- Странная получается история. В том, что у Гогунавы был подлинник, сомневаться было бы глупо. Но что тогда делать с утверждением Дадиани, что "Перстень Саломеи" не покидал его квартиры?
- Не знаю, батоно Георгий.
Я положил на стол найденный в доме Челидзе ключ.
- Похож на самоделку... Откуда? - поинтересовался Парулава.
- Найден в тайнике в доме Челидзе. Сталь легированная, а по форме - из прошлого века.
- Думаете, имеет отношение к сейфу Дадиани?
- Не знаю. Вот что, Джансуг: бери-ка фото Челидзе и поезжай с ним в Галиси. Надо установить, что в Галиси был именно он.
- Хорошо, батоно Георгий. А вы?
- Сейчас к Лолуашвили. Ну а потом... Потом у меня путь один - в Тбилиси. Кто там занимается нашим делом?
- Манучар Окруашвили из УБХСС.
- Повезло, серьезный человек. Я его знаю. Вместе на курсах повышения квалификации были.
...Привезенные мной копии Лолуашвили изучал долго. Сначала он просто рассматривал перстни через сильную лупу. Потом включил стоящий на столе прибор, насколько я понял, спектроскоп. Припав к окуляру, несколько раз поцокал языком и весь ушел в изучение перстней. Пришлось мне просидеть в ожидании около часа. Наконец, выключив прибор, Лолуашвили вернул мне обе копии. Вздохнул:
- Прекрасная работа. Главное, очень разная.
- Разве это не ваша работа?
- Нет. Свою работу я сразу бы узнал. Эти копии делал не я.
- Вы не могли бы предположить кто?
- Сложно. Впрочем... - Лолуашвили взял перстень, найденный на теплоходе. - Вот эта копия сделана из сфалерита. Сфалерит - вещь довольно редкая. Помню, в позапрошлом году прошел слух: в Тбилиси можно недорого достать сфалерит. Я хотел заняться этим, но руки не дошли.
- Вы хотите сказать, эту копию изготовили в Тбилиси?
- Да. Причем сделана она изумительно точно.
- Изумительно точно? Как это понять?
- А так, что это - действительно копия. В ней повторены даже мельчайшие дефекты подлинника.
- Вы не вспомните поточней, когда в Тбилиси появился сфалерит.
- Зимой или ранней весной. У нас уже было тепло.
- А вторая копия?
- Вторая... - Лолуашвили бросил взгляд на другой перстень, но в руки не взял. - Я бы не называл ее копией. Это имитация. Ее делали, не имея под рукой подлинника. Наверное, по фотографии.
- А где могли изготовить эту копию?
- Ну... если учесть, что она из церуссита, - ее могли изготовить за границей. Или у нас, в Батуми.
- Странный перепад. Заграница и Батуми.
- Батоно Георгий, ничего странного. У нас ведь порт загранплавания. Церуссит распространен за границей, но попадает и к нам. Свою копию, кстати, я тоже делал из церуссита. Но это действительно была копия...
Назначение встреч
Прилетев на следующий день в Тбилиси утренним самолетом, я первым делом встретился с Манучаром Окруашвили. Он был лет на семь моложе меня, слыл в МВД Грузии специалистом по антиквариату.
Окруашвили был краток. К тому, что я услышал от Парулавы, его рассказ, в принципе, ничего не добавил. После того как он закончил, я достал два перстня.
Манучар искренне восхитился:
- Есть еще у нас умельцы! Где брал?
- Сначала посмотри.
Изучив оба, подытожил:
- Интересные цацки. Похожи на подлинник, одна к одной. Особенно этот. Он тронул перстень из сфалерита.
- А теперь глянь вот на это. - Я положил на стол ключ. - Ничего не напоминает?
- Напоминает. Похож на вчерашний, от сейфа Дадиани. Провел пальцем по бородке. - Да, точно такой же. - Посмотрел на меня, пошутил: - Ты выглядишь так, будто выиграл "Волгу".
- Больше. Как у тебя сегодняшний день?
- Ты лучше скажи, что надо.
Я показал на сфалеритовый перстень:
- Знаешь, как называется камень?
- Шеелит или сфалерит. Они похожи.
- Это сфалерит. По сведениям мастера, эта копия изготовлена из сфалерита, ходившего в Тбилиси весной прошлого года. И посмотри вот это. - Я выложил три фотографии. - Знаешь кого-нибудь?
Окруашвили тронул снимок Джомардидзе:
- Бугор. Объявлен во всесоюзный розыск. - Перенес пальцы на фотографию Гогунавы, поднял на меня глаза: - Знакомое лицо. Мелькало в Тбилиси. Кажется, видел его с "китами". Кто это?
- Малхаз Гогунава, тбилисец, научный работник. Недавно убит в Галиси. Я кивнул на снимок Челидзе. - А этого никогда не видел?
Манучар уверенно качнул головой:
- Нет. Первый раз вижу.
- Это Шалва Челидзе, батумский врач, работал в пароходстве. Он и Джомардидзе арестованы. Гогунава, как я уже сказал, убит. Копию перстня из сфалерита мог заказать кто-то из этой тройки. Попробуй узнать кто. А также когда и у кого. Попробуешь?
- Что с тобой сделаешь... Попробую. Где тебя искать?
- Свяжемся через дежурку. Если будет что-то важное, оставь записку. У тебя есть рабочий телефон Дадиани?
Манучар повернул ко мне перекидной календарь, пододвинул телефон:
- Вот номер его кабинета в больнице. У тебя много звонков?
- Пока два.
- Звони, а я пойду. Иначе не управлюсь с твоим заданием. Будешь уходить, запри дверь. Ключ оставь в дежурке.
- Договорились.
Забрав сфалеритовый перстень и четыре фотографии - к трем первым я добавил еще снимок Виктора Чкония, - Окруашвили ушел. Я же набрал номер Дадиани. Голос у него оказался приятный, спокойный. На просьбу встретиться он охотно согласился. Мы договорились, что я подъеду в больницу через час. Поблагодарив, я нажал на рычаг и тут же набрал другой номер - номер Ларисы Гогунавы. Признаться, я связывал б этим звонком особые надежды.
Трубку не снимали долго. Наконец в мембране щелкнуло, уже знакомый мне женский голос сказал:
- Вас слушают.
- Доброе утро. Лариса?
- Лариса. Кто это? - Нотки, с которыми прозвучал вопрос, ничего хорошего не обещали. Выговор явно московский. Впрочем, это я заметил еще в первый раз, когда звонил из Батуми. О том, что Лариса Гогунава, до замужества Князева, - из Москвы, я узнал по телефону от тбилисцев еще в день смерти Гогунавы. Как и остальное: что Лариса моложе мужа на пятнадцать лет, ей двадцать шесть, детей нет, числится домохозяйкой. Но на этом мои сведения о ней кончались.
На вопрос Ларисы, кто звонит, я ответил:
- С вами говорит майор милиции Георгий Ираклиевич Квишиладзе. Мы с вами уже разговаривали.
- Что-то не помню. Когда?
- Я звонил вам из Батуми. Простите, что напоминаю, но это было в день смерти вашего мужа.
- В день смерти мужа?
- Да. Правда, я тогда еще не знал, что он погиб.
Наступила тишина. Паузу не прерывало даже дыхание. Наконец Лариса спросила:
- И чем же я обязана вашему звонку? Георгий... Простите?
- Ираклиевич.
- Георгий Ираклиевич? Что от меня еще нужно милиции?
После смерти Гогунавы стало ясно, что он был "китом". Об этом говорила насыщенная антиквариатом обстановка в его квартире, счета на нескольких сберегательных книжках. Теперь все это перешло по наследству к Ларисе. На вопрос о "Перстне Саломеи" Лариса ответила, что никогда о нем не слышала. Могло быть и так. В такие дела жен чаще всего не посвящают. Поэтому я, как можно миролюбивее, сказал:
- Лариса, мне очень нужно с вами поговорить. Очень.
- Но о чем нам говорить? Все, что я могла сказать милиции, я уже сказала. Добавить мне совершенно нечего. Совершенно.
- Верю. Зато мне есть что добавить.
- Подробности о смерти мужа? Зачем они мне? Он погиб, и остальное теперь уже не имеет значения.
- Напрасно вы так считаете. Кстати, я работаю заместителем начальника милиции Галиси. В последние дни стали известны факты, которые меняют все в корне.
- Что же может измениться в корне?
- Сказать об этом по телефону не могу. Но думаю, вам нужно это знать. Если, конечно, вы дорожите памятью мужа.
После долгой паузы послышался тихий вздох.
- Хорошо, давайте поговорим. Только где и когда?
- Где удобнее вам. Я буду занят еще часа два. В четыре вы будете свободны?
- Да.
- Отлично. А место вы назначайте.
- Вы знаете мой адрес?
- Знаю.
- Тогда приезжайте ко мне.
- Договорились. - Я положил трубку и отправился к заведующему отделением детской больницы Вахтангу Дадиани.
Амулет
Как только я вошел в кабинет, его хозяин встал мне навстречу. Пожал руку, пригласил сесть в кресло. Вахтанг Дадиани был высок, статен, красив. Взгляд его был открытым, движения - спокойными и уверенными. Конечно, я мог ошибиться, но мне показалось: врать и хитрить этот человек не умеет. Времени у меня до следующей встречи оставалось не очень много, и я сразу протянул Дадиани три фотографии: Джомардидзе, Гогунавы и Челидзе.
- Батоно Вахтанг, посмотрите: нет ли среди этих людей ваших знакомых?
- Давайте...
Изучив фотографии, Дадиани отложил в сторону фото Джомардидзе и Гогунавы. В руках у него остался снимок Челидзе. Сказал:
- Тех двоих я не знаю, а это мой хороший знакомый Шалва Челидзе.
Я предполагал, что Дадиани и Челидзе могут знать друг друга, но на столь близкие отношения не рассчитывал. Спросил:
- Вы давно знакомы?
- Лет пятнадцать. Челидзе проходил у меня практику. С тех пор дружим. Шалву очень любила мама. Это очень обязательный, порядочный, предупредительный человек. Мы его считаем почти родственником.
- Вы часто встречаетесь?
- Довольно часто. Приезжая в Тбилиси, Шалва останавливается у нас. Когда я, жена или сын бываем в Батуми - мы живем у него.
- Когда вы видели Челидзе последний раз?
- Последний раз... - По лицу Дадиани пробежала легкая тень. - Простите, батоно Георгий, с ним что-нибудь случилось?
- Батоно Вахтанг, мы об этом еще поговорим. Мне хотелось бы знать, когда вы видели Челидзе последний раз?
- Месяца два назад, - почему-то отвел глаза Дадиани. - Шалва был в Тбилиси по делам.
- Остановился у вас?
- На этот раз нет. Кажется, он вообще был один день.
- Попробуйте вспомнить, когда Челидзе последний раз останавливался у вас.
Дадиани настороженно посмотрел на меня. И все же взгляд оставался дружеским. Мягко спросил:
- Батоно Георгий, разрешите мне поинтересоваться: с чем связаны подобные вопросы? Шалва Челидзе - мой друг. И мне интересно, почему вы пришли ко мне.
- Батоно Вахтанг, мой интерес связан с "Перстнем Саломеи". Который, как я знаю, хранится в вашем домашнем сейфе.
Дадиани облегченно улыбнулся:
- С "Перстнем Саломеи" все в порядке. Вчера приезжали ваши люди с экспертом. Мы проверили и сейф, и перстень. Сегодня утром я опять открывал сейф - перстень на месте. С ним все в порядке. Не беспокойтесь.
- Сейчас я о нем не беспокоюсь, батоно Вахтанг. И все же, прошу вас, вспомните, когда Челидзе останавливался у вас последний раз?
Дадиани усмехнулся:
- Прошлым летом, в августе. Тогда Шалва Челидзе переночевал у нас одну ночь. В июле тоже одну ночь.
- А бывало, что Челидзе останавливался у вас надолго?
- Надолго? Конечно, бывало.
- А было такое в прошлом году?
- Было. Весной.
Интересно. "Недорогой сфалерит" появился в Тбилиси как раз весной прошлого года.
- В прошлом году? Весной?
- Да. Жена уехала к сыну. Ну, а мама... Мама к тому времени была уже плоха. Я решил свозить ее на месяц в Цхалтубо. Шалва как раз помог с путевками. У него же были дела в Тбилиси. Я предложил ему пожить у нас.
- Он жил у вас целый месяц?
- Да, почти. Мы и раньше оставляли Шалве квартиру. Так же как и он нам - дом в Батуми.
- Когда вы вернулись, Челидзе все еще жил в вашей квартире?
- Да. Он нас встретил, привез домой к накрытому столу.
- А "Перстень Саломеи"? Он был на месте?
- Конечно. Мама первым делом попросила показать ей его. Она относилась к нему особо. Считала, что он охраняет нашу семью от несчастий.
- Вы показали ей перстень?
- Показал. Она всегда любила смотреть на него. И в тот раз смотрела особенно долго.
- А потом?
Дадиани посмотрел на меня с некоторой иронией:
- Потом я спрятал перстень в сейф. Запер сейф на ключ. Ключ положил в карман.
- Ключ у вас один?
- Один. Раньше было два, но, когда мы поставили "Перстень Саломеи" на учет государства, один ключ мама отдала в Музей искусств Грузии.
- Вы всегда носите ключ от сейфа с собой?
- Всегда. Раньше же его всегда носила с собой мама. Она была немного суеверна, считала этот ключ чем-то вроде амулета.
- Когда вы вернулись из Цхалтубо, Челидзе сразу уехал?
- Не сразу. Побыл с нами еще дня два. - Дадиани нахмурился: - Видите ли... После приезда маму в этот же день пришлось положить в больницу. Через неделю она умерла...
- Простите, батоно Вахтанг, - извинился я.
Дадиани грустно улыбнулся:
- Вы здесь ни при чем. Ваши вопросы, наверно, не случайны. Зря не стали бы задавать.
- Не стал бы, - подтвердил я и попросил: - Вспомните еще одно, батоно Вахтанг: может быть, вы давали кому-нибудь ключи от сейфа? Совсем ненадолго.
- Нет. Этот ключ я всегда ношу с собой. - Дадиани вытащил из кармана пиджака связку ключей. Положил на стол, отделив один: - Вот он.
Ключ от сейфа можно было отличить сразу. Темный, старинной формы, он резко выделялся среди других. Круглая рукоятка, продолговатый стержень, бородка со сложной системой выемок и зубчиков. Такой же ключ, только из современного металла, лежал у меня в кармане. Я вытащил его, положил рядом.
Дадиани посмотрел удивленно:
- Откуда это у вас?
- Этот ключ был найден в доме Шалвы Челидзе, в тайнике. Остается понять, как Челидзе удалось сделать слепок.
Дадиани хотел что-то спросить, но передумал. Некоторое время молча разглядывал ключ-двойник.
- Слепок?
- Да, батоно Вахтанг. Слепок.
Мой собеседник встал, подошел к окну. Побарабанил пальцами по стеклу. Вернулся, сел:
- Он сделал слепок... Ну что ж, тогда скажу. Десять дней назад Шалва Челидзе приезжал ко мне. Я что-то почувствовал. Но я не мог даже предположить, что дело в этом.
- Вы говорите, десять дней назад?
- Десять дней назад. Переночевал. Уехал на следующий день вечером. О приезде просил никому не говорить.
- Почему?
- Сказал, что на днях уходит в загранплавание и, если кто-то узнает об отлучке, будут неприятности. Поэтому я сначала и не сообщил вам об этом. Не хотел подводить...
Дадиани, занятый своими мыслями, машинально взял канцелярскую скрепку, принялся ее раскручивать, раскрутив, бросил проволоку в пепельницу. Она слегка звякнула.
- Батоно Георгий, что все-таки с Челидзе?
- Челидзе арестован.
- Были серьезные основания?
- Достаточно серьезные. Он подозревается в нескольких особо опасных преступлениях.
Я встал:
- Спасибо, батоно Вахтанг. Ваш рассказ многое прояснил.
Проводив меня до двери, Дадиани удрученно сказал:
- Не пойму только, зачем Шалве был нужен этот ключ. Ведь "Перстень Саломеи" в полной сохранности.
- Мне тоже хотелось бы это понять.
Откровение
Лариса Гогунава жила в центре, в старом тбилисском доме. Поднявшись на второй этаж, я позвонил в резную деревянную дверь. Через минуту дверь открылась. На меня изучающе смотрела красивая молодая женщина со светлыми волосами и большими серыми глазами. Она была в простом на вид платье и легких домашних туфлях. Спросила спокойно:
- Георгий Ираклиевич?
- Он самый.
- Пожалуйста, проходите.
Обстановка в гостиной производила впечатление: все здесь казалось ажурно-воздушным, будто просвечивающим, никакой тяжести, громоздкости.
Лариса кивнула на одну из дверей:
- Давайте пройдем в кабинет. Вот сюда.
В кабинете Лариса предложила мне место за письменным столом, сама села возле в кресло.
Я осторожно положил на край старинного стола свой дипломат. В нем лежали мои основные козыри - документы и вещественные доказательства, тщательно подобранные в Батуми. Первым делом достал копию "Перстня Саломеи".
Лариса даже бровью не повела.
- Лариса, вам знакомо это изделие? - задал я вопрос как можно более миролюбивым тоном. Поскольку она сразу посмотрела на меня неприязненным взглядом, добавил: - Может быть, вы о нем слышали?
Лариса встала, отошла к окну, тронула стоящие в вазе свежие розы. Резко повернулась:
- Милиция уже спрашивала меня об этом перстне. Мне показывали его фотографию. Я сказала, что никогда эту вещь не видела, ничего о ней не слышала. Вы спрашиваете о перстне снова. Почему?
- Мне сказали, этот перстень был у вашего мужа.
- Кто же такое мог сказать?
- Давид Сардионович Церетели. Вы его знаете?
Лицо Ларисы стало скучным. Она отвела глаза куда-то на стену:
- Слышала о нем. Что дальше? Я должна доложить о всех своих знакомых?
Я проследил за ее взглядом. Она смотрела на картину. На полотне был изображен парусник в штилевом море. Явно не хочет поддерживать разговор.
- Лариса, я хочу одного: выяснить истину.
- А я не хочу выяснять истину. Теперь не хочу.
- Почему?
- Неужели это надо объяснять? Разве непонятно?
- Мне непонятно.
- О, бог мой, Георгий Ираклиевич... У меня был муж. Я его любила. По-настоящему любила. Теперь его нет. И с этим ничего уже не поделаешь. Вы можете его вернуть? Не можете! Так о чем теперь говорить?
Лариса снова стала смотреть на картину. Поскольку это был явный намек на конец разговора, мне пришлось сказать:
- Лариса, это был не несчастный случай. Это было убийство. Умышленное, заранее обдуманное убийство.
Лариса вернулась в кресло, долго смотрела на меня ничего не выражающим взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17