Так, мол, было тошно, что надо было душу отвести. Вот и закатился он к приятелю в Курихино.
- А другой причины не было? - спросил следователь.
- Говорю то, что было, - ответил Пикуль, изобразив на своем лице искренность и покаяние.
- Ладно, это объяснение оставим пока на вашей совести, - сказал Фадеев. - А теперь, Роман Егорович, расскажите, пожалуйста, что произошло с вами в минувший четверг возле деревни Желудево в седьмом часу вечера.
- В седьмом часу? Возле Желудева? - переспросил шофер. Он посмотрел в потолок, хмыкнул. - Да вроде бы ничего...
- Но вы были там в это время? - спросил Фадеев.
- Проезжал мимо.
- Не останавливались? Не сворачивали никуда?
- Может, и останавливался. Разве упомнишь... Я по той дороге несколько раз в день мотаюсь туда-обратно. Такая работа...
- Хорошо, я вам напомню, - сказал Фадеев. - Вы свернули в рощу за старой церквушкой... Было?
- Господи, действительно было, - вдруг открыто признался шофер. Точно, возвращался с последнего рейса...
- Для чего свернули?
Пикуль засмущался. Владимир Гордеевич повторил вопрос.
- Нужду справить, - ответил наконец шофер. - Приспичило, понимаете ли...
- А горючее вы там не сливали? - спросил следователь.
Пикуль взвился:
- Да что я, чокнутый? Мы в бригаде, понимаешь, боремся за экономию! Каждый грамм бережем!..
Фадеев молча протянул ему показания дозорных Голубого патруля. Пикуль, к нашему удивлению, спокойно прочел их и вернул следователю. То, что показали ребята, он в основном подтвердил. Кроме факта слива дизельного топлива. Тут Пикуль стоял, как говорится, насмерть: почудилось школьникам насчет горючего, и все! А то, что не сдержался и дал тумака одному пацану, - так вывел он его из себя. Намаялся за день за баранкой, спешил домой, а они пристали ни с того ни с сего...
Пикуль не без гордости заявил, что в тот день, в четверг, перевыполнил норму. Не посрамил свою передовую бригаду.
Насчет бригады и ее успехов он говорил минут пять. Это, видимо, был его козырь.
Фадеев выслушал шофера и, как бы между прочим, спросил:
- На каком объекте сейчас работаете?
- Только что кончили возить грунт из котлована для больницы на улице Космонавтов. Переводят на другой объект...
- А куда грунт возили? - так же ненавязчиво, будто невзначай, задал вопрос следователь.
Но именно этот вопрос почему-то насторожил Пикуля.
- А чего? - спросил он.
- Просто интересуюсь, - сказал Фадеев. - Так куда?
- Ну, в этот... Как его... Карьер, - ответил шофер, нервно потирая колени ладонями. - Под Матрешками...
- Карьер? - переспросил следователь и в упор посмотрел на Пикуля.
Шофер еще больше растерялся.
- Словом, овраг там... Такой глубокий... - пробормотал он.
- Карьер от оврага отличить не можете, - усмехнулся Фадеев.
- Овраг, карьер - один шут, - отмахнулся Пикуль. - Возле деревни Матрешки. Туда сорок километров и обратно столько же. Как в аптеке! - Он нервно засмеялся.
- И сколько ездок за день? - спросил следователь.
- Это смотря какая дорога, какая погода, - ответил Пикуль. - Да еще от строителей зависит. Иной раз ждешь погрузки, ждешь...
- И все-таки сколько?
- Две минимум, - сказал шофер. - Желательно три. А как же иначе обязательство взяли! Бывает и четыре...
- А пять ездок? - не унимался Фадеев. - Делаете?
Они словно играли в какую-то мне непонятную игру. Я внимательно следил за ними, стараясь вникнуть в ее смысл.
Судя по тому, в каком напряжении находился Пикуль, было видно: следователь касался чего-то важного, опасного для Пикуля.
- Пять - это поднатужиться надо...
- А шесть? - серьезно продолжал Фадеев.
- Это уж вкалывать от зари до зари, - сказал шофер.
- Не случалось по шесть ездок? - настаивал Фадеев.
- Странный у нас разговор получается, - с натянутой улыбкой произнес Пикуль. - Если бы да кабы...
- Вовсе не странный, Роман Егорович... Для Воронцова шесть ездок, судя по документам, - раз плюнуть.
- Герман Степанович - ас!
- Шесть ездок - это четыреста восемьдесят километров, - быстро набросал на бумаге следователь. - Так?
- Ну? - невинно посмотрел на него шофер.
- С какой средней скоростью вы ездите?
- Это кто как, - ушел от прямого ответа Пикуль.
- Хорошо, - кивнул следователь, и его авторучка снова забегала по листку. - Берем пятьдесят километров в час... Значит, на шесть ездок должно уйти больше девяти часов! Это чистого времени. А погрузка? А разгрузка?.. Помните участок от шоссе до оврага возле Матрешек? Там восемь километров. Сплошные колдобины! На этом участке не то что пятьдесят, десять километров в час не сделаешь... Верно я говорю?
Пикуль пожал плечами.
- Так как же он делает по шесть ездок? - усмехнулся Владимир Гордеевич. - По двенадцать часов работает, что ли?
- А что, бывает! - ухватился за эту мысль шофер. - Если надо для плана и строители просят... А потом, у Воронцова все по минутам рассчитано. Образцовая организация труда!
- Может, проще земельку-то в карьер на Кобыльем лугу сбросить? - хитро посмотрел на Пикуля следователь.
- Какой Кобылий луг? - испуганно спросил шофер.
- Да тот, что рядом. От Зорянска одиннадцать километров. И подъезд хороший... Давайте начистоту, Роман Егорович, а?
- Куда нам положено, туда и возим, - хмуро сказал Пикуль. - И нечего выпытывать у меня то, чего нет.
Больше от шофера Владимир Гордеевич ничего добиться не смог. Он отпустил Пикуля, вручив ему повестку на завтра.
- Предположение, что грунт бригада Воронцова возит не в Матрешки, на это вы намекнули мне на прошлой неделе? - спросил я у следователя.
- Да, Захар Петрович. Но это, как я убедился в ходе допроса, уже не предположение... Пикуль недаром обмолвился, сказал, что возят в карьер возле Матрешек... Там овраг, понимаете! А карьер - на Кобыльем лугу!
- Это еще не доказательство.
- Конечно, - согласился Фадеев. - Но косвенно подтверждает, что я прав. Второе. Вы обратили внимание, что именно разговор, куда они вывозят грунт, больше всего испугал Пикуля? Ведь одно дело Матрешки, другое Кобылий луг...
- Понимаю, конечно. Разница в расстоянии почти тридцать километров. В один конец. А в оба - шестьдесят!
- Вот именно! - воскликнул следователь. - Меня поразило, когда я узнал, что Воронцов в иные дни делает по семь ездок!
- Семь? - в свою очередь воскликнул я.
- Ну да! Это практически невозможно. Разве что на вертолете! Явная, нахальная липа...
- Но ведь любой мало-мальски разбирающийся человек это поймет. Я имею в виду бухгалтеров, что начисляли зарплату. Нетрудно подсчитать...
- Видимо, подсчитывали, но делали вид, что все как надо... А теперь давайте прикинем, что получилось в результате этой липы. Не буду говорить о плане, который перевыполняли на двести и больше процентов, о премиальных, о почете и прочем. Это особый разговор. Меня интересуют излишки горючего. Во-первых, они получаются в результате того, что завышался объем перевозок грунта по сравнению с действительным. Об этом мы уже знаем, так?
- Так, - кивнул я.
- Во-вторых, вместо того чтобы везти грунт в Матрешки, в овраг, бригада Воронцова возила его поблизости, в карьер на Кобыльем лугу. А это уже фиктивные километры. Причем очень большое количество километров! И под все эти километры выдавалось горючее и смазочные материалы. Следовательно...
- Постойте, - перебил я Фадеева, - как учитывается километраж?
- По спидометру.
- Но ведь спидометр объективно фиксирует, сколько проехала машина...
- Верно, - улыбнулся следователь. - Однако, как рассказал Орлову один водитель, когда они проверяли вторую автобазу, все в руках человека, а не бога. Спидометр - не исключение. - Фадеев усмехнулся. - Орлов объяснил мне эту механику. Нехитрые приспособления - и можно накрутить на шкале хоть десять тысяч километров. Он мне показал, как это делается. Словом, подделать километраж - не проблема. Видимо, была проблема, куда девать излишки горючего. Отсюда - загрязнение озера, пятно солярки возле Желудева...
- Понятно, - кивнул я. - Но в бригаде Воронцова, как вы рассказывали, две машины с бензиновыми двигателями.
- Да, - подтвердил Фадеев. - У него самого и у шофера Коростылева. Куда они девают бензин - это и выясняет сейчас Орлов. Скорее всего, продают налево, частнику...
- И все-таки, Владимир Гордеевич, неопровержимых доказательств у нас пока нет. Пикуль отрицает, что сливал горючее...
- А дозорные? - возразил следователь.
- Допустим, Пикуль будет стоять на своем: не сливал, и точка! Сливали, мол, другие. Ведь солярка у всех одинаковая... Да и насчет грунта надо все доказать.
- Докажу! - горячо заверил Фадеев. - Мы взяли образцы грунта из оврага у Матрешек, из карьера на Кобыльем лугу, а для сравнения - из котлована больницы на улице Космонавтов и универсама, где бригада Воронцова работала до этого.
- Ну что ж, подождем результатов.
- Да, еще одно косвенное доказательство, - вспомнил Владимир Гордеевич. - Если вы не забыли, дизтопливо в Берестянкин овраг сливали в период с ноября прошлого года по февраль нынешнего. Именно в это время бригада Воронцова вывозила грунт из котлована универсама, а потом - с улицы Космонавтов.
- Аргумент действительно серьезный, - сказал я. - Владимир Гордеевич, а как вы пришли к мысли, что грунт могли возить в карьер на Кобыльем лугу?
- Это заслуга Орлова.
- Интуиция?
- Да нет. Мы же сейчас только и заняты всякими там водоемами, речками, оврагами... И вдруг Анатолий Васильевич случайно узнает, что когда-то из карьера на Кобыльем лугу брали землю для кирпичного завода. Выработали нужную глину, остались огромные ямы. И вот совсем недавно было решено превратить этот карьер в озеро и развести в нем рыбу...
Я невольно улыбнулся и рассказал Фадееву историю разведения омуля в Берестене.
- Не знаю, каких рыб запустят в новое озеро, - заметил следователь, но только нас насторожил такой факт: когда комиссия обследовала карьер, то удивилась: он был почти весь засыпан грунтом. Причем свежим грунтом. А в овраге у деревни Матрешки, куда предписывалось свозить этот грунт, обнаружилось всего несколько земляных холмиков... Вот мы и смекнули с Орловым...
- Что же теперь будут делать рыболовы? - поинтересовался я.
- Чтобы создать цепь рыбоводных озер, надо заново углублять карьер! ответил следователь. - Вот еще дополнительный ущерб от деятельности Воронцова и его орлов! Средства потребуются немалые!..
Воронцов, вызванный повесткой, в прокуратуру не явился. Зато ко мне позвонил Семен Вахрамеевич Лукин. Директор третьей автобазы просил срочно его принять.
- Приезжайте, - сказал я.
Через пятнадцать минут Лукин был у меня. Обычно степенный, несуетливый, Семен Вахрамеевич на этот раз быстро прошел по кабинету, протянул мне свою крупную руку и, плюхнувшись на предложенный стул, начал с места в карьер:
- Что же это ты, Захар Петрович, со мной делаешь?
У Лукина была манера со всеми говорить на "ты", но никто не обижался. У кого-нибудь это и выглядело бы высокомерно или пренебрежительно, но у Семена Вахрамеевича получалось так, словно он каждый раз общается со своим самым добрым приятелем.
- Дожил до таких лет, - продолжал директор, - когда уж голова седеет, да вот бог рано лишил волос, - невесело пошутил он, трогая гладкую, как бильярдный шар, голову, - ни разу не то что выговора, замечания не имел, а тут на позор выставляешь.
- Как это? - спросил я.
- Всякие нехорошие слухи пошли по городу.
- Не слышал, - ответил я. - Сами знаете, Семен Вахрамеевич, слухами не интересуюсь. Давайте ближе к делу.
- Давай, прокурор, - вздохнул директор. - Темнить мне с тобой нечего... Почему вас интересует Пикуль? Побил мальчишку... Поэтому?
- Не только.
- Вам и руководству автохозяйством наврал про похороны... Словом, Пикуля мы поставили на место. Как только выйдет из отпуска, будет слесарить. Так решили администрация и профком. Короче, осудили его поступок всем миром. Хочешь проверить - молнию сегодня вывесили. Позор хулигану! И вот тебе резолюция собрания наших работников...
Лукин положил на стол бумагу. Я прочел ее.
Пикуля ругали за недостойное поведение, выразившееся в хулиганских действиях (ударил школьника) и в обмане руководства автохозяйства, когда он просил отпуск без содержания.
- Из-за одной паршивой овцы поклеп на весь коллектив, - вздохнул Лукин и помолчал, ожидая, что я скажу.
- Дело, Семен Вахрамеевич, намного серьезнее, чем вы думаете.
- Полноте, Захар Петрович, - возразил Лукин. - Я-то уж своих знаю как облупленных. Если что и натворили, уж, во всяком случае, не такое, за что нужно в каталажку... Ты мне скажи толком, сами разберемся...
- Теперь уже придется разбираться нам.
Лукин посуровел, потяжелел, задумчиво теребил свой длинный ус.
- Да? - посмотрел он на меня исподлобья.
- Раз уж вы, Семен Вахрамеевич, так хорошо все и всех знаете, то наверняка вам известно, по какой причине вызывал следователь Пикуля.
- Что-то насчет дизтоплива?
- Ну, вот это другой разговор. А то прикинулись...
- И охота вам пустяками заниматься?
- Какая уж тут охота! Но вот такие, вроде Пикуля, вынуждают, невесело пошутил я и серьезно добавил: - На вашем месте я бы помог следствию разобраться во всех этих, как вы говорите, "пустяках". А вы даже не побеседовали обстоятельно с Фадеевым. Не приструнили Воронцова, который вообще отмахнулся от следователя, будто для него законы не писаны...
Лукин тяжело вздохнул.
- Зря, Захар Петрович, зря ты все это затеял, поверь мне. Воронцов крепкий орешек. За него знаешь какие силы встанут! Теперь уже не меня вызывают в область на ответственные совещания, а его! И там он не в зале сидит, как все смертные, а в президиуме! Вот так! Признаюсь тебе честно: я только стул директорский занимаю, а верховодит у нас в автохозяйстве Герман Степанович!.. Пока, насколько я понял, можно все уладить без больших потерь... Выложи мне ваши претензии, а мы отреагируем. Чтобы другим повадно не было. Слово тебе даю: наведем порядок! Тогда со спокойной совестью уйду на пенсию.
- Если сделаем, как вы предлагаете, - сказал я намеренно жестко, - мне будет стыдно до конца жизни!
Лукин подумал, потеребил ус и опять хмуро произнес:
- Да?
- Да, Семен Вахрамеевич, - ответил я. - Вы воевали?
- А как же! - Он вдруг разволновался. - В гвардейском полку! Водителем на знаменитых "катюшах"! Закончил войну старшиной...
- Тогда мне и вовсе непонятно, гвардии старшина... Не учить же вас, что за правду нужно бороться... Особенно сейчас, когда объявлена непримиримая война обману, хищениям, припискам!
Я замолчал. Директор тоже некоторое время безмолвствовал, видимо переваривая мои слова.
- Можешь выложить, что вы там раскопали? - наконец произнес он.
- Зайдите к Фадееву, - посоветовал я. - Это будет полезно обеим сторонам.
- Сейчас не могу. Вырвался на минутку. Начальство из области прикатило. Завтра - в обязательном порядке! - пообещал Лукин.
- Передайте Воронцову, - сказал я напоследок, - если он еще раз не соизволит явиться к следователю по повестке, то приведем с помощью милиции.
- Передам, - буркнул Лукин.
Назавтра Семен Вахрамеевич не пришел.
- Звонил ему, - сказал Фадеев, зайдя ко мне с материалами следствия. Секретарша чуть не плачет: Лунина с сердечным приступом увезли в больницу.
Я передал в подробностях наш вчерашний разговор.
- Значит, Лукин не на шутку переволновался... Я вот думаю, Захар Петрович, действительно ли он не знал, что творит Воронцов?
- Трудно сказать. Наверное, догадывался.
- А почему смотрел на это сквозь пальцы?
- На пенсию вот-вот собирается. Хотел спокойно дожить до нее... Ну, что у вас, Владимир Гордеевич?
- Теперь Воронцову не отвертеться, - торжествующе сказал следователь. - Вот результаты экспертиз. В овраге возле Матрешек нет грунта из котлована универсама. А в карьере на Кобыльем лугу - грунт из котлована универсама и больницы с улицы Космонавтов!
- Ясно, - кивнул я. - Но вы сказали, что возле Матрешек нет только грунта из котлована универсама. А из котлована больницы?
Фадеев несколько смутился.
- Понимаете, Захар Петрович, в Матрешках есть земля с улицы Космонавтов, но в очень небольшом количестве.
- Значит, все-таки есть!
- Всего несколько холмиков. Мы прикинули: машин пятнадцать - двадцать. Кучи довольно свежие. Так что можно с уверенностью говорить: грунт, который предназначался для Матрешек, воронцовская бригада завезла на Кобылий луг. Причем все горючее шоферы получили сполна, как если бы ездили в Матрешки. Это я узнал у некоей Елены Гусевой. Она отпускает в автохозяйстве солярку. Между прочим, все называют ее Алькой...
- Постойте, постойте, не ее ли имел в виду анонимщик? Помните, был звонок в самом начале расследования?
- Я об этом думал, Захар Петрович. Может, и ее, но ничего интересного она не рассказала. Дебет с кредитом у нее сходится. Вот и все. Правда, когда я стал подробно расспрашивать о всех членах бригады Воронцова, она почему-то вспомнила о Дорохине.
1 2 3 4 5 6 7