— Будь я проклят, если знаю толком. Поэтому-то и звоню тебе. Подумал: а вдруг ты поможешь разобраться.
— Да нет, я сам впервые услышал от тебя. Птички просто донесли информацию, без уточнений. Все мы сейчас пытаемся понять, что у вас там происходит.
— Обе стороны заняты этим?
— Можешь не сомневаться. Как ты развлекаешься?
— Как обычный турист. Магазины и осмотр достопримечательностей. Между прочим, тут села на мель одна здоровенная яхта. Ее хозяином был некто Спилк, из Акапулько. Тебе знакомо это имя?
— Да, я слышал. Говорят, авария была что надо!
— Не то слово! Кораблик прыгнул из воды, словно дельфин. И вообще у этого парня сегодня сплошные неприятности. Он ведь владел не только яхтой, но и шикарным реактивным самолетом. Так, представляешь, с этим самолетом случилось прямо противоположное: он угодил точнехонько в воду. Причем на глазах у своего хозяина. Забавно, да? Ты уже, наверное, в курсе?
— Это случилось до или после того, как загнулась лошадь Буча?
— После. Думаю, скачки и стали причиной всех потрясений. Спилк, похоже, сыт скачками по горло и больше не хочет принимать в них участия.
— В самом деле? — оживился Таррин. — Полагаю, кого-то это расстроит до слез.
— Я тоже так считаю. Но я хотел бы знать, Липучка, кто устанавливал «уши» у Спилка?
— Понятия не имею. Первый раз слышу об этом.
— Ладно. Тогда давай уточним, кто был вместе с Бучем Кэссиди?
— Кто? — Таррин на мгновение задумался. — Надеюсь, ты не забыл о парнях Ровера?
— Не забыл, — подтвердил Болан. — Иными словами, они едут на международную встречу, так? А у них есть на это право?
— Вряд ли. Но не удивлюсь, если оно вдруг появится. Право на стороне тех, кто вовремя нарушает закон, ты же знаешь.
— То есть к Спилку раз и навсегда прицеплен «хвост»?
— Может быть, но не обязательно.
— А ты это можешь выяснить?
— Попробую. Когда ты мне перезвонишь?
— Ну, скажем, ровно через четыре часа. Хватит столько времени?
— Вполне, — уверенно ответил Таррин. — Что тебя еще интересует?
— Вилла Панчо. Имеют ли к ней касательство ребята Ровера?
— Они замешаны во многих делах, но тут — не уверен.
— Итак, — пробурчал Болан, — с чем же я остался? И откуда белый флаг?
— Постараюсь уточнить.
— Спасибо. И поинтересуйся Спилком. Меня волнуют его «глаза» и «уши».
— Они что, и впрямь такие большие?
— Огромные! Достаточно шепнуть, что он дурак, — и весь мир узнает об этом через пять минут.
Таррин усмехнулся:
— Ладно, я поспрашиваю. Может, что-нибудь и прояснится.
— Кстати, мы тут нашли потрясающую Деву Гвадалахары! — с легкой гордостью сообщил Болан. — Вот бы тебе посмотреть!
— Да, было бы неплохо, — согласился Таррин. — Сколько ей лет?
— Это вовсе не то, что ты думаешь. Оба слова пишутся с заглавной буквы — так называют подводную статую.
— А что она делает под водой?
— Ничего — стоит. В ясную погоду с лодки или катера ее видно просто отлично. Наведи о ней справки, ладно? Может оказаться полезно.
— Заметано. Вношу в список твоих вопросов. Ну, а какие-нибудь добрые известия у тебя есть?
— В принципе есть, но я вот думаю, как бы их сформулировать поделикатнее... Если честно, я бы их оставил на потом. Впрочем, одну вещь можешь передать большому белому папочке: наездники из Центральной Америки ушли в небытие вместе с Бучем.
— Это точно?
— Абсолютно. И еще передай ему: оттуда, где я стою, все выглядит очень чисто. Никакого движения, никаких засоров. Ну, разве что в устье...
— Понял. Еще что-нибудь есть?
— Пожалуй, на этом пока и закончим, — ответил Болан.
— Хорошо. Стало быть, следующий контакт с тобой у нас в час по твоему местному времени.
— И не чертыхайся, если я немного задержусь. Я даже не знаю, что может произойти через полчаса. Тут все постоянно меняется.
— Вот как? Но ты уж держись!
— Постараюсь, — усмехнулся Болан и положил трубку.
Когда он подошел к окошку, чтобы заплатить за разговор, девушка-телефонистка как бы невзначай поинтересовалась:
— Слышимость была хорошая?
— Очень хорошая, — добро откликнулся он. — Просто замечательная, мэм.
Да, слышимость была отменная, но как это могло повлиять на тех, которые все знали, и на тех, кто ничего не знал? Вот это и предстояло выяснить Палачу.
Все было на редкость зыбко и неопределенно. К примеру, ФБР могло держать, а могло и не держать под пристальным наблюдением крошку Касса, когда тот выезжал из страны.
Точно так же парни из Нью-Йорка могли установить у Спилка электронные «уши», а могли и не делать этого.
Болан понимал, что его «контактное лицо» своими донесениями всполошило не только агентов федеральных спецслужб, но и весь преступный мир. Еще бы, ведь о том, что Болан уже в Акапулько, фэбээровцы каким-то непостижимым образом пронюхали за целый час до того, как об этом узнала мафия!
Воистину — страна чудес!
Что и говорить, сейчас Болан оказался в незавидном положении. Он словно боксировал с тенью, да еще в кромешной темноте, а для человека, в спину которого дышал весь мир, что могло быть хуже?! Эдакое гадание на ромашке... Даже если и удастся вывернуться, еще не известно, каких это будет стоить жертв.
Прирожденный боец, Болан предпочитал заказывать музыку сам. И вести сражения по собственным правилам.
Теперь ситуация складывалась не в его пользу. Очень не хотелось оставлять все, чем он располагал, призракам Акапулько. А для этого требовалось максимально прояснить обстановку. Понять, на каком ты свете, — и действовать наверняка.
Глава 14
Болан оставил машину рядом с Костерой и пешком направился в район Красных Фонарей. Эта часть Старого Города славилась своими притонами, публичными домами, кабаками со стриптизом и ночными клубами самого сомнительного свойства.
Ночь еще не наступила, и район был относительно спокоен. Через несколько часов в городе станет жарко, основной пик веселья придется на три или четыре часа ночи, хотя в некоторых кварталах страсти будут кипеть до восьми-девяти утра.
Мексиканские власти традиционно запрещали женщинам-туристам появляться в подобных районах — причем в любое время суток. Но не случайно Акапулько называли государством в государстве. Отцы города сквозь пальцы смотрели на всякие вольности, и влюбленные парочки чувствовали себя в веселых кварталах достаточно комфортно и непринужденно. А иные клубы даже имели статус вполне элитарных.
Кантипа Лола, однако, не принадлежала к таковым. Это был типичный притон: темный, угрюмый, насквозь пропахший человеческим потом, прокисшим пивом и дымом дешевых сигарет. Прямо возле двери располагался небольшой бар, в глубине помещения виднелись несколько крошечных столиков, музыкальный автомат и маленькая, чуть приподнятая сцена. По одну сторону от нее шла на второй этаж узкая винтовая лестница, а по другую находилась дверь, ведущая, судя по всему, во двор.
За стойкой бара сидел человек лет сорока, в выцветших, но чистых джинсах Ливайс и крахмальной белой рубашке. На его смуглом лице резко выделялись живые сверкающие глаза и быстрая белозубая улыбка.
Завидев Болана, человек тотчас окликнул его, словно старого знакомца:
— Ты слишком рано, приятель! Веселье начнется только через час.
Болан уселся на стул рядом с хозяином.
— Я хочу пить.
— Сервеза?
— Сойдет, — кивнул Болан. — Есть «Карта Бланка»?
— Нет, парень, но есть «Богемия» и «Монтесума».
— А что это такое — «Монтесума»? — поинтересовался Болан, хотя заранее знал ответ. — Темное пиво? Нет, как-нибудь в другой раз:
Бармен налил гостю вино:
— Вот — попробуй, тебе должно понравиться. С тебя десять песо, приятель.
Болан бросил на стол десятку и недовольно проворчал:
— В другом месте мне бы это обошлось всего в семь.
— Конечно, но там нет такой атмосферы, приятель. Разве я не прав?
Болан огляделся по сторонам и невольно хмыкнул:
— Да, пожалуй, ты прав.
— А как насчет девочек?
— В такое-то время? — усомнился Болан.
— Ну, может быть, еще немного рановато, но готов поспорить на полтинник, что через две минуты они выстроятся шеренгой перед тобой.
— Лучше все-таки попозже, — возразил Болан с короткой усмешкой.
— Ты из Лос-Анджелеса? — осведомился хозяин.
— Нет, но я там бывал.
— Я тоже был там, приятель, целых три раза! — Хозяин горделиво вскинул три пальца. — Слыхал о такой улице — Альвера-стрит?
— Старая добрая Альвера-стрит, — мечтательно повторил Болан.
— Эй, приятель, ты что, насмехаться сюда пришел? Ищешь неприятностей на свою голову?
Болан холодно уставился на бармена:
— Ведь ты бывал не только на Альвера-стрит, верно?
— Что-то ты не то говоришь, парень.
Болан сунул в рот сигарету и небрежно поинтересовался:
— Если бы ты увидел спичку, ты мог бы определить, откуда она?
Парень недоуменно пожал плечами.
Болан прикурил, позволил спичке догореть до кончиков пальцев и уронил ее на стойку.
— Как тебе вино? — спросил бармен. — Вкусно, да?
По правде, вино было достаточно паршивое, но Болан с удовлетворением кивнул:
— Нормальный вкус.
После чего зажег следующую спичку.
— Что это ты делаешь, парень?
— Играю с огнем, — невозмутимо ответил Болан.
— Дожидаешься кого-то?
— Просто пью вино, — возразил Мак.
Бармен хихикнул и, отвернувшись, занялся своими делами у противоположной стойки бара. Чуть погодя он спросил:
— Откуда ты взялся, парень?
— Я же не задаю тебе такой вопрос.
Парень сокрушенно покачал головой:
— Это верно. Но ведь ты кого-то ищешь, так?
— Глухого и глупого бармена, — кисло бросил Мак.
Парень снова захихикал и медленно обернулся, видно, желая что-то сказать в ответ. Однако слова моментально застряли у него в горле: возле стакана с вином стояла Дева Гвадалахары.
— Ты любишь куколок, приятель? — наконец выдавил он из себя.
— Я люблю дев, — объяснил Болан.
Жалкое подобие улыбки скользнуло по лицу бармена и тотчас исчезло.
— У нас тут каждая — девственница, и каждой по шестнадцать лет, — пробормотал он, чувствуя себя страшно неуютно под ледяным взглядом Палача. — Хочешь, чтобы я нашел тебе одну?
— Да, только одну, — подтвердил Болан.
Бармен как-то весь подобрался и мигом посерьезнел.
— Подожди здесь! — С этими словами он скрылся за сценой.
Болан дождался, пока за барменом закрылась маленькая дверь, и последовал за ним.
Но он даже не успел сделать несколько шагов, как дверь резко распахнулась, и в баре возникли двое гринго в рубашках с короткими рукавами и кожаных жилетках.
Болан ошибся: дверь вела не на задний двор, а в маленькую комнатку, почти лишенную какой бы то ни было мебели. И там, за спинами дюжих гринго, он заметил бармена, который, яростно жестикулируя, что-то втолковывал очаровательной высокой блондинке в строгом брючном костюме.
Но более внимательно разглядеть незнакомку у Болана не было времени: двое угрюмых парней молча нацелили на него оружие. Реакция не подвела Палача и на этот раз. Словно ниоткуда, в его руках вдруг возникла «беретта» и, прежде чем парни успели нажать спусковые крючки, плюнула в громил двумя короткими очередями.
Оба непрошенных гостя замертво рухнули на пол.
Дверь с грохотом захлопнулась.
Болан перепрыгнул через трупы и одним ударом вышиб ее.
Бармен стоял у стены, держа руки на голове и широко расставив ноги.
— Эй, я тут ни при чем, — начал было он, но Болан даже не обратил на него внимания. Взгляд его был нацелен на раскрытое окно, за которым секундой раньше исчезла роскошная блондинка. Ей просто некуда было больше деваться!
В два прыжка Болан пересек комнату, перемахнул через подоконник и очутился в густом темном саду.
Выскочив на узкую аллею, он на секунду остановился, напряженно глядя по сторонам.
У дальней стены неожиданно обозначилось легкое движение, и затем на долю мгновения Болан вновь увидел изящную женскую фигурку, которая тотчас скрылась за углом.
Теперь, сомнений не оставалось.
Ему почти удалось настичь неуловимую Деву Гвадалахары, известную также под именем Марты Канада, знойной искательницы приключений.
Господи, как он сейчас ненавидел ее!
Глава 15
Узенькие улочки старого города были заполнены людьми ровно настолько, чтобы за девушкой можно было следовать почти по пятам, не особенно таясь. И, что совсем уж порадовало Болана, при таком количестве прохожих Марти не имела никаких шансов затеряться в толпе.
Девушка уверенно двигалась вперед, лишь изредка кидая быстрые взгляды через плечо. Около Монтера она остановила конную повозку и приказала кучеру ехать в южном направлении.
Запруженная людьми улица не позволяла повозке набрать сколько-нибудь приличную скорость, и потому Болан без особых усилий мог пешком следовать за Марти, сохраняя удобную для наблюдения дистанцию.
В этой части города жизнь не прекращала бурлить ни на секунду, здесь было полно туристов и праздных зевак; огромное количество уличных торговцев предлагали наперебой разнообразные товары. Ночное время в Акапулько — благодатная пора. В кафе под открытым небом и пивных барах сидели отдыхающие люди, они танцевали под звездами и развлекались, играя в мини-гольф.
С «Фиесты», большого лайнера, доносилась музыка, а само судно медленно дрейфовало вдоль берега, расцвеченное яркими огнями.
Между тем повозка выехала на набережную. Теперь следить за беглянкой становилось все труднее и труднее. Неожиданно повозка с тихим скрипом затормозила, и девушка легко спрыгнула на мостовую.
Молодой мексиканец, который явно поджидал девушку, бросился ей навстречу и галантно препроводил в маленькую лодку.
Шикарный гоночный шлюп, построенный на сэйлемской верфи, стоял на якоре в пятидесяти ярдах от берега; все его иллюминаторы были ярко освещены. Едва лодка подошла вплотную к борту шлюпа, девушка ловко взобралась на палубу и тотчас исчезла из вида.
Болан удовлетворенно хмыкнул и не спеша направился к офису яхт-клуба.
Протянув дежурному купюру в пятьдесят песо, он с важным видом заявил:
— У меня встреча с друзьями на небольшой вечеринке, но я почему-то не вижу их яхты. «Мария» — кажется, так она называется. Может, с ней что-нибудь случилось?
Полтинник исчез в мгновение ока, а парень начал деловито сверяться со своим журналом.
— Нет, все в порядке, — сообщил он наконец. — «Мария» пришла сегодня и бросила якорь посреди залива — поэтому-то вы и не смогли ее увидеть. Пойдемте, я вам покажу.
Болан протестующе взмахнул рукой:
— Не беспокойтесь. Теперь я отыщу ее. Ведь эта яхта сеньора Брауна, не так ли?
— Нет, — возразил парень, вновь бросив взгляд в свой журнал, — владельцем «Марии» является сеньор Кассиопея.
— Ага, значит, Браун просто временно арендует ее.
— Вы ошибаетесь, сеньор. На яхте нет никакого Брауна.
— А кто зарегистрировал судно?
— Сам сеньор Кассиопея.
Болан вытаращил глаза:
— Когда это было?
— В шесть вечера, сеньор.
— Сегодня?
— Да.
«Отлично! — с усмешкой подумал Болан. — Смотри-ка, что вытворяет человек, которого разорвало на куски еще в два часа дня! Просто прелесть!»
— Вряд ли я ослышался, — с деланной озабоченностью повернулся он к дежурному, — но, может, яхта называется не «Мария», а «Мэри»? У вас значится такое судно?
Парень еще раз демонстративно полистал свой журнал.
— Нет, сеньор, — покачал он головой, — нет никакой «Мэри».
Болан вздохнул и вручил парню еще пятьдесят песо — что-то около четырех американских долларов.
— Мои друзья очень лестно отзывались об этом яхт-клубе.
— О, сеньор, одну секунду! — мигом встрепенулся дежурный. — Я могу позвонить в офис гавани.
— Не утруждай себя, — удержал его Болан. — Да уж, вечная неразбериха с этими дамочками. — Он панибратски подмигнул парню. — Мэри, Мария... А не может ли мой друг Браун быть одним из членов экипажа?
Парень снова уткнулся в журнал.
— Никакой Браун здесь на значится, сеньор, — чуть погодя доложил он.
Болан внимательно следил за пальцем дежурного, который, словно указка, двигался вниз по списку. Разумеется, все эти фамилии ничуть не интересовали Мака, да он и не мог их разобрать с такого расстояния. Просто он считал людей — их оказалось четверо.
— Какой порт приписки? — небрежно осведомился Болан.
— Лонг Бич, — прочитал парень, — США.
— Да, тогда уж это точно не моя «Мария», — с сожалением сказал Болан. — Ну ладно, еще раз огромное спасибо.
Болан вышел из офиса. В голове роилось множество вопросов, и их было куда больше, чем ответов.
Мексиканские чиновники очень тщательно следили за правильностью регистрации иностранных судов. Скрупулезно отмечалось не только в какие порты по пути своего следования заходили корабли, но и какова была численность их команд. Судно могло выйти в море лишь с той командой, которая перед этим ошвартовала его в порту. И если этот порядок почему-либо нарушался, корабль оставался у причала на долгие месяцы, а то и годы, пока власти выясняли, что произошло.
Вот почему Болан ни секунды не сомневался:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13