Прибыв к месту назначения, Вуд сначала сдал конверт в посольстве, после чего позвонил Брауну. Встретились через два часа за кружкой пива, доктор сообщил ему, что американцы ждут его уже давно и готовы принять вечером. Мейер встретит его на своей автомашине, английском «триумфе», в половине двенадцатого ночи на мосту Кирхенфельд, идущем через Аару.Поскольку на мосту будет темно, условились, что на переднем бампере остановившейся автомашины загорится синяя лампочка. Вуд выскочил из укрытия и сел в машину.– Я очень рад, что вам удалось снова сюда выбраться, – приветствовал его Мейер. – Встретимся у Даллеса, но пойдем туда поодиночке.Подъехав к пешеходной тропинке, он высадил Вуда, объяснив ему, как пройти к нужному дому через сады. Сам же уехал и зашел позже в дом с другой стороны.Войдя в кабинет Даллеса, Вуд достал свои трофеи. Немецкая миссия в Дублине, используя нелегальный радиопередатчик, устраивала радиопомехи, сбивавшие корабли союзников с курса. После протеста госдепартамента ирландская полиция конфисковала важнейшие детали передатчика, вынудив его замолчать. Вуд представил телеграмму, в которой немецкий посланник запрашивал необходимые запчасти, которые предполагалось доставить контрабандным путем.Парижский посол Абетц направил в Берлин план, разработанный Лавалем, по которому родственники людей, перешедших к Де Голлю, подлежали аресту и даже расстрелу в целях устрашения участников движения Сопротивления.Немецкий посол из Мадрида докладывал:– Корабли с грузом апельсинов будут по-прежнему отправляться в соответствии с планом.Буду удалось установить, что Франко, в нарушение договоренностей с союзниками, продает Германии вольфрам, упакованный в ящики из-под апельсинов.Перед самым отъездом Вуда из Берлина поступило сообщение от немецкого посла в Буэнос-Айресе о том, что из американского атлантического порта в ближайшее время в Европу выйдет большой конвой кораблей.Это было очень своевременное извещение, план выхода конвоя в море изменили, и запланированные атаки немецких подводных лодок сорваны. За нелегальный экспорт вольфрама на Испанию было наложено эмбарго в поставках нефти.Вуд предложил присылать в период между поездками небольшие безобидные посылочки с закодированными сообщениями на адрес «шурина» доктора Брауна в Цюрих. Систему кодирования он придумал сам во время вагнеровского концерта в Берлине, будучи страстным любителем музыки.Чтобы оповестить, дошли ли сведения до адресата, можно было бы, по его мнению, высылать ему от лица этого шурина продовольственные посылочки с рыбными консервами, маслом, кофе и другими продуктами. Кофе класть только тогда, когда информация получена.Перед уходом Вуд попросил две вещи: небольшой фотоаппарат с высокой разрешающей способностью и оружие.– Фотографирование документов сэкономило бы уйму времени, – сказал он. – Я мог бы пересылать вам непроявленные пленки или привозить их сам.Мейер смог передать ему фотоаппарат уже на следующий день, но иметь оружие отсоветовал, так как в случае ареста оно явилось бы отягчающим обстоятельством.– Впрочем, – рассмеялся Вуд, когда они пожали друг другу руки на прощание, – я могу обзавестись пистолетом и в Германии. Весь вермахт я из него не перестреляю, но он нужен мне на крайний случай – для себя самого.За всю зиму только в двух продовольственных посылочках от «шурина» доктора Брауна кофе не было вложено.Буду удалось восстановить отношения со старым другом, вместе с которым они работали в Испании и который теперь был курьером. (В министерском аппарате имелись люди, настроенные против нацистов, но не рисковавшие что-либо предпринять. Некоторые даже подчеркивали свою некоторую оппозиционность, однако правая рука у них не знала, что делает левая. Тем не менее и от них была определенная польза.) Курьер, например, согласился передавать иногда приветы цюрихскому «шурину».Вуд воспользовался и услугами вышедшего на пенсию по возрасту коллеги, который перебрался на жительство в небольшой домик в Форарльбергских Альпах у Боденского озера. Его звали Вернер, и он ухитрялся переправлять почту в Швейцарию, не интересуясь ее содержанием и предназначением. В штормовые дни конца войны он даже предоставил Вуду убежище.Однажды Вуд ухитрился переправить в Цюрих микрофильмы, спрятав их в корпус наручных часов. В то время отремонтировать испортившиеся часы в Германии было практически невозможно, так что его просьба к одному из курьеров передать их «шурину» для ремонта была вполне убедительной.Вашингтон и Лондон интересовались объемом производства военной продукции, чтобы оценить результативность воздушной войны. И Вуд неоднократно представлял такие данные, сопровождая их выводами о моральном настроении населения.Однажды Берн получил указание из Вашингтона о необходимости уделить больше внимания информации о Японии. Поскольку об очередном прибытии Вуда судить было трудно, а направлять ему шифровку опасно, Мейера осенила блестящая идея. Из Цюриха Вуду послали почтовую открытку с горным пейзажем, текст которой гласил:«Дорогой друг! Может, ты еще помнишь моего маленького сынишку. У него скоро день рождения, и я хотел бы подарить ему какую-нибудь оригинальную японскую игрушку, которые до недавнего времени были у нас во всех магазинах, а сейчас исчезли. Если они еще, конечно, есть в Берлине…»Вскоре Вуд сам приехал в Берн и привез подробную информацию о японцах, в том числе и о вооружении японского флота. (Данные эти подтвердили правильность раскодирования японского военно-морского шифра.) Ранней весной 1944 года в Берне стало известно о готовящемся в кругах немецких заговорщиков покушении на Гитлера. Никаких связей с ними Вуд не имел, но через друзей и знакомых узнал о некоторых подробностях. К тому же ему удалось переправить в Берн подробную информацию о характере и месте нахождения штаб-квартиры фюрера на Восточном фронте. Исходя из этого, у союзников возникла идея разбомбить ее с воздуха, но до осуществления этого плана дело так и не дошло.20 июля 1944 года во время обсуждения обстановки на фронте в деревянном бараке «Волчьего логова» в Восточной Пруссии однорукий полковник граф фон Штауффенберг Штауффенберг Клаус Шенк фон (1907-1944) – немецкий полковник, ключевая фигура заговора против Гитлера. Родился в Грайфенштайне (Франкония) в аристократической семье. Приняв с энтузиазмом приход к власти Гитлера, он потом разочаровался в нацизме. Участник Второй мировой войны, тяжело ранен в Тунисе (потерял глаз, правую руку). Был назначен на должность начштаба резервной армии. Подложил 20 июля 1944 г. под стол в ставке фюрера бомбу. Однако покушение оказалось неудачным. Был арестован и расстрелян в ту же ночь.
подложил под стол, на котором были развернуты карты, бомбу с часовым механизмом, заложенную в его портфель. Взрыв бомбы произошел, но каким-то чудом Гитлер отделался легкими царапинами. Самый значительный и хорошо подготовленный антинацистский заговор провалился Заговор возглавлял генерал-полковник Людвиг Бек, бывший в свое время начальником генштаба. В нем участвовали бывший командующий сухопутными войсками генерал-полковник Эрих Херпнер, начальник управления снабжения резервной армии генерал-полковник Фридрих Ольбрихт, начальник штаба группы армий «Центр» генерал-майор фон Тресков, командующий немецкими войсками во Франции генерал-полковник Карл фон Штюльпнагель, бывший бургомистр Лейпцига Карл Герделер, пастор Дитрих Бонхефер, юрист граф Хельмут Мольтке. От взрыва бомбы погибло 24 человека, многие участники совещания ранены. У Гитлера обгорели волосы, была частично парализована правая рука, обожжена правая нога и повреждены барабанные перепонки. От развязанного террора погибло много людей, в том числе почти все заговорщики.
.От Вуда долгое время не было никаких известий, и Мейер даже подумал, что прокатившаяся волна арестов и «процессов» захлестнула и его. Только в конце сентября выяснилось, что Вуд жив. С того времени и до самого конца войны поток информации из министерства иностранных дел Германии, весьма ценной для союзников, не прекращался. Примечание А. Даллеса Хотел бы сказать несколько слов о своих личных впечатлениях о Вуде, которые помогут читателю разобраться в его характере и вместе с тем покажут трудности, с которыми приходится сталкиваться даже в работе с таким идеалистом, как он.В конце 1943-го или начале 1944 годов – точно не помню, – во всяком случае задолго до покушения на Гитлера, во время своего очередного приезда в Швейцарию Вуд пожелал переговорить со мною с глазу на глаз. То, что он предложил, и удивило, и обеспокоило меня. Он намеревался прекратить свою и так чрезвычайно опасную нелегальную деятельность в министерстве и стать «полноправным членом» немецкого Сопротивления.Джордж опасался, что демократическое правительство заклеймит его как пособника нацистов, если он продолжит свою службу. Признание же его «сопротивленцем» обеспечит ему политическое реноме в новой Германии.Это наивное и тоже безумно опасное решение означало бы ликвидацию для нас источника ценнейшей информации. К тому же над многими участниками Сопротивления нависла серьезная угроза. Приходилось опасаться, что СД уже проникла в их ряды. Так что Вуд не только потерял бы свою ценность для союзников, но и поставил бы собственную жизнь на карту.Мне пришлось прибегнуть к искусству убеждения, чтобы втолковать ему, что своей нынешней деятельностью он приносит наибольшую помощь антигитлеровскому фронту и что он фактически незаменим. Желавших влиться в ряды противников гитлеровскому режиму хватало, быть же агентом и одновременно принимать активное участие в подпольной деятельности, направленной на свержение Гитлера, просто невозможно.Убедить Джорджа было нелегко, и мы дебатировали с ним в течение нескольких часов. В конце концов он согласился продолжать свою миссию. С моего сердца, признаюсь, упал камень. Но я пообещал ему, что сделаю все, что в моих силах, чтобы еще до полного разгрома Германии он смог вступить в контакт с друзьями-сопротивленцами (что и было реально достигнуто). Л. МойзишЦИЦЕРОН – КАМЕРДИНЕР ПОСЛА В этой истории Л. Мойзиш, бывший сотрудник немецкой секретной службы, работавший во время Второй мировой войны в немецком посольстве в Анкаре, рассказывает, как в конце 1943 года с ним вступил в контакт камердинер английского посла, албанец по национальности, и предложил продавать немцам за большие деньги секретные документы из сейфа своего шефа, которые намеревался фотографировать.В книге, из которой взят данный отрывок, автор повествует о том, в частности, что Цицерон (таков был псевдоним албанца) Элиез Базна (1905-1970) – албанец, сотрудничавший с немцами под псевдонимом Цицерон. Работал в годы Второй мировой войны в Анкаре шофером первого секретаря британского посольства, а затем камердинером посла – Хью Натчбулл-Хагессена. За период с 1943-го по 1944 г. передал немецкой разведке совершенно секретные документы из резиденции посла, за что получил 300 тысяч фунтов стерлингов (в основном фальшивыми банкнотами). В 1944 г. скрылся. Отсидев в тюрьме за использование фальшивых денег, перебрался в Мюнхен, где работал ночным сторожем. В 1962 г. издал книгу «Я был Цицероном».
через некоторое время уже не мог передавать немцам ценную информацию, подсовывая малозначимый материал, но по-прежнему за высокую плату.Когда писалась книга, Мойзиш еще не знал, что истинная причина того, что албанец уже, по сути, лишился источника ценной информации, была связана с тем, что немецкий посол Франц фон Папен Папен Франц фон (1879-1969) – немецкий политический и государственный деятель. Родился в Верле (Вестфалия) в семье крупного землевладельца. До Первой мировой войны – офицер генштаба. В 1913-1915 гг. – военный атташе в США. В 1921 – 1932 гг. – депутат прусского ландтага. В 1932 г. возглавлял правительство Веймарской республики. Активно участвовал в установлении нацистской диктатуры, став в 1933 г. вице-канцлером. В 1938 г. – посол в Австрии. В 1939-1944 гг. – посол в Турции. Нюрнбергским военным трибуналом оправдан, но в 1947 г. комиссией по денацификации был приговорен к 8 месяцам тюремного заключения.
из-за высокой стоимости предлагавшихся Цицероном материалов сообщил об этом в Берлин. Телеграмма попала в руки Риббентропа, но на нее обратил внимание и герой предыдущего рассказа Джордж Вуд, передавший ее копию мне в начале 1944 года.Несомненной заслугой Вуда является то, что он правильно оценил значение этого факта для союзников.Копию телеграммы я немедленно передал своему английскому коллеге в Берне, который довел ее содержание до своего министерства иностранных дел. Само собой разумеется, что я предупредил англичан, чтобы их действия носили такой характер, дабы мой источник не пострадал.Проведенная вскоре же инспекция английского посольства в Анкаре носила внешне обычный рутинный характер, но были приняты необходимые меры по сохранности секретных материалов, в результате которых Цицерон остался практически не у дел.У этой истории была и другая особенность: немцы заплатили Цицерону фальшивыми фунтами стерлингов, в связи с чем он после войны попытался получить свой «гонорар» с демократического немецкого правительства, но безрезультатно.
26 октября 1943 года ничем не отличался от остальных дней. Я занимался обычными делами, уйдя с работы несколько пораньше. Решив выспаться, улегся в постель и выключил настольную лампу. Я уже крепко спал, как вдруг раздался телефонный звонок. Нужно сказать, что телефон у меня не работал уже несколько дней, поэтому воспринял свою побудку без излишней нервозности. Полусонным схватил трубку и услышал голос фрау Йенке, жены советника посла. Несколько озабоченно она сказала:– Не могли бы вы прийти сейчас к нам? Мой муж хочет с вами поговорить.Я ответил, что уже лег спать, и поинтересовался, в чем дело. Однако она, прервав меня, продолжила:– Это срочно. Пожалуйста, приходите немедленно.Моя жена тоже проснулась, и, пока я одевался, мы обменивались мнениями, что за спешка могла случиться. Может быть, какая-нибудь нелепая телеграмма из Берлина? Подобное уже случалось. Выходя из дому, посмотрел на часы. Было половина одиннадцатого.На машине мне потребовалось всего несколько минут, чтобы добраться до посольства. Построенное в немецком стиле и окруженное домами, оно получило у турок название «немецкая деревня». Заспанный турецкий привратник открыл железные ворота. Я тут же пошел к нужному домику и позвонил в дверь, которую открыла фрау Йенке, извинившаяся, что меня пришлось разбудить.– Муж уже в постели и хотел бы переговорить с вами завтра с утра пораньше. – Указав на дверь гостиной, добавила: – Там сидит какой-то странный парень. Он говорит, что у него есть что-то для продажи. Поговорите с ним и выясните, что все это значит. Когда будете уходить, закройте за собой входную дверь. Прислугу я уже отпустила.Сказав это, она ушла в спальню. Я же, оставшись в прихожей, не без раздражения подумал, входит ли полуночная беседа с неизвестным человеком в обязанности атташе. Как бы то ни было, я был полон решимости разобраться с историей как можно быстрее.Войдя в гостиную, заметил, что тяжелые портьеры были плотно закрыты, а горевшая настольная лампа придавала большой, прекрасно обставленной европейской мебелью комнате уютный вид.Рядом с лампой в глубоком кресле сидел мужчина, лицо которого, однако, оставалось в тени. Он сидел спокойно, можно было даже подумать, что он спит. Но он не спал, а поднявшись, заговорил со мной по-французски.– Кто вы? – произнес он с несколько боязливым, как мне показалось, выражением лица.Я объяснил ему, что Йенке поручила мне поговорить с ним. Он кивнул, а лицо его, оказавшееся теперь на свету, уже не производило озабоченного впечатления.На первый взгляд ему было лет сорок пять. Густые его черные волосы были зачесаны назад. Глаза бегали от меня к двери и обратно. У него был крепкий подбородок, но узкий и бесформенный нос, лицо не слишком красивое. Позднее, когда мы с ним стали встречаться довольно часто, лицо его стало казаться мне клоунской маской, скрывавшей истинные чувства.Несколько секунд мы помолчали, бесцеремонно оглядывая друг друга.«Кто это может быть? – задавал я себе вопрос. – Во всяком случае, он не относится к дипломатическому корпусу».Сев в кресло, я предложил ему тоже присесть. Но он прошел на цыпочках к двери, закрыл ее беззвучно и, возвратившись назад, опустился с видимым облегчением в кресло, на котором только что сидел. Теперь он выглядел довольно своеобразно.Затем незнакомец заговорил запинаясь, опять по-французски:– Я хотел бы сделать вам некое предложение. Но прежде чем я расскажу вам о нем, пообещайте, что не скажете ни слова никому, кроме своего шефа.
1 2 3 4 5 6 7 8
подложил под стол, на котором были развернуты карты, бомбу с часовым механизмом, заложенную в его портфель. Взрыв бомбы произошел, но каким-то чудом Гитлер отделался легкими царапинами. Самый значительный и хорошо подготовленный антинацистский заговор провалился Заговор возглавлял генерал-полковник Людвиг Бек, бывший в свое время начальником генштаба. В нем участвовали бывший командующий сухопутными войсками генерал-полковник Эрих Херпнер, начальник управления снабжения резервной армии генерал-полковник Фридрих Ольбрихт, начальник штаба группы армий «Центр» генерал-майор фон Тресков, командующий немецкими войсками во Франции генерал-полковник Карл фон Штюльпнагель, бывший бургомистр Лейпцига Карл Герделер, пастор Дитрих Бонхефер, юрист граф Хельмут Мольтке. От взрыва бомбы погибло 24 человека, многие участники совещания ранены. У Гитлера обгорели волосы, была частично парализована правая рука, обожжена правая нога и повреждены барабанные перепонки. От развязанного террора погибло много людей, в том числе почти все заговорщики.
.От Вуда долгое время не было никаких известий, и Мейер даже подумал, что прокатившаяся волна арестов и «процессов» захлестнула и его. Только в конце сентября выяснилось, что Вуд жив. С того времени и до самого конца войны поток информации из министерства иностранных дел Германии, весьма ценной для союзников, не прекращался. Примечание А. Даллеса Хотел бы сказать несколько слов о своих личных впечатлениях о Вуде, которые помогут читателю разобраться в его характере и вместе с тем покажут трудности, с которыми приходится сталкиваться даже в работе с таким идеалистом, как он.В конце 1943-го или начале 1944 годов – точно не помню, – во всяком случае задолго до покушения на Гитлера, во время своего очередного приезда в Швейцарию Вуд пожелал переговорить со мною с глазу на глаз. То, что он предложил, и удивило, и обеспокоило меня. Он намеревался прекратить свою и так чрезвычайно опасную нелегальную деятельность в министерстве и стать «полноправным членом» немецкого Сопротивления.Джордж опасался, что демократическое правительство заклеймит его как пособника нацистов, если он продолжит свою службу. Признание же его «сопротивленцем» обеспечит ему политическое реноме в новой Германии.Это наивное и тоже безумно опасное решение означало бы ликвидацию для нас источника ценнейшей информации. К тому же над многими участниками Сопротивления нависла серьезная угроза. Приходилось опасаться, что СД уже проникла в их ряды. Так что Вуд не только потерял бы свою ценность для союзников, но и поставил бы собственную жизнь на карту.Мне пришлось прибегнуть к искусству убеждения, чтобы втолковать ему, что своей нынешней деятельностью он приносит наибольшую помощь антигитлеровскому фронту и что он фактически незаменим. Желавших влиться в ряды противников гитлеровскому режиму хватало, быть же агентом и одновременно принимать активное участие в подпольной деятельности, направленной на свержение Гитлера, просто невозможно.Убедить Джорджа было нелегко, и мы дебатировали с ним в течение нескольких часов. В конце концов он согласился продолжать свою миссию. С моего сердца, признаюсь, упал камень. Но я пообещал ему, что сделаю все, что в моих силах, чтобы еще до полного разгрома Германии он смог вступить в контакт с друзьями-сопротивленцами (что и было реально достигнуто). Л. МойзишЦИЦЕРОН – КАМЕРДИНЕР ПОСЛА В этой истории Л. Мойзиш, бывший сотрудник немецкой секретной службы, работавший во время Второй мировой войны в немецком посольстве в Анкаре, рассказывает, как в конце 1943 года с ним вступил в контакт камердинер английского посла, албанец по национальности, и предложил продавать немцам за большие деньги секретные документы из сейфа своего шефа, которые намеревался фотографировать.В книге, из которой взят данный отрывок, автор повествует о том, в частности, что Цицерон (таков был псевдоним албанца) Элиез Базна (1905-1970) – албанец, сотрудничавший с немцами под псевдонимом Цицерон. Работал в годы Второй мировой войны в Анкаре шофером первого секретаря британского посольства, а затем камердинером посла – Хью Натчбулл-Хагессена. За период с 1943-го по 1944 г. передал немецкой разведке совершенно секретные документы из резиденции посла, за что получил 300 тысяч фунтов стерлингов (в основном фальшивыми банкнотами). В 1944 г. скрылся. Отсидев в тюрьме за использование фальшивых денег, перебрался в Мюнхен, где работал ночным сторожем. В 1962 г. издал книгу «Я был Цицероном».
через некоторое время уже не мог передавать немцам ценную информацию, подсовывая малозначимый материал, но по-прежнему за высокую плату.Когда писалась книга, Мойзиш еще не знал, что истинная причина того, что албанец уже, по сути, лишился источника ценной информации, была связана с тем, что немецкий посол Франц фон Папен Папен Франц фон (1879-1969) – немецкий политический и государственный деятель. Родился в Верле (Вестфалия) в семье крупного землевладельца. До Первой мировой войны – офицер генштаба. В 1913-1915 гг. – военный атташе в США. В 1921 – 1932 гг. – депутат прусского ландтага. В 1932 г. возглавлял правительство Веймарской республики. Активно участвовал в установлении нацистской диктатуры, став в 1933 г. вице-канцлером. В 1938 г. – посол в Австрии. В 1939-1944 гг. – посол в Турции. Нюрнбергским военным трибуналом оправдан, но в 1947 г. комиссией по денацификации был приговорен к 8 месяцам тюремного заключения.
из-за высокой стоимости предлагавшихся Цицероном материалов сообщил об этом в Берлин. Телеграмма попала в руки Риббентропа, но на нее обратил внимание и герой предыдущего рассказа Джордж Вуд, передавший ее копию мне в начале 1944 года.Несомненной заслугой Вуда является то, что он правильно оценил значение этого факта для союзников.Копию телеграммы я немедленно передал своему английскому коллеге в Берне, который довел ее содержание до своего министерства иностранных дел. Само собой разумеется, что я предупредил англичан, чтобы их действия носили такой характер, дабы мой источник не пострадал.Проведенная вскоре же инспекция английского посольства в Анкаре носила внешне обычный рутинный характер, но были приняты необходимые меры по сохранности секретных материалов, в результате которых Цицерон остался практически не у дел.У этой истории была и другая особенность: немцы заплатили Цицерону фальшивыми фунтами стерлингов, в связи с чем он после войны попытался получить свой «гонорар» с демократического немецкого правительства, но безрезультатно.
26 октября 1943 года ничем не отличался от остальных дней. Я занимался обычными делами, уйдя с работы несколько пораньше. Решив выспаться, улегся в постель и выключил настольную лампу. Я уже крепко спал, как вдруг раздался телефонный звонок. Нужно сказать, что телефон у меня не работал уже несколько дней, поэтому воспринял свою побудку без излишней нервозности. Полусонным схватил трубку и услышал голос фрау Йенке, жены советника посла. Несколько озабоченно она сказала:– Не могли бы вы прийти сейчас к нам? Мой муж хочет с вами поговорить.Я ответил, что уже лег спать, и поинтересовался, в чем дело. Однако она, прервав меня, продолжила:– Это срочно. Пожалуйста, приходите немедленно.Моя жена тоже проснулась, и, пока я одевался, мы обменивались мнениями, что за спешка могла случиться. Может быть, какая-нибудь нелепая телеграмма из Берлина? Подобное уже случалось. Выходя из дому, посмотрел на часы. Было половина одиннадцатого.На машине мне потребовалось всего несколько минут, чтобы добраться до посольства. Построенное в немецком стиле и окруженное домами, оно получило у турок название «немецкая деревня». Заспанный турецкий привратник открыл железные ворота. Я тут же пошел к нужному домику и позвонил в дверь, которую открыла фрау Йенке, извинившаяся, что меня пришлось разбудить.– Муж уже в постели и хотел бы переговорить с вами завтра с утра пораньше. – Указав на дверь гостиной, добавила: – Там сидит какой-то странный парень. Он говорит, что у него есть что-то для продажи. Поговорите с ним и выясните, что все это значит. Когда будете уходить, закройте за собой входную дверь. Прислугу я уже отпустила.Сказав это, она ушла в спальню. Я же, оставшись в прихожей, не без раздражения подумал, входит ли полуночная беседа с неизвестным человеком в обязанности атташе. Как бы то ни было, я был полон решимости разобраться с историей как можно быстрее.Войдя в гостиную, заметил, что тяжелые портьеры были плотно закрыты, а горевшая настольная лампа придавала большой, прекрасно обставленной европейской мебелью комнате уютный вид.Рядом с лампой в глубоком кресле сидел мужчина, лицо которого, однако, оставалось в тени. Он сидел спокойно, можно было даже подумать, что он спит. Но он не спал, а поднявшись, заговорил со мной по-французски.– Кто вы? – произнес он с несколько боязливым, как мне показалось, выражением лица.Я объяснил ему, что Йенке поручила мне поговорить с ним. Он кивнул, а лицо его, оказавшееся теперь на свету, уже не производило озабоченного впечатления.На первый взгляд ему было лет сорок пять. Густые его черные волосы были зачесаны назад. Глаза бегали от меня к двери и обратно. У него был крепкий подбородок, но узкий и бесформенный нос, лицо не слишком красивое. Позднее, когда мы с ним стали встречаться довольно часто, лицо его стало казаться мне клоунской маской, скрывавшей истинные чувства.Несколько секунд мы помолчали, бесцеремонно оглядывая друг друга.«Кто это может быть? – задавал я себе вопрос. – Во всяком случае, он не относится к дипломатическому корпусу».Сев в кресло, я предложил ему тоже присесть. Но он прошел на цыпочках к двери, закрыл ее беззвучно и, возвратившись назад, опустился с видимым облегчением в кресло, на котором только что сидел. Теперь он выглядел довольно своеобразно.Затем незнакомец заговорил запинаясь, опять по-французски:– Я хотел бы сделать вам некое предложение. Но прежде чем я расскажу вам о нем, пообещайте, что не скажете ни слова никому, кроме своего шефа.
1 2 3 4 5 6 7 8