Думаю, его лошадь удовлетворила бы самым строгим требованиям Хаггарта Батта. Было только непонятно, зачем так гнать лошадь, когда поезда нет и не предвидится.Вечером я упомянул о всаднике Мадрину. Оказалось, что он тоже его видел. Это был Уэйн Веллинг.— Как всегда в спешке и на своей любимой лошади, — добавил Мадрин. — Он знает толк в лошадях, и ему поручено покупать всех лошадей для нужд хозяйства — кроме тех, которые Эмерик Тромблей предназначает для себя.Была половина седьмого, когда мы сошли с поезда в Аберистуите. Следующий поезд прибывал в 11.45. Мы сняли номер в отеле «Королевский лев» и отправились по городу, чтобы убить время. Оставив записку Для Холмса в табачной лавке, мы повернули за угол и столкнулись нос к носу с Бентоном Тромблеем.На нём был новый костюм, хотя и явно купленный в магазине готового платья, а не сшитый на заказ; он подстригся и даже поправился, словно только и делал последнюю неделю, что отъедался на банкетах. Короче, перед нами был довольный жизнью человек, а не прежний бедный клерк.Узнав, что мы только что приехали, он пригласил нас на свою завтрашнюю лекцию в университет. Как и в прошлый понедельник, он снабдил нас пригласительными билетами с буквой «О» и своими инициалами внутри буквы. Мы пообещали прийти. Все равно наши подопечные, Олбан Гриффитс и Рис Парри, не пропустят эту лекцию.С поезда в 11.45 не сошёл никто из интересующих нас лиц. Следующий поезд был в 14.00. Мы решили пока посмотреть на знаменитую набережную, которой приезжали полюбоваться туристы и отдыхающие, — ведь Аберистуит был один из самых популярных морских курортов.В путеводителе, который я прихватил с собой, отправляясь в Уэльс, говорилось, что набережная, начинаясь на юге, там, где река Истуит впадает в залив Кардиган, проходит мимо здания университета, возле которого построен прогулочный мол с павильоном, и заканчивается эспланадой Королевы Виктории. Немного к югу находятся развалины замка двенадцатого века, в котором Карл I устроил монетный двор и который был разрушен Кромвелем. На севере набережная граничила с высоким холмом Конститьюшн-Хилл; на вершину холма забирались по канатной дороге.Мы не спеша шли по набережной. Был час отлива. Некоторые из отдыхающих в купальных костюмах забрались на огромные камни, выступившие из воды. Другие прогуливались по пляжу в роскошных нарядах, словно собрались на бал или в оперу. Женщины раскрыли над головами цветные зонтики. И за всё это время до моего слуха не донеслось ни одного слова, произнесённого по-валлийски.Внезапно я почувствовал какую-то тревогу. С тех пор как я работаю вместе с Холмсом, я научился инстинктивно чувствовать за собой слежку. Я незаметно осмотрелся. Маленький, неряшливого вида субъект в фетровой шляпе и помятом костюме, словно он спал в нём не раздеваясь, пытался следовать за нами по пятам.— Послушай, Дафидд, — сказал я, — подожди меня вон в том кафе, мне надо отправить телеграмму. Я скоро вернусь.Мадрин кивнул и пошёл к стоявшим перед кафе столикам. Я же повернул и, догнав большую группу туристов, смешался с ней. Человек в помятом костюме заметался, потеряв меня из виду, потом пожал плечами и направился к одному из особняков на набережной.Я двинулся за ним — отчасти из чистого любопытства, отчасти потому, что не люблю, когда профаны в нашем деле путаются под ногами. Особняк оказался пансионом для отдыхающих. Человек вошёл в него, и я последовал за ним. Я поднялся вместе с ним на третий этаж. Он открыл ключом дверь под номером 18 и скрылся за ней, так ни разу не оглянувшись. Я быстро осмотрелся: слева от меня была дверь под номером 17, справа — под номером 19.Я спустился на первый этаж и разыскал хозяйку пансиона. Она не хотела сдавать мне 19-й номер, потому что я не собирался у неё столоваться — ведь этот человек тотчас бы меня опознал, — а ей хотелось получить плату не только за номер, но и за питание. Наконец мы столковались — я дал ей деньги вперёд за неделю и оставил номер за собой. В книге для приезжих я зарегистрировался как Эдвард Гэтуорд из Лондона.Мадрин пришёл в ужас, когда узнал, какую сумму мне пришлось выложить. Не знаю, успокоил я его или нет, сказав, что Шерлок Холмс смотрит сквозь пальцы на всякие траты, если благодаря им открываются новые возможности расследования.Рис Парри и Олбан Гриффитс сошли с поезда, когда часы на фасаде вокзала показывали без пятнадцати шесть. В руках у них были небольшие чемоданчики; оба, не заходя никуда, сразу же зашагали на набережную. Как заправские туристы, постояли минут пятнадцать, опираясь на парапет, точно не могли оторвать глаз от морского простора. Мы с Мадрином наблюдали за ними издали.Субъект в помятом костюме вдруг тоже вынырнул откуда-то и остановился шагах в двадцати от Гриффитса и Парри. И всё время, пока они стояли, делая вид, будто любуются панорамой, он медленно подбирался к ним. Как только они пошли по набережной, человечек двинулся за ними. Мы с Мадрином сделали то же самое.— Интересно, знает ли он валлийский, — сказал я Мадрину.— Наверное, раз прислушивается к их разговору, — ответил он.Наконец Гриффитс и Парри вошли в небольшой отель. Субъект тотчас развернулся и исчез в направлении особняка, где я снял комнату.Мы прошли к кафе и сели за один из столиков у входа. Попросив официанта принести пива, мы всё время поглядывали то на особняк, то на отель.— Обратите внимание, — заметил Мадрин, — официант сделал вид, будто не понимает меня, когда я заговорил на валлийском. И с горечью добавил: — И это происходит в самом центре Уэльса!— Возможно, он просто не хочет говорить по-валлийски, потому что туристы и приезжие говорят только по-английски. Между прочим, я хотел бы проделать один эксперимент.— А что надо делать мне? — оживился Мадрин.— Вы будете давать мне урок валлийского.Это он был готов делать всегда. Я повторял за Мадрином слова, пока мы пили пиво, и потом, когда опять гуляли по набережной. Человечек в шляпе появился на улице, едва мы вышли из кафе, и как тень следовал за нами. Мы не обращали на него внимания, пока я не посчитал эксперимент законченным. Но теперь от нашего сыщика оказалось трудно отделаться. Меня это начало злить. Я велел Мадрину идти в кафе, а сам отправился в другую сторону. Сделав несколько шагов, я обернулся. Человечек плёлся назад к своему обиталищу.Итак, каждый из нас в отдельности его не интересовал. Ему было важно только подслушать наши разговоры друг с другом. Я присоединился к Мадрину в кафе, и мы опять стали пить пиво, следить за отелем и особняком и смотреть на залив и на публику на набережной. В празднично одетой толпе гуляющих выделялись девушки в строгих чёрных костюмах с книгами в руках. Они о чём-то весело болтали между собой, спеша в университет.— Вы учились в университете? — спросил я Мадрина. Он покачал головой. — Я был уверен, что вы его окончили.— Странно, что мистер Сандерс ничего вам не сообщил, — сказал Мадрин. — Я был не только товарищем детских игр Бентона Тромблея — причём мне было велено никогда не выходить в них победителем, — но и занимался вместе с ним с учителями, которые жили в Тромблей-Холле. Это началось, когда мне исполнилось десять лет. Эмерик Тромблей очень хорошо относился ко мне.— Значит, вы получили такое же образование, как и его сын?— Не берусь судить. Один из учителей говорил, что я очень способный ученик. Очевидно, это и помешало мне стать хорошим валлийским поэтом.— Думаю, что вы знаете больше студентов здешнего университета, — заметил я.Мадрин опять покачал головой.— К сожалению, я не получил систематического образования. В моих знаниях есть масса пробелов. Какие-то из них мне удалось заполнить, какие-то — нет.Я только собрался возразить, что он скромничает, но тут из отеля появились Гриффитс и Парри. Я попросил Мадрина смотреть за особняком, а сам не отрывал глаз от своих старых знакомых, которые не спеша прогуливались по набережной.— Он вышел из дома, — сообщил Мадрин, имея в виду, конечно, человечка в шляпе и помятой одежде.— Мистика какая-то, — тихо проговорил я. — Откуда он знал, что они вышли из отеля? Он не мог их видеть — окна его комнаты смотрят во двор.— Все очень просто, — отозвался Мадрин. — Он колдун.— Ну вот, начинается, — проворчал я, — огоньки смерти, совы, водяные лошади, а теперь ещё и колдуны. Много в Уэльсе колдунов?— Не знаю сколько, знаю, что есть.— Ладно, пусть себе живут. Но для Шерлока Холмса ваше объяснение прозвучало бы неубедительно.Олбан Гриффитс и Рис Парри молча шли к молу — человечек следовал за ними. Я встал и сказал:— Идёмте, Дафидд. Продолжим наш урок валлийского.Мы тронулись за тремя нашими подопечными. Тут из двери особняка вышел мальчишка лет двенадцати — и сел нам на хвост. Он тащился за нами часа полтора. Нам наконец надоела эта комедия, и мы расстались: Мадрин пошёл в отель «Королевский лев», а я — в свой пансион.Я плохо спал в эту ночь, потому что то и дело вставал и выходил в холл — послушать, что делается в восемнадцатом номере. Там, кажется, тоже не спали. Рано утром пришёл Мадрин и сообщил о приезде Шерлока Холмса. Он ждал нас в гостинице «Королевский лев».За завтраком я спросил Холмса, как идёт расследование. По его словам, ответы на некоторые вопросы уже были получены. Из разговора с Каданом Морганом стало ясно, что «ребекки» не имеют никакого отношения к убийству Глина Хьюса, потому что он видел их в апреле, задолго до гибели Хьюса. Холмс сообщил также, что получил письмо из Лондона, в нём говорилось, что лекция в пивной «Чёрный лев» была прочитана школьным учителем. Ему заказали её слушатели, с которыми он не был раньше знаком. Учитель ничего не знал о Лиге по изучению и распространению идей Роберта Оуэна. Из всего этого Шерлок Холмс сделал вывод, что и лекция, и спектакль, разыгранный на Еврейском рынке, были репетицией какой-то предстоящей операции.— Вчера мы встретили Бентона Тромблея, — сказал я.— Разумеется, он должен быть здесь, раз сюда приехали Гриффитс и Парри. Он дал вам пригласительные билеты? Покажите-ка их.Он достал из кармана футлярчик с лупой и принялся рассматривать кусочки картона.— Идентичны тем, которые я уже видел, — заметил он, отдавая их мне.— Вы ожидали, что теперь они будут другие? — спросил я.— Я ничего не ожидал. Просто сам факт наводит на некоторые размышления. Чем занимались вчера юноша и Рис Парри?— Гуляли по набережной, как заправские туристы. Но мы всё равно не выпускали их из виду. Ещё до их приезда нам на хвост сел один тип. Когда появились Гриффитс и Парри, он пошёл за ними, а за нами увязался мальчишка. Но вот что интересно: комната этого типа смотрит во двор — между прочим, я снял комнату в том же пансионе и на той же лестничной площадке, что и он, — и он не мог видеть, как на набережной появились мы или те двое. Дафидд объясняет это тем, что он колдун.Шерлок Холмс улыбнулся, а потом захохотал.— Вы превзошли самого себя, Портер, — с насмешливой искоркой в глазах сказал он. — Вы становитесь настоящим мастером сыскного дела. Вы поступили очень разумно, сняв комнату. Мы непременно ею воспользуемся. Вы заслуживаете награды. Вы ещё не посетили Луна-парк на Конститьюшн-Хилл?— Не было времени, — ответил я. — Ведь мы только вчера приехали.— Ну что ж, — Холмс посмотрел на часы, — двенадцатый час, парк только что открылся. Желаю вам, Портер, и вам, Мадрин, приятного отдыха в парке. Оттуда открывается изумительный вид. Непременно посмотрите на залив, город и окрестности. Дайте мне, пожалуйста, ключи от комнаты, где вы остановились. Я буду ждать вас там.Купив билеты, мы прошли за ограду парка. Здесь к услугам гуляющих имелись несколько чайных павильонов, танцевальный зал, летний театр и, конечно, камера-обскура, установленная на вершине холма, куда можно было подняться с помощью канатной дороги.Погуляв в парке, мы сели в маленький вагончик и очутились наверху. Действительно, отсюда как на ладони был виден город, залив и холмы вдали. Мы вошли в здание, где помещалась камера-обскура, и подождали своей очереди. Я сел в кресло и посмотрел в окуляры: передо мной предстала отчётливо и крупно набережная; мужчина прошёл несколько шагов и исчез из поля зрения. Потом замелькали другие картины, но я вдруг понял, почему так весело смеялся Холмс: очевидно, он догадался, что где-то на набережной помещалась такая же камера-обскура, тот, кто смотрел в неё, имел возможность засечь кого хотел, и затем, уже спустившись на улицу, начинать за ним слежку.На обратном пути я прикинул, где мог бы находиться объектив камеры, которая следила за нами, и пришёл к выводу: только на крыше особняка, в котором я остановился. Я сказал об этом Мадрину, но он только пожал плечами.Мы прошли к особняку, держась поближе к зданиям, чтобы не попасть в объектив камеры. На крыше особняка я разглядел на одной из труб какой-то странный купол.Мы поднялись по лестнице и постучали. Нам открыл дверь Шерлок Холмс. Видимо, догадавшись, что я уже все знаю, он сказал:— В этом здании установлена камера-обскура. Вы ничего не заметили на крыше, Портер?— Какой-то странный купол на одной из труб.— Не теряя времени даром, надо выяснить, кто пользуется камерой-обскурой.— Человек в шляпе, — выпалил я.— Только не он, — поморщился Холмс. — Тот, кто ведёт наблюдение, просто приказывает ему или мальчику начать слежку за тем или иным человеком после того, как засечёт его с помощью этого прибора. Он, по-видимому, скрывается в восемнадцатом номере. Наша задача установить его личность.Прежде всего Холмс загримировал Мадрина и облачил его в красивый жилет, так что наш поэт совершенно преобразился. Затем Холмс прорепетировал с ним его роль в предстоящей операции.Мы же с Холмсом отправились на Александра-стрит, где близ вокзала находилось бюро услуг. Холмс быстро договорился с хозяином, и нас провели в одну из задних комнат, где мы переоделись в форму посыльных, а свою одежду аккуратно упаковали в перевязанные верёвочкой свёртки. Холмс снял свою бороду и приклеил мне и себе усы.Вернувшись в пансион, мы, громко топая, поднялись по лестнице на третий этаж и постучали в дверь восемнадцатого номера.— Посылка! — гаркнул Холмс.Дверь отворил субъект, который вчера шпионил за нами. Я оттолкнул его и шагнул в комнату. Холмс остановился на пороге и достал из кармана пачку квитанций.— Распишитесь вот здесь, — попросил он. — Ваша комната восемнадцатая, верно?— Посылка адресована не мне, — сердито возразил человечек.— Но ведь вы живёте в восемнадцатой комнате, — настаивал Холмс.— Я живу в восемнадцатой комнате, — начал выходить из себя человечек, — но я ничего не заказывал и я не Эдвард Гэтуорд.В этот момент Мадрин, как было условлено, отворил дверь и громко объявил:— Это я Эдвард Гэтуорд. Я жду посылку.— Простите, — сказал Холмс. — Видимо, произошла ошибка.— Ничего-ничего, — смягчился человечек и закрыл за нами дверь.Пока я был в комнате, я успел заметить в дальнем углу, в кресле перед маленьким круглым столом, человека с забинтованной правой рукой. Это был Кайл Коннор. 17 Мы обедали в маленькой таверне на Кинг-стрит. Немолодой официант, приземистый седой человек, очевидно, был знаком с Холмсом, потому что они горячо приветствовали друг друга. Официант сильно хромал на правую ногу. Приняв у нас заказ — Холмс говорил с ним по-валлийски, — он ушёл и вскоре вернулся с подносом, на котором стояли три кружки пива.— Есть одно дельце, Дилан, — обратился к нему Холмс, — в котором вы могли бы нам помочь. Портер, покажите мистеру Уильямсу рисунок коракла.Я достал записную книжку и, раскрыв её на той странице, где был рисунок, передал официанту.— Такие лодки делают на реке Ди, — сказал он, внимательно изучив рисунок.— Я полагал, что эта лодка из другой местности, — возразил Холмс, — потому что у неё более вогнутые края, а корма…— Нет-нет, — решительно мотнул головой Дилан Уильямс.Мы поблагодарили его, и он ушёл.— Мистер Уильямс, — сообщил Холмс, — в молодости рыбачил на таких вот лодках и хорошо знает, где и какие делают кораклы. Ведь в зависимости от того, какая река, меняется форма лодки, не так ли, Портер?— В таком случае для озера следовало бы смастерить лодку какой-то новой формы, — заметил я.— Вы, безусловно, правы, — ответил Холмс, — но у того, кто её делал, не было времени, и он сработал такую, к каким привык. Итак, лодка сделана так, как их делают в районе, где протекает речка Ди. Какие у вас на этот счёт соображения, Портер? — Он повернулся к Мадрину. — У вас, Дафидд?Мы смотрели на Холмса в растерянности.— Не понимаю, что вас смущает, Портер, — продолжал Холмс. — Ведь вы уже располагаете всеми необходимыми фактами. Остаётся только сделать вывод. Что вам известно о Рисе Парри?— Он родился в Бангоре. Этот город стоит на берегу моря, и там, конечно, на кораклах не плавают. Правда, Парри мог научиться делать такие лодки, когда уехал из Бангора.— Вы упустили одну деталь, Портер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21