— Ты, нахальный щенок! Ну-ка, убирайся отсюда, пока я тебя не прибил!— Все оплачу, — пообещал я, тряхнув для пущей убедительности монетами в кармане. — Или стыдно показать, что у тебя ничего там нет, кроме собачьего мяса?Не успел и опомниться, как этот здоровенный бугай, весь, как моряк, в татуировке, протянул руку через стойку, схватил меня за шиворот и потащил в угол, там втолкнул меня, пригнув к полу, в крошечную каморку, где отовсюду капала вода.— По-твоему, это похоже на собачье мясо? — прорычал он.На полке лежала чуть ли не половина бычьей туши. Выглядела она нормально и ничем не пахла.— Дружище, — пропел я, — отрежь-ка два ломтя вон от той филейной части, каждый около фута толщиной, и швырни их на плиту. Потом подай фунтов десять жареной картошки, и чего там у тебя есть еще на гарнир? Да не забудь вскипятить пару галлонов кофе. Я хочу есть.Повар сжал мою шею так, словно хотел ее свернуть. Поэтому я добавил, ткнув большим пальцем за собственное плечо:— У меня дружок там, за стойкой.— Тот балбес, что отмахивает по тысяче миль в день? — с ухмылкой полюбопытствовал бугай.— Только что видел на станции, как этот самый балбес раскидал во все стороны целую кучу русского железа, — сообщил я.— Отмолотил поляка, что ли? — уточнил повар и тут же меня отпустил.— Сначала швырнул его разок-другой, а потом всего один раз врезал ему кулаком. Чернобородый размазался, как кусок масла на сковородке.Повар захохотал:— Этот жирный боров так и искал неприятности на свою задницу. Только мне всегда казалось, что не обойтись без нескольких вагонов динамита. Лишь он сможет разорвать его на части, которые влезут в духовку. Ладно, приготовлю пару бифштексов, чтобы накормить гризли. А ты давай убирайся отсюда, иди пока поболтай там с этим «водой и хлебом»!Я вернулся за стойку и сел слева от Слоупа, чтобы посмотреть на фингал, который он заработал от этого проклятого русского, когда тот трижды заехал ему по одному и тому же месту. Но смог разглядеть только небольшое красноватое пятно, почти без шишки, хотя очень старательно присматривался. Каучук — вот из чего был сделан этот парень, а внутри набит железом, точно вам говорю.— Твой дружок, Рэд? — обратился ко мне бармен.— Ага, — не задумываясь ответил я.Слоуп, который уже сжевал полбуханки черствого хлеба, повернулся ко мне, улыбнулся так, что приятно было смотреть, и подтвердил:— Конечно!— А как тебя кличут? — поинтересовался я.— Кличут? — в недоумении повторил он.Я посмотрел на его поднятые брови и растерянные глаза:— Ну да, какое у тебя прозвище, или кличка, или имя, если ты только это понимаешь?— Ах, мое имя! — сообразил, наконец, этот тупица. — По-настоящему меня зовут Эдвард Дюган, но кажется, ты хочешь сказать, что здесь, на Западе, в большом ходу прозвища, поэтому, думаю, я должен сообщить, что недавно меня назвали Слоупом.— В самом деле?— Да, это так.— И как же это случилось?— Так сказал человек, который в первый день, когда я вышел из города, проехал мимо меня на поезде. А когда на следующий день я проходил уже мимо него, он вот так ко мне и обратился: «Слоуп». Не знаю почему.Мы с барменом переглянулись.— Может, ему показалось, что ты очень уж богатый ходок? — предположил бармен.— Думаете, поэтому? Ну что ж, может быть, — согласился парень.— Да, я думаю, именно поэтому, — вставил слово и я.Бармен усмехнулся, но Дюган даже не понял моей насмешки.Тут из облаков дыма и пара появился повар с парой тарелок, нагруженных больше некуда. Никогда раньше мне не приходилось видеть таких бифштексов — на каждой тарелке, можно сказать, лежало по быку.Слоуп взглянул на повара и растерянно нахмурился.— Все в порядке, приятель, — поторопился я вмешаться. — Это за мой счет.— Ну да, я плачу.Ах, будь оно все проклято! В этот момент я совсем забыл про его идиотскую гордость.Дюган стал красным как свекла.— Очень тебе благодарен, — процедил он сквозь зубы. — Но я в самом деле не могу этого принять. Мне вполне достаточно хлеба.Я весь покрылся потом и с надеждой взглянул на болвана бармена, но тот и не думал прийти на помощь.И тут меня осенило!— Послушай, Слоуп. Сделай небольшое одолжение, — попросил я. — Этот ненормальный повар ошибся. Почему-то решил, что я заказал два бифштекса, а теперь, если я не заплачу за оба куска, хозяин уволит этого олуха. Ты же не хочешь, чтобы он из-за тебя потерял работу, верно? А одному мне, ну хоть тресни, не съесть больше половины этого окорока!Парень посмотрел на меня, потом на мясо. Затем закусил губу и снова уставился на меня, в глазах его читалась мольба, чтобы я был с ним честным.— Это действительно так? — спросил он.— Конечно! — заверил я. — Только и забочусь, что об этом болване поваре. Не очень-то он толковый, да не хочется, чтобы потерял работу.Повар слышал каждое мое слово, и я ждал, что он запустит в меня кастрюлей. Но тот сдержал себя, поэтому Слоуп мне поверил и бросился в атаку на здоровенный ломоть мяса. Глава 3 Разумеется, мне встречались голодные мужчины, наконец-то дорвавшиеся до еды, а еще такие, которые прямо-таки гордились тем, сколько могут съесть за один присест. Но никто из них и в подметки не годился Слоупу.Он в два счета расправился со своим кусищем. Когда его лицо скрылось за чашкой с кофе, я потихоньку отхватил половину моего ломтя и подсунул ему на тарелку. И парень ничего не заметил! Продолжил как ни в чем не бывало пить кофе, есть мясо, хрустеть картофелем. Скоро в его здоровенной глотке исчезло все, кроме кусочка яблочного пирога.Когда с едой было покончено, я спросил счет и с удивлением увидел, что он всего лишь на двадцать пять центов.Не решившись поднимать шум при Слоупе, я подошел к повару и осведомился:— В чем дело, шеф? Мне не трудно заплатить за всю ту бычью тушу…— Заткнись! — огрызнулся повар. — Тебе не за что платить. А вот я хотел бы купить билет на то представление на станции.— Твой босс вышвырнет тебя отсюда вместе с твоей красной рожей, — пообещал я.— Ах ты, тупой недоносок! — рявкнул повар. — Я сам себе хозяин. Это заведение принадлежит мне.Отдав ему двадцать пять центов, я толкнул другую такую же монету по стойке бармену, но он схватил ее и бросил мне обратно.Так уж оно повелось на Западе между настоящими мужчинами. Если ты им покажешься, они раскрывают свои кошельки, и тогда уж к черту все церемонии!Я вышел на улицу вместе с мистером Эдвардом Дюганом.— Доброй ночи, — произнес он, — и благодарю тебя за ошибку повара. Не часто мне приходилось так плотно и вкусно поесть.— Да уж, похоже, последнее время ты не много работал ножом и вилкой.— Не ел, хочешь ты сказать? — опять уточнил он.Я чуть не рассмеялся ему в лицо.— Верно, именно это и хотел сказать.— Да, — признался Слоуп. — Последние три дня я не ел.— Ничего — за целых три дня?!— Ничего, — подтвердил он. — Ну, еще раз до свидания, Рэд. Мне очень повезло, что я тебя встретил. А еще должен поблагодарить тебя за совет, который ты мне дал там, на станции. Правда, надеюсь, что тот человек не очень пострадал.— Нет, не очень, всего лишь полностью вышел из строя. Думаю, его пришлось с головы до ног заковать в гипс.Я смотрел на Слоупа, пытался понять, что он за человек, и никак не мог. Надо же, тащился пешком целых три дня, всего раз за это время глотнул воды, а потом с ходу размазал по земле здоровенного быка. Ну, что вы на это скажете?Я видел перед собой чемпиона мира по борьбе в тяжелом весе, видел его вроде как бы в электрическом сиянии славы и не мог промолвить ни слова.Он протянул руку. Я взял ее и, не выпуская, спросил:— Куда ты теперь, Слоуп?— Вон туда, — показал он, протянув свободную руку вверх.— Это что же? На одну из звезд?Парень улыбнулся. Улыбка у него была совсем детская.— Пойду к перевалу между вон теми высокими горами, — пояснил он.До перевала было около восьмидесяти миль. Неужели для него такое расстояние как раз плюнуть?— Почему ты не остановишься на ночь, чтобы поспать?— О да, — ответил он. — Конечно, я устроюсь где-нибудь на ночлег. В это время года ночи очень теплые.— Послушай, а почему бы тебе не пойти в мою комнату в гостинице и не переночевать там? — предложил я.— Переночевать в гостинице? Но я не могу заплатить за себя и даже не мог мечтать…— Дело вот в чем, как раз сейчас моего приятеля нет в городе, — с ходу соврал я. — И его большая постель только зря простаивает. Кроме того, мне ужасно одиноко.— В самом деле? — закусил он губу, пытаясь вникнуть в ситуацию, однако со своими способностями далеко не продвинулся.— Да, боюсь темноты, вот в чем проблема.Я ожидал, что Слоуп расхохочется, но он и не подумал смеяться.— Помню, у моего брата в твоем возрасте были те же проблемы, — отреагировал этот увалень. — Конечно, если дело обстоит так, я с радостью пойду с тобой. Одна мысль о настоящей кровати… действительно…На этот раз он засмеялся, глуповато и застенчиво, и мы двинулись с ним вперед.Честно говоря, я понятия не имел, была ли в этом городишке гостиница, но довольно скоро на углу улицы заметил нужную вывеску и у самых дверей отеля остановил Слоупа:— Подожди здесь минуту и внимательно посмотри вон на ту вывеску, над кузнечной мастерской через улицу. Я расскажу тебе о ней целую историю.Потом один вошел в вестибюль и, приблизившись к стойке, спросил у клерка комнату на двоих.— Для кого? — поинтересовался он.— Для меня и моего товарища.— Какую комнату?— Спальню, болван, — разозлился я в основном из-за того, как он рассматривал мою одежду.Клерк перегнулся через стойку, но я быстренько отступил на шаг.— Мне кажется… — начал он.— Сколько стоит комната? — задал я вопрос.— Всего доллар и семьдесят пять центов.В то время это была довольно порядочная цена, но я безропотно выложил деньги и записался в регистрационной книге как Уильям Вэнс, затем вышел и нашел Слоупа послушно стоящим на том самом месте, где я его оставил.Глянув на его приветливое лицо, широкие плечи и спокойные, терпеливые глаза, я вдруг почувствовал, что меня пронзила жалость, сердце прямо-таки защемило. Захотелось хоть как-то о нем позаботиться, только я не знал, как к этому подступиться.— Я изучил эту вывеску, Рэд, — доложил он.— Ну вот, завтра, когда будет светло, если вновь на нее посмотришь, то как раз в середине буквы «Б» увидишь дырочку не больше дюйма. Эту пулю выпустили от бедра из кольта за целый квартал отсюда и таким образом выиграли пари в целых пять сотен долларов!— Ну и ну! — удивился Дюган. — Просто поразительно. Я должен записать это в моем дневнике.Он заглотнул придуманную мою чепуху, словно так и надо.— Ты что, в самом деле ведешь дневник? — полюбопытствовал я, когда мы двинулись к отелю.— Да, чтобы иметь возможность рассказать в письмах папе и маме обо всем самом интересном.Пока этот идиотский клерк с подозрением разглядывал рваную одежду нового постояльца, я стоял рядом и пытался представить себе, что должны думать предки Дюгана о своем сыне, который за три дня отмахивает двести пятьдесят миль всего лишь с одним глотком воды на пустой желудок. Наверное, никакой фантазии не хватит вообразить, что он там пишет домой!Наконец мы поднялись наверх в комнату, которая оказалась довольно приличной — две кровати, умывальник и все такое.Слоуп разделся и устроил себе настоящую баню — терся мокрой губкой до тех пор, пока чуть не содрал с себя кожу. Затем вытерся и объявил, что должен сделать записи за минувший день. С этими словами уселся на кровати, скрестив ноги, а я растянулся на моей койке и стал за ним наблюдать.Это было забавное зрелище. Великан нахмурил брови, склонил голову набок и, шевеля губами, как делающий уроки мальчишка, принялся шептать по буквам слова, которые записывал.Время от времени, размышляя, он смотрел будто сквозь меня, но один раз все-таки заметил, потому что вынырнул из тумана своих мыслей, и спросил:— Замечательно уютно, правда, Рэд?— Да уж, неплохо, — отозвался я.Слоуп еще долго прижимал карандаш к листку своей записной книжки, но потом начал заметно клевать носом. А вскоре медленно сполз на подушку и заснул.Я встал, чтобы погасить свет, но сначала заглянул через его плечо в отчет о тяжелом переходе через пустыню и о схватке на станции. И вот что прочел:«Прибыл в городок. В пути встретил удивительно ручных кроликов. Один некоторое время скакал вперед, держась прямо передо мной. Откуда он знает, что у меня нет ружья? Неловкий случай на станции с сюртуком, но дырку можно будет зашить.Встретил Уильяма Вэнса и слушал необыкновенный диалект этих мест.Быстрые голубые глаза. Рыжие волосы, стоящие дыбом на макушке. Грубоватые, но дружелюбные манеры. Восхитительно…»На этом запись обрывалась.А где же пустыня с ее палящим солнцем? Я спрашиваю вас, где борьба? Где описание жестоких страданий от голода? Глава 4 Прежде чем лечь, я осмотрел башмаки Слоупа. Подошвы протерлись до дыр. Но не может же этот великан ходить босиком. Поэтому я задумался, как достать для него башмаки, которые подойдут ему по размеру. С этой мыслью и заснул.Во сне я увидел состязание по борьбе в тяжелом весе на звание чемпиона мира и конечно же болел за Слоупа. В газетах обо мне писали как о его менеджере, и я носил в галстуке булавку с бриллиантом, огромным, как ноготь на большом пальце. Я стоял недалеко от того угла, где сидел Слоуп, а напротив него развалился на стуле Демон, чью фамилию во сне разобрать мне не удалось. Перед самым гонгом я подошел поближе к Дюгану и сказал ему:— Выходи и дай этому быку побить тебя пару раз!— Побить себя? — переспросил Слоуп, моргая.— Избить! — уточнил я, топая ногами от нетерпения. — Выходи и дай ему врезать тебе пару раз, и пусть его грязное сердце разорвется от злости, когда он увидит, что не может и следа оставить на твоем теле. Потом входи в клинч, как я тебя учил, и пусть его кулачищи соскользнут с твоей стальной башки. Держись к нему ближе, тогда ты разорвешь его на части.Вот что я сказал ему во сне, так все и произошло. Спустя каких-нибудь пару минут Демон перелетел через канаты и шлепнулся прямо на шляпы целой кучи репортеров, а в центре ринга стоял Слоуп, который завоевал не что-нибудь, а звание чемпиона мира и не знал, что с ним делать.Довольно скоро я сообразил, что, пока руковожу чемпионом мира, мне стоит отложить деньжат и вернуться в школу, чтобы и самому кое-чего добиться. И только я додумался до такого благого намерения, как проснулся. Оказывается, за окном уже засиял розовый рассвет. Я посмотрел на Слоупа и увидел, что он так и лежит, как сполз накануне, когда делал записи в дневнике. У него не было сил даже перевернуться.Я рассудил, что парень, пожалуй, пробудет в отключке еще пару часов, поэтому оделся, скатился по лестнице и нашел негра, который убирался в гостинице. Меня интересовало, где продаются поношенные вещи, есть ли какая-нибудь лавка, уже открытая в этот ранний час. Негр ответил, что еще ничего не работает, но как раз на нашей улице находится лавка Бена Силла, Бен там и спит в задней комнате и встанет хоть в полночь, чтобы поторговаться из-за кулька булавок.В общем, нашел я это место. А когда толкнул Дверь, оказалось, что Бен Силл уже встал.Я показал ему один из башмаков Слоупа. Он сказал, что может подобрать такие, и подобрал.У него на полках рядами стояли сотни пар разной обуви, и меня поразило, как все они были мало ношены. Я так и не понял, как такие вещи попадают в секонд-хэнд. Вроде бы никто не выбрасывает и не продает свои башмаки, но так или иначе, вот вам пожалуйста, их была полная лавка!Я выбрал довольно крепкую пару с каблуками, подбитыми большими гвоздями, и подошвами чуть ли не в полдюйма толщиной, потому что, когда этот пеший кретин потащится дальше через всю страну, ему неплохо бы иметь что-нибудь такое, что не сразу развалится.Потом я вернулся в гостиницу. Солнце только что встало. Великан Слоуп сидел на кровати и потягивался.И какие же у него были руки! Просто какая-то смесь кошачьей лапы с коромыслом!Я сразу закричал:— Привет, Слоуп! Посмотри, что они наделали! — и показал ему башмаки.— Что это? — вроде как бы испуганно удивился он.— Они взяли да и спутали твои башмаки с ботинками какого-то типа, который уехал сегодня самым первым поездом. Наверное, прихватил их с собой в сумке. Пожалуй, тебе стоит набить морду тому негру, который все перепутал!— Это очень плохо, — отозвался Дюган. — Мои ботинки, ты знаешь, были не в очень хорошем состоянии. Мы должны выяснить имя того человека и…— Мы не сможем этого сделать, — возразил я. — Это какой-то преступник, который записался под чужим именем. Узнав об этом, хозяин гостиницы потребовал, чтобы тот убирался вон, поэтому-то он и уехал так рано утром.— Это усложняет дело, — констатировал Слоуп.— Ага, теперь не разберешься, — подтвердил я.— Просто не знаю, как быть, — вздохнул парень. — Придется оставить эти башмаки здесь, чтобы он мог их получить, когда вернется.— Никогда он не вернется, — разозлился я, думая про два доллара и четырнадцать центов, которые заплатил за эту пару.
1 2 3 4