Ладно, Энди, можешь говорить что хочешь, но я не собираюсь в это ввязываться. Одиночка Джек Димз заслуживает виселицы, и всякий порядочный гражданин должен помочь накинуть на него петлю!
— А я не порядочный гражданин, братец, — ответил Эндрю. — Я просто человек. Во имя неба, Дэйв, если парень способен так приручить пса, как этот приручил Команча, значит, в нем есть что-то необыкновенное, а этого не так уж и мало! Он обнимал его за шею, ты видел?
— Очень трогательно! — буркнул Дэвид. — Ну, не буду вмешиваться, выпутывайся сам, как знаешь!
Бросившись в шезлонг, Дэвид откусил кончик сигары и сердито сжал ее в зубах.
Эндрю с сомнением поглядел на спину брата, в раздумье пожал плечами. Много лет он был для этого юноши наполовину братом, наполовину отцом, но никогда еще тот так не раздражал его, как в эту ночь.
Еще раз взглянув на темное отверстие люка, Эндрю повернулся, чтобы встретить лицом к лицу дотошных тюремщиков со сторожевого катера, который мягки скользил к борту яхты.
Глава 3
ОХОТНИК НА ЛЮДЕЙ
— Эй, на яхте!
— Слышу вас, на катере.
— Мы швартуемся к вам. Быстро багры!
Низко сидящее быстроходное судно остановилось рядом, его машины урчали со сдержанной силой.
— Кто здесь главный?
— Я, — ответил Эндрю Эпперли.
— Минуту назад одному из наших людей показалось, что он видел сбежавшего заключенного, плывущего к вашей посудине. Мог он добраться до вас и спрятаться внизу?
— Исключено, — твердо ответил Эндрю. — Здесь нет иллюминаторов, через которые можно пробраться внутрь. Если бы он поднялся на борт, ему пришлось бы пересечь палубу, а мы не покидали ее с тех пор, как началась погоня.
— Как ваше имя, простите?
— Эндрю Эпперли. А это Дэвид Эпперли, мой брат.
— Дэвид Эпперли! О, он не из тех, кто ввязывается в такие игры. Я читал о вас, мистер Эпперли!
Человек с уважением кивнул Дэвиду.
— Только, — продолжил он, — тип, за которым мы гонимся, пострашнее любого тигра или льва, с которым вы имели дело, мистер Эпперли! Это Одиночка Джек Димз — вы наверняка о таком слыхали!
— Я знаю о нем, но только из газет. А пресса, как известно, живет дутыми сенсациями.
— Им нечего раздувать насчет Димза. Он как будто нарочно родился для того, чтобы служить пищей для газет.
— За какое преступление он попал на Блэкуэлл?
— Никто точно не знает, но кажется, что там было что-то вроде подлога, а еще скандал с иммигрантами. За этим стоят люди куда повыше Димза.
— Его допрашивали?
— Пытались. Точно с таким успехом можно допрашивать змею или ящерицу. Выяснить, что у Одиночки Джека в голове, может разве что пуля! Теперь он опять выскользнул из рук. Надзирателя за это уж точно уволят с работы!
— А раньше он сбегал?
— Его ни разу еще не удалось додержать до суда. Он всегда сматывался по-быстрому. Его ловили пять раз до этого; нынче, если поймают, это будет шестой. Все думают, что у него есть кто-то наверху, уж слишком хорошо удаются ему побеги. Но точно никто не знает, как все это у него получается. Скользкий дьявол!
Полицейский сержант — командир катера — который ходил взад-вперед по палубе, остановился у крышки люка.
— Конечно, — сказал он, — Одиночка Джек может превратиться в невидимку. Он может проскользнуть по палубе, пока вы на секунду отвернулись в другую сторону, вполне может быть сейчас внизу и подслушивать наш разговор…
Собственное предположение заставило его поспешно отступить от отверстия люка.
— Ищите, где хотите, — махнул рукой Эндрю Эпперли, — но не могу вас не предостеречь: если вы спуститесь в каюту, вы сильно рискуете.
— Рискуем? — рявкнул сержант, резко изменив голос. — Петере, Свейн, быстро сюда. Спуститесь вниз, обшарьте каюту и выясните, что там такое. Да живей поворачивайтесь!
Эндрю Эпперли пожал плечами, а Дэвид прошептал, все более тревожась:
— Что будет, если они найдут там Димза? Они подумают, что мы его укрываем! У нас обоих будут неприятности, Энди!
— Заткнись, Дэвид! Доведем дело до конца, раз уж начали. Но думаю, все обойдется!
В это время бравые Свейн и Петере начали спускаться один за другим по узкому трапу. Вдруг из глубины кабины раздался жуткий рык и угрожающее ворчание.
Свейн и Петере быстро вылетели обратно на палубу.
— Мы ищем человека. А там внизу лев или что-то вроде того! — сказал один из них.
— Что там, Эпперли? — потребовал сержант, чьи подозрения еще более усилились.
— Ничего особенного, — сказал Эндрю, — кроме опасности, о которой я попытался вас предупредить, да вы не стали слушать. Я хочу сказать, что там, внизу, моя собака. Пес оборвал цепь и сбежал вниз. Он слишком дикий, чтоб с ним поладить, поэтому мы морим его голодом и ждем, когда сможем с ним как-то управиться. Это бешеный дьявол, сержант!
— Ах, дьявол? Дьявол?! — прорычал сержант с угрозой в голосе. — Ну вот что, Эпперли! Никто не держит собаку, которая не отзывается на собственную кличку. Позовите-ка этого вашего пса, и мы наконец обыщем эту каюту.
— Команч! Ко мне, песик! — послушно позвал Эндрю.
В ответ из темной глубины под крышкой люка раздалось такое душераздирающее рычание, что вздрогнул даже хладнокровный сержант.
— Хотел бы я взглянуть на эту собаку, — пробормотал он.
— Это скорее волк, чем собака, — сказал Эндрю. — И силач, каких мало. Вот цепь, которую он оборвал, прежде чем шмыгнуть в каюту.
Сержант подобрал обрывки и проверил прочность звеньев, потом осмотрел сломанное звено, острые края которого отливали сталью.
— Я бы сказал, — заметил он, — что не всякая лошадь справится с такой цепью. И что, ее порвал пес?
— Вот именно. Пес, который весит столько, сколько я.
Сержант был поражен. В глубине души он всегда оставался простым охотником, и лишь по стечению обстоятельств объектом его преследования стали не звери, а люди.
Теперь все его охотничьи инстинкты взыграли в нем и взяли верх над осторожностью.
— Я хочу увидеть это чудовище, — заявил он. — Я вернусь сюда днем и взгляну на него. Да, видимо, зверюга вроде этой не лучшая компания для любого чужака, который окажется рядом.
Эндрю Эпперли спокойно сказал:
— Я видел, как Команч покончил однажды с мастиффом одним ударом лапы.
— Ну да? Тогда какие шансы у человека, который проберется к нему в темноте?
— Думаю, ни единого!
Казалось, Эндрю уже выиграл схватку, и сержант повернулся было к поручням яхты. Но вдруг он как-то неловко затоптался.
— Вот что я вам скажу, — пробормотал он. — У меня есть кое-что, что, скорее всего, поможет вам справиться с Команчем. По крайней мере, он появится у выхода, уж будьте уверены. Это такая маленькая вонючая бомбочка. Разрушений не будет, но в одну минуту кабина наполнится дымом, и Команч захочет глотнуть свежего воздуха. Таким образом он наверняка попадет к вам в руки. Петере, Лорен, Грегг, вы и еще шестеро встаньте здесь с веревками. Свейн, принеси мне дымовую шашку. Один из вас откроет дверь каюты…
— Чтоб этот дьявол-волк на меня набросился? — проворчал Свейн, на которого указал сержант.
— Ну так я сам это сделаю! — возбужденно проговорил сержант.
— Останови его! — выдохнул Дэвид Эпперли.
Но Эндрю оставался холоден как сталь.
— Он использует свой шанс. Это его профессия. Кроме того, не думаю, что Одиночка Джек принадлежит к тому сорту людей, которых убивают в темноте, когда есть возможность избежать этого.
— Но что же можно сделать?
— Тихо! Вот он пошел. Бедняга сержант! Команч разорвет его горло! Я не в состоянии его остановить!
Эндрю подбежал к сержанту.
— Этот пес вас разорвет, предупреждаю!
— Что ж, любой человек когда-нибудь умирает! — бодро сказал сержант.
Он распахнул дверь каюты и быстро выпрыгнул на палубу, сжимая в руке револьвер и готовый встретить любую неожиданность.
Но в глубине каюты никто не шевелился. Все было тихо. Огромный зверь не издавал ни звука.
— Может быть, он сейчас подкрадывается к вам, сержант! — предостерег Эндрю Эпперли.
— Ничего, мы скоро получим малыша, — ответил сержант. — Вот бомба. Когда я швырну ее в люк, вам покажется, что оттуда вырвался огонь. Но не беспокойтесь. От нее бывает только дым. Вам не придется спасаться! Вы позволите, Эпперли?
— Видимо, у меня нет власти вас остановить.
— Особенно тогда, когда я гоняюсь за сбежавшим преступником, — пояснил сержант, выразительно подмигивая. — Так что, если вы не возражаете, я буду считать, что вы разрешили мне бросить эту дымовую шашку в вашу каюту, мистер Эпперли.
— Полагаю, — сказал Эндрю, — что должен вам уступить. Надеюсь, это не повредит мебель и прочие вещи?
— Нисколько. Эта штука не содержит кислот. Ничего, кроме безвредного дыма, уверяю вас. Никакой опасности.
Сержант приготовился уже швырнуть бомбу в каюту, но прежде, чем он выпустил ее из рук, тонкая, почти бесплотная человеческая фигурка, бесшумная и быстрая, как летящая тень, скользнула из двери каюты, в мгновение миновав сержанта с его людьми, и бросилась через перила. Человек нырнул так глубоко и отплыл под водой так далеко, что не видно было даже, где он вынырнул. Поверхность воды, насколько видел глаз, оставалась гладкой.
Сержант отчаянно завопил:
— Одиночка Джек! Джерри, ты был прав! Быстро спустить шлюпку!
Ему и в голову не могло прийти остановиться и задать несколько вопросов насчет того, как человек, сбежавший от закона, мог очутиться в каюте «Нэнси Лу». Он медленно рванулся к берегу, в том направлении, куда, по его расчетам, поплыл беглец.
Дэвид и Эндрю смотрели, как трое мужчин гребли, а приземистый сержант застыл на носу лодки с револьвером в каждой руке.
Глава 4
ЕСЛИ ТЫ ДАЛ СЛОВО!..
Два брата следили, как лодка охотников пробиралась к берегу, лавируя меж других судов, видели, как волнение, подобно огню, распространяется вдоль причалов.
— Когда они его поймают… — вслух подумал Дэвид.
— Никогда, Дэйв. Этого парня они никогда не заполучат. Ни этой ночью, ни позже. Они не в силах вернуть его обратно!
— Так подсказывает тебе интуиция? — сухо спросил Дэвид.
— Можешь называть это интуицией, если хочешь. Но разве не странно, что мы не слышим ни звука от Команча?
— Да, странно. Это колокол затрезвонил? А вон, видишь, фонари вдоль причалов? Ничего не забыли, до последней мелочи, чтоб поймать этого типа!
— Удачи им не хватает, вот чего. Не будет им удачи, говорю тебе! Давай-ка спустимся и глянем через дверь, что там происходит в каюте.
— А если зверюга выпрыгнет и вцепится нам в глотки?
— Если он выпрыгнет, Дэйв, он ничего нам не сделает.
Он вытащил кольт и показал брату.
— Ты видишь, как я с ним в случае чего управлюсь, малыш? Я не промахнусь по такой мишени, как волчье сердце, если уж Команчу приспичит поссориться с нами.
— Ладно, иди первым. Я не собираюсь добывать славу таким способом!
И Дэвид пошел за братом.
Они спустились по ступенькам к двери каюты, которая была широко распахнута; Эндрю посветил фонарем внутрь и обнаружил весьма странную картину! Там, на полу, лежал огромный пес, и скрученные из разорванной простыни полосы связывали все его четыре лапы вместе, а повязка вокруг головы надежно стягивала челюсти и затыкала пасть.
— Пресвятое небо! — только и мог вымолвить Дэвид. — Он сделал это в одиночку! И тихо! Но ради чего он трудился, связывая волка?
— Я объясню тебе, ради чего, Дэйв, да только ты станешь надо мной смеяться.
— Ну, попробуй.
— Одиночка Джек знал, что, когда он вырвется на свободу, пес побежит за ним, и если на палубе еще будут люди, Команч на пути к воде разорвет им глотки. Так что он обезвредил Команча, прежде чем самому сбежать.
— Энди, ты скоро сделаешь из Одиночки Джека святого!
— Как бы то ни было, факт налицо. Он связал Команча. Если ты найдешь тому лучшее объяснение, скажи мне!
Но Дэвид молчал, лениво подталкивая носком ботинка распростертое тело зверя.
— Ты посмотри, какой в его глазах горит зеленый дьявольский огонь, — сказал он. — Это все тот же Команч. И я, признаюсь, озадачен. Как этому парню удалось его связать? И как он вообще заманил его в воду, чтоб тот спас его?
— Я не собираюсь впадать в мистику и выдумывать проблемы такого сорта, когда их и так более чем достаточно. Но вот что я тебе скажу: это просто еще одно доказательство того, о чем я говорил тебе еще до того, как с Команчем так управились. В этом паршивце есть изрядная доля собачьей крови, и в нем просто проснулись собачьи качества, когда пришлось туго. Как еще можно объяснить это? Он слышит тревогу, видит в воде человека, полумертвого, и уже сама возможность побороться с течением возбуждает Команча. Инстинкт спасения жизни, унаследованный им от предков, начинает работать. В воде он ныряет, отыскивает тонущего человека и тащит его на нашу яхту, но не потому, что считает ее безопасным убежищем, а просто потому, что это ближайшее более-менее надежное место.
Дэвид слушал и кивал.
— Ну ладно, — сказал он. — Я признаю, что ты более-менее логичен. Но, Энди, в то же время я чувствую, что здесь есть что-то еще. Что-то чертовски таинственное есть во всем этом происшествии! Такой дьявол в образе собаки не мог за две секунды превратиться в ручного песика.
— Ты все еще видишь в этом деле тайну. Но, уверяю тебя, Дэйв, в этом нет никакой тайны. Нужно только видеть факты и следовать логике. Я говорю, что в Команче вдруг вспыхнул инстинкт спасателя. Он не мог не прыгнуть, чтоб не спасти Одиночку Джека Димза, он не мог не позаботиться о нем. А ведь ты знаешь, Дэйв, что даже самые жестокосердые из нас проникаются симпатией к тем, о ком заботятся. Чем, например, объяснить материнскую любовь, как не тем, что мать заботится о жизни, которую произвела на свет? То же произошло и с нашим монстром. Он не мог не волноваться за того, чью жизнь спас.
Дэвид опять слушал и кивал.
— Да, твои слова вполне логичны, — согласился он. — И я бы не высказал на людях то, что думаю. Но все-таки, полагаю, в этом деле есть что-то очень странное. Чрезвычайно странное, Энди! Но Бог с ним. Надо надеть на пса новую цепь и вытащить на палубу прежде, чем мы снимем с него повязки. Как аккуратно они наложены, точно он старался ничем не повредить псине, когда связывал! Нет, что за чудо! Похоже, волкодав и вправду дал Одиночке Джеку приручить себя — как будто эта собачка пришлась ему по душе! И все в какие-то полчаса!
Он встряхнул головой — в самом деле, даже прагматик Эндрю был потрясен мыслью о том, что произошло. Это действительно выходило за границы допустимого, по крайней мере, того, что мы привыкли под этим понимать.
Братья надели на волкодава новую цепь и перетащили животное на старое место — на палубу, где приспособили что-то вроде намордника на огромную башку, а затем развязали веревки. Несмотря на намордник, Команч звонко клацнул зубами перед самым носом Энди, и тот отскочил, чертыхнувшись. Но зубы пса его не задели. Вскоре братья уже сидели бок о бок на корме, как и раньше.
— Кто бы подумал, — тихо, будто боялся нарушить тишину, стоящую над рекой, произнес Дэвид, — что только несколько минут назад здесь с таким шумом и грохотом палили ружья, завывали сирены, метались прожекторы! Теперь снова все спокойно, словно в могиле.
— Они еще не успокоились, уверяю тебя, — я имею в виду охотников. Они все еще прочесывают доки. Но им его все равно не поймать — ни сегодня ночью, ни вообще… никогда.
— Я тоже так думаю, — согласился на этот раз Дэвид. — Он не из той породы лис, которые могут в один день дважды сбежать и снова попасться. Что ты думаешь о нем, Энди?
— У меня по отношению к нему какое-то странное чувство. Но это потому, конечно, что я теперь знаю, что это Одиночка Джек!
— У меня тоже какое-то странное чувство. Но все-таки что чувствуешь ты?
— Трудно сказать. Отчасти ты уже знаешь что. Когда бы я ни взглянул на него, он был все время мрачен и отворачивался от меня. Но когда я сам отводил взгляд, то чувствовал, что он смотрит прямо на меня и усмехается, — усмехается с превосходством, пониманием, как победитель. Однако я не могу объяснить, что точно имею в виду под этими словами. Это не выразить просто так…
— Думаю, я понимаю тебя, потому что сам испытываю нечто похожее на то, о чем говоришь ты. То есть: когда я его увидел, даже еще не зная его имени, не представляя, кем он мог быть, я почувствовал точно мороз по коже. Когда я смотрел ему в лицо, я испытывал в точности то же, что чувствуют, когда кто-то уставится в спину — кто-то опасный… человек или зверь. Как будто холодок пробегает по хребту… понимаешь ли?
— Точно!
— Ну вот, а я это чувствовал, когда смотрел ему в лицо. Как будто их было двое — один передо мной, а один подкрадывался сзади!
— Ты просто высказал то, что хотел сказать я, и у меня было такое же ощущение! Ну а как насчет его лица, малыш? Каким оно тебе показалось?
— Ну, он молодой — то есть скорее хорошо выглядящий. Но я точно не припоминаю его черты. Они как будто расплываются в моей памяти. Одно я знаю: это лицо я тут же вспомню, где бы его ни увидел!
Дэвид помолчал, задумавшись, и кивнул, будто в ответ своим мыслям.
1 2 3 4