Здесь выложена электронная книга Орлы капитана Людова - 3. В океане автора по имени Панов Николай. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Панов Николай - Орлы капитана Людова - 3. В океане.
Размер архива с книгой Орлы капитана Людова - 3. В океане равняется 209.67 KB
Орлы капитана Людова - 3. В океане - Панов Николай => скачать бесплатную электронную книгу
Орлы капитана Людова – 3
OCR: Зайцев Г. Г. сентябрь 2006
«Панов Н. Орлы капитана Людова»: Воениздат; 1963
Аннотация
Цикл повестей «Орлы капитана Людова» посвящен приключениям и подвигам разведчиков-североморцев.
Повесть «В океане», по мотивам которой снят кинофильм «Тень у пирса», ведет читателя в балтийский приморский городок, в шведский и норвежский порты, мимо которых лежит путь экспедиции советских кораблей. Орлы капитана Людова, действуя уже в послевоенные годы, разбивают хитрый замысел заокеанских диверсантов.
Николай ПАНОВ
В ОКЕАНЕ
Глава первая
ДВА СИГНАЛЬЩИКА
Море у борта было дымчато-синим, всплескивало, проносилось за корму длинными, чуть вспененными волнами. Ближе к горизонту начинался серебристый просвет, там скользил «Сердитый» — такой же, как «Ревущий», низкобортный, быстрый красавец корабль. А у самого горизонта море опять становилось темнее. Ясная грань отделяла его от солнечного, горячего неба.
На высоком мостике эскадренного миноносца «Ревущий» сигнальщик, старший матрос Жуков, опустив бинокль, мельком взглянул на трофейные часики, блеснувшие из-под рукава, и покосился на Калядина, проходившего мимо.
Жуков не держался за поручни, хотя свежая волна качала корабль. Снова поднес к глазам свой испытанный, потертый бинокль.
Вольно дышит Балтика после окончания войны! Ожили морские дороги! Вот опять строй косых рыбачьих парусов забелел на горизонте, и Жуков тотчас, как положено, доложил о них вахтенному офицеру. И снова стой вот, всматривайся неустанно в волны и в облака, хотя давно отпраздновали День Победы, вокруг наше, мирное море…
— Право руля! — прозвучал резкий голос командира корабля, капитан-лейтенанта Бубекина. — Курс двести тридцать пять!
— Начали поворот вправо. Передать на «Сердитый» — иметь курс двести тридцать пять градусов! — приказал сигнальщикам вахтенный офицер.
Младший сигнальщик Сучков поспешно прицепил к снасти угол полуразвернутого флага, потянул тонкий прохладный фал, торопливо перебирая руками.
Легко, как обычно, фал заскользил по блоку верхнего рея.
Сине-желтый широкий флаг «покой» — сигнал поворота вправо — взлетел к вершине мачты, свободно затрепетал на ветру.
Но вдруг угол флага оторвался от снасти, полотнище свернулось, ветер обмотал его вокруг верхнего рея.
— Клеванты расцепились! — услышал Жуков голос старшины Калядина.
Расцепились клеванты — зажимы, крепящие углы флажного полотнища к снасти… Запутался флаг — на «Сердитом» не разберут сигнала! Позор для сигнальщиков, задерживается совместный поворот кораблей… Впервые нынче командир отделения Калядин допустил Сучкова к самостоятельной вахте — и вот…
— Очистить флаг! — крикнул капитан-лейтенант Бубекин. И в тот же момент Жуков скинул с шеи ремешок бинокля.
— Подержи! — Он сунул бинокль младшему сигнальщику, кинулся к мачте.
Еще, казалось, не успел отзвучать приказ, а Жуков уже ухватился за скоб-трап. Взбегал к вершине мачты по узкой отвесной стремянке. С зажатыми в зубах ленточками бескозырки — чтоб не сорвало бескозырку ветром — карабкался к верхнему рею.
Все дальше под ногами мостик, все ближе запутавшийся флаг.
На вершине мачты качка ощущалась сильнее, ветер больно резал глаза.
«Ревущий» накренился, и далеко под ногами засинели мчащиеся горбатые волны. Не переставая подниматься, Жуков крепче вцепился в скоб-трап…
«Закружится голова, поскользнется Ленька — и сорвется, упадет в воду или разобьется о палубу, — волновался внизу командир отделения Калядин. — Нет, Жуков не сорвется… Крепкий парень, образцовый сигнальщик… Я-то знаю, пуд соли съели с ним за годы войны… Смелый, быстрый как ветер… И качки не боится совсем… Вон как поднялся до самого верха… А вдруг все-таки сорвется…»
Но сам Жуков не думал об этом. Думал об одном — как дотянуться до оконечности рея, вынесенного далеко вбок.
Вот достиг самой вершины перегнулся, только одной рукой держась за скоб-трап.
Корабль качнуло особенно сильно. Перехватило дух, волны головокружительно катились под ногами. Но он дотянулся до флага, распутал его, сцепил угол полотнища с сорвавшимся фалом.
И вот уже спустился по скоб-трапу, спрыгнул на мостик, стоял как ни в чем не бывало, только часто вздымалась грудь под тельняшкой и сильней блестели красивые черные глаза.
Он взял бинокль из рук младшего сигнальщика, смотрящего восхищенно и виновато. Глянул на старшину. «Молодец, Леня! Развернулся, как в боевом походе!» — скажет ему сейчас старый друг Калядин. Но старшина отделения сигнальщиков лишь нахмурился, отвел глаза, набирая новое сочетание флагов… Значит, и на прощание не хочет мириться старый боевой товарищ…
И Жуков обиженно сдвинул густые жесткие брови, вскинул бинокль, вновь стал всматриваться в море и небо… Стало быть, по-прежнему Калядин будет сторониться его, отмалчиваться, вести только строго служебный разговор…
Кончается трудная походная вахта. В такие минуты приятное ожидание заслуженного отдыха обычно охватывало Леонида, помогало еще зорче вглядываться в даль, отчетливее докладывать об увиденном. Проходя мимо Калядина, любил обменяться со старшиной, с полуслова понимавшим его, каким-нибудь соображением, шуткой, улыбкой.
Но сегодня радостное чувство подменила легкая грусть, как бы предчувствие неизбежной потери.
Размолвка с Калядиным началась несколько дней назад, когда, сбежав в кубрик по трапу, Жуков увидел старшину склонившимся над листом бумаги. Калядин поднял веснушчатое, с облупленным широким носом лицо.
— Вот пишу…
Он не договорил, но Жуков и так знал, что пишет Калядин. Рапорт об оставлении на сверхсрочную. Приближался срок увольнения в запас, того увольнения, о котором в военное время, как о чем-то необычно прекрасном, частенько мечтали друзья. И вдруг в мирные дни Калядин круто переменил решение, стал думать о сверхсрочной, уговаривать друга подать рапорт.
— Корабль оставить не могу, понимаешь. Чем ближе подходит время разлуки с ним, тем больше чувствую — не могу. Останемся, а, Леня? И докладные подадим вместе… Потом учиться на офицеров пойдем.
Это решение друга потрясло Леонида.
Уже успел привыкнуть к мысли, что скоро конец военной службе. Хорошо повоевали, пора отдохнуть. Он представлял себе день, когда, проснувшись еще до побудки, они с Калядиным увяжут в последний раз свои койки, переложат вещи из рундуков в штатские чемоданы, еще раз окинут взглядом знакомый до любой мелочи кубрик, а позже, выправив документы, вместе пройдут по палубе к трапу на стенку.
Но сейчас главное даже не в этом. Сейчас он думал не только о себе, он думал о Клаве.
Пожалуй, сам по себе и не стал бы мечтать о расставании с флотом. Разве меньше Калядина любил он море, корабль? Во здесь замешивалось особое деликатное дело. Нет, нужно, нужно уговорить друга.
Смотри, Миша, подашь докладную — обратно ее не возьмешь, — сказал он тогда в кубрике. — Выбор судьбы. Легко на это смотреть нельзя.
А кто легко смотрит? — Калядин старательно выводил очередное слово рапорта. — Я к делу политически подхожу. Могучий океанский флот нам нужен? Факт! Кадры нужны? — Калядин любил говорить немного по-книжному, и. выходило у него очень убедительно,
Кадры сейчас в мирном строительстве нужнее, — запальчиво сказал Жуков. — На производстве, в колхозах нас ждут. Ведь вместе хотели мы с тобой… Дружбу не ломать нашу…
— А вот и не ломай. Останемся на корабле, чудесное дело. Хорошо тебе на корабле? Хорошо! Дело свое любишь? Любишь! А ты еще гребец замечательный, под парусами мастер пройтись. Морской талант. А на сушу уходить хочешь!
Коренастый, крепко сбитый, Калядин говорил так просто и рассудительно, что действительно подумалось — не подберешь возражений…
Жуков задумчиво вынул расческу, стал приглаживать чуть курчавые волосы, — собирался с мыслями для ответа.
— У меня, Миша, особая есть причина…
— Эту твою причину я насквозь вижу, — с обидной категоричностью отрубил Калядин. — У нее нахальные глаза и родинка на левой щеке. Уж если заговорили о ней, прямо скажу — не для матроса она… У нее на уме офицеры… Один имеет интерес — мужа посолиднее затралить.
— Нет, ты о ней так не говори, — раздельно произнес Жуков. — Оскорблять ее не имеешь права.
Он стоял, положив руку на койку, — рослый, худощавый, с развернутой ладной грудью. От негодования сильней заблестели полные мягкого черного блеска глаза. «Такого и вправду каждая полюбить может», — подумал Калядин, мельком взглянув на друга.
Ты, Леонид, не обижайся… Брось… Может, и ее такая она. Только, если точно тебя любит — сделает по-твоему.
Нет, я ей обещал, — твердо сказал Жуков. — Да и нехорошо ей здесь… на такой работе. Уж все обговорили. Как поедем в Медынск, где поселимся…
— Ну так поезжайте… А лучше вот что, — Калядин поднял от бумаги свои честные, хорошие глаза. — Скажи ей прямо и твердо, что передумал ты, новое решение принял. Из ресторана она может уйти, учиться поехать… Ей полезно кругозор свой раздвинуть.
— И заикаться об этом не буду, — хмуро отрезал Жуков. — Обещал, — значит, точка.
Как объяснить другу, что не способен оказать этого Клаве, что из-за этого может сломаться все! При каждой встрече Клава становится все требовательнее и нервнее — все разговоры сводит к одному — когда демобилизация, когда они уедут отсюда?
Совсем недавно на танцах вдруг залилась слезами: «Не могу я больше терпеть, Леня». В другой раз, сидя на скамеечке в парке, крепко взяла за руки, всматривалась в глаза: «Любишь, вправду любишь, Леня? Сделаешь, что попрошу?» Но не попросила ничего, перевела разговор на другое…
А то вдруг меняется совершенно, косится дерзкими, словно опустевшими глазами. Не раз назначала свидание и не приходила — заставляла зря ожидать себя на каком-нибудь перекрестке или в сырой аллее парка…
— Люди говорят — ты мне не пара! — сказала както особенно отчужденно и зло. А потом снова менялась, смеялась, заглядывала в глаза своими непонятными, ждущими чего-то глазами.
А тут еще — после того спора в кубрике — пошел раздор с лучшим другом. У, этот Калядин! Сам виноват, опорочил ни за что ни про что Клаву и надулся, точно обидели его самого…
«Нет, брат, я тоже с характером, командовать собой никому не позволю… А девчонке, Шубиной, позволяешь командовать собой?» — тут же упрекнул себя Леонид, словно от имени друга… И от этого расстроился еще больше.
А нынче, перед походом, стряслось новое дело. Пришел приказ о списании его, старшего матроса Жукова, с корабля в состав экспедиции особого назначения.
Узнав об этом, растерянный, он пришел к заместителю командира по политчасти. Почему его списывают с «Ревущего»? Надеялся дослужить свой срок на родном корабле…
— И может быть, из-за этого, — немного замялся Жуков, — задержится увольнение в бессрочный?
Но заместитель командира корабля по политической части сразу разъяснил все. Его списывают в состав экспедиции как опытного сигнальщика, выдержанного, проверенного комсомольца. Демобилизован он будет в срок.
— И не все ли равно вам, — сказал замполит, помолчав, с каким-то особым, как показалось Жукову, укоризненным выражением, взглянув на старшего матроса, — на каком корабле и на каком море смените военную форму на гражданское платье, если твердо решили уйти с флота?
Да, разумеется, это ему все равно. Только бы не было задержки… И может быть, даже лучше закончить службу дальним интересным плаванием, в которое, как дал понять замполит, он должен пойти… И проще решается вопрос об увольнении в бессрочный — много легче будет уходить из другого кубрика, с другого фронта… Но снова он стал думать о Клаве.
С каждым часом чувство грусти и неустроенности сильнее охватывало его. И Калядин, будто угадав его мысли, заговорил перед началом вахты прежним приятельским тоном:
— Матросский телеграф говорит — в интересную экспедицию идете.
— Интересная-то интересная…
«Ревущий» все-таки покидать жалко?
А думаешь, не жалко? Просолился, просмолился на нем насквозь.
Все равно ведь от нас уходить решил. Так какая разница? — Глаза Калядина потемнели, вызывающе прозвучал голос.
— Все равно — ясное дело! — с таким же вызовом ответил Жуков.
И вот теперь, на вахте, горько вспоминать все это. И старый друг старшина работает рядом словно чужой. Вот уложил флаги в ячейки сигнального ящика, сердито покосившись из-под припухших от ветра век.
Жуков поднес к глазам свисавший с шеи на ремешке бинокль. Балтика родная! Ровно колышутся бесконечные волны, лиловато синея, отливая радугой по краям… Хорошо повоевали, разгромили врага, пора на сушу…
Он слышал, как за его спиной командир корабля негромко что-то сказал вахтенному офицеру.
— Старший матрос Жуков, почему не доложили о парусе в вашем секторе наблюдения? — торопливо спросил вахтенный офицер.
Парус! В его секторе наблюдения! Напрягшись, всматривался изо всех сил. Но и особо всматриваться не нужно — вот он и впрямь парус: большой, ясно видимый, скользящий у кромки облаков.
— Рыбачий бот, оправа по носу двадцать, — громко доложил Жуков.
И тут же сообразил, почему не заметил этого паруса раньше. Хотел объяснить командиру, но промолчал — на мостике никаких лишних разговоров. Вот и заработал выговор напоследок!
Но он не хотел примириться с этим. Сменившись с вахты, не ушел сразу с мостика, как делал обычно. Переминаясь с ноги на ногу, стоял у мачты, поглядывал на командира. Нужно обратиться, объяснить, почему вовремя не доложил о парусе.
Он смотрел на низкорослого, коренастого офицера, стоявшего между рулевой рубкой и тумбой машинного телеграфа. Нужно заговорить с командиром!
Капитан-лейтенант Бубекин лишь в послевоенные дни, придя с Северного флота на Балтику, принял командование кораблем, но матросы уже полюбили его за требовательную справедливость, за скрываемую внешней суровостью доброту.
«Нет, нельзя отвлекать командира во время похода…» Вздохнув, шагнул к трапу, ведущему на полубак.
— Старший матрос Жуков! — окликнул его Бубекин.
— Есть, старший матрос Жуков! Сигнальщик радостно повернулся!.
— Почему задержались на мостике после вахты? — Маленькие темные глазки Бубекина остро смотрели изпод надвинутого на брови козырька.
— Думал обратиться к вам, товарищ капитан-лейтенант.
— Обращайтесь.
— Объяснить — почему не доложил о парусе — разрешите… Не моя это вина…
Бубекин смотрел на него молча.
Не было паруса на горизонте. Это же мотобот шел. Не под парусом, а под мотором. На таком расстоянии не просматривается силуэт… А парус поднял потом — как раз перед тем, как вы вахтенному офицеру сказали.
Дальше! — сказал Бубекин. Уже не глядя на сигнальщика, вскинув бинокль, всматривался в море.
Жуков молчал. Как будто объяснил все? Он видел, что жилистая шея капитан-лейтенанта стала краснеть над белой полоской подворотничка, ясно выделился на ней длинный бугорок шрама — след давнего ранения.
Наконец командир опустил бинокль, окинул сигнальщика сумрачным, раздраженным взглядом.
— Значит, говорите, не ваша вина, потому что мотобот без паруса шел. Разглядеть его не успели?
— Так точно, товарищ капитан-лейтенант, — упавшим голосом сказал Жуков.
Он уже понял свою ошибку.
— А я успел заметить парус и вам замечание сделать? В тот самый момент, когда его подняли на боте.
Жуков молчал, вытянув руки по швам.
— А когда вражеский перископ встает над волнами? На две секунды покажет его враг и уберет снова, торпедный залп даст. Тоже будете оправдываться, что за секунду до этого не было на поверхности перископа?
Жуков смотрел виновато. Взгляд капитан-лейтенанта стал мягче, потерял яростное выражение. Бубекин медленно вынул из кармана трубочку с многоцветным мундштуком.
— Вы, Жуков, матрос неплохой, опытный сигнальщик. Именно потому я рекомендовал вас в состав экспедиции. Молодецки очистили флаг, вам будет вынесена благодарность в приказе. Но сейчас допустили грубую ошибку. Ослабили внимание, задумались, верно, о чем-нибудь?
— Было такое… Мирное же время, товарищ командир, — слабо сказал Жуков.
— Точно — сейчас мирное время. Ходим в родной Балтике, из которой выбросили врага. Но нельзя снижать бдительность, ослаблять внимание. В военное время если бы проглядели перископ — что было бы?
Худо было бы, товарищ капитан-лейтенант.
Поняли, стало быть?
Понял, товарищ капитан-лейтенант. Бубекин вдруг ласково улыбнулся.
Хорошо, идите.
Жуков сбежал вниз. Его шаги прозвенели по окованным медью ступенькам трапа.
«Превосходный сигнальщик, — думал Фаддей Фомич Бубекин, — а в последнее время допускает ошибки. Meчты о бессрочном на него действуют, что ли… Мыслями где-то витает… Может быть, и в состав экспедиции зря я его рекомендовал… Да ладно, там дело простое — при том ходе, которым будут их корабли топать».
Орлы капитана Людова - 3. В океане - Панов Николай => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Орлы капитана Людова - 3. В океане автора Панов Николай дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Орлы капитана Людова - 3. В океане у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Орлы капитана Людова - 3. В океане своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Панов Николай - Орлы капитана Людова - 3. В океане.
Если после завершения чтения книги Орлы капитана Людова - 3. В океане вы захотите почитать и другие книги Панов Николай, тогда зайдите на страницу писателя Панов Николай - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Орлы капитана Людова - 3. В океане, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Панов Николай, написавшего книгу Орлы капитана Людова - 3. В океане, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Орлы капитана Людова - 3. В океане; Панов Николай, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн