Да и не надо. Это чисто американская забава, — Ридзик отхлебнул пива. Он решил, что не стоит упоминать, что бейсбол — это ещё и японская забава, и кубинская. — Вам, русским, лучше заниматься плясками вприсядку и дрессировать медведей для цирка.
— Сейчас и в Советском Союзе играют в бейсбол. Почему-то это разозлило Ридзика:
— У вас, ребята, в этом деле нет никаких шансов. Это наша национальная игра, — он снова перевёл взгляд на экран, посасывая пиво. — Хотя, надо сказать, между нами можно бы было устроить дьявольское состязание.
Данко улыбнулся:
— Мы бы выиграли. Ридзик рассмеялся:
— Это уж мы посмотрим, товарищ. Данко поставил стакан и снял с запястья свои дешёвые часы. В Советском Союзе, — начал он торжественно, словно произнося речь, — есть обычай обмениваться сувенирами на память — как знак дружбы. Я решил отдать вам это.
Ридзик посмотрел на его часы, потом на свой «Ролекс». Обмен был явно нечестным — ну и черт с ним. Мир во всем мире в обмен на часы — благородное дело.
— Очень мило, а я и не знал о таком обычае. Просто очень приятно, — он отстегнул свой «Ролекс». — Я тоже хочу подарить вам свои часы. Это чудо — тысячедолларовый образчик западной технологии. Умеет делать все что угодно — разве что задницу не может пороть.
Данко застегнул «Ролекс» у себя на руке и с восхищением посмотрел на часы. Ридзика же его подарок отнюдь не привёл в восторг.
— А это настоящие… восточногерманские часы за двадцатку. Даже не верится, что вы мне их подарили, — сказал он, широко улыбаясь. — Это пластмасса, верно?
Впрочем, какого черта. Забавно будет как-нибудь вспомнить вечерком в баре.
— Я очень рад, — ответил Данко. Он допил и, наклонившись, поднял свой чемодан.
— Пока, — сказал Ридзик.
— До свиданья, — ответил Данко. Затем, подумав, добавил:
— Ридзик, мы полицейские, а не политики.
— Да? Слава Богу. И что это должно означать? Данко улыбнулся:
— Это значит, что мы можем любить друг друга, — а потом сказал по-русски:
— Удачи тебе. До свиданья. Ридзик пожал плечами:
— Извините, я слегка подзабыл русский язык.
— Удачи и до свиданья, — перевёл Данко. Он положил руку Ридзику на плечо, сжал его, снова подхватил чемодан и вышел из бара.
— Пока, чувак! — крикнул вслед ему Ридзик. Он проследил, как серая форма постепенно скрывается в толпе, потом снова принялся за пиво. Ридзик смотрел игру, решив, что после всего недавно пережитого ему следует пару часиков передохнуть. В середине восьмого иннинга часы Данко — а теперь уже Ридзика — запищали. Ридзик нажал кнопку, отключая сигнал, и допил пиво.
— Пора кормить попугая, — сообщил он бармену. Тот подозрительно взглянул на него:
— И какого черта это должно означать?
Ридзик улыбнулся:
— Мистер, вы мне все равно никогда не поверите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
— Сейчас и в Советском Союзе играют в бейсбол. Почему-то это разозлило Ридзика:
— У вас, ребята, в этом деле нет никаких шансов. Это наша национальная игра, — он снова перевёл взгляд на экран, посасывая пиво. — Хотя, надо сказать, между нами можно бы было устроить дьявольское состязание.
Данко улыбнулся:
— Мы бы выиграли. Ридзик рассмеялся:
— Это уж мы посмотрим, товарищ. Данко поставил стакан и снял с запястья свои дешёвые часы. В Советском Союзе, — начал он торжественно, словно произнося речь, — есть обычай обмениваться сувенирами на память — как знак дружбы. Я решил отдать вам это.
Ридзик посмотрел на его часы, потом на свой «Ролекс». Обмен был явно нечестным — ну и черт с ним. Мир во всем мире в обмен на часы — благородное дело.
— Очень мило, а я и не знал о таком обычае. Просто очень приятно, — он отстегнул свой «Ролекс». — Я тоже хочу подарить вам свои часы. Это чудо — тысячедолларовый образчик западной технологии. Умеет делать все что угодно — разве что задницу не может пороть.
Данко застегнул «Ролекс» у себя на руке и с восхищением посмотрел на часы. Ридзика же его подарок отнюдь не привёл в восторг.
— А это настоящие… восточногерманские часы за двадцатку. Даже не верится, что вы мне их подарили, — сказал он, широко улыбаясь. — Это пластмасса, верно?
Впрочем, какого черта. Забавно будет как-нибудь вспомнить вечерком в баре.
— Я очень рад, — ответил Данко. Он допил и, наклонившись, поднял свой чемодан.
— Пока, — сказал Ридзик.
— До свиданья, — ответил Данко. Затем, подумав, добавил:
— Ридзик, мы полицейские, а не политики.
— Да? Слава Богу. И что это должно означать? Данко улыбнулся:
— Это значит, что мы можем любить друг друга, — а потом сказал по-русски:
— Удачи тебе. До свиданья. Ридзик пожал плечами:
— Извините, я слегка подзабыл русский язык.
— Удачи и до свиданья, — перевёл Данко. Он положил руку Ридзику на плечо, сжал его, снова подхватил чемодан и вышел из бара.
— Пока, чувак! — крикнул вслед ему Ридзик. Он проследил, как серая форма постепенно скрывается в толпе, потом снова принялся за пиво. Ридзик смотрел игру, решив, что после всего недавно пережитого ему следует пару часиков передохнуть. В середине восьмого иннинга часы Данко — а теперь уже Ридзика — запищали. Ридзик нажал кнопку, отключая сигнал, и допил пиво.
— Пора кормить попугая, — сообщил он бармену. Тот подозрительно взглянул на него:
— И какого черта это должно означать?
Ридзик улыбнулся:
— Мистер, вы мне все равно никогда не поверите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18