Римо перегнулся через конторку и цепко схватил его за руку, чуть повыше локтя:– Хочешь, я предскажу тебе будущее? Если будешь мешать нам выходить через эту дверь, у тебя будет сломано ребро. Соображаешь?Он сунул руку в карман и шлепнул десятидолларовую бумажку на конторку:– Сдачи не надо.Римо первым спустился по лестнице. Как только троица показалась в дверях ресторана, пятеро молодых мужчин в полувоенной форме, которые до того стояли, прислонившись к стене дома напротив, направились в их сторону.Внизу Римо сказал Чиуну:– Идите вон по той аллее до самого конца улицы и возьмите такси. Я к вам присоединюсь попозже.Римо сошел с тротуара на мостовую, а Чиун грубо схватил Мэй Сун за руку и повел к скверу. Римо надо было только прикрыть их отход и продержаться до тех пор, пока они не скроются среди деревьев. В темноте Чиуна никто не сможет найти, даже если ему придется тащить такой багаж, как эта девушка.И тут в дверях ресторана показался официант и закричал:– Стой! Держите его! Это вор!Пятеро китайцев подняли глаза. Римо глянул через плечо направо. Чиун и девушка исчезли. Просто испарились. Или, может, земля раскрылась и поглотила их.Пятеро молодых китайцев тоже заметили исчезновение объекта наблюдения. Они посмотрели налево, потом направо, потом тупо уставились друг на друга, а затем, как бы найдя кого-то, на ком можно сорвать злобу, набросились на Римо.Римо приложил все усилия к тому, чтобы не нанести им никаких увечий. Он не хотел, чтобы к приезду полиции улица была усеяна мертвыми телами. Это могло привести к нежелательным осложнениям. Поэтому он просто вертелся среди них, отражая удары рук и ног. Официант продолжал верещать что-то, стоя на верхней ступеньке.Наконец в переулок въехала патрульная машина. Вращающаяся красная лампа на крыше поочередно освещала все дома по обеим сторонам улицы. Молодые китайцы, завидев машину, взяли ноги в руки и побежали в сторону узкой аллеи, куда на машине было не проехать.Патрульная машина подъехала к Римо и остановилась, скрипнув тормозами, и по инерции протащившись несколько футов по булыжной мостовой.Из нее выскочили двое полицейских, и официант закричал:– Вот он! Хватайте его! Не дайте ему уйти!Полицейские подошли к Римо.– В чем дело, приятель? – спросил один из них. Римо внимательно посмотрел на него. Совсем еще мальчишка, волосы белокурые, явно немного испуган. Римо хорошо было знакомо это чувство: он не раз испытывал его в первые дни службы. Еще в те времена, когда он был жив.– Черт его знает. Я вышел из ресторана, и тут на меня напали сразу пятеро. А теперь еще этот орет как резаный.Официант подошел к ним, по-прежнему стараясь держаться подальше от Римо.– Он ударил меня, – сказал он. – И убежал, не заплатив по счету. Эти молодые люди услышали мой крик и попытались задержать его. Я хочу подать исковое заявление.– Боюсь, нам придется забрать с собой вас обоих, – сказал второй полицейский. Он был постарше, явно опытнее. Виски его были уже чуть тронуты сединой.Римо пожал плечами. Официант улыбнулся.Полицейский постарше впихнул Римо на заднее сиденье, а молодой тем временем помог официанту запереть ресторан.Они вернулись к машине и сели впереди, а тот, что постарше, уселся рядом с Римо. Римо отметил про себя, что он сел так, чтобы Римо не мог дотянуться до его кобуры. Обычная практика, но было приятно убедиться, что на свете еще осталось несколько профессионалов.Полицейский участок был всего в нескольких кварталах. Римо провели внутрь – оба полицейских – по бокам, а потом поставили перед длинной дубовой стойкой. Она напомнила ему все те стойки, за которыми он сам когда-то стаивал не раз, только не в роли задержанного.– Нападение на хозяина ресторана, сержант, – доложил старший полицейский лысому начальнику за стойкой. – Мы сами не видели. Нет тут кого-нибудь, кто не слишком занят, чтобы разобраться с этим? Мы хотим вернуться обратно раньше, чем этот фестиваль закончится.– Отдайте их Джонсону. Он ничем не занят, – махнул рукой сержант.Римо хотел продержаться тут подольше и убедиться, что полицейские запишут его адрес. Тогда его несложно будет выследить. Много лет тому назад ему разрешили в подобных случаях делать две вещи.Первое: он мог применить физическую силу. Разумеется, сейчас об этом не могло быть и речи – он ведь сам, по доброй воле хотел назвать свое имя и адрес, а ему не нужны были тридцать тысяч легавых в отеле и окрестностях.Второе: он мог позвонить по телефону. Он помнил номер – это был номер в Джерси-сити. Глава шестнадцатая Жан Боффер, эсквайр, тридцать четыре года, а миллионов вдвое больше, сидел на коричневом плюшевом диване в холле своей фешенебельной квартиры и с наслаждением разглядывал ковер цвета недозрелого лимона, и площадью в семьдесят один квадратный метр – ковер этот положили лишь сегодня.Он снял свой пурпурный вязаный жакет, но не забыл вынуть из внутреннего кармана и оставить при себе маленькое электронное устройство, которое должно было запищать, если в его квартире зазвонит телефон спецсвязи.Он носил эту пищалку уже семь лет, но до сих пор она так ни разу и не сработала.Но не зря же миллионов у него было вдвое больше прожитых лет, и объяснение этому только одно: он по доброй воле постоянно носил при себе это устройство, и по доброй воле исполнил бы все что надо, если бы телефон когда-нибудь зазвонил. Сам не зная того, он был личным поверенным в делах профессионального убийцы.И вот, в тот самый момент, как он взял пищалку в руки, она запищала. И он вдруг осознал, что за семь лет ни разу ее не слышал, и даже не знал, что за звук она издаст. Звук был очень высокий, отрывистый, но его сразу же заглушил звонок телефона.Он подошел к телефону, еще толком не зная, чего ожидать, и снял трубку с аппарата без диска. Пищалка замолчала.– Алло, – сказал он. – Боффер.– Вы хороший адвокат, я слышал, – сказал голос, который и должен был сказать: «Вы хороший адвокат, я слышал».– Да, думаю, лучший, – именно так Жан Боффер, эсквайр, и должен был ответить.Боффер уютно устроился на кушетке и положил книгу по судебной медицине на кофейный столик.– Чем могу служить? – невозмутимо спросил он.– Меня арестовали. Можете меня вытащить?– Вас могут выпустить под залог?– Если бы я хотел выйти под залог, я бы внес его сам. Можете вы сделать что-нибудь, чтобы обвинение было вообще снято?– Расскажите, что случилось.– Меня подставили. Ресторан в китайском квартале. Хозяин заявляет, что я напал на него, но он врет. А пока меня держат.– Какой ресторан? Хозяин еще там?– Да, он тут. Его зовут Во Фат. А ресторан – «Сад императора» на Дойерс-стрит.– Задержите хозяина до моего приезда. Напустите побольше тумана. Заявите фараонам, что вы хотите предъявить встречный иск. Я буду через двадцать минут. – Он помолчал. – Кстати, а как вас зовут?– Меня зовут Римо.Оба повесили трубку одновременно. Боффер глянул на жену. На ней были огромные наушники, как у летчиков, – она была вся поглощена симфоническим концертом для одного слушателя, но не переставала вместе с тем и красить ногти. Он помахал ей рукой, и она сняла наушники.– Давай поужинаем где-нибудь в городе.– Что мне надеть? – На ней был белый брючный костюм с отделкой из золотой парчи. Вполне подходящий наряд для ужина на яхте где-нибудь у Багамских островов.– Остановимся по пути и купим что-нибудь. Собирайся, пойдем.Машина ждала внизу, он сел за руль, вывел машину на бульвар Кеннеди и поехал в сторону Голландского тоннеля. До тех пор, пока машина не въехала в тоннель, ни один из супругов не проронил ни слова.– Новый клиент? – спросила наконец жена, разглаживая воображаемые складки на своем белоснежном костюме.– Драка или какая-то мелочь в этом роде. Но я подумал, что это неплохой повод поужинать.Он выехал из тоннеля, улыбаясь, как делал всегда, когда смотрел на сногсшибательную вывеску Управления порта, напоминающую кастрюлю со сбежавшими макаронами.Машина въехала в китайский квартал. Улицы его были уже темны и пустынны, от бушевавшей итальянской толпы остались лишь клочки разноцветной бумаги и объедки пиццы, ковром покрывающие мостовые и тротуары.Боффер остановил машину перед рестораном «Сад императора». Свет в нем тоже не горел.– Здесь закрыто, – сказала жена.– Подожди минутку. – Он поднялся по лестнице. В ресторане было темно, и лишь где-то в глубине зала слабо горела лампочка в семь с половиной ватт. Боффер заглянул внутрь сквозь стеклянные двери, мысленно зафиксировав расположение столиков рядом с дверью на кухню.Левой рукой он провел по краям дверей, пытаясь нащупать дверные петли. Таковых не оказалось.Он спустился по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, и забрался в машину.– Поужинаем через пятнадцать минут, – обрадовал он жену, которая в этот момент занималась обновлением помады на губах.Полицейский участок был всего в трех кварталах от ресторана. Боффер оставил жену в машине, зашел внутрь и прямиком направился к сержанту, по-прежнему восседавшему за длинной дубовой стойкой.– У меня тут клиент, – сказал адвокат. – Римо – фамилии не помню.– А, да. Он там. С каким-то китайцем они уже битый час орут друг на друга. Пройдите туда и спросите Джонсона, – Сержант махнул рукой в сторону открытой двери в глубине помещения,Адвокат прошел через турникет и подошел к двери. В комнате было трое: один – китаец; еще один сидел за пишущей машинкой и двумя пальцами старательно печатал протокол – это явно был полицейский по имени Джонсон; третий сидел на крепком деревянном стуле, прислонившись спиной к стеллажу с папками документов.Стоя в дверях, Боффер заметил, что кожа на скулах у него чуть светлее, и словно бы немного стянута – явно результат пластической операции. Темно-карие глаза встретились со взглядом адвоката и на мгновение вспыхнули. Обычно люди не могли выдержать взгляда Боффера. Но только не этот новый клиент. Взгляд его темно-карих глаз снова стал холодным и лишенным всякого выражения, как и само лицо.Боффер легонько постучал по дверной раме. Три пары глаз уставились на него. Он вошел.– Следователь Джонсон? Я адвокат этого человека. Внесите меня в протокол.Полицейский подошел к двери.– Входите, мэтр, – сказал он, явно заинтересовавшись полосатым пурпурным жакетом. – Даже не понимаю, зачем вам так беспокоиться. Ничего особенного. Во Фат говорит, что ваш клиент напал на него. А ваш клиент хочет предъявить встречный иск. Им обоим придется подождать решения до утра.– Если бы вы мне разрешили переговорить с господином Во Фатом всего пару минут, я думаю, мне удалось бы уладить это дело. Это же не преступление – скорее просто недоразумение.– Конечно, валяйте. Во Фат! Этот человек хочет с тобой поговорить. Это адвокат.Во Фат поднялся навстречу Бофферу. Адвокат взял его под локоток и отвел в глубь комнаты. При этом он печально качал головой.– У вас прекрасный ресторан, господин Фат.– Я слишком давно занимаюсь этим делом, чтобы позволять безнаказанно нападать на меня.Боффер пропустил его слова мимо ушей.– Мне очень грустно, но боюсь, нам придется прикрыть ваше заведение.– Как это так – прикрыть?– Видите ли, сэр, в вашем ресторане имеют место очень серьезные нарушения установленных норм. Например, входные двери открываются внутрь. Это может быть очень опасно, если в ресторане случится пожар. И это очень незаконно.Во Фат смутился.– Ну, и кроме того, конечно, план расположения столиков. Все эти столики возле двери на кухню. Еще одно нарушение. Я знаю, что у вас прекрасное заведение, но в интересах посетителей нам с моим клиентом придется подать официальную жалобу в суд и потребовать закрытия вашего ресторана как несоответствующего санитарным нормам.– Послушайте, не будем так спешить, – Во Фат масляно улыбнулся.– Будем. Мы поспешим и заберем обратно все обвинения против моего клиента.– Но он напал на меня.– Да, сэр, вероятно, он именно так и поступил. Он был возмущен тем, что чуть было не попался в ловушку, и что, не дай Бог, случись пожар – он бы мог сгореть заживо. Дело обещает быть интересным. На какое-то время газетные сообщения создадут вам дурную славу, но я уверен, что рано или поздно все развеется. Точно так же, как и слухи о том, что вы напали на клиента.Во Фат поднял руки:– Как пожелаете.В этот момент вернулся Джонсон и принес два листка голубоватой бумаги – регистрационные бланки.– Нам это не понадобится, – заверил его Боффер. – Мистер Фат только что решил забрать назад свое исковое заявление. Обе стороны немного погорячились. Мой клиент тоже не будет предъявлять свой иск.– Мне же лучше, – сказал полицейский. – Меньше бумажной возни.Римо уже поднялся и сделал несколько грациозных шагов к двери.Боффер повернулся к Во Фату:– Я правильно изложил ваше решение?– Да.– И я вам не угрожал, и не выдвигал никаких предложений, которые вынудили бы вас сделать этот шаг против воли? – спросил Боффер, и добавил шепотом: – Скажите «нет».– Нет.Боффер снова повернулся к полицейскому:– И, разумеется, я заявляю то же самое от имени моего клиента. Этого достаточно?– Конечно. Все свободны.Боффер повернулся к двери. Римо исчез. Не было его и в следующем помещении.Перед зданием участка жена по-прежнему ждала Боффера в машине. Окна машины были опущены.– Что это за сумасшедший? – спросила она.– Какой сумасшедший?– Да только что какой-то тип выбежал оттуда. Просунул голову в окно и поцеловал меня. И сказал какую-то глупость. И смазал мне всю помаду.– Что он сказал?– «Вот так-то, дорогая». Вот что он сказал. Глава семнадцатая За Римо никто не следил, пока он возвращался в гостиницу. Войдя в комнату, он увидел, что Чиун сидит на диване и смотрит очередную передачу, в которой ведущий пытался добиться хоть какого-то толка от женщины с лицом, похожим на подметку ботинка, которая громко и истерично возмущалась новыми веяниями в искусстве.– Где Мэй Сун? – спросил Римо.Чиун ткнул пальцем через плечо в сторону ее комнаты.– За вами кто-нибудь следил?– Нет.– А кстати, как это у тебя получилось там, у ресторана? Я имею в виду, куда ты испарился?Чиун самодовольно ухмыльнулся:– Я тебе расскажу, а потом ты разболтаешь всем своим друзьям, и скоро все, даже маленькие дети, смогут так прятаться.– Пойду спрошу девчонку, – сказал Римо и направился к двери в ее комнату.Чиун пожал плечами.– Мы просто поднялись по какой-то лестнице и спрятались за дверью. Никому и в голову не пришло взглянуть наверх.– Фантастика. Магия. Ха, – фыркнул Римо. Он прошел в соседнюю комнату, и Мэй Сун нежно замурлыкала при виде его. Она направилась ему навстречу, одетая только в тонкую ночную рубашку.– Какой чудесный у вас китайский квартал! Надо обязательно съездить туда еще раз.– Конечно, конечно. Все что пожелаешь. С тобой кто-нибудь пытался вступить в контакт после возвращения сюда?– Спроси своего цепного пса. Он отнял у меня и свободу, и личную жизнь. А можем мы поедем в китайский квартал завтра? Я слышала, там есть замечательная школа каратэ, которую должен обязательно увидеть каждый, кто приезжает в ваш город.– Конечно, конечно, – согласился Римо. – Кто-нибудь обязательно попытается связаться с тобой. Возможно, они выведут нас на генерала, так что обязательно посвящай меня во все.– Разумеется.Римо развернулся и хотел уйти, но она перегородила ему дорогу.– Ты сердишься? Тебе не нравится то, что у тебя перед глазами? – она раскинула руки и гордо выставила вперед свои юные грудки.– Как-нибудь в другой раз, малыш.– Тебя что-то беспокоит. О чем ты думаешь?– Мэй Сун, я думаю о том, что мне становится все труднее и труднее уйти от тебя, – сказал Римо. Но думал он вовсе не об этом. Думал он о том, что кто-то уже установил с ней контакт, поскольку на столике возле кровати лежала новая красная книжечка с высказываниями Председателя Мао, а купить такую у нее не было ни времени, ни возможности. Кто-то наверняка тайком передал ей книжицу. И этот внезапный интерес к китайскому кварталу, и к замечательной школе каратэ!Вслух он сказал:– Ложись спать. Завтра встанем пораньше и отправимся в китайский квартал на поиски генерала.– Я уверена, что завтра мы его найдем, – счастливо проворковала она и обхватила Римо своими ручонками, уткнувшись лицом ему в грудь.Ночь Римо провел в кресле у двери ее комнаты, лишь на короткое время погружаясь в чуткий сон. Он был готов пресечь любую попытку Мэй Сун к бегству. Утром он безжалостно разбудил ее и сказал:– Пошли, тебе надо обновить гардероб. Хватит шастать по городу в этом хреновом кителе.– Этот китель произведен в Китайской Народной Республике. Это очень качественное изделие.– Но ты не должна скрывать свою красоту. Ты лишаешь трудящиеся массы удовольствия лицезреть новый, прекрасный и здоровый Китай.– Ты правда так думаешь?– Конечно.– Но я не хочу надевать одежду, созданную путем жестокой эксплуатации несчастных рабочих. Нитки, сплетенные из их крови. Ткань, сотканная из их пота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20