь быть рядом со мной каждый день часов по пять? — униженно попросила я Байрона. — Хотя бы первое время, пока мой организм этого требует.
— Я постараюсь, — кивнул Байрон.
— Вы ненормальные, — шепотом сказала Мамавера. — Эй, детки! Это не компьютерная игра, это девять месяцев распухания, потом — роды, пеленки, памперсы, болячки и постоянный недосып! Для остроты ощущений добавьте к этому насущную необходимость получения образования! И где вы собираетесь проводить столь увлекательный гейм? В нашей двухкомнатной?
— Текила, ты хочешь жить с матерью в твоем состоянии? — спросил Байрон.
Я ответила, не раздумывая:
— Нет.
— Все-таки помощь, совет и присутствие родного…
— Нет! — перебила я его.
— Лилька! — возмутилась Мамавера.
Байрон пожал плечами:
— У меня жить нельзя. Моя мать сумасшедшая. Оставить ее я тоже не могу, психушка исключена. Предлагаю купить тебе квартиру. У нас хватит на однокомнатную в хорошем районе.
— Сумасшедшая? — мама вцепилась пальцами в подоконник. — Полигамный самец с дурной наследственностью! В моем доме?! С моей дочерью!.. Лилька, я тебе настоятельно рекомендую подумать…
— Нет! — перебила я. — Никаких абортов.
Мама прошлась по комнате.
— Напомните, пожалуйста, как вы вообще нашли друг друга, — вдруг попросила она и постучала себя по лбу пальцами: — Я не могу понять, как такое могло произойти!
Я пожала плечами, посмотрела на Байрона. Он улыбнулся и кивнул.
— Зимний лагерь три года назад, помнишь? Ты еще не хотела меня отпускать, — сказала я.
— Прекрасно помню, — кивнула мама. — А разница в возрасте? Восхищенная старшеклассником семиклассница — это понятно, но ты-то почему обратил на нее внимание? Ни намека на половые признаки, всегда одна, замкнута, огрызается!
— Оказалось, что у нас есть нечто общее, — улыбался Байрон. — Шпионское прошлое отцов.
— Прекрати-и-и… — протянула мама и села ко мне на диван.
— Нет, серьезно. Я сказал, что мой отец был шпионом и погиб, выполняя важное задание. А Текила вдруг спрашивает: «Награжден посмертно?» Нет, — говорю, ничего об этом не знаю.
— А я тогда спросила, видел ли он могилу своего отца? Оказалось — не видел. И я не видела. У меня нет фотографий отца, и у него — ни одной. Мы с Байроном отошли от толпы подальше и обменялись имеющейся у нас информацией. Информации было минимум, сама знаешь. Но из шеренги других отцов этого заезда — менеджеров, охранников, научных сотрудников и предпринимателей — наши отцы явно выпадали. Так мы и познакомились. А на другой день…
— А на другой день я замутил такую бучу: предположил, что Текила — моя сестра. Раз уж так все сошлось.
— Да, — вздохнула я, — было смешно.
Мама покачала головой:
— Детский сад, да и только! Хочешь посмотреть на могилу своего отца? — она сказала это вполне серьезно.
Я задумалась.
— Не знаю, стоит ли мне сейчас ходить по кладбищу…
— Конечно, стоит, — уверила меня Мамавера. — Убедишься, по крайней мере, что фамилия твоего отца не Бирс. Кстати, о твоем отце, — мама ткнула пальцем в сторону Байрона, — недавно ты говорил, что он сидел и ни слова о смерти.
— Это отдельная история. Больше касается матери, чем отца. Когда его посадили за измену Родине, ей предложили сменить фамилию и вообще забыть этого человека.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Невеста и Чудовище'
1 2 3 4
— Хватит, — любитель кошек встал. — Интересно было познакомиться с такой неординарной личностью. Теперь завершающая стадия нашей встречи, — он протянул маме лист бумаги. — Подпишите. Вы разрешаете взять у вашей дочери отпечатки пальцев и анализ на определение ДНК.
— А если я не разрешу? — она сильно огорчилась из-за этой бумаги, я сразу заметила.
— Ваша дочь будет задержана до получения нами санкции. Это недолго. Часа два-три.
И мама подписала.
— Вот и отличненько, — любитель кошек забрал лист, наклонился ко мне и проникновенно сказал: — У меня нет кошки. Ни одной.
Я имела возможность рассмотреть вблизи белые шерстинки на его рукаве и почувствовать едва слышный звериный запах.
— Значит, это кролик. Или?.. — в близких глазах напротив мелькнуло удивление. — Точно. Это может быть крыса. Большая. Их еще называют морскими свинками. Угадала?
В кабинет вошел пожилой мужчина с чемоданчиком и сел напротив. Агенты отошли к окну и там тихонько переговаривались. Мне выпачкали пальцы черным и потом еще залезли ватной палочкой в рот. Пожилой ушел, агенты вернулись к столу. Неряха взял подписанный мамой лист.
— Можете идти. Надеюсь, Лилит, ты поняла, что сейчас произошло, и впредь постараешься вести обычную жизнь законопослушной школьницы. — Он взял ручку и черканул что-то на листке.
— Он левша! — с удовольствием отметила я, торжествующе посмотрев на любителя… вонючей морской свинки. — Я угадала — ваш напарник левша!
Мама утащила меня, а в коридоре еще залепила пощечину. Первый раз в жизни, хотя… Я же ничего не помню до трех лет. Кто знает, может, мне тогда тоже доставалось. Как ни странно, пощечина привела меня в чувство.
На улице нас ждал Байрон в машине. Мама остановилась, раздумывая. Байрон вышел, открыл заднюю дверцу.
— Садитесь, Вера Андреевна, я вас подвезу.
Мама подумала еще немного и села. Я тоже села к ней назад.
— Боря, что сейчас произошло, можешь объяснить? — спросила она, игнорируя меня.
Моя мама никогда не называет Байрона по имени, только идиотским «Борей».
— Все хорошо, — ответил Байрон, заводя мотор. — Нам повезло. Нас привезли не в ментовку, а в контору.
— И в чем же заключается это везение? — начала заводиться мама.
— Чисто. Допрашивают культурно. Не игнорируют закон.
— Ты что, попадал на допросы в милицию? — сменила она тон.
— Не я. У меня отец сидел. Он рассказывал.
— Боже!.. — она закатила глаза. — И за что?
— За предательство Родины. Я до пяти лет носил фамилию Феоклистов-Бирс, а после его ареста осталась только мамина фамилия. Вас куда отвезти — домой?
— Нас отвезти домой! — покосилась на меня мама.
— У меня дела, — спокойно возразила я. — Буду поздно вечером.
Байрон остановился и повернулся к нам.
— У нас дела, Вера Андреевна, а вам не надо домой. Дайте служивым дядям спокойно пошарить у вас в квартире.
— Пошарить?.. Что ты несешь? — перешла на шепот мама. — Во что ты втянул мою дочь?! За что ты нас так ненавидишь? Ты же ей жизнь испортил, ты!.. А если бы ее арестовали?
— Ерунда, — спокойно перебил ее Байрон. — Я законы знаю. И у меня есть деньги на хорошего адвоката и на взятки.
— А ты знаешь, чего стоят сутки в камере изолятора? Сколько ужаса и болезней это может стоить девочке? Сволочь! Почему ты сам не полез в эту квартиру, если так уверен в адвокатах и взятках?!
Я хватала мамины руки, она отбивалась и кричала, но я успела вставить ответ на ее «почему»:
— Потому что у меня череп приплюснутый с боков и вес сорок восемь килограммов!
— Череп?.. — Как ни странно, она мгновенно успокоилась, осмотрелась и попросила: — Выпустите меня. Я сама дойду.
Байрон
Мы дождались, когда она уйдет, станет совсем маленькой фигуркой на набережной, и одновременно выдохнули напряжение.
— Я должна тебе кое-что сказать, немедленно! — меня трясло.
— Я тоже.
— Нет, я первая! Байрон, я тебя люблю. Я сейчас!.. сегодня это вдруг поняла!
— Я тебя тоже люблю, — буднично заметил Байрон, — но ты должна знать, что следили не за нами, а за квартирой, в которую ты влезла, а потом уже они повели нас.
— Да мне наплевать. Ты слышишь, я тебя люблю! Ты можешь сесть рядом?
Байрон всмотрелся в мое лицо. Пожал плечами, вышел из машины и сел ко мне на заднее сиденье. Я тут же задрала его свитер и стала вытаскивать футболку из джинсов.
— Текила, ты что делаешь? — он попробовал остановить мои руки.
— Я хочу немедленно поцеловать твой сосок.
— Сейчас? — он осмотрел улицу.
— Немедленно! Убери руки, а то укушу.
Байрон поднял руки, я подняла футболку и влепилась губами в темно-розовый сосок. Стало легче. Я села, тяжело дыша.
— Текила, что с тобой? — с ужасом спросил Байрон, протягивая руку к моему лицу.
— Я… Мне очень хорошо, просто кайф, и все вокруг плывет в счастье, как от затяжки.
— Но ты же плачешь!.. — прошептал Байрон. — Ни разу такого не видел. Ты заболела? Ты ничего не пила в кабинете?
— Ничего я не пила, это оттого, что я тебя люблю!
— Давно? — Байрон достал платок и вытер мне лицо.
— Что — давно?
— Давно любишь?
— Нет… — я задумалась и стала успокаиваться. — Вот только что вдруг поняла.
— А когда мы трахались, ты еще этого не понимала?
— Не знаю… — я отодвинулась и посмотрела на Байрона со злостью. Весь кайф обломал. И мир обесцветился. — Наверное, и тогда уже любила. Иначе — зачем…
— Ну, знаешь, с тобой не соскучишься, — Байрон провел рукой по моей голове и снял парик.
— Как-то странно все, — я посмотрела на серый мир за окнами. — У меня взяли отпечатки пальцев и мазок на ДНК.
— Аналогично, — вздохнул Байрон.
— И куда мы с тобой влезли с этим охотником?
— Не знаю, — он посмотрел в мои вытаращенные глаза и развел руки, — я не служба безопасности нефтяного концерна и не агент наркоконтроля!
— Почему ты сказал о наркотиках? — вздрогнула я.
— А кто еще может отвалить такие бабки?
— Что значит «такие»? Ты разве им не назвал?..
— Я назвал нашу повышенную таксу с поправкой на риск, все-таки ты лезла в жилое помещение. Это же не в офис с пиццей завалиться в обеденный перерыв и пошарить по столам, — он задумался. — Или с ведром. Помнишь, как ты уборщицей была? — он опять впал в ступор.
— Ну и?..
Байрон посмотрел на меня и еще раз провел платком по щеке:
— Мне ответили, что если все получится быстро, до полуночи, нам удвоят гонорар. Удвоили. Я сегодня утром связался с поплавком и обалдел. Сумма в евро.
Стало зябко. Я нащупала ладонь Байрона и прошептала:
— А что, если они и заказали? Эти синие костюмчики с перхотью.
— Я уже думал об этом. И гонорар такой для затравки. Мне парень из универа рассказывал, как он год хакерил на контору, не зная об этом, а потом, когда кинул их, посыпались угрозы вперемешку с предложениями о постоянной работе. Только так он и понял.
— Если это они, то в машине жучок, — я вдруг жутко устала.
— Впустую, — Байрон тоже зевнул. — Поймать меня могут только в деле, если пройдут все ступени защиты. А сие просто невозможно, учитывая количество спутников на пятерку хакеров в нашей цепочке.
Я легла головой на колени Байрона, поджала ноги, и так мне стало хорошо, что я тихонечко застонала. Байрон тоже задремал, расслабившись. Мимо проносились с равномерным шумом машины. Никому не позволительно будить такое счастье ни резким движением, ни шумным вздохом.
Но в стекло постучали ногтем, я посмотрела, не вставая, и обалдела:
— Примавэра?..
Байрон толкнул дверь от себя.
Мамавера наклонилась и посмотрела на нас так, что мы оба перестали дышать.
— Я тут шла, шла, вы не уезжаете. Что можно делать в автомобиле на набережной? Я увидела аптеку и вдруг подумала… — маму трясло, она даже заикалась. — Я подумала… вы уже сблизились? Отвечайте немедленно: у вас уже все было, да?!
Она вцепилась в плечо Байрона.
— Имей в виду! — мама погрозила пальцем, ее подбородок дрожал. — Она несовершеннолетняя! Я тебя привлеку! Я на тебя… заявление напишу. А вот это… Это — тебе! — в меня полетели маленькие коробочки.
Три штуки. Я села, все еще ничего не понимая.
Байрон вышел, обошел маму и сел за руль. Мама прошлась туда-сюда у машины и села ко мне на заднее сиденье.
— Что это? — спросила я, прижимая коробочки к груди.
— Тесты на беременность! — громко объявила мама.
— Три штуки? — шепотом спросила я.
— Чтобы все было точно! Тебя тошнит по утрам? Тошнит! Тебя раньше никогда не тошнило! Ты, правда, срыгивала до шести месяцев, но это делают все младенцы. Тебя никогда не укачивало в транспорте, ты всегда была хорошей девочкой, послушной… доброй… — она закрыла лицо ладонями.
Байрон молча протянул назад уже знакомый мне платок. Мама от души в него высморкалась и зловредно заметила:
— Я все равно на тебя заявление напишу. О совращении… малолетней! Вот проверим дома тесты и сразу же напишу! Я тебя посажу! Пока ты совсем не поломал жизнь моей девочке!
— Не успеешь, — заметила я. — На днях мне стукнет шестнадцать.
— Нелогично будет, — поддержал меня и Байрон. — Если Текила беременна, жениться надо, а не судиться.
— Я согласна! — крикнула я до того, как мама открыла рот.
Мы сидели тихо минут десять. Потом мама начала возиться в сумочке, достала уже знакомую мне фляжку и потрясла ее. Пусто.
Байрон внимательно посмотрел на нее в зеркало, открыл бардачок, достал початую бутылку коньяка и стопку пластмассовых стаканчиков в упаковке.
— Добить меня решили, да? Давайте, навалитесь дружно и весело… — мама выковыряла стаканчик и подставила его Байрону. — Что у тебя там еще есть? Парочка заряженных шприцев?
— Это коньяк отца, — сказал Байрон, наливая. — Французский.
Я смотрю, как мама пьет, и прошу:
— А мне шприц, пожалуйста.
Мама с хрустом мнет стаканчик и кричит:
— Прекрати свои издевательства!
— А ты прекрати пить! — кричу я в ответ.
Байрон нажал на клаксон. Мы с мамой замолчали.
— Я опаздываю на важную встречу, — сказал Байрон. — Давайте подброшу вас домой, а потом подъеду. Часа через два.
Мама смотрела в окно и молчала.
— Поехали, — тронула я ее за рукав пальто. — За два часа мы успеем поругаться и помириться, после того как я разберусь с тестами.
* * *
— Он не приедет, — сказала мама через два часа. — Сколько денег вы нагребли своим воровством?
— Суммы и способы получения вознаграждения никогда и нигде не обговариваются вслух, — еле ворочая языком, я процитировала пятый пункт нашего с Байроном соглашения.
— Значит, много, — кивнула мама. — Он смоется с вашими деньгами. Больше ты его не увидишь.
Мы сидим на диване в разных углах. Между нами валяются использованные тесты. Все — положительные. На полу стоит бутылка виски и мамина рюмка.
Во входной двери щелкнул замок. Возня в прихожей, потом в комнату вошел Байрон. Мама посмотрела на меня.
— Какого черта?..
— У Байрона есть ключи от нашей квартиры.
— Это еще зачем? — повысила голос мама.
— На всякий случай. У меня тоже есть ключи от его квартиры.
Байрон подошел к дивану, посмотрел на валяющиеся коробочки.
— Я звонил в дверь. Долго. — Он щелкнул выключателем торшера рядом с диваном. — Света нет. Но я решил, что вы обе после таких результатов изобразили массовое самоубийство, — кивает на диван. — А где у вас счетчик?
Я смотрела на Байрона снизу и обмирала от любви и тоски. Он так хорош! А я — пигалица с пучками крашеных волос и обгрызенными ногтями!
— Какой у тебя рост? — мама тоже обшаривала взглядом фигуру Байрона.
— Метр восемьдесят семь. Семьдесят восемь килограммов. Группа крови вторая, резус отрицательный. Вы что-нибудь ели с утра? Я голодный.
Мы с мамой удивленно посмотрели друг на друга.
— Готовит каждый сам себе, — почему-то виновато объяснила я. — Последние полгода мама по утрам пытается изобразить гренки, но они получаются несъедобными.
— Я еще кашу варю! — возмутилась Мамавера. — Гречневую…
Байрон вышел на лестничную площадку. Торшер тут же засветился желтым абажуром. Потом он сходил в кухню. Вернулся с открытым пакетом кефира и булкой. Сел жевать в кресло перед выключенным телевизором, закинув ногу на ногу. Мы с мамой опять переглянулись. Сзади нам был виден его затылок с хвостиком волос, перетянутых резинкой, и большая ступня в черном носке.
Мама со второй попытки встала с дивана, обошла кресло и стала смотреть, как Байрон ест. Я прилегла, не сводя взгляда со ступни, и чувство умиления от вида его ноги разлилось теплом по телу.
Байрон доел, поставил пакет на пол и развернул кресло. Теперь мама оказалась сбоку от него. Она стояла у подоконника с унылым видом потерявшегося человека и не сводила взгляда с пакета на полу.
— Давайте обсудим нашу проблему, — предложил Байрон.
— Да уж!.. — очнулась мама. — Хотелось бы услышать, что ты считаешь проблемой.
— Текила беременна, — просто ответил Байрон. — Я, конечно, могу на ней жениться, но постоянно жить вместе — вряд ли.
— Как интересно, — завелась мама, — где это вы собираетесь жить вместе?
Меня насторожило другое:
— Не можешь постоянно? Почему?
— Я полигамен, — буднично объяснил Байрон.
Мама изобразила свою кривую усмешечку, но глаза ее растерянно шарили по лицу Байрона.
— Лилька, — заметила она, — тебе стоит призадуматься. Если исходить из твоего сексуального опыта, то наш мальчик, похоже, не любит презервативы. Для полигамного самца это весьма неосмотрительно. У твоего ребенка может оказаться много братиков и сестричек.
— Я сама виновата. У меня перебои с месячными. Я перестала обращать на это внимание.
— А потому что ты истощена! — повысила голос Мамавера. — Нехватка веса, зато как удобно пролезать в форточки!
— Ты можешь быть рядом со мной каждый день часов по пять? — униженно попросила я Байрона. — Хотя бы первое время, пока мой организм этого требует.
— Я постараюсь, — кивнул Байрон.
— Вы ненормальные, — шепотом сказала Мамавера. — Эй, детки! Это не компьютерная игра, это девять месяцев распухания, потом — роды, пеленки, памперсы, болячки и постоянный недосып! Для остроты ощущений добавьте к этому насущную необходимость получения образования! И где вы собираетесь проводить столь увлекательный гейм? В нашей двухкомнатной?
— Текила, ты хочешь жить с матерью в твоем состоянии? — спросил Байрон.
Я ответила, не раздумывая:
— Нет.
— Все-таки помощь, совет и присутствие родного…
— Нет! — перебила я его.
— Лилька! — возмутилась Мамавера.
Байрон пожал плечами:
— У меня жить нельзя. Моя мать сумасшедшая. Оставить ее я тоже не могу, психушка исключена. Предлагаю купить тебе квартиру. У нас хватит на однокомнатную в хорошем районе.
— Сумасшедшая? — мама вцепилась пальцами в подоконник. — Полигамный самец с дурной наследственностью! В моем доме?! С моей дочерью!.. Лилька, я тебе настоятельно рекомендую подумать…
— Нет! — перебила я. — Никаких абортов.
Мама прошлась по комнате.
— Напомните, пожалуйста, как вы вообще нашли друг друга, — вдруг попросила она и постучала себя по лбу пальцами: — Я не могу понять, как такое могло произойти!
Я пожала плечами, посмотрела на Байрона. Он улыбнулся и кивнул.
— Зимний лагерь три года назад, помнишь? Ты еще не хотела меня отпускать, — сказала я.
— Прекрасно помню, — кивнула мама. — А разница в возрасте? Восхищенная старшеклассником семиклассница — это понятно, но ты-то почему обратил на нее внимание? Ни намека на половые признаки, всегда одна, замкнута, огрызается!
— Оказалось, что у нас есть нечто общее, — улыбался Байрон. — Шпионское прошлое отцов.
— Прекрати-и-и… — протянула мама и села ко мне на диван.
— Нет, серьезно. Я сказал, что мой отец был шпионом и погиб, выполняя важное задание. А Текила вдруг спрашивает: «Награжден посмертно?» Нет, — говорю, ничего об этом не знаю.
— А я тогда спросила, видел ли он могилу своего отца? Оказалось — не видел. И я не видела. У меня нет фотографий отца, и у него — ни одной. Мы с Байроном отошли от толпы подальше и обменялись имеющейся у нас информацией. Информации было минимум, сама знаешь. Но из шеренги других отцов этого заезда — менеджеров, охранников, научных сотрудников и предпринимателей — наши отцы явно выпадали. Так мы и познакомились. А на другой день…
— А на другой день я замутил такую бучу: предположил, что Текила — моя сестра. Раз уж так все сошлось.
— Да, — вздохнула я, — было смешно.
Мама покачала головой:
— Детский сад, да и только! Хочешь посмотреть на могилу своего отца? — она сказала это вполне серьезно.
Я задумалась.
— Не знаю, стоит ли мне сейчас ходить по кладбищу…
— Конечно, стоит, — уверила меня Мамавера. — Убедишься, по крайней мере, что фамилия твоего отца не Бирс. Кстати, о твоем отце, — мама ткнула пальцем в сторону Байрона, — недавно ты говорил, что он сидел и ни слова о смерти.
— Это отдельная история. Больше касается матери, чем отца. Когда его посадили за измену Родине, ей предложили сменить фамилию и вообще забыть этого человека.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Невеста и Чудовище'
1 2 3 4